В небе уже девять звездолетов…
Иди домой!
Сержант улыбнулся и закрыл за собой дверь. Он запер ее, положил ключ в карман.
— Итак, ты тигр. Ты не кажешься таким уж свирепым.
Рамсэй покачал головой и внимательно посмотрел на сержанта.
Тот отстегнул пистолет от ремня и засунул его за пояс брюк. Медленно, смакуя каждое движение, он расстегнул этот широкий ремень и вытянул его из штрипок. Неспеша начал накручивать его на руку.
Тигр, тигр…
Когда на свободе осталась только пряжка и несколько дюймов кожи, он улыбнулся и медленно шагнул вперед.
Зверь горящий…
Рамсэй поднял руку над головой, потянулся и разбил ненавистную лампочку.
— Лучше уж Виндичи, — послышался странный смешок.
Толстяк сделал три неуверенных шага в темноте по направлению к тому месту, где стоял Рамсэй.
Что сулит твой взор из чащи…
Занес правую руку для удара.
Кто бессмертный изваял эту поступь и оскал…
Предпоследним звуком, который он услышал, был металлический звон за спиной. Кто-то вцепился ему в волосы, чье-то колено врезалось в позвоночник.
Он почувствовал, будто что-то вроде осколка льда коснулось его горла, и сам он почему-то стал весь мокрый.
Последним звуком, который он услышал, было либо бульканье, либо тихий смех, либо и то и другое.
***
Комсток вскочил на ноги с побелевшим лицом.
— Сбежал?
— Да, сэр, — выдавил лейтенант.
— Кто ответственный?
— Сержант Эльтон, — лейтенант закусил нижнюю губу.
— Немедленно расстрелять.
— Он уже мертв, сэр. Виндичи перерезал ему горло и забрал пистолет. Он убил пятерых охранников. В помещении открыто окно, одна униформа исчезла.
— Найти его. Привести сюда, если сможете. Если не сможете, принести то, что останется.
— Да, сэр. Мы уже ищем.
— Убирайся вон! Подключайся к поискам!
— Да, сэр.
Некоторое время он боролся с собой. Потом сел и поднял трубку.
— Сэр?
— Удвойте охрану Ричарда. Этот человек опять на свободе.
Он бросил трубку, не дождавшись ответа.
— Он был прав, — сообщил Комсток пустому экрану. — Все-таки он был прав.
***
Мир Стата — хмельная летучая мышь, Что мечется взад и вперед…
***
— Он не справился с заданием, — сказал Гаррисон, обращаясь к блестящему коричневому ящику.
— Он еще жив? — спросил он.
— Да, но…
— Значит, еще рано говорить, что не справился, — ответил он.
— Но он скоро умрет…
Раздался звук, словно на стальной гитаре лопнула струна.
Тогда Гаррисон понял, что разговаривает сам с собой.
Он закрыл ящик, рот и разум и встал, чтобы подключиться к охоте на тигра. ***
— Отец?
— Кто это?
— Касси, но…
— Я не знаю никого по имени Касси. И у меня нет детей.
— Ты Виндичи. Но ты также капитан Рамсэй. Я твоя дочь.
— Я позаимствовал личность Рамсэя случайно. Ты его дочь, не моя.
— Пусть так, иди своим путем. Но посмотри наверх.
— Я под землей. Здесь ничего не видно.
— В небе девять звездолетов, готовых нанести удар по Федерации… Может, в том, чтобы разбить ее, есть свой резон.
— Какой резон?
— Она уже исполнила свою роль. Доставила человечество к звездам. Теперь это всего лишь гигантская губка, сосущая кровь из миров, которые жаждут независимости. Надави на нее, и она сожмется, истекая этой кровью…
— Это не мое дело.
— Когда-то это было делом моего отца. Очень давно.
— И Ричард убил его! Ты предлагаешь дать планам Ричарда осуществиться?
— Только ты знаешь, где находится Стат.
— Это верно.
— Ты помнишь Глорию? Молчание — Люди впереди! Огни! Бешеный бег, больше ни слова. Ненавижу, активный глагол. Ярость, внутренность топки. Молчание… Боль…
МИНУС ТРИ
Он пробудился.
Долго не открывал глаза. Подумал о своих руках и ногах — они были на месте. Он попытался вспомнить, кто он такой, но не смог.
Потом его начало трясти.
