Тут находится бесплатная электронная фантастическая книга На блаженном острове коммунизма автора, которого зовут Тендряков Владимир Федорович. В электроннной библиотеке fant-lib.ru можно скачать бесплатно книгу На блаженном острове коммунизма в форматах RTF, TXT и FB2 или же читать книгу Тендряков Владимир Федорович - На блаженном острове коммунизма онлайн, причем полностью без регистрации и без СМС.
Размер архива с книгой На блаженном острове коммунизма = 25.18 KB
Тендряков Владимир
На блаженном острове коммунизма
Владимир Федорович ТЕНДРЯКОВ
НА БЛАЖЕННОМ ОСТРОВЕ КОММУНИЗМА
Слепая Фемида изощренно пошутила, предоставив Хрущеву расправиться со Сталиным. Судьей палача стал человек, которого Сталин считал шутом.
Сталина я видел всего лишь раз в жизни - 7 ноября 1945 года, проходя среди многих и многих людских тысяч по Красной площади мимо Мавзолея. Помню: поразили меня его маленький рост - вдавлен в трибуну по самую фуражку с твердым околышем - и бескостно-дряхлый жест дедовской руки, вызывавший вулканический рев обезумевшей от восторга площади. Разумеется, и я обезумевше вопил вместе со всеми...
Хрущева же я видел и слышал много раз, издалека и достаточно близко, хотя лично, увы, не беседовал, не был допущен до рукопожатия.
Одна встреча, право же, стоит того, чтоб поведать о ней. Я тогда удостоился чести провести день в коммунизме. Да, да, в том усиленно обещанном, шумно прославляемом коммунизме, попасть в который никто из здравомыслящих граждан нашей страны давным-давно уже не рассчитывает.
1
15 июля 1960 года. Мне позвонили из Правления Союза писателей:
- Просим зайти завтра в течение дня. Очень важное дело.
А так как Союз писателей, надо отдать ему должное, делами меня не обременял, тем более важными, то я послушно заехал на улицу Воровского. Там мне вручили конверт с праздничного вида билетом на лощеной бумаге, заставили расписаться.
В билете значилось, что товарищ Тенков В. Ф. с супругой приглашаются на встречу руководителей партии и правительства с деятелями науки и культуры, просьба прибыть в 9 часов утра. На обратной стороне билета - схема маршрута: по Каширскому шоссе, поворот на сто двадцатом километре, к совхозу "Семеновскому"...
- Место в машине для вас оставить? - спросили меня.
Я пожелал остаться независимым:
- У меня своя машина.
У меня был видавший виды "Москвич", который я мыл в году раза по два по вдохновению или ради какого-нибудь исключительного случая вроде техосмотра. Встреча с правительством - случай тоже из ряда вон выходящий, и я мысленно дал себе слово помыть машину.
Но не сдержал его: в тот день домой вернулся ночью, а утром встал, когда стрелки часов перевалили за восемь, где уж тут мыть машину, сломя голову надо нестись, чтоб если и опоздать, то не безбожно.
Я влез в свой единственный светлый костюм, вместе с женой сбежал к своему неумытому "Москвичу", ринулся через Москву к Каширскому шоссе.
Тише едешь - дальше будешь, поспешишь - людей насмешишь... У меня вечные нелады со столь мудрыми остережениями, а потому на выезде из Москвы коварно спустил баллон. И я, скинув свой светлый, но удушающе плотный,жаркий, что мужицкая поддевка, пиджак, кляня норовистую машину, правительственную затею, самого себя и ни в чем не повинную жену, принялся на солнцепеке менять заскорузлое от грязи колесо. А мимо по шоссе скользили, отливая безупречной полировкой, черные "ЗИЛы" и монументальные "Чайки" - еще не примелькавшаяся новинка тех лет, - все они, разумеется, спешили туда, куда спешил и я.
Наконец колесо поставлено, багажник захлопнут, руки наспех вытерты тряпкой - вперед! Я выжимал из своего неумытого все, что тот мог дать, не особенно считался с дорожными знаками, выскакивал на левую сторону, держа наготове пригласительный билет на лощеной бумаге. Если только милиция остановит, сразу под нос обезоруживающий документ: глядите, спешу не к теще в гости, вам надлежит не осуждать, а хвалить меня за рвение. Шоссе было густо заставлено милицией, чуть ли не на каждом километре посты, но, должно быть, они по слишком откровенному нахальству, с каким я нарушал правила, догадывались о приготовленном для них лощеном билете и лишь провожали меня осуждающими взглядами. И уж только когда я совершил вовсе недопустимое - у железнодорожного шлагбаума по левой стороне обошел черные лимузины и бесцеремонно подставил бок "Чайке", - ко мне подошел представитель милиции с погонами подполковника и скорбно-осуждающим лицом. Он даже не попросил у меня водительские права, даже не спросил меня, куда это я так рвусь, даже лощеный билет, увы, не понадобился. Подполковник всего-навсего укоряюще сказал:
- Нельзя же так. Можете аварию устроить. Нехорошо.
И затронул лучшие струны моей души, заставил искренне устыдиться. Я и дальше продолжал гнать своего неумытого, но старался уже не нагличать.
Неожиданно я почувствовал, что шоссе вокруг меня пусто, трясется впереди лишь расхлябанный грузовичок - ни черных лимузинов, ни гордых "Чаек" с золочеными хвостами... И я понял, что переусердствовал - проскочил заветный поворот, указанный на обратной стороне билета. Пришлось разворачиваться...
Стандартный кирпич на обочине, запрещающий произвольный проезд, нитка асфальта через поле к раскинувшейся хвойной купе.
Наш "Москвич" оказался в очереди машин перед четырехметровым сплошным забором, выкрашенным в стандартную солдатски-зеленую краску.
Молодцеватые военные с голубыми околышами и петлицами заулыбались, когда после сияющих "ЗИЛов" и "Чаек" подрулил я. Через опущенное стекло было слышно, как один проницательно заметил другому:
- Гляди - частник приехал!
Я показал им приготовленный билет, они мне с подчеркнутой вежливостью откозыряли, и я въехал под сень соснового леса, недоуменно оглядываясь где же тут можно приткнуться? Узенькая - на ширину одной машины, не больше - асфальтовая стежка привела к асфальтовому пятачку, и к нам двинулся молодой человек.
Он был высок, плечист, гибок, он не шагал по земле, он скользил по ней, темный костюм на нем, облегающий широкую грудь и тонкую талию, лишь на локтевых сгибах собирался в скупые, почти музыкальные складки. И голова его курчавей, чем у Пушкина и Василия Захарченко, и лицо правильное, мужественное, способное выражать лишь открытую доброжелательность. Он без всякого содрогания положил свою сильную руку в немнущемся рукаве с высовывающейся ослепительной полоской манжеты на ручку давно не мытой дверцы, с силой распахнул ее, пророкотал моей жене:
- Здравствуйте. Добро пожаловать. Прошу вас.
И жена, смущенная его великолепием, его рыцарской услужливостью, вылезла из неумытого "Москвича" на священный асфальт. Встречающий с силой захлопнул дверцу, небрежно махнул мне рукой:
- А ты поезжай! Поезжай дальше.
Вот тс раз!..
Впрочем, моя особа всегда почему-то вызывает недоверие у швейцаров и официантов. Швейцары меня стараются не пустить за порог, официанты же меня с ходу предупреждают, что пиво в их заведении стоит дороже, чем в пивном киоске напротив.
Однако недоразумение сразу раскрылось, наш встречающий рассыпался в извинениях и все же настойчиво предложил ехать дальше. Жена, только что ступившая на землю обетованную, вновь залезла в машину, и мы покатили по узкой дорожке - дальше, в глубь леса.
Неожиданно лес оборвался. Мы выехали за ворота, мимо военных с голубыми петлицами - в поле, под ослепительно синее небо, на жестокий солнцепек. По обеим сторонам дороги на обочинах тесно стояли машины, и я понял, что пересек границу, где царствует дух гостеприимства и доброжелательности, вновь попал в места с волчьими законами, где рви - не зевай!
"ЗИЛы" и "Чайки", "Чайки" и "ЗИЛы", сияющие черным лаком, светлым, промытым стеклом, горящие начищенным никелем. Возле каждой машины развалился на солнышке шофер. Все они, как и их машины, похожи друг на друга, стандартны - тучные, распаренно-красные, ленивые. Даже на расстоянии чувствую их презрение к себе - странный тип, забравшийся в столь ослепительное общество на потасканном и до безобразия неопрятном "москвичишке".
Подавленный их сановитым презрением, я ехал и ехал, растерянно и безнадежно приглядываясь - не откроется ли в сиятельных рядах щель, куда можно втиснуться. Нет, не открылась. Я проехал с добрый километр, пока сплошные шеренги машин не кончились, не открылось чисто-поле. И тут-то я развернулся и поставил своего неумытого на то место, какого он был достоин, - на самых задворках великолепного становища.
Я закрыл машину, переглянулся с женой:
- Пошли?
- Пошли.
И пошли мы, солнцем палимы, вновь вдоль блистательных рядов, под презрительными взглядами вельможной шоферни. Набравшее лютую силу солнце, взгляды, светлый костюм, в котором, пожалуй, можно и зимой гулять без пальто, с каждым шагом все больше и больше накаляли меня. Сначала тихо, затем все громче и громче я начал кипеть, проклиная все на свете - яркий день, безоблачное небо, сытых олухов на обочине, затею со встречей у черта на куличках. И пот стекал по спине под светлым пиджаком, и хотелось пить...
Дорога впереди пересекала мелкий овражек, за мостиком с легкими перильцами уже маячили ворота в зеленом заборе, военный возле него. Еще немного... Но как хочется пить!
Совсем неожиданно прямо из-под мостика выскочил - эдакий ванька-встанька! - человек в соломенной шляпе, застыл в недоуменной стоечке, спросил тенорком:
- Вам куда?
