Потом она спросила:
– Тебе отчего-то грустно?
– Я не знаю. Наверное. А почему ты спрашиваешь?
– Я следила за частотой твоего пульса, дыхания, кровяным давлением. Все показатели не такие, как обычно. Вот почему я спрашиваю.
– Получается, от тебя ничего не утаишь? Я думал о том, что все страсти неудавшегося Крестового похода или несчастной любви – всего лишь мгновения на часах истории.
– Это верно. – Листья помолчала. – Ты оборвал такого рода отношения в недалеком прошлом?
– Пожалуй, можно сказать и так…
– Печально. Правда, бывает по-разному. Ты…
– Нет, – возразил он. – Нет! На самом деле там и не намечалось никакого продолжения. И все же, я ощущаю утрату… А почему я все это тебе говорю?
– Кому-то ведь нужно было рассказать? Будь-ка поосторожней. В такие моменты человек часто стремится восполнить потерю чем-то новым, забывая в суматохе о благоразумии. Человек…
– А, вот и Лейла идет! – перебил Рэнди.
– Ах!
Тишина.
Рэнди затянулся сигарой. Он полюбовался облаками, отражавшимися в полировке капота. Затем взглянул в сторону ряда невероятного вида экипажей, выстроившегося на стоянке, – они напоминали экспонаты в фантастическом музее транспорта.
– Я не чувствую ее приближения, – сказала Листья немного погодя.
– Извини, я ошибся.
Взрыв помех, отдававших сарказмом.
– Извини, Рэнди, я не думала вмешиваться.
– Все в порядке.
– Я только хотела…
– Она уже идет.
– Хорошо. Я просто… Извини.
Лейла залезла в машину и захлопнула дверцу. Потом протянула руку, взяла у Рэнди горящую сигару и со вздохом откинулась на спинку сиденья.
– Очевидно, тебе не… – начал он.
– Тсс! Мы идем почти бампер в бампер. Только я не знаю следующего адреса. Нужно снова думать.
Он смотрел, как ее взгляд теряется в клубах дыма. Лицо ее несколько секунд было совершенно спокойным; потом последовала быстрая смена выражений, которые Рэнди не в силах был определить.
– Заводи мотор, едем! – наконец приказала она.
– Куда?
– Вниз по Дороге. Я узнаю поворот, когда увижу его. Поехали!
Он вырулил со стоянки, повернул к выезду на Дорогу.
– Я начинаю понимать…
– Что?
– Кто мы такие, – сказала она, возвращая сигару.
Он утопил педаль акселератора, и они помчались…
Рэд скатился с кровати и нащупал куртку.
– Эй! Дерьмовый из тебя детектор!
– Этот контур тоше был поврешден пулей!
Рэд натянул куртку и вытащил из кармана маленький плоский фонарик. Обвел комнату лучом, но дыма не увидел. Поднявшись, он направился к двери, втягивая носом воздух.
– Наверное, не следовало бы…
Открыв дверь, он вышел в холл, снова принюхался и двинулся влево.
Здесь! Задняя комната!
Рэд подбежал к двери, постучал, подергал ручку. Заперто.
– Проснитесь!
Отступив на шаг, он ударил ногой по замку. Дверь распахнулась. Выползли клубы дыма. Ворвавшись в комнату, Рэд увидел горящую кровать и женщину с улыбкой на губах, все еще, очевидно, спавшую.
Согнувшись, он поднял ее с кровати и отнес в сторону. Опустив женщину на пол – одежда на ней все еще тлела, – он вернулся к кровати и стал сбивать пламя ковриком.
– Эй! – окликнула его женщина.
– Молчи! – велел он. – Я занят.
Женщина поднялась на ноги и, не обращая внимания на тлеющую одежду, смотрела, как Рэд сражается с пламенем. Когда же подол ее платья запылал по-настоящему, она небрежным движением распустила завязки на шее. Платье упало на пол. Женщина переступила через него и подошла к Рэду.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она.
– Хочу погасить твой костер. Ты что, курила в постели?
– Да, и пила тоже. – Она нагнулась и извлекла из-под кровати бутылку. – Пускай себе горит. Давай лучше выпьем и будем смотреть на огонь.
– Лейла, не путайся под ногами.
– Хорошо, Рэд, хорошо. Как скажешь.
Она отошла, опустилась в просторное кресло, поглядела по сторонам, снова встала, подошла к туалетному столику, зажгла от горевшей там свечи фитиль масляной лампы и вернулась в кресло, прихватив кубок.
В холле послышались быстрые шаги, замершие у двери.
– Как твои дела? – спросил голос Джонсона. Он закашлялся.
– Кровать загорелась, – ответил Рэд. – Но все уже в порядке.
– Можешь выбросить матрац в окно – там внизу голый гравий.
– Хорошо! Так и поступим.
– Комната номер семнадцать свободна, мисс Лейла. Вы можете перейти туда.
– Спасибо, но мне нравится и здесь.
Рэд подошел к окну и раздвинул ставни. Вернувшись к кровати, он свернул матрац, поднял его, отнес к наполненному звездами квадрату окна, где и выпихнул наружу.
– Я пришлю новый матрац и белье, – сказал Джонсон.
– И еще одну бутылку.
Джонсон ушел, продолжая кашлять:
– Не понимаю, как вы там дышите?
Рэд смотрел в окно. Лейла откупорила бутылку. В холле послышались удаляющиеся шаги Джонсона.
– Ты будешь, Рэд?
Он повернулся и подошел к ней. Она протянула ему кубок.
– Твое здоровье, – произнес он и сделал глоток.
Она фыркнула и отпила прямо из горлышка.
– Ну-ну, это не к лицу воспитанной леди. Я тебя выдам.
Она засмеялась:
– Чепуха. Удача на моей стороне… Твое здоровье. Ну как?
– Питье или здоровье?
– И то, и другое.
– Бывало получше, бывало похуже. И то, и другое. Ты что здесь делаешь, Лейла?
Она пожала плечами:
– Пью. Провернула несколько трюков… А что ты делаешь? Все рыщешь вдоль Дороги, надеешься найти необозначенный поворот? Или затеять новый?
– Вроде того. Довольно долго я считал, что ты нашла истинный путь. Обнаружить тебя здесь… Это, признаться, такое разочарование.
– Я умею производить подобное впечатление. Правда?
Он вытащил из кармана куртки сигару, подошел к свече, прикурил.
– Найдется еще одна?
– Найдется.
Он передал ей зажженную сигару и закурил новую.
– Зачем ты это делаешь? – спросил он.
Дым завивался в спирали над ее головой.
– А что я делаю?
– Ничего не делаешь. Тратишь жизнь, вместо того, чтобы искать.
– Поскольку спрашиваешь ты, – сказала она, делая новый глоток, – то я отвечу. Я побывала всюду по этой чертовой Дороге – от неолита до В-30. Я прошла по всем боковым путям, по всем тропкам, вплоть до кроличьих. Меня знают в тысячах земель под тысячью разных имен. Но ни в одной из них я не нашла того, что искала. Того, что ищем мы.
– И даже не почувствовала приближения? Даже близко не подходила?
Она вздрогнула:
– Я ощущала приближение. И иногда достаточно отчетливо. Я никогда не забуду этого. Но каждый раз ошибалась. Нет! Я сделала вывод: место, которое я когда-то искала, больше не существует.
– На свете существует все. Нужно только уметь найти.
– Туда нам нет пути. По крайней мере, отсюда.
– Не верю.
– Тогда скажи мне, стоит ли это место растраченной в поисках жизни? Ведь можно отправиться куда угодно, делать все, что хочешь, когда на выбор все времена и земли! В том числе и ловко провернутые трюки! И сигары, когда лежишь в постели, упившись до беспамятства…
Она выпустила колечко дыма:
– Я ничем не занималась, как ты сказал, целый год. И с каждым днем это оказывалось все легче. А результат тот же самый – я истратила запас энергии. Я ведь по натуре страшно ленивая. Мне приятно сказать себе: «Стоп! Брось! Это – бесполезно!» Почему бы тебе не присоединиться? Чего ты достиг, несмотря на все усилия? Вдвоем мы могли бы, по крайней мере, утешать друг друга.
– Это не в моем характере.
Как раз в этот момент пришел слуга с новой постелью.
Они молча курили и смотрели, как слуга застилает кровать. Когда он ушел, Лейла сказала:
– Иметь много денег и спать сколько угодно – ничего лучшего в жизни не существует.
– А меня интересуют кое-какие вещи в промежутках.
– И что тебе это дало? – спросила она, поднимаясь с кресла. – Смертельную метку, вот и все.
Она подошла к окну и выглянула.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он наконец.
– Ничего.
– А мне все же что-то показалось. Ну-ну, продолжай, что ты видела?
– Я не сказала, что видела, – она повернулась к Рэду. – У нас новая постель. Предлагаю опробовать.
– Не увиливай. Я знаю, зрение у тебя поострей моего. Выкладывай.
Она облокотилась о подоконник и основательно отпила из бутылки.
– И отойди от окна. Того и гляди, выпадешь.
– Вечный старший братец, – сказала она, но от окна отошла и села на кровати.
Потом поставила бутылку рядом с собой на пол и задымила сигарой. Ее лицо почти скрылось в облаках дыма, глаза блуждали.
– Вижу… – начала она и вдруг замолчала.
– Видишь! – настойчиво повторил Рэд.
– Ты идешь сквозь туман. Чем ближе ты к смерти, тем он гуще. И ты сам хочешь этого! Я видела десяток черных птиц, преследующих тебя. – Голос ее стал ниже. – Но сейчас их только девять…
– Черная десятка! – прошептал он. – Кто ее вызвал?
– Большой… большой грузный человек. Он… поэт… Да, он еще и поэт. Конечно!
– Толстяк Чедвик?
– Чедвик, – согласилась Лейла.
Она разогнала рукой клубы дыма и потянулась к бутылке.
– Почему, когда и как?
– Чего ты хочешь от одного паршивого предвидения? Это все.
– Чедвик! – повторил он и осушил кубок. – Не так уж это и невероятно. Многие держат для меня камень за пазухой. Но у очень немногих есть возможность швырнуть его… – Он помолчал. – Получается, Тони кое-что знал. Значит, он тоже вышел на них… И, следовательно, полиция мне не помощник. Но… Кто же тогда? Ведь это разрешено законом, не так ли?
Он поднялся, взял бутылку и подлил вина в свой кубок.
– Что будешь теперь делать? – спросила она.
Рэд сделал глоток:
– Двигаться дальше.
Она кивнула
– Отлично. Я еду с тобой. Тебе понадобится моя помощь.
– Не-а. Не сейчас. Благодарю.
Лейла подняла бутылку и швырнула ее в окно. Ее зеленые глаза сверкали.
– Не строй из себя рыцаря! Я по-прежнему один из самых твердых орешков, которые только можно встретить. И ты знаешь, что я могу тебе помочь.
– В любой другой момент я был бы просто счастлив! Ты же знаешь. Но не сейчас, под черной десяткой. Черт побери, один из нас должен выжить. И пусть только затем, чтобы отомстить за другого.
Неожиданно она растянулась на постели.
– О, тебе очень хотелось бы этого, верно? И чтобы это была я, так ведь? Все в одну кучу и на мою голову. Мне нужно поспать. Я не могу тебя заставить, но ответ твой мне не нравится. Делай, как считаешь нужным, Рэд. Я все равно сделаю то же самое. Спокойной ночи.
– Я провожу тебя. Только будь благоразумна.
Она начала похрапывать.
Рэд допил вино, погасил лампу и поставил кубок на туалетный столик. Затем вернулся в свою комнату и начал собираться.
– Мы горим?
– Нет, Цветы, мы уезжаем.
– Што шлучилошь?
– Нам нужно поскорей отсюда смотаться.
– Ты уше дал покажания полишии отношительно этофо вешера?
– Проклятье! Если мы не уберемся отсюда вовремя, показания будут давать относительно меня. Парень, которого я подстрелил, вовсе не был психом. Я сейчас под черной десяткой.
– Это фто такое?
Рэд натянул ботинок и начал его зашнуровывать.
– Я называю это вендеттой. Мой враг делает десять выстрелов в меня, и власти в это не вмешиваются. Если он десять раз промахнется, Игра окончена. Своеобразная такая Игра. Прошлым вечером он использовал первый выстрел.
– А ты мошешь отвешять?
– Ясное дело, что могу. Если знаю, куда бить. А пока что лучше смываться. Так, впрочем, всегда и получается…
– А полишия?
– Это разрешено законом. Отвечает за все Бюро Игр. И даже если бы они хотели, мало что смогли бы изменить. Большая часть полицейских родом из периода В-23 и В-26. Слишком цивилизованные. В дальних зонах Дороги от них слишком мало проку.
– Тогда поедем выше по Дороге, туда, где они шильнее, и найдем нарушение в прафилах игры.
– Не выйдет. Враг как раз живет в той области, и полиция наверняка у него в кармане. По-моему, именно это Тони и пытался мне сообщить. Кроме того, их основная функция – контроль за движением. Нет, мы поедем в другую сторону.
– Ты уше жнаешь, хто жа этим штоит?
– Знаю, один мой старый приятель. Когда-то мы были партнерами. Идем.
– Не жаплатиф?
– Как в старые дни.
– Меня тогда еще не было.
– Ничего, я мало изменился.
Он тихо затворил дверь и направился к лестнице черного хода.
– Рэд?
– Тсс!
– Шшерт! Когда они ужнали, што ты оштановифься ждешь? Федь это было проижвольное решение!
– Я уже и сам об этом думал, – прошептал Рэд.
– …ражве што, кто-то жнал, школько у тебя ошталошь горюшефо и выщитал вожможные тошьки оштановки.
– И везде посадил своих людей? Вряд ли.
– Нет, только в наиболее фероятных. Этот Шедвик федь мог шебе это пожволить?
– В общем, да…
– Теперь ему придется потратить еще больше, федь ты уше поймал фетер и убил перфого парня, ферно?
– Ты прав. Но сейчас я подумал, что он меня чертовски хорошо знает. Если он организовал конфискацию оружия в том месте, где она произошла, он легко мог вычислить, что я заверну на ближайшую стоянку, чтобы обдумать положение.
– Наферное, ты думаешь ришкнуть?
– Рискнуть, в смысле, что на следующей остановке кто-то нас уже ждет, и на следующей, и так далее?
– Федь это вожможно, так?
– Да, Листья, ты прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
– Тебе отчего-то грустно?
– Я не знаю. Наверное. А почему ты спрашиваешь?
– Я следила за частотой твоего пульса, дыхания, кровяным давлением. Все показатели не такие, как обычно. Вот почему я спрашиваю.
– Получается, от тебя ничего не утаишь? Я думал о том, что все страсти неудавшегося Крестового похода или несчастной любви – всего лишь мгновения на часах истории.
– Это верно. – Листья помолчала. – Ты оборвал такого рода отношения в недалеком прошлом?
– Пожалуй, можно сказать и так…
– Печально. Правда, бывает по-разному. Ты…
– Нет, – возразил он. – Нет! На самом деле там и не намечалось никакого продолжения. И все же, я ощущаю утрату… А почему я все это тебе говорю?
– Кому-то ведь нужно было рассказать? Будь-ка поосторожней. В такие моменты человек часто стремится восполнить потерю чем-то новым, забывая в суматохе о благоразумии. Человек…
– А, вот и Лейла идет! – перебил Рэнди.
– Ах!
Тишина.
Рэнди затянулся сигарой. Он полюбовался облаками, отражавшимися в полировке капота. Затем взглянул в сторону ряда невероятного вида экипажей, выстроившегося на стоянке, – они напоминали экспонаты в фантастическом музее транспорта.
– Я не чувствую ее приближения, – сказала Листья немного погодя.
– Извини, я ошибся.
Взрыв помех, отдававших сарказмом.
– Извини, Рэнди, я не думала вмешиваться.
– Все в порядке.
– Я только хотела…
– Она уже идет.
– Хорошо. Я просто… Извини.
Лейла залезла в машину и захлопнула дверцу. Потом протянула руку, взяла у Рэнди горящую сигару и со вздохом откинулась на спинку сиденья.
– Очевидно, тебе не… – начал он.
– Тсс! Мы идем почти бампер в бампер. Только я не знаю следующего адреса. Нужно снова думать.
Он смотрел, как ее взгляд теряется в клубах дыма. Лицо ее несколько секунд было совершенно спокойным; потом последовала быстрая смена выражений, которые Рэнди не в силах был определить.
– Заводи мотор, едем! – наконец приказала она.
– Куда?
– Вниз по Дороге. Я узнаю поворот, когда увижу его. Поехали!
Он вырулил со стоянки, повернул к выезду на Дорогу.
– Я начинаю понимать…
– Что?
– Кто мы такие, – сказала она, возвращая сигару.
Он утопил педаль акселератора, и они помчались…
Рэд скатился с кровати и нащупал куртку.
– Эй! Дерьмовый из тебя детектор!
– Этот контур тоше был поврешден пулей!
Рэд натянул куртку и вытащил из кармана маленький плоский фонарик. Обвел комнату лучом, но дыма не увидел. Поднявшись, он направился к двери, втягивая носом воздух.
– Наверное, не следовало бы…
Открыв дверь, он вышел в холл, снова принюхался и двинулся влево.
Здесь! Задняя комната!
Рэд подбежал к двери, постучал, подергал ручку. Заперто.
– Проснитесь!
Отступив на шаг, он ударил ногой по замку. Дверь распахнулась. Выползли клубы дыма. Ворвавшись в комнату, Рэд увидел горящую кровать и женщину с улыбкой на губах, все еще, очевидно, спавшую.
Согнувшись, он поднял ее с кровати и отнес в сторону. Опустив женщину на пол – одежда на ней все еще тлела, – он вернулся к кровати и стал сбивать пламя ковриком.
– Эй! – окликнула его женщина.
– Молчи! – велел он. – Я занят.
Женщина поднялась на ноги и, не обращая внимания на тлеющую одежду, смотрела, как Рэд сражается с пламенем. Когда же подол ее платья запылал по-настоящему, она небрежным движением распустила завязки на шее. Платье упало на пол. Женщина переступила через него и подошла к Рэду.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она.
– Хочу погасить твой костер. Ты что, курила в постели?
– Да, и пила тоже. – Она нагнулась и извлекла из-под кровати бутылку. – Пускай себе горит. Давай лучше выпьем и будем смотреть на огонь.
– Лейла, не путайся под ногами.
– Хорошо, Рэд, хорошо. Как скажешь.
Она отошла, опустилась в просторное кресло, поглядела по сторонам, снова встала, подошла к туалетному столику, зажгла от горевшей там свечи фитиль масляной лампы и вернулась в кресло, прихватив кубок.
В холле послышались быстрые шаги, замершие у двери.
– Как твои дела? – спросил голос Джонсона. Он закашлялся.
– Кровать загорелась, – ответил Рэд. – Но все уже в порядке.
– Можешь выбросить матрац в окно – там внизу голый гравий.
– Хорошо! Так и поступим.
– Комната номер семнадцать свободна, мисс Лейла. Вы можете перейти туда.
– Спасибо, но мне нравится и здесь.
Рэд подошел к окну и раздвинул ставни. Вернувшись к кровати, он свернул матрац, поднял его, отнес к наполненному звездами квадрату окна, где и выпихнул наружу.
– Я пришлю новый матрац и белье, – сказал Джонсон.
– И еще одну бутылку.
Джонсон ушел, продолжая кашлять:
– Не понимаю, как вы там дышите?
Рэд смотрел в окно. Лейла откупорила бутылку. В холле послышались удаляющиеся шаги Джонсона.
– Ты будешь, Рэд?
Он повернулся и подошел к ней. Она протянула ему кубок.
– Твое здоровье, – произнес он и сделал глоток.
Она фыркнула и отпила прямо из горлышка.
– Ну-ну, это не к лицу воспитанной леди. Я тебя выдам.
Она засмеялась:
– Чепуха. Удача на моей стороне… Твое здоровье. Ну как?
– Питье или здоровье?
– И то, и другое.
– Бывало получше, бывало похуже. И то, и другое. Ты что здесь делаешь, Лейла?
Она пожала плечами:
– Пью. Провернула несколько трюков… А что ты делаешь? Все рыщешь вдоль Дороги, надеешься найти необозначенный поворот? Или затеять новый?
– Вроде того. Довольно долго я считал, что ты нашла истинный путь. Обнаружить тебя здесь… Это, признаться, такое разочарование.
– Я умею производить подобное впечатление. Правда?
Он вытащил из кармана куртки сигару, подошел к свече, прикурил.
– Найдется еще одна?
– Найдется.
Он передал ей зажженную сигару и закурил новую.
– Зачем ты это делаешь? – спросил он.
Дым завивался в спирали над ее головой.
– А что я делаю?
– Ничего не делаешь. Тратишь жизнь, вместо того, чтобы искать.
– Поскольку спрашиваешь ты, – сказала она, делая новый глоток, – то я отвечу. Я побывала всюду по этой чертовой Дороге – от неолита до В-30. Я прошла по всем боковым путям, по всем тропкам, вплоть до кроличьих. Меня знают в тысячах земель под тысячью разных имен. Но ни в одной из них я не нашла того, что искала. Того, что ищем мы.
– И даже не почувствовала приближения? Даже близко не подходила?
Она вздрогнула:
– Я ощущала приближение. И иногда достаточно отчетливо. Я никогда не забуду этого. Но каждый раз ошибалась. Нет! Я сделала вывод: место, которое я когда-то искала, больше не существует.
– На свете существует все. Нужно только уметь найти.
– Туда нам нет пути. По крайней мере, отсюда.
– Не верю.
– Тогда скажи мне, стоит ли это место растраченной в поисках жизни? Ведь можно отправиться куда угодно, делать все, что хочешь, когда на выбор все времена и земли! В том числе и ловко провернутые трюки! И сигары, когда лежишь в постели, упившись до беспамятства…
Она выпустила колечко дыма:
– Я ничем не занималась, как ты сказал, целый год. И с каждым днем это оказывалось все легче. А результат тот же самый – я истратила запас энергии. Я ведь по натуре страшно ленивая. Мне приятно сказать себе: «Стоп! Брось! Это – бесполезно!» Почему бы тебе не присоединиться? Чего ты достиг, несмотря на все усилия? Вдвоем мы могли бы, по крайней мере, утешать друг друга.
– Это не в моем характере.
Как раз в этот момент пришел слуга с новой постелью.
Они молча курили и смотрели, как слуга застилает кровать. Когда он ушел, Лейла сказала:
– Иметь много денег и спать сколько угодно – ничего лучшего в жизни не существует.
– А меня интересуют кое-какие вещи в промежутках.
– И что тебе это дало? – спросила она, поднимаясь с кресла. – Смертельную метку, вот и все.
Она подошла к окну и выглянула.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он наконец.
– Ничего.
– А мне все же что-то показалось. Ну-ну, продолжай, что ты видела?
– Я не сказала, что видела, – она повернулась к Рэду. – У нас новая постель. Предлагаю опробовать.
– Не увиливай. Я знаю, зрение у тебя поострей моего. Выкладывай.
Она облокотилась о подоконник и основательно отпила из бутылки.
– И отойди от окна. Того и гляди, выпадешь.
– Вечный старший братец, – сказала она, но от окна отошла и села на кровати.
Потом поставила бутылку рядом с собой на пол и задымила сигарой. Ее лицо почти скрылось в облаках дыма, глаза блуждали.
– Вижу… – начала она и вдруг замолчала.
– Видишь! – настойчиво повторил Рэд.
– Ты идешь сквозь туман. Чем ближе ты к смерти, тем он гуще. И ты сам хочешь этого! Я видела десяток черных птиц, преследующих тебя. – Голос ее стал ниже. – Но сейчас их только девять…
– Черная десятка! – прошептал он. – Кто ее вызвал?
– Большой… большой грузный человек. Он… поэт… Да, он еще и поэт. Конечно!
– Толстяк Чедвик?
– Чедвик, – согласилась Лейла.
Она разогнала рукой клубы дыма и потянулась к бутылке.
– Почему, когда и как?
– Чего ты хочешь от одного паршивого предвидения? Это все.
– Чедвик! – повторил он и осушил кубок. – Не так уж это и невероятно. Многие держат для меня камень за пазухой. Но у очень немногих есть возможность швырнуть его… – Он помолчал. – Получается, Тони кое-что знал. Значит, он тоже вышел на них… И, следовательно, полиция мне не помощник. Но… Кто же тогда? Ведь это разрешено законом, не так ли?
