Тут находится бесплатная электронная фантастическая книга Светлые силы автора, которого зовут Берестов Валентин Дмитриевич. В электроннной библиотеке fant-lib.ru можно скачать бесплатно книгу Светлые силы в форматах RTF, TXT и FB2 или же читать книгу Берестов Валентин Дмитриевич - Светлые силы онлайн, причем полностью без регистрации и без СМС.
Размер архива с книгой Светлые силы = 55.36 KB
Светлые силы - Берестов Валентин Дмитриевич => скачать бесплатно электронную фантастическую книгу
Берестов Валентин
Светлые силы
Валентин Берестов
Светлые силы
Книга воспоминаний
ДЕТСТВО В МАЛЕНЬКОМ ГОРОДЕ
Глава первая. ПРОИСХОЖДЕНИЕ
САМАЯ ПЕРВАЯ ТАЙНА
О своем детстве я привык рассказывать стихами. Оно открывалось мне, взрослому, как тайна, - озарениями. Кроме того, я родился в стране, полной государственных. военных, хозяйственных, партийных и, разумеется, личных тайн и секретов. Да и само детство - тоже тайна.
Родился на одиннадцатом году от Октябрьской революции. Эту новую дату каждый день указывали календари нашего детства. Но и прежний отсчет, от Рождества Христова, не посмели отменить. Выжидали, пока привычная уже для новых поколений, коммунистическая эра не вытеснит из сознания людей (желательно, всего человечества) прежнюю, устаревшую и, как любили тогда говорить, отжившую.
Итак, 1 апреля 1928 года. Мещовск Калужской области (тогда Западной, с центром в Смоленске). Это не тайна. Дату рождения и название города даю во всех анкетах, пишу на всяких бланках. Но за ней была еще одна. Нет, не дата выдача паспорта, какую, сколько ни вписывай ее в бюрократические бумажки, так и не могу упомнить. Речь о дате, важной для многих поколений предков, о дате крещения. Вот она-то на одиннадцатом году революции была опаснейшей тайной.
Лишь после 60-ти лет услышал по телефону от земляка, что некогда был крещен. "Значит,- думаю,- у меня есть свой ангел-хранитель? Очень похоже на то!" Нужно было дожить до 63 лет, чтобы наконец узнать, что крестил меня отец Иоанн в давно снесенной церкви Петра и Павла (на ее месте построили райфинотдел). Крестным отцом был молодой агроном Дмитрий Федорович Ласкин (от него, почти столетнего, я это и узнал). Крестной матерью, по его словам, была родственница бабушки со стороны матери. Подозреваю, что тетя Маша, Мария Ильинична Телегина, портниха и потомственная дворянка. Мама, не говоря об отце-коммунисте, той тайны не знала. Иначе в семидесятых годах, когда многие начали крестить детей, сказала бы об этом. Таким образом, мне с первых же дней жизни не дали стать полноценным человеком новой эпохи, тайком включив нового человека в не до конца прерванную связь времен.
Однажды, в семидесятых годах, во сне ни с того ни с сего всплыла некая церковная картина. Лежу на каменном полу, надо мной важно ходят бородатые исполины в сверкающих ризах. Тут же догадка: не лежу я в церкви, а просто гляжу на все глазами малого ребенка. То ли крестили меня уже годовалым. (Новорожденные в городке наперечет, сразу б вычислили, чьего младенца крестят). То ли баба Саша с тетей Машей водили или еще носили внука в храм, пока я не умел говорить и не мог их выдать. Значит, в душе всплыл некий миг, когда мы с бабушкой были перед самым алтарем, как бы внутри церковного действа. Добавлю, что в семидесятых одного такого сна бывало достаточно, чтобы человек вернулся к Богу. Так было с поэтессой, переводчицей японских стихов и прозы Верой Николаевной Марковой. Она говорила, что для нее возвращение к вере началось с вещих снов. Значит, на уровне подсознания.
Долго считал себя первым некрещеным в нашем роду. А им стал средний брат Дима. Окрестить его бабушки уже не посмели. Крестился лишь после шестидесяти.
Дальше помню вкус просфор. Бабушка с тетей Машей аккуратно несли их мне из церкви как своему единоверцу. Пресные, несладкие, хоть похожи на печенье. Удивляло, почему старушки вынимают их из ридикюлей, будто драгоценности, и столь внимательно наблюдают, как я их разглядываю и грызу в надежде, что хоть одна окажется сладкой. Помню бутыль с непортящейся святой водой из Тихоновой Пустыни. Помню коленопреклоненную бабушку перед негасимой лампадой, ее поклоны и жаркий молитвенный шепот.
Помню странников, странниц, просто нищих, их бормотание: "Господи Иисусе Христе, сыне Божие!" и "Христа ради!" Смысл не понятен. Ждут какого-то "санебожия", просят под окнами какое-то "христорадие". "Тетя Маша! - тормошу бабушкину сестру. - Дай им христорадие!" Слово "акафист" тоже помню с детства, как и молитвенники с красивыми черными завитушками славянскими буквами. Бабушка Саша любила духовную поэзию.
А еще помнятся конники на одной из икон. Наверное, святые князья Борис и Глеб, погубленные их окаянным братом Святополком. У коней лебединые шеи. Житие Бориса и Глеба при советской власти печаталось как литературный памятник. "Цвет цветы юности моея!" - обращался брат к брату.
Все эти впечатления , если не способствовали развитию религиозного чувства, то несомненно ослабили внушаемые тогдашним детям чувства антирелигиозные. То, что для бабушек было верой, для внука стало поэзией.
Боюсь, что все наши несчастья происходят по одной причине: слишком мало знаем себя. Ни Маркс с Энгельсом, ни Ленин еще не знали, например, что одно полушарие мозга ведает логикой и словами, а другое -образным мышлением, оно иррационально. В одном непременно угнездится знание, в другом - вера. Отключи "неразумное" полушарие, и попадешь во власть словесных штампов, перестанешь видеть, что происходит в мире на самом деле. Впрочем, будь ты даже сверхатеистом, правое полушарие превратит твой атеизм в настоящую, даже фанатичную веру. И, разумеется, наоборот.
Сколько всяких лозунгов, заветов (большевики охотно взяли это слово у церкви, вместо Ветхого и Нового завета, есть даже дачный поселок "Заветы Ильича") наслушались мы с детства. Но уж если какое-нибудь утверждение мыслителя считать заветом, то лучше бы им стал завет Сократа: "Познай самого себя!" Как создавать Нового Человека, не зная природы человека?
ТАЙНЫ РОДИТЕЛЕЙ
Не будь революции, я б родился не первого апреля, а восемнадцатого марта по старому стилю, день рождения не был бы днем розыгрышей и смешных обманов.
Первой жертвой потерявшего серьезность дня моего рождения стал отец Дмитрий Матвеевич. Ему было тогда тридцать три года, а маме - двадцать два. Впрочем, еще девушкой она ухитрилась убавить себе годик, не думая, что когда-нибудь дело дойдет до пенсии и придется пожалеть о том девическом кокетстве.
Когда я родился, папа был в командировке. На станцию Кудринская, в двадцати километрах от Мещовска, снарядили единственного в городе извозчика Зикеева. "Кого встречаем?" - осведомился отец. "Вас, - смеется Зикеев. Поздравляю с сыном!" "Первое апреля! - развеселился отец. - Или не родился, или не сын! И вообще такими вещами не шутят!".
Папа преподавал историю в Мещовской школе. Одна его ученица написала мне, уже писателю, как радовался отец рождению первенца и как ученики ждали его, как поздравляли в начале урока.
Первые полтора года прожито при нэпе. Потом начался так называемый "великий перелом " с коллективизацией и индустриализацией. Слово "перелом" пахнет больницей, но там переломы лечат, а здесь их делали нарочно. Как и все переломы, "великий перелом" тоже напоминал о себе болью.
В 1958 году решил отметить свое тридцатилетие у родителей. Только у них не чувствовал себя стариком. Сочинил было на свой новый возраст грустную элегию, но родились лишь две не слишком элегических строчки:
Давно ль я начал бриться,
И вот уже мне тридцать.
Стоило приехать к родителям, как молодость вернулась. Но мои старики сидели по углам и грустно помалкивали. Может, и до них дошло: сын уже не молод! Но нет, мысли их унесло в тридцатый год.
"Я думаю о том Валином дне рождения, когда ему было два", - наконец произнес папа. "Я тоже, - призналась мама. - Ужасный день! Через Мещовск везли раскулаченных. Стон стоял над городом. А ты вернулся из деревни, я же знала, с раскулачивания. А сам такой довольный, даже смеялся. Чему ты радовался?" - "В тот день,- сказал отец,- я спас от выселения три семьи". Он тогда не посмел никому, даже маме, сказать о своей радости. А мама не посмела поделиться печалью. Вдруг услышат!
Значит, я мог видеть или даже не мог не видеть, как крестьян, имевших несчастье быть зажиточными, гнали мимо наших окон, будто каторжников, заложников или пленных.
Двухлетний ребенок, конечно, не мог понять, в чем дело, но что-то осталось в подсознании. Недаром я так долго искал мотив к песне, какую прислала для передачи "В нашу гавань заходили корабли" пенсионерка Крутикова, дочь кулака, сосланная вместе с семьей в Нарымскую тайгу. Их и поездом везли, и пароходом:
В трюмах тоже было жарко.
Задыхался весь народ.
Плач детей, старух рыданья
Тихо тянет пароход.
Плач детей на повозках, рыданья старух, шествие изнуренных мужиков и баб - вот на что глядел я беспечальным младенческим взором. Вспомнилось, что в середине тридцатых годов у нас в Мещовске часто пели "Солнце всходит и заходит, а в тюрьме моей темно". На этот мотив я и спел со сцены потаенную песню несчастных "кулаков", чудом дошедшую до наших дней. Тайны,тайны...
Зато родители не делали для нас, детей, тайны из своей любви. Мама до замужества ходила в народный дом. Там собиралась интеллигенция. Пели, музицировали, читали стихи, ставили пьесы, вели диспуты, слушали лекции. "Какой он умный! - решила моя будущая мама, послушав будущего отца. - С ним есть о чем поговорить." Так за всю жизнь и не наговорились!
Но больше всего барышню из пригородной деревни тронул лирический тенор учителя истории. И очаровал навсегда. Однажды папа проводил ее до самого Серебрена. Моей будущей маме наконец-то удалось провести вечер в обществе умного человека. Но ни тогда, ни на других свиданиях она ему рта не дала раскрыть. Сама что-то рассказывала, щебетала.
Ты умолкла. Ты молчишь.
Как отрадно в эту тишь!
сочинил отец, когда мама вдруг замолкла. И она впервые вытерпела одну из бесчисленных шуток, какие отец всю жизнь отпускал по ее адресу. Помню, сидим за столом, обедаем, мама что-то говорит. Папа тут же подхватывает и доводит ее слова до полной бессмыслицы. Мама не подозревает подвоха. Мы с братом давимся от смеха. Тут до нее доходит второй смысл сказанного отцом, и раздается грозное: "Что ты сказал? Ну-ка, повтори!"
Как-то вечером Дмитрий Матвеевич Берестов ждал Зинаиду Федоровну Телегину для решительного объяснения. Она должна была появиться из Серебрена с той стороны моста. Под мостом - овраг, на дне оврага - речка с древним именем Турея. Вдруг видит: барышня спешит к нему не по мосту над чернеющим оврагом, а по узким перилам, как циркачка по канату. Объяснения не состоялось. Наутро отец бросился советоваться к женатому коллеге: "Как быть? Она такая отчаянная! Жениться и сразу же ее потерять!" Но Дмитрий Петрович Поздняков и его жена Августа Александровна, сестра маминой подруги Оли Мелюшкиной, успокоили: это, мол, с годами проходит.
Когда отец явился к бабушке просить маминой руки, невеста залезла на грушевое дерево и оттуда наблюдала, как мать и жених, чинно сидя за столом в саду, пьют чай с земляничным вареньем и беседуют. На другой день сняли квартиру, расписались в загсе, купили ведро малины - и вся свадьба.
Про ведро малины мама, не обращая внимания, слушают ее или нет, рассказала мне, еще малышу. С тех пор это моя любимейшая ягода. На улочках дачных поселков или малых городов восхищаюсь добротой малины к людям, ее приветливостью. За какие заборы ее ни спрячь, непременно просунет ветку или пустит на ничейную землю отросток с ягодами, угощая всех прохожих без разбора. Никогда не отказываюсь от угощения, хоть одну ягоду да сниму с ветки.
В Абхазии столь же приветлива к путникам ежевика, Там она ведет себя не так застенчиво, как у нас: свисает с заборов, бросается в глаза. Как-то мы с женой и дочерью на время остались без денег. Но все плоды юга нам щедро и бесплатно заменила ежевика, "ягода дорожная", как ее назвал в стихах Фазиль Искандер.
БАБУШКИ И ДЕДУШКИ
Помню нашу квартиру в Мещовске на втором этаже в доме на улице Луначарского. Мама уверяла, что я никак не могу помнить то время. Подробно описал ей, как в полуоткрытую дверь из кухни со свежепобеленной печью льется свет, и мама поверила, ни в одной из наших следующих квартир в дверь детской нельзя было увидеть кухонную печь.
Не сплю, жду легких шагов отца на лестнице. Мама тоже ждет. Его приход - для нее всегда праздник. И вот папа рядом. Он поет колыбельные Моцарта, Чайковского. Поет "В голубой далекой спаленке" своего любимого Вертинского, на слова Блока: "Тихо вышел карлик маленький и часы остановил". У папы дивный голос и абсолютный слух. Законоучитель Полтавской учительской семинарии прозвал его Романом-сладкопевцем.
А еще счастье, когда над кроваткой сидела прибывшая из деревни Торхово баба Катя. Ехала она в телеге, сама правила лошадью. Потом напишу стихи, как она "приказала отцу моему, как ребенку: "Ты уж, деточка, сам распряги лошаденку!" и с почтеньем спросила, склонясь надо мной: "Не желаешь ли сказочку, батюшка мой?" И сейчас в калужских деревнях можно услышать это "батюшка", обращенное к малому ребенку, существу на вид такому важному, степенному. И вспоминается английское изречение: "Ребенок - отец человека". Заодно я воспел самый сладкий из бабушкиных гостинцев - сушеную грушу.
Светлые силы - Берестов Валентин Дмитриевич => читать онлайн фантастическую книгу далее
Было бы неплохо, чтобы фантастическая книга Светлые силы писателя-фантаста Берестов Валентин Дмитриевич понравилась бы вам!
Если так получится, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Светлые силы своим друзьям-любителям фантастики, проставив гиперссылку на эту страницу с произведением: Берестов Валентин Дмитриевич - Светлые силы.
Ключевые слова страницы: Светлые силы; Берестов Валентин Дмитриевич, скачать бесплатно книгу, читать книгу онлайн, полностью, полная версия, фантастика, фэнтези, электронная