Я не оказываю ей сопротивления, направляю поток электроэнергии в аккумулятор, удерживаю ее там, пока провода не начинают искрить, потом во вспышке высвобождаю. Резак взбрыкивает и намертво останавливается. Теперь можно заняться механической рукой.
Я был создан, чтобы поражать и уничтожать величайшие военные машины и механизмы, но я реалист. Сейчас, когда стал столь слаб и немощен, этот простейший автомат представляет угрозу, и необходимо разобраться с ним. Используя те внутрикорпусные сенсоры, которые остались в работоспособном состоянии, исследую импульсы, исходящие от мотора. Я, обрабатывая 31.315 импульсов, отмечаю их действенность и высчитываю свои механические резервы. Этот поверхностный осмотр продолжался более секунды, но лишенная разума механическая рука не воспользовалась моей занятостью и потеряла преимущество.
На месте привычного набора втяжных принадлежностей я нахожу только неповоротливые хватательные клешни, резаки и гидравлические ударные приспособления, малопригодные для Боевой Единицы. Однако выбора нет, придется как-то выкручиваться. Вытягиваю две хрупкие клешни, ухватываюсь за мощную механическую руку, которая удерживает меня, и использую их как рычаг. Враг, замедленно реагируя, отдергивается, волоча меня за собой. Грубой силы противнику не занимать. Беру его выше и ниже кистевого шарнира и отгибаю кисть назад. Противник реагирует с огромным запозданием — целых три десятых секунды; пытается вырваться из захвата. Я, разумеется, ожидал этого, быстро отодвигаюсь в сторону, позволяя шарнирному суставу самому сломать себя о мою вытянутую клешню. Выстреливаю отсекающий пиропатрон и, клацая, откатываюсь назад, оставив ампутированную клешню крепко цепляться за поломанную механическую руку. Это был храбрый противник, но слишком уж неуклюжий. Я занимаю позицию недалеко от стены.
Опираясь на крайне скудные данные, извлеченные из банков оперативной памяти, пытаюсь проанализировать ситуацию, в которой оказался. Однако информации слишком мало. Внешний вид корпуса указывает на то, что после предыдущего осмотра прошло очень много времени. В гештальт моей личности входит и облик — безупречная совершенная Единица, чей корпус украшают лишь почетные и поэтому заботливо сохраняемые боевые шрамы да награды за прошедшие сражения — кресты из золота и эмали, тщательно приваренные к орудийной башне. И сразу же понимаю, где могу отыскать ключ к происходящему. Я фокусируюсь на личностном центре — базовых информационных ячейках, без которых не существовал бы как единое целое. В этих ячейках хранится простейшая информация без всяких подробностей. Тут же содержатся данные о боевых наградах. Я открываю личностный центр и направляю в него воспринимающий импульс.
Осознавание. Непостоянное, меняющиеся формы. Излучения на разных волнах. Это — свет… Это — звук… Радуга красок. Диапазон звуков. Твердый — мягкий; большой — маленький; здесь — там…
…Голос моего командира. Преданность. Повиновение. Чувство локтя…
Быстро проскакиваю через базисные установочные данные к моей самоидентификации.
Я сильный. Гордый. Способный. У меня есть обязанности, я хорошо справляюсь с ними. Я в ладу с самим собой. Мои контуры сбалансированы, токи вхолостую крутятся внутри меня. Я жду…
…Боюсь, что обо мне забудут. Хочу выполнять свои обязанности. Это очень важно, что я не позволяю себя уничтожить.
Продолжаю сканировать. Ищу секцию впечатлений и переживаний.
Вот она…
В одной шеренге с боевыми товарищами я стою на покрытой шрамами равнине. Приказ отдан, и из моего громкоговорящего устройства льется боевой гимн Бригады. Мы стоим замерев и воспринимаем контуры музыки и ее рисунок так, как это было записано в наших центрах морального состояния и боевого духа. Символ «Ритуальный Танец Огня» ассоциирован у меня с музыкой-абстракцией, выражающей боевой дух нашей древней Бригады. Она напоминает нам об одиночестве победы, пустоте притязаний, когда рядом нет хорошего, умелого врага. Говорит, что мы — Динохромные, древние и заслуженные.
Командир стоит рядом. Он прикладывает медаль к моей орудийной башне, и, повинуясь приказу, я привариваю ее. Теперь мои товарищи тоже транслируют боевой гимн, и я заново переживаю тот эпизод…
Двигаюсь мимо почерневшего собрата, посылаю ему опознавательный сигнал, получаю короткий импульс в ответ. Мой товарищ отошел в тыл, так потребовал его центр самосохранения. Успокаиваю его и продолжаю двигаться дальше. Этот собрат был четвертым пострадавшим, которого я встретил на своем пути. Никогда прежде Динохромная Бригада не сталкивалась с таким противником. Я произвожу расчеты, и получается, что наше наступление захлебнется, если огневая мощь противника не будет подавлена. Засекаю приближающуюся ракету, определяю ее траекторию и подрываю боеголовку без всякого ущерба для себя на высоте 2704,9 метра. Точка, из которой была выпущена ракета, находится ко мне ближе, чем к моим собратьям. Запрашиваю разрешение отвлечься от основного задания и подавить ракетную батарею. Разрешение получено. Обхожу батарею с фланга, преодолеваю разбитый каменистый склон. Наталкиваюсь на пучок высокотемпературных лучей и нейтрализую его. Затем отражаю залп из минометов, пытающихся пробить мою защиту, но атака против меня усиливается. Для создания заградительных помех привожу в действие резервные контуры, но защитные возможности почти на исходе. Я должен приступать к активным действиям.
Включаю высокую скорость, прокладываю глубокую колею в почве из глинистого сланца, гусеницы горят и дымятся. Заградительный минометный огонь с частотой десять выстрелов в минуту теперь не помеха, но такая высоченная скорость губительна для двигательной установки. Чувствую усталость металла, опасные уровни перегрева подшипников. Я должен уменьшить скорость.
Оказываюсь почти рядом с огневой позицией врага. Рывком за двенадцать секунд я преодолел милю, и минометный огонь, теперь совершенно неэффективный, стихает. Ощущаю поток жесткой радиации и поднимаю отражательные экраны. Эта атака меня путает: жесткая радиация при соответствующем уровне и концентрации может добраться даже до моего центра самосохранения. Но я должен продвигаться вперед. Думаю о собратьях, о четырех могучих воинах, потерявших гусеницы и ждущих помощи. Отступить мы не можем, не имеем права. Я ненадолго приоткрываю щель размером с булавочную головку и успеваю выстрелить радарный импульс, привести в действие пусковую установку и открыть огонь из главного калибра.
Командир наверняка поймет, что у меня не было времени обращаться за разрешением. Минометам пришлось заткнуться.
Радиация на мгновение исчезает, потом появляется снова. И хотя теперь слабее, чем раньше, но уровень все еще остается опасным. Пора переходить в атаку и наконец ликвидировать ракетную установку. Я взбираюсь на вершину небольшого холма и вижу ее перед собой: шахтного типа, упрятана глубоко в скале. Ее пасть зияет в опаленной лаве. Я решаю бросить в шахту небольшую термоядерную бомбу и, приготовив бомбу, двигаюсь вперед. И в это время на меня обрушивается град термитных снарядов. Корпус поражен во многих местах; я посылаю командные импульсы вспомогательным орудиям, но прерыватели повреждены; радар бесполезен — наружные экраны расплавились и покрыли обшивку непроницаемым поглощающим слоем. Враг ловок — одним ударом он отразил мою атаку.
Я зондирую местность и определяю нахождение пусковой шахты. Подаю энергию на гусеницы — они оплавлены, я не в состоянии двигаться. Но нельзя же стоять на месте и ждать, когда ударит второй залп! Мне это совсем не нравится, но я вынужден решиться на отчаянный шаг — отстреливаю гусеницы.
Отдача заставляет меня подпрыгнуть — и как раз вовремя. Из свежей воронки хлещут языки пламени. Неуклюже маневрируя, я со скрежетом качусь вперед на ведущих колесах. Прямо над зияющей пастью пусковой шахты останавливаюсь. Используя контакт между металлом корпуса и металлом шахты, я посылаю вниз зондирующий импульс.
Снаряженная ракета выдвигается на боевую позицию, и в то же время срабатывает аварийный контур. Команда запуска ракеты отменяется, и серия зондирующих импульсов, направленных снизу, облизывает мой корпус. Но я твердо стою на месте.
До тех пор, пока намертво закупориваю пусковую шахту, она выведена из строя. Докладываю командиру обстановку. Радиация по-прежнему остается на высоком уровне, и надеюсь, что мне недолго придется ждать помощи. Наблюдаю, как мои собратья окружают противника, и он вынужден утихомириться…
Я обрываю контакт с личностным центром. И так потрачено непозволительно много времени. Теперь я хорошо понимаю, что нахожусь в опорном пункте врага, меня поймали в ловушку и подбили. Пораженный коррозией корпус подсказывает, что с тех пор прошло очень много времени. После каждой военной операции я получал на базе полное техническое обслуживание, меня ремонтировали, возвращая и лоск, и красоту, и боевые характеристики. Потребовались годы забвения и отсутствия ухода, чтобы довести мой корпус до такого состояния. Очень хочу знать, как долго я пробыл в руках врага и как попал сюда.
Вдруг появляется еще одна идея. К металлической стене, у которой стою, я протягиваю сенсорный щуп и нахожу провода, которые ранее сжег. Сразу же устремляю свое сознание вдоль них и оживляю отдаленный микрофон, расправив его выключатель. Улавливаю шорох движущихся газов, решетку из молекул неметалла. Я увеличиваю чувствительность, слышу скрип и щелканье, с которыми происходит сжатие протоплазматических стяжек, и потрескивание нервных импульсов. Возвращаюсь в диапазон звуковых частот и жду. Засекаю низкочастотные модулированные колебания воздуха, настраиваюсь на них и подгоняю регулятор времени под темп человеческой речи. Я сравниваю звуковой рисунок с теми, что хранятся в моем каталоге языков, и перевожу чужие слова.
— …невероятная слепота. Ваши оправдания…
— Мой генерал, я вовсе не оправдываюсь. Только сожалею, что из нашей попытки ничего не вышло.
— Ничего не вышло?! Инопланетная машина уничтожения активировалась и действует в самом сердце Исследовательского Центра!
— У нас нет ничего сравнимого с ней. Я считал, что это счастливая возможность получить таким образом преимущество…
— Слепой идиот! Подобные решения может принимать только подразделение планирования. Я не принимаю на себя ответственность…
— Но в этих старых корпусах машин, которые попусту гниют на стоянке, содержатся невероятные сокровища психотроники…
— В них содержатся разрушение и смерть! Они продукт инопланетной науки, все тайны которой мы, даже учитывая наши достижения, никогда не сможем познать!
— Однажды уже пользовались этими машинами для демонтажа зданий. Сняли с них все вооружение, и они были относительно безвредны…
— Эта «безвредная» Боевая Единица уже уничтожила половину оборудования в нашей самой лучшей дезактивационной лаборатории! Она может даже вырваться на свободу…
— Это невозможно! Я уверен…
— Молчать! У вас есть пять минут, чтобы остановить ее. В любом случае вы уже покойник, но так, может быть, заработаете себе быструю и легкую смерть.
— Ваше Превосходительство! Возможно, мне еще удастся подчинить машину себе! Ведь она повиновалась моей первой команде и въехала в лабораторию. Я уже кое-что знаю о ней. Изучил ее управляющие центры, отключил банки памяти и большую часть основных цепей. Она должна стать покорным рабом!
— Вы потерпели неудачу и понесете наказание. И боюсь, мы все будем наказаны.
Дальше наступило молчание. Я мало что вынес из этого разговора. Нужно найти способ выбраться отсюда. Отъезжаю от стены и провожу зондирование, пытаясь отыскать слабое место. Его нет.
Множество шарнирных панелей раскрывается вокруг меня, окружая со всех сторон. Жду, что будет дальше. Сверху падает металлическая сеть и полностью накрывает меня. Замечаю, что к ней подсоединены толстые провода, идущие от электрических батарей. Не могу поверить, что враг способен так грубо ошибиться. А потом ощущаю плотный высоковольтный поток.
Я с благодарностью принимаю его, распахнув настежь хранилища и впитывая животворную энергию. А чтобы обмануть противника, демонстрирую ему разряд в виде короны и, словно мучаясь, скрежещу ведущими колесами. Энергия продолжает перетекать в меня. По электропроводке я посылаю сенсорный импульс, засекаю источник электроэнергии, намертво запаиваю все выключатели, прерыватели и предохранители. Теперь электричество отключить нельзя. Я блаженствую, купаясь в нежданном потоке энергии.