- Как - куда? - удивился я. - Сюда! - кивнул на ворота.
Объяснение не очень-то вразумительное, но на большее я был уже не способен. Однако...
- Пожалуйста! - Соломенная шляпа с готовностью нырнула под мост.
До ворот оставалось каких-нибудь пятнадцать шагов, когда я вдруг похолодел под своим жарким пиджаком.
- Послушай, а билет?..
Билет остался в машине у ветрового стекла.
Военные откозыряли, участливо выслушали меня, пожали офицерскими погонами:
- Не можем.
- Вы понимаете, что только идиот стал бы рваться сюда без билета. Он у меня есть - поверьте. А топать туда и обратно по такой жарище - сдохнем.
- Верим. Сочувствуем. Но не можем.
Я видел, что они верят мне, и сам прекрасно их понимал - впустить меня, пока я не махну перед ними кусочком лощеной бумаги, значит свершить самое тяжкое преступление, какое только для них возможно, значит признать ненужность и бессмысленность своего существования. И я стоял перед военными запаленно жалкий, потный, убитый, решал - не плюнуть ли мне на всю эту затею, не совершить ли рейд по солнцепеку, не развернуть ли своего неумытого носом к дому... Право же, военные были славные ребята - сочувствовали.
Вдруг один из славных ребят вгляделся в сторону, махнул рукой, властно крикнул:
- А ну сюда!
Подкатила странная машина, пожалуй, даже более странная, чем мой "Москвич" - дряхлая "Победа" и тоже давно не мытая, пропыленная. За ее рулем сидел уныло носатый человек наглядно иудейского вида.
- Возьмешь этих товарищей, довезешь до их машины, привезешь их обратно. Ясно?!
- У меня кардан...
- Тебе сказано: свозишь товарищей туда и обратно! Ясно?.. Садитесь, пожалуйста.
И мы, преисполненные благодарности, влезли в душную, пыльную, пахнущую чем-то кислым "Победу". Едва тронув с места, носатый начал брюзгливо жаловаться:
- У меня кардан разваливается... И на одной подвеске езжу... До гаража не доберусь...
Мы слушали, виновато молчали, но ехали мимо выстроившихся парадных машин, мимо возлежащих шоферов.
Билет упал с ветрового стекла вниз, и пока я его поднимал, "Победа" вместе с носатым водителем бесследно исчезла.
И снова мы, солнцем палимые, - мимо, мимо... Как хочется пить! Пригласительным билетом прикрываю накаленную макушку. Я уже никого не кляну, не ругаюсь, киплю в себе, боюсь взорваться.
Наконец-то заплетающиеся ноги доносят нас к мостику с перильцами - уже теперь близко!
Из-под мостика бодренько выскакивает человек в соломенной шляпе - Сивка-Бурка, вещая Каурка:
- Вы куда?
Меня прорвало:
- А ты чего - не видишь? Второй раз мимо проходим! Зачем тебе только деньги платят!
Плечи Сивки-Бурки опустились, руки упали, морщинистое лицо смятенно вытянулось под шляпой.
- А что вы обижаетесь? - Тонким тенорком с жалобной беззащитностью: Ведь я же на работе.
И нырнул под мост.
Я сегодня второй раз почувствовал угрызение совести: в самом деле, виноват ли он, если приходится зарабатывать хлеб такой странной службой - под мостом? А потом я здесь гость у высоких хозяев, значит, барин, мне легко его обложить по-барски...
Но особо рефлексировать некогда, мы уже приблизились к распахнутым воротам. Я взмахиваю волшебным билетом - сезам, откройся! - мне почтительно козыряют, и мы перешагиваем заповедную черту.
На нас сразу ложится благостная тень. И шум хвои над головой. И прохладный, смолистый, ласково обнимающий воздух. Иной мир.
Я хочу пить, я умираю от жажды...
Едва я мысленно произнес эти слова, как сразу же, словно по щучьему велению, увидел перед собой бегущий средь деревьев ручей, прямо в нем, утопая в струях ножками, - стол, под столом из воды торчат горлышки бутылок боржом, ессентуки, ситро, на выбор. За столом дородная, краснощекая, улыбчивая девица в жестко накрахмаленном кокошнике звенит тонкими фужерами, разливает воду, и пузыри мечутся за отпотевшим стеклом.
Я ринулся к столу, встал за спиной еще одного жаждущего, готовый с привычной воинственностью отшивать тех, кто полезет без очереди.
Было бы неплохо, чтобы фантастическая книга На блаженном острове коммунизма писателя-фантаста Тендряков Владимир Федорович понравилась бы вам!
Если так получится, тогда вы можете порекомендовать эту книгу На блаженном острове коммунизма своим друзьям-любителям фантастики, проставив гиперссылку на эту страницу с произведением: Тендряков Владимир Федорович - На блаженном острове коммунизма.
Ключевые слова страницы: На блаженном острове коммунизма; Тендряков Владимир Федорович, скачать бесплатно книгу, читать книгу онлайн, полностью, полная версия, фантастика, фэнтези, электронная