Затем пришла боль.
Вспомнил, как бежал, бежал в подземных туннелях. Он разжигал костер памяти. Вспомнил, как пробирался в подземелье под дворцом. Добрался до огромного вентилятора. Кто-то говорил с ним из ниоткуда.
Костер тлел.
Кто-то, возможно, Рамсэй, хотел, чтобы он помог раздавить Стат. Он вспомнил, что убил множество людей. Вспомнил, как его прижали к стене, отняли пистолет. Вспомнил, как начали бить.
— Он стоял на четвереньках, рычал. Они пинали его. Он вспомнил, как ухватил за лодыжку человека, нагнувшегося над ним. Вспомнил, как сомкнул зубы, последовавший за этим вопль. Затем был вкус крови во рту, и череп раскололся на части, и перед глазами замаячило зеркало, в котором не было отражения…
Он облизал губы и содрогнулся от вкуса крови. С усилием открыл распухшие веки.
— Целых девятнадцать лет ты был неподражаем, — сказал голос внутри него.
— На всей этой звездной скотобойне не было другого такого Виндичи, кто лучше тебя взламывал бы замки, убивал людей и останавливал то, что должно было случиться.., но сейчас ты не справился с единственной работой, которая что-то по-настоящему значила для человека, которым ты когда-то был… — его воспоминания мелькали, словно кинопленка, заполнившая половину его рассудка.
— Ты — голый, бесполезный человечек, жалкий извивающийся червяк, ветка голой ивы, никчемный актеришка, напускающий на себя важный вид… Только дела имеют цену, а ты на них неспособен! Ты боишься взглянуть в зеркало, чтобы увидеть собственную трусость…
Он зарычал, откинув голову и стиснув разбитые зубы. Боль во всем теле была не правдоподобно сильной. Крик наткнулся на сломанные ребра и оборвался на высокой ноте. Он зарыдал внутри своей клетки.
Он был привязан за лодыжки и запястья к огромной дыбе. Здесь, внизу, была тень, но горячий солнечный свет пробивался через беки.
Он медленно открыл глаза, огляделся.
Он был один, на дне ямы, со своей дыбой. Мерзкое deja vu возникло перед глазами и, словно гроб, поплыло в кровавом озере.
Стены были каменные, не меньше двадцати футов высотой. В них не было ни щелей, ни отверстий. Пол темницы занимал площадь не больше десяти футов. Дыба висела под углом в девяносто градусов. Зев ямы был раскрыт.
Даже если бы удалось сломать металлические путы, выкарабкаться из ямы было невозможно: слишком высокие, слишком гладкие стены.
Солнце висело в бледно-зеленом небе, словно зеленая клякса, прямо посередине. Вид неба не был замутнен ни единым облачком.
Он проклял солнце, проклял день. Он проклял богов, осыпающих его нечистотами.
Солнце передвинулось в самую середину квадратного отверстия ямы и продолжило свое амебоподобное движение влево. Наконец, оно поцеловалось с краем ямы. Ему казалось, что оно сейчас развалится и сползет вниз по стене, облив его зеленым огнем. Вместо этого край ямы принялся отрезать от солнца кусок за куском, пока оно не исчезло. Квадрат неба превратился в пустой аквариум.
Голоса.
— Он здесь, — сказала женщина. — Он все еще жив?
Он запрокинул голову и с ненавистью посмотрел вверх.
— Боже! Только посмотрите на эти мускулы! Эти глаза!..
— Он полукровка, — сказал ее спутник, высокий тонкий юноша с повязкой на голове. — Я буду приходить сюда каждый час. Буду смотреть, как он умирает. Но в нем еще осталось столько жизни — полукровки очень сильны.
Женщина пренебрежительно отмахнулась от него.
— Эй, полукровка! — крикнул юнец. — Ты проиграл. Мой отец поправляется, он выживет! Он лично вскроет тебе вены, как только сможет двигаться!
Глаза Виндичи загорелись, и мальчишка пошатнулся. Он начал падать вперед. Женщина схватила его за руку и дернула назад.
— Опять не сработало, — крикнул он вниз. — Однако хорошая попытка. Твоя дочь гораздо искуснее в такого рода вещах! Надеюсь, у тебя еще будет возможность увидеть, что я с ней сделаю.
— Ингредиенты тигриного супа нелегко собрать воедино… