Не дай бог опять в какую аферу влезет!
И ведь как в воду глядела! Не прошло и недели, как муж заявился к ней и сказал, что ему нужны деньги.
Но Оля была готова к такому повороту событий.
– Но у меня их нет.
– А где они?
– В надежном месте.
– А-а-а… – Макс еще не понимал всю серьезность ситуации и пытался шутить: – В лифчик, что ли, спрятала? Так я сейчас достану… Ладно, кроме шуток, мне завтра нужна треть той суммы.
– Максим, я не дам тебе никаких денег.
– Чего?
– Я положила их в банк на свое имя и тебе их не отдам.
– Оль, ты хоть соображаешь, что ты говоришь? Это мои деньги, я их заработал!
Оля была на грани истерики. Ее мечта, ее счет в банке грозил пасть жертвой какой-то очередной авантюры! Да никогда! Только все начало получаться! Отчаяние придало Оле злости и решимости.
– Значит, так, дорогой. Когда мы с тобой поженились, я принесла в нашу семью квартиру, теперь ты принес эти деньги. То есть мы квиты, ты со мной рассчитался. И я их тебе не отдам, ты их профукаешь.
***
Скандалы в семье Ширяевских продолжались еще двое суток. Оля была непреклонна. А на третьи сутки, придя вечером домой, Оля обнаружила пустой мужнин шкаф и пустую полочку в ванне. Даже записки не оставил.
«Ладно, побесится пару дней и вернется», – решила Оля и принялась за генеральную уборку.
Это лучшее средство от размышлений о будущем.
Во время уборки она так яростно драила окна, что подхватила жестокий насморк.
Но Макс не вернулся даже через три дня. Через четыре он позвонил и вместо приветствия сухо сообщил, что деньги на детей будет выплачивать лично, но если Ольга хочет, то может потребовать алименты через суд.
Оля собиралась было заявить, что да, именно через суд она и будет требовать, но тут ее настиг приступ насморка, и она хлюпнула носом.
– И не вздумай шантажировать меня слезами! – рявкнул Максим.
Слишком сильно рявкнул. Явно от неуверенности в собственной решимости. «Ага!» – подумала Оля.
– Я и не собиралась, – сказала она со сдержанной грустью и хлюпнула носом еще раз.
– Вот и не собирайся! – Макс засопел в трубке. – И учти: у меня есть право на свидания с детьми! Я узнавал у юристов.
– Конечно. В любое время, как захочешь.
Максим снова засопел. Видимо, он слишком хорошо приготовился к бою – но как прикажете драться при полном отсутствии сопротивления?
– Я, конечно, тоже не сахар, но ты, дорогая… Это просто издевательство над мужчиной, понятно тебе?
– Понятно, – ответила Оля, стараясь не выдать голосом торжествующей улыбки.
«А тебе понятно, – подумала она, – каким дураком ты выглядишь со стороны?»
– Сволочь ты! – гаркнул Максим и бросил трубку.
«Значит, понимаешь. – Оля молча улыбалась. – Вот то-то же».
И она громко, с чувством чихнула.
***
В субботу настало время очередной стирки. Ольга в ванной раскладывала белье по кучкам (не дай бог, цветное попадет в белое!), когда услышала звук открываемой двери. Это мог быть только Максим.
Тысячи вариантов поведения пронеслись в голове Оли. Компьютеры, которыми когда-то занимался ее муж, взорвались бы от зависти, если бы смогли оценить быстродействие Олиного мозга. Она еще сама толком ничего не поняла, как мозг отдал команду и руки зашвырнули инструкцию к стиралке под ванну, а лицо приняло озадаченный вид.
Когда за спиной раздалось то ли покашливание, то ли порыкивание, Оля натуральнейшим образом вздрогнула и обернулась.
– А, это ты? – сказала она. – А детей бабушка увела гулять.
– Знаю, видел, – буркнул Макс. – Даже погулял с ними немного.
Они помолчали. Оленьке очень хотелось сказать: «А Лиза все время про тебя спрашивает», но фраза была уж очень мелодраматичной. Оля сдержалась.
– Я рубашки хотел забрать, – с вызовом сказал Максим.
– Конечно. Только… Я все равно стирать собралась. Хотела заодно и твои…
Макс сжал губы, неопределенно мотнул головой и потянул из кучи какую-то свою старую тенниску. Вид мятой и грязной рубашки его несколько отрезвил. Максим бросил тенниску назад.
– Ну, раз все равно стирать…
«Не к тетке ушел,– сообщил компьютер внутри, – и не к маме. У друга живет или квартиру снимает».
Макс потоптался еще пару секунд, вздохнул и повернулся к двери.
И тут Олин мозг завершил изящную комбинацию, которую начал зашвыриванием инструкции под ванну.
– Максим, – сказала Оля, – я где-то инструкцию потеряла. А без нее не могу вспомнить, в каком режиме что стирается.
И посмотрела на мужа честными и печальными глазами. Максим посмотрел на нее снисходительно.
– Белое белье?
– Ага.
– Сильно загрязненное?
– Нет.
– Сейчас посмотрим.
Макс изучил ручки, поворчал что-то себе под нос и объявил:
– Режим четыре или пять, температура… от сорока до шестидесяти.
Ольга старательно наморщила лоб.
– А цветное сильно загрязненное?
Максим снова погрузился в изучение машинки.
– Режим три, температура восемьдесят. Запомнила?
Оля замотала головой.
– Извини,– сказала она,– я за бумажкой сбегаю.
Когда дверь за мужем закрылась, Ольга решительно скомкала бумажку с инструкциями. Все равно ни одна из продиктованных мужем комбинаций правильной не была. Однако выкидывать бумажку Оля передумала. Она расправила ее и положила на стиралку. При следующем посещении Максим ее заметит и еще больше раздуется от гордости.
Настоящую инструкцию Оля с трудом извлекла из-под ванны. Список режимов она и так знала наизусть, но боялась, что отсыреют гарантийные талоны.
***
В течение следующих двух недель у Оли систематически ломался телевизор, утюг и пылесос, сгорела одна розетка и отломалось несколько крючков. Сначала Ольга звонила Максу на работу, но после пылесоса Оля взмолилась:
– Максим! Будь человеком! Дай свой домашний! Честное слово, я только по делу буду звонить!
Видя, что Макс колеблется, Оля потянула из рукава туза:
– А вдруг с детьми что-то? Я без тебя не справлюсь.
Она несколько раз звонила (пробки в подъезде, что-то с телевизионной антенной и кашель у Верочки), но каждый раз Максим снимал трубку сам. На заднем фоне ничьих голосов слышно не было. Видимо, квартиру он все-таки снимал.
После героической победы над антенной Макс спросил:
– Что-то у тебя все ломаться вдруг стало?
Оля пожала плечами:
– Хозяина нет, вот квартира и бесится. Слушай, я биточков наделала, а дети есть отказались. Они там на кухне, горячие.
Макс тут же принял неприступный вид, но непроизвольно сглотнул. Биточки он очень любил, да и кормился, судя по впавшим щекам, нерегулярно. Оля тут же прислушалась и шепнула:
– Кажется, Верочка, – и проскользнула в детскую.
Там она выжидала полчаса, пока не хлопнула входная дверь. В центре кухонного стола на подставке для горячего стояла сковорода. Ни одного биточка на ней не осталось.
– Йес! – по-молодежному сказала Ольга и полезла в шкафчик, где была заначена бутылка коньяку.
***
А потом заболела Верочка. Собственно, ничего ужасного и удивительного в этом не было, за месяц до разрыва супругов ребенок начал ходить в детский сад, так что она еще очень долго продержалась.
Вера ныла, капризничала, а главное, поминутно требовала папу. Оля потерпела пару дней, а потом не выдержала, позвонила.
– Максим, привет, тут Верочка приболела…
– Что? Я сейчас буду! И бросил трубку.
Оля постояла еще минуту, держа трубку в руке, а потом, элегантно пожав плечиком, удалилась на кухню – готовить ужин. Было видно, что в своей победе она нисколько не сомневается.
Максим просидел дома до позднего вечера. Играл с Верой, читал с Лизой. Без закидонов поел домашний ужин. Хорошо поел, даже добавки попросил. А часов в одиннадцать ночи Оля просто зашла в детскую и сказала:
– Я тебе постелила там, на диване. Спи, если хочешь.
А сама ушла в спальню, прятать довольную улыбку.
Максим, естественно, остался. И на следующий день остался, и потом еще раз остался.
Потом вспомнил о том, что у него есть своя квартира, и съехал туда. Через три дня не выдержал, приехал ужинать. Оля встретила его яблочным пирогом, кастрюлей голубцов и жареной картошкой. Дети повисли на нем, каждая на своей руке, и отпускать не собирались.
Собственно, Оле осталось всего ничего – опять заманить своего мужа в постель.
Муж практически не сопротивлялся. Оказалось, что достаточно в один прекрасный вечер просто выйти из душа в майке на голое тело и нечаянно столкнуться с ним в коридоре.
– Ах, а я думала, что ты ушел…
А потом резко вперед, чтобы и не вспомнил потом, кто проявил инициативу.
Следующий месяц у них были странные отношения, эдакие друзья-любовники. Максим редкие дни не приходил к ним ночевать, Оля потихоньку оставила дома все его носильные вещи, стирала и укладывала в шкаф, на свои места. Перекочевала домой и бритва с зубной щеткой.
Нужно было как-то поставить точку во всей этой истории, а Оля все не могла придумать достойный финал. Помогли, как всегда, дети. Однажды вечером, за ужином, Лиза просто спросила:
– Пап, а ты теперь опять с нами будешь жить, да?
Максим стушевался, долго гипнотизировал тарелку взглядом, а потом поднял глаза на Олю. Та просто кивнула, и только тогда Максим ответил:
– Да.
Олю это полностью устроило.
Август 1998 г.
Макс угрюмо брел за женой, отягощенный двумя пакетами и очень энергичной девочкой Лизочкой. Те благословенные времена, когда она философски изучала мир сквозь выпученные глаза, миновали. Теперь Лиза являла собой неуправляемый реактивный снаряд, который метался от одной торговки к другой. В принципе, это было даже выгодно: рыночные тетеньки таяли при виде белокурой девушки и одаряли ее фруктами. Но Максиму это все равно не нравилось, потому что приходилось непрерывно изображать станцию слежения за реактивными объектами.
А еще приходилось на ходу объяснять жене очевидные вещи.
– Оля, давай я тебе еще раз все объясню. Послушай меня, сейчас в стране такая ситуация, что держать деньги в банке – это безумие. Завтра банк рухнет…
Оля придирчиво повертела в руках арбуз, осталась недовольна и положила его на место.
– Как это банк может рухнуть? Это государственный банк.
– Оль, сейчас уже все равно какой, экономика не резиновая…
Ольга перешла к прилавку с зеленью.
– Петрушка свежая?
– Как же она может быть свежая, – честно изумился торговец, – середина августа! Из запасов, сохранилась-то как, смотрите!
Мужик сунул пучок под нос Максиму, но тот даже не заметил его.
– Оля…
– Максим, мы закрыли этот вопрос три года назад, давай к нему не возвращаться. Деньги будут лежать в банке. Дайте два пучка петрушки и один укропа. Это деньги детям. Девчонки вырастут, мы купим еще одну квартиру. И базилик, пожалуйста.
Максим начал кипятиться:
– Оля, послушай меня. Если ты будешь упираться, эти деньги просто никому не достанутся. От них останется пшик.
– Нет, базилик брать не будем. Он совсем вялый. Хорошо, муж, и что ты предлагаешь?
– Да куча возможностей! Ладно, в дело я их вкладывать не буду, но забери их из банка. Давай валюту купим, давай квартиру купим, давай за границей счет откроем…
Ольга отсчитала деньги и напряглась.
– Слушай ты, граф Монте-Кристо! Где ребенок?
Макс с ужасом осознал, что уже минут пять не видел Лизоньки. Он завертел головой, как потревоженный филин, и с облегчением обнаружил дочку неподалеку. Она что-то втирала высокому дяде восточной наружности. Пришлось отвлекаться и идти спасать ребенка. Или дядю, это как посмотреть.
Когда Максим вернулся с Лизой на поводу, то попытался возобновить уговоры. Но Ольга была неприступна.
– Никаких заграничных банков. Чем это заграничный банк лучше нашего? И что, каждый раз, когда понадобятся деньги, визу открывать?
– Олечка, ты новости смотришь иногда? Газеты читаешь? Лиза, стой спокойно!
– Мне некогда этой ерундой заниматься! Персики крымские?
Чернявая женщина, неаккуратно перекрашенная в рыжую, с готовностью подтвердила:
– Крымские! Только вчера с дерева сняли, самолетом везли!
Максу слова женщины показались неубедительными. Похоже, она с той же готовностью подтвердила бы, что персики вчера росли в Марокко, ЮАР или Антарктиде. Но он решил не отвлекаться.
– Оля, не хочешь за границу, не надо. Давай купим еще одну квартиру!
Жена даже оторвалась от придирчивого выбора фруктов.
– Ага, конечно! И будем сейчас платить лишнюю квартплату!
– Давай сдавать эту квартиру.
– Каким-нибудь азерам? Чтоб они ее загадили?
Тетка за прилавком немедленно надулась, но промолчала.
– Оля, это детали, все это можно решить. Давай только с главным определимся. Если ты заберешь деньги, мы еще успеем…
– Максим, я тебе сказала, я ничего забирать не буду. Килограмм персиков, пожалуйста.
Мрачная черно-рыжая торговка принялась выбирать фрукты позеленее и погнилее. Ольга тут же включилась в сортировку и заменяла некондиционные персики экземплярами с прилавка.
– Оля!
– Я не позволю тебе профукать эти деньги, мне надоело все время вытягивать тебя из всяких авантюр! Этот тоже уберите, пожалуйста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
И ведь как в воду глядела! Не прошло и недели, как муж заявился к ней и сказал, что ему нужны деньги.
Но Оля была готова к такому повороту событий.
– Но у меня их нет.
– А где они?
– В надежном месте.
– А-а-а… – Макс еще не понимал всю серьезность ситуации и пытался шутить: – В лифчик, что ли, спрятала? Так я сейчас достану… Ладно, кроме шуток, мне завтра нужна треть той суммы.
– Максим, я не дам тебе никаких денег.
– Чего?
– Я положила их в банк на свое имя и тебе их не отдам.
– Оль, ты хоть соображаешь, что ты говоришь? Это мои деньги, я их заработал!
Оля была на грани истерики. Ее мечта, ее счет в банке грозил пасть жертвой какой-то очередной авантюры! Да никогда! Только все начало получаться! Отчаяние придало Оле злости и решимости.
– Значит, так, дорогой. Когда мы с тобой поженились, я принесла в нашу семью квартиру, теперь ты принес эти деньги. То есть мы квиты, ты со мной рассчитался. И я их тебе не отдам, ты их профукаешь.
***
Скандалы в семье Ширяевских продолжались еще двое суток. Оля была непреклонна. А на третьи сутки, придя вечером домой, Оля обнаружила пустой мужнин шкаф и пустую полочку в ванне. Даже записки не оставил.
«Ладно, побесится пару дней и вернется», – решила Оля и принялась за генеральную уборку.
Это лучшее средство от размышлений о будущем.
Во время уборки она так яростно драила окна, что подхватила жестокий насморк.
Но Макс не вернулся даже через три дня. Через четыре он позвонил и вместо приветствия сухо сообщил, что деньги на детей будет выплачивать лично, но если Ольга хочет, то может потребовать алименты через суд.
Оля собиралась было заявить, что да, именно через суд она и будет требовать, но тут ее настиг приступ насморка, и она хлюпнула носом.
– И не вздумай шантажировать меня слезами! – рявкнул Максим.
Слишком сильно рявкнул. Явно от неуверенности в собственной решимости. «Ага!» – подумала Оля.
– Я и не собиралась, – сказала она со сдержанной грустью и хлюпнула носом еще раз.
– Вот и не собирайся! – Макс засопел в трубке. – И учти: у меня есть право на свидания с детьми! Я узнавал у юристов.
– Конечно. В любое время, как захочешь.
Максим снова засопел. Видимо, он слишком хорошо приготовился к бою – но как прикажете драться при полном отсутствии сопротивления?
– Я, конечно, тоже не сахар, но ты, дорогая… Это просто издевательство над мужчиной, понятно тебе?
– Понятно, – ответила Оля, стараясь не выдать голосом торжествующей улыбки.
«А тебе понятно, – подумала она, – каким дураком ты выглядишь со стороны?»
– Сволочь ты! – гаркнул Максим и бросил трубку.
«Значит, понимаешь. – Оля молча улыбалась. – Вот то-то же».
И она громко, с чувством чихнула.
***
В субботу настало время очередной стирки. Ольга в ванной раскладывала белье по кучкам (не дай бог, цветное попадет в белое!), когда услышала звук открываемой двери. Это мог быть только Максим.
Тысячи вариантов поведения пронеслись в голове Оли. Компьютеры, которыми когда-то занимался ее муж, взорвались бы от зависти, если бы смогли оценить быстродействие Олиного мозга. Она еще сама толком ничего не поняла, как мозг отдал команду и руки зашвырнули инструкцию к стиралке под ванну, а лицо приняло озадаченный вид.
Когда за спиной раздалось то ли покашливание, то ли порыкивание, Оля натуральнейшим образом вздрогнула и обернулась.
– А, это ты? – сказала она. – А детей бабушка увела гулять.
– Знаю, видел, – буркнул Макс. – Даже погулял с ними немного.
Они помолчали. Оленьке очень хотелось сказать: «А Лиза все время про тебя спрашивает», но фраза была уж очень мелодраматичной. Оля сдержалась.
– Я рубашки хотел забрать, – с вызовом сказал Максим.
– Конечно. Только… Я все равно стирать собралась. Хотела заодно и твои…
Макс сжал губы, неопределенно мотнул головой и потянул из кучи какую-то свою старую тенниску. Вид мятой и грязной рубашки его несколько отрезвил. Максим бросил тенниску назад.
– Ну, раз все равно стирать…
«Не к тетке ушел,– сообщил компьютер внутри, – и не к маме. У друга живет или квартиру снимает».
Макс потоптался еще пару секунд, вздохнул и повернулся к двери.
И тут Олин мозг завершил изящную комбинацию, которую начал зашвыриванием инструкции под ванну.
– Максим, – сказала Оля, – я где-то инструкцию потеряла. А без нее не могу вспомнить, в каком режиме что стирается.
И посмотрела на мужа честными и печальными глазами. Максим посмотрел на нее снисходительно.
– Белое белье?
– Ага.
– Сильно загрязненное?
– Нет.
– Сейчас посмотрим.
Макс изучил ручки, поворчал что-то себе под нос и объявил:
– Режим четыре или пять, температура… от сорока до шестидесяти.
Ольга старательно наморщила лоб.
– А цветное сильно загрязненное?
Максим снова погрузился в изучение машинки.
– Режим три, температура восемьдесят. Запомнила?
Оля замотала головой.
– Извини,– сказала она,– я за бумажкой сбегаю.
Когда дверь за мужем закрылась, Ольга решительно скомкала бумажку с инструкциями. Все равно ни одна из продиктованных мужем комбинаций правильной не была. Однако выкидывать бумажку Оля передумала. Она расправила ее и положила на стиралку. При следующем посещении Максим ее заметит и еще больше раздуется от гордости.
Настоящую инструкцию Оля с трудом извлекла из-под ванны. Список режимов она и так знала наизусть, но боялась, что отсыреют гарантийные талоны.
***
В течение следующих двух недель у Оли систематически ломался телевизор, утюг и пылесос, сгорела одна розетка и отломалось несколько крючков. Сначала Ольга звонила Максу на работу, но после пылесоса Оля взмолилась:
– Максим! Будь человеком! Дай свой домашний! Честное слово, я только по делу буду звонить!
Видя, что Макс колеблется, Оля потянула из рукава туза:
– А вдруг с детьми что-то? Я без тебя не справлюсь.
Она несколько раз звонила (пробки в подъезде, что-то с телевизионной антенной и кашель у Верочки), но каждый раз Максим снимал трубку сам. На заднем фоне ничьих голосов слышно не было. Видимо, квартиру он все-таки снимал.
После героической победы над антенной Макс спросил:
– Что-то у тебя все ломаться вдруг стало?
Оля пожала плечами:
– Хозяина нет, вот квартира и бесится. Слушай, я биточков наделала, а дети есть отказались. Они там на кухне, горячие.
Макс тут же принял неприступный вид, но непроизвольно сглотнул. Биточки он очень любил, да и кормился, судя по впавшим щекам, нерегулярно. Оля тут же прислушалась и шепнула:
– Кажется, Верочка, – и проскользнула в детскую.
Там она выжидала полчаса, пока не хлопнула входная дверь. В центре кухонного стола на подставке для горячего стояла сковорода. Ни одного биточка на ней не осталось.
– Йес! – по-молодежному сказала Ольга и полезла в шкафчик, где была заначена бутылка коньяку.
***
А потом заболела Верочка. Собственно, ничего ужасного и удивительного в этом не было, за месяц до разрыва супругов ребенок начал ходить в детский сад, так что она еще очень долго продержалась.
Вера ныла, капризничала, а главное, поминутно требовала папу. Оля потерпела пару дней, а потом не выдержала, позвонила.
– Максим, привет, тут Верочка приболела…
– Что? Я сейчас буду! И бросил трубку.
Оля постояла еще минуту, держа трубку в руке, а потом, элегантно пожав плечиком, удалилась на кухню – готовить ужин. Было видно, что в своей победе она нисколько не сомневается.
Максим просидел дома до позднего вечера. Играл с Верой, читал с Лизой. Без закидонов поел домашний ужин. Хорошо поел, даже добавки попросил. А часов в одиннадцать ночи Оля просто зашла в детскую и сказала:
– Я тебе постелила там, на диване. Спи, если хочешь.
А сама ушла в спальню, прятать довольную улыбку.
Максим, естественно, остался. И на следующий день остался, и потом еще раз остался.
Потом вспомнил о том, что у него есть своя квартира, и съехал туда. Через три дня не выдержал, приехал ужинать. Оля встретила его яблочным пирогом, кастрюлей голубцов и жареной картошкой. Дети повисли на нем, каждая на своей руке, и отпускать не собирались.
Собственно, Оле осталось всего ничего – опять заманить своего мужа в постель.
Муж практически не сопротивлялся. Оказалось, что достаточно в один прекрасный вечер просто выйти из душа в майке на голое тело и нечаянно столкнуться с ним в коридоре.
– Ах, а я думала, что ты ушел…
А потом резко вперед, чтобы и не вспомнил потом, кто проявил инициативу.
Следующий месяц у них были странные отношения, эдакие друзья-любовники. Максим редкие дни не приходил к ним ночевать, Оля потихоньку оставила дома все его носильные вещи, стирала и укладывала в шкаф, на свои места. Перекочевала домой и бритва с зубной щеткой.
Нужно было как-то поставить точку во всей этой истории, а Оля все не могла придумать достойный финал. Помогли, как всегда, дети. Однажды вечером, за ужином, Лиза просто спросила:
– Пап, а ты теперь опять с нами будешь жить, да?
Максим стушевался, долго гипнотизировал тарелку взглядом, а потом поднял глаза на Олю. Та просто кивнула, и только тогда Максим ответил:
– Да.
Олю это полностью устроило.
Август 1998 г.