Он поднялся, взял бутылку и подлил вина в свой кубок.
– Что будешь теперь делать? – спросила она.
Рэд сделал глоток:
– Двигаться дальше.
Она кивнула
– Отлично. Я еду с тобой. Тебе понадобится моя помощь.
– Не-а. Не сейчас. Благодарю.
Лейла подняла бутылку и швырнула ее в окно. Ее зеленые глаза сверкали.
– Не строй из себя рыцаря! Я по-прежнему один из самых твердых орешков, которые только можно встретить. И ты знаешь, что я могу тебе помочь.
– В любой другой момент я был бы просто счастлив! Ты же знаешь. Но не сейчас, под черной десяткой. Черт побери, один из нас должен выжить. И пусть только затем, чтобы отомстить за другого.
Неожиданно она растянулась на постели.
– О, тебе очень хотелось бы этого, верно? И чтобы это была я, так ведь? Все в одну кучу и на мою голову. Мне нужно поспать. Я не могу тебя заставить, но ответ твой мне не нравится. Делай, как считаешь нужным, Рэд. Я все равно сделаю то же самое. Спокойной ночи.
– Я провожу тебя. Только будь благоразумна.
Она начала похрапывать.
Рэд допил вино, погасил лампу и поставил кубок на туалетный столик. Затем вернулся в свою комнату и начал собираться.
– Мы горим?
– Нет, Цветы, мы уезжаем.
– Што шлучилошь?
– Нам нужно поскорей отсюда смотаться.
– Ты уше дал покажания полишии отношительно этофо вешера?
– Проклятье! Если мы не уберемся отсюда вовремя, показания будут давать относительно меня. Парень, которого я подстрелил, вовсе не был психом. Я сейчас под черной десяткой.
– Это фто такое?
Рэд натянул ботинок и начал его зашнуровывать.
– Я называю это вендеттой. Мой враг делает десять выстрелов в меня, и власти в это не вмешиваются. Если он десять раз промахнется, Игра окончена. Своеобразная такая Игра. Прошлым вечером он использовал первый выстрел.
– А ты мошешь отвешять?
– Ясное дело, что могу. Если знаю, куда бить. А пока что лучше смываться. Так, впрочем, всегда и получается…
– А полишия?
– Это разрешено законом. Отвечает за все Бюро Игр. И даже если бы они хотели, мало что смогли бы изменить. Большая часть полицейских родом из периода В-23 и В-26. Слишком цивилизованные. В дальних зонах Дороги от них слишком мало проку.
– Тогда поедем выше по Дороге, туда, где они шильнее, и найдем нарушение в прафилах игры.
– Не выйдет. Враг как раз живет в той области, и полиция наверняка у него в кармане. По-моему, именно это Тони и пытался мне сообщить. Кроме того, их основная функция – контроль за движением. Нет, мы поедем в другую сторону.
– Ты уше жнаешь, хто жа этим штоит?
– Знаю, один мой старый приятель. Когда-то мы были партнерами. Идем.
– Не жаплатиф?
– Как в старые дни.
– Меня тогда еще не было.
– Ничего, я мало изменился.
Он тихо затворил дверь и направился к лестнице черного хода.
– Рэд?
– Тсс!
– Шшерт! Когда они ужнали, што ты оштановифься ждешь? Федь это было проижвольное решение!
– Я уже и сам об этом думал, – прошептал Рэд.
– …ражве што, кто-то жнал, школько у тебя ошталошь горюшефо и выщитал вожможные тошьки оштановки.
– И везде посадил своих людей? Вряд ли.
– Нет, только в наиболее фероятных. Этот Шедвик федь мог шебе это пожволить?
– В общем, да…
– Теперь ему придется потратить еще больше, федь ты уше поймал фетер и убил перфого парня, ферно?
– Ты прав. Но сейчас я подумал, что он меня чертовски хорошо знает. Если он организовал конфискацию оружия в том месте, где она произошла, он легко мог вычислить, что я заверну на ближайшую стоянку, чтобы обдумать положение.
– Наферное, ты думаешь ришкнуть?
– Рискнуть, в смысле, что на следующей остановке кто-то нас уже ждет, и на следующей, и так далее?
– Федь это вожможно, так?
– Да, Листья, ты прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20