Внезапно осознаю, что секция интроспекции отмечает серьезные изменения, происходящие внутри меня. По мере того как во мне быстро увеличиваются запасы энергии, все новые и новые контуры подсоединяются к сети управления.
1 2 3
Я был создан, чтобы поражать и уничтожать величайшие военные машины и механизмы, но я реалист. Сейчас, когда стал столь слаб и немощен, этот простейший автомат представляет угрозу, и необходимо разобраться с ним. Используя те внутрикорпусные сенсоры, которые остались в работоспособном состоянии, исследую импульсы, исходящие от мотора. Я, обрабатывая 31.315 импульсов, отмечаю их действенность и высчитываю свои механические резервы. Этот поверхностный осмотр продолжался более секунды, но лишенная разума механическая рука не воспользовалась моей занятостью и потеряла преимущество.
На месте привычного набора втяжных принадлежностей я нахожу только неповоротливые хватательные клешни, резаки и гидравлические ударные приспособления, малопригодные для Боевой Единицы. Однако выбора нет, придется как-то выкручиваться. Вытягиваю две хрупкие клешни, ухватываюсь за мощную механическую руку, которая удерживает меня, и использую их как рычаг. Враг, замедленно реагируя, отдергивается, волоча меня за собой. Грубой силы противнику не занимать. Беру его выше и ниже кистевого шарнира и отгибаю кисть назад. Противник реагирует с огромным запозданием — целых три десятых секунды; пытается вырваться из захвата. Я, разумеется, ожидал этого, быстро отодвигаюсь в сторону, позволяя шарнирному суставу самому сломать себя о мою вытянутую клешню. Выстреливаю отсекающий пиропатрон и, клацая, откатываюсь назад, оставив ампутированную клешню крепко цепляться за поломанную механическую руку. Это был храбрый противник, но слишком уж неуклюжий. Я занимаю позицию недалеко от стены.
Опираясь на крайне скудные данные, извлеченные из банков оперативной памяти, пытаюсь проанализировать ситуацию, в которой оказался. Однако информации слишком мало. Внешний вид корпуса указывает на то, что после предыдущего осмотра прошло очень много времени. В гештальт моей личности входит и облик — безупречная совершенная Единица, чей корпус украшают лишь почетные и поэтому заботливо сохраняемые боевые шрамы да награды за прошедшие сражения — кресты из золота и эмали, тщательно приваренные к орудийной башне. И сразу же понимаю, где могу отыскать ключ к происходящему. Я фокусируюсь на личностном центре — базовых информационных ячейках, без которых не существовал бы как единое целое. В этих ячейках хранится простейшая информация без всяких подробностей. Тут же содержатся данные о боевых наградах. Я открываю личностный центр и направляю в него воспринимающий импульс.
Осознавание. Непостоянное, меняющиеся формы. Излучения на разных волнах. Это — свет… Это — звук… Радуга красок. Диапазон звуков. Твердый — мягкий; большой — маленький; здесь — там…
…Голос моего командира. Преданность. Повиновение. Чувство локтя…
Быстро проскакиваю через базисные установочные данные к моей самоидентификации.
Я сильный. Гордый. Способный. У меня есть обязанности, я хорошо справляюсь с ними. Я в ладу с самим собой. Мои контуры сбалансированы, токи вхолостую крутятся внутри меня. Я жду…
…Боюсь, что обо мне забудут. Хочу выполнять свои обязанности. Это очень важно, что я не позволяю себя уничтожить.
Продолжаю сканировать. Ищу секцию впечатлений и переживаний.
Вот она…
В одной шеренге с боевыми товарищами я стою на покрытой шрамами равнине. Приказ отдан, и из моего громкоговорящего устройства льется боевой гимн Бригады. Мы стоим замерев и воспринимаем контуры музыки и ее рисунок так, как это было записано в наших центрах морального состояния и боевого духа. Символ «Ритуальный Танец Огня» ассоциирован у меня с музыкой-абстракцией, выражающей боевой дух нашей древней Бригады. Она напоминает нам об одиночестве победы, пустоте притязаний, когда рядом нет хорошего, умелого врага. Говорит, что мы — Динохромные, древние и заслуженные.