Макс угрюмо брел за женой, отягощенный двумя пакетами и очень энергичной девочкой Лизочкой. Те благословенные времена, когда она философски изучала мир сквозь выпученные глаза, миновали. Теперь Лиза являла собой неуправляемый реактивный снаряд, который метался от одной торговки к другой. В принципе, это было даже выгодно: рыночные тетеньки таяли при виде белокурой девушки и одаряли ее фруктами. Но Максиму это все равно не нравилось, потому что приходилось непрерывно изображать станцию слежения за реактивными объектами.
А еще приходилось на ходу объяснять жене очевидные вещи.
– Оля, давай я тебе еще раз все объясню. Послушай меня, сейчас в стране такая ситуация, что держать деньги в банке – это безумие. Завтра банк рухнет…
Оля придирчиво повертела в руках арбуз, осталась недовольна и положила его на место.
– Как это банк может рухнуть? Это государственный банк.
– Оль, сейчас уже все равно какой, экономика не резиновая…
Ольга перешла к прилавку с зеленью.
– Петрушка свежая?
– Как же она может быть свежая, – честно изумился торговец, – середина августа! Из запасов, сохранилась-то как, смотрите!
Мужик сунул пучок под нос Максиму, но тот даже не заметил его.
– Оля…
– Максим, мы закрыли этот вопрос три года назад, давай к нему не возвращаться. Деньги будут лежать в банке. Дайте два пучка петрушки и один укропа. Это деньги детям. Девчонки вырастут, мы купим еще одну квартиру. И базилик, пожалуйста.
Максим начал кипятиться:
– Оля, послушай меня. Если ты будешь упираться, эти деньги просто никому не достанутся. От них останется пшик.
– Нет, базилик брать не будем. Он совсем вялый. Хорошо, муж, и что ты предлагаешь?
– Да куча возможностей! Ладно, в дело я их вкладывать не буду, но забери их из банка. Давай валюту купим, давай квартиру купим, давай за границей счет откроем…
Ольга отсчитала деньги и напряглась.
– Слушай ты, граф Монте-Кристо! Где ребенок?
Макс с ужасом осознал, что уже минут пять не видел Лизоньки. Он завертел головой, как потревоженный филин, и с облегчением обнаружил дочку неподалеку. Она что-то втирала высокому дяде восточной наружности. Пришлось отвлекаться и идти спасать ребенка. Или дядю, это как посмотреть.
Когда Максим вернулся с Лизой на поводу, то попытался возобновить уговоры. Но Ольга была неприступна.
– Никаких заграничных банков. Чем это заграничный банк лучше нашего? И что, каждый раз, когда понадобятся деньги, визу открывать?
– Олечка, ты новости смотришь иногда? Газеты читаешь? Лиза, стой спокойно!
– Мне некогда этой ерундой заниматься! Персики крымские?
Чернявая женщина, неаккуратно перекрашенная в рыжую, с готовностью подтвердила:
– Крымские! Только вчера с дерева сняли, самолетом везли!
Максу слова женщины показались неубедительными. Похоже, она с той же готовностью подтвердила бы, что персики вчера росли в Марокко, ЮАР или Антарктиде. Но он решил не отвлекаться.
– Оля, не хочешь за границу, не надо. Давай купим еще одну квартиру!
Жена даже оторвалась от придирчивого выбора фруктов.
– Ага, конечно! И будем сейчас платить лишнюю квартплату!
– Давай сдавать эту квартиру.
– Каким-нибудь азерам? Чтоб они ее загадили?
Тетка за прилавком немедленно надулась, но промолчала.
– Оля, это детали, все это можно решить. Давай только с главным определимся. Если ты заберешь деньги, мы еще успеем…
– Максим, я тебе сказала, я ничего забирать не буду. Килограмм персиков, пожалуйста.
Мрачная черно-рыжая торговка принялась выбирать фрукты позеленее и погнилее. Ольга тут же включилась в сортировку и заменяла некондиционные персики экземплярами с прилавка.
– Оля!
– Я не позволю тебе профукать эти деньги, мне надоело все время вытягивать тебя из всяких авантюр! Этот тоже уберите, пожалуйста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10