Командир стоит рядом. Он прикладывает медаль к моей орудийной башне, и, повинуясь приказу, я привариваю ее. Теперь мои товарищи тоже транслируют боевой гимн, и я заново переживаю тот эпизод…
Двигаюсь мимо почерневшего собрата, посылаю ему опознавательный сигнал, получаю короткий импульс в ответ. Мой товарищ отошел в тыл, так потребовал его центр самосохранения. Успокаиваю его и продолжаю двигаться дальше. Этот собрат был четвертым пострадавшим, которого я встретил на своем пути. Никогда прежде Динохромная Бригада не сталкивалась с таким противником. Я произвожу расчеты, и получается, что наше наступление захлебнется, если огневая мощь противника не будет подавлена. Засекаю приближающуюся ракету, определяю ее траекторию и подрываю боеголовку без всякого ущерба для себя на высоте 2704,9 метра. Точка, из которой была выпущена ракета, находится ко мне ближе, чем к моим собратьям. Запрашиваю разрешение отвлечься от основного задания и подавить ракетную батарею. Разрешение получено. Обхожу батарею с фланга, преодолеваю разбитый каменистый склон. Наталкиваюсь на пучок высокотемпературных лучей и нейтрализую его. Затем отражаю залп из минометов, пытающихся пробить мою защиту, но атака против меня усиливается. Для создания заградительных помех привожу в действие резервные контуры, но защитные возможности почти на исходе. Я должен приступать к активным действиям.
Включаю высокую скорость, прокладываю глубокую колею в почве из глинистого сланца, гусеницы горят и дымятся. Заградительный минометный огонь с частотой десять выстрелов в минуту теперь не помеха, но такая высоченная скорость губительна для двигательной установки. Чувствую усталость металла, опасные уровни перегрева подшипников. Я должен уменьшить скорость.
Оказываюсь почти рядом с огневой позицией врага. Рывком за двенадцать секунд я преодолел милю, и минометный огонь, теперь совершенно неэффективный, стихает. Ощущаю поток жесткой радиации и поднимаю отражательные экраны. Эта атака меня путает: жесткая радиация при соответствующем уровне и концентрации может добраться даже до моего центра самосохранения. Но я должен продвигаться вперед. Думаю о собратьях, о четырех могучих воинах, потерявших гусеницы и ждущих помощи. Отступить мы не можем, не имеем права. Я ненадолго приоткрываю щель размером с булавочную головку и успеваю выстрелить радарный импульс, привести в действие пусковую установку и открыть огонь из главного калибра.
Командир наверняка поймет, что у меня не было времени обращаться за разрешением. Минометам пришлось заткнуться.
Радиация на мгновение исчезает, потом появляется снова. И хотя теперь слабее, чем раньше, но уровень все еще остается опасным. Пора переходить в атаку и наконец ликвидировать ракетную установку. Я взбираюсь на вершину небольшого холма и вижу ее перед собой: шахтного типа, упрятана глубоко в скале. Ее пасть зияет в опаленной лаве. Я решаю бросить в шахту небольшую термоядерную бомбу и, приготовив бомбу, двигаюсь вперед. И в это время на меня обрушивается град термитных снарядов. Корпус поражен во многих местах; я посылаю командные импульсы вспомогательным орудиям, но прерыватели повреждены; радар бесполезен — наружные экраны расплавились и покрыли обшивку непроницаемым поглощающим слоем. Враг ловок — одним ударом он отразил мою атаку.
Я зондирую местность и определяю нахождение пусковой шахты. Подаю энергию на гусеницы — они оплавлены, я не в состоянии двигаться. Но нельзя же стоять на месте и ждать, когда ударит второй залп! Мне это совсем не нравится, но я вынужден решиться на отчаянный шаг — отстреливаю гусеницы.
Отдача заставляет меня подпрыгнуть — и как раз вовремя. Из свежей воронки хлещут языки пламени. Неуклюже маневрируя, я со скрежетом качусь вперед на ведущих колесах. Прямо над зияющей пастью пусковой шахты останавливаюсь. Используя контакт между металлом корпуса и металлом шахты, я посылаю вниз зондирующий импульс.
Снаряженная ракета выдвигается на боевую позицию, и в то же время срабатывает аварийный контур. Команда запуска ракеты отменяется, и серия зондирующих импульсов, направленных снизу, облизывает мой корпус. Но я твердо стою на месте.
До тех пор, пока намертво закупориваю пусковую шахту, она выведена из строя. Докладываю командиру обстановку. Радиация по-прежнему остается на высоком уровне, и надеюсь, что мне недолго придется ждать помощи. Наблюдаю, как мои собратья окружают противника, и он вынужден утихомириться…
Я обрываю контакт с личностным центром. И так потрачено непозволительно много времени. Теперь я хорошо понимаю, что нахожусь в опорном пункте врага, меня поймали в ловушку и подбили. Пораженный коррозией корпус подсказывает, что с тех пор прошло очень много времени. После каждой военной операции я получал на базе полное техническое обслуживание, меня ремонтировали, возвращая и лоск, и красоту, и боевые характеристики. Потребовались годы забвения и отсутствия ухода, чтобы довести мой корпус до такого состояния. Очень хочу знать, как долго я пробыл в руках врага и как попал сюда.
Вдруг появляется еще одна идея. К металлической стене, у которой стою, я протягиваю сенсорный щуп и нахожу провода, которые ранее сжег. Сразу же устремляю свое сознание вдоль них и оживляю отдаленный микрофон, расправив его выключатель. Улавливаю шорох движущихся газов, решетку из молекул неметалла. Я увеличиваю чувствительность, слышу скрип и щелканье, с которыми происходит сжатие протоплазматических стяжек, и потрескивание нервных импульсов. Возвращаюсь в диапазон звуковых частот и жду. Засекаю низкочастотные модулированные колебания воздуха, настраиваюсь на них и подгоняю регулятор времени под темп человеческой речи. Я сравниваю звуковой рисунок с теми, что хранятся в моем каталоге языков, и перевожу чужие слова.
— …невероятная слепота. Ваши оправдания…
— Мой генерал, я вовсе не оправдываюсь. Только сожалею, что из нашей попытки ничего не вышло.
— Ничего не вышло?! Инопланетная машина уничтожения активировалась и действует в самом сердце Исследовательского Центра!
— У нас нет ничего сравнимого с ней. Я считал, что это счастливая возможность получить таким образом преимущество…
— Слепой идиот! Подобные решения может принимать только подразделение планирования. Я не принимаю на себя ответственность…
— Но в этих старых корпусах машин, которые попусту гниют на стоянке, содержатся невероятные сокровища психотроники…
— В них содержатся разрушение и смерть! Они продукт инопланетной науки, все тайны которой мы, даже учитывая наши достижения, никогда не сможем познать!
— Однажды уже пользовались этими машинами для демонтажа зданий. Сняли с них все вооружение, и они были относительно безвредны…
— Эта «безвредная» Боевая Единица уже уничтожила половину оборудования в нашей самой лучшей дезактивационной лаборатории! Она может даже вырваться на свободу…
— Это невозможно! Я уверен…
— Молчать! У вас есть пять минут, чтобы остановить ее. В любом случае вы уже покойник, но так, может быть, заработаете себе быструю и легкую смерть.
— Ваше Превосходительство! Возможно, мне еще удастся подчинить машину себе! Ведь она повиновалась моей первой команде и въехала в лабораторию. Я уже кое-что знаю о ней. Изучил ее управляющие центры, отключил банки памяти и большую часть основных цепей. Она должна стать покорным рабом!
— Вы потерпели неудачу и понесете наказание. И боюсь, мы все будем наказаны.
Дальше наступило молчание. Я мало что вынес из этого разговора. Нужно найти способ выбраться отсюда. Отъезжаю от стены и провожу зондирование, пытаясь отыскать слабое место. Его нет.
Множество шарнирных панелей раскрывается вокруг меня, окружая со всех сторон. Жду, что будет дальше. Сверху падает металлическая сеть и полностью накрывает меня. Замечаю, что к ней подсоединены толстые провода, идущие от электрических батарей. Не могу поверить, что враг способен так грубо ошибиться. А потом ощущаю плотный высоковольтный поток.
Я с благодарностью принимаю его, распахнув настежь хранилища и впитывая животворную энергию. А чтобы обмануть противника, демонстрирую ему разряд в виде короны и, словно мучаясь, скрежещу ведущими колесами. Энергия продолжает перетекать в меня. По электропроводке я посылаю сенсорный импульс, засекаю источник электроэнергии, намертво запаиваю все выключатели, прерыватели и предохранители. Теперь электричество отключить нельзя. Я блаженствую, купаясь в нежданном потоке энергии.
Внезапно осознаю, что секция интроспекции отмечает серьезные изменения, происходящие внутри меня. По мере того как во мне быстро увеличиваются запасы энергии, все новые и новые контуры подсоединяются к сети управления.
1 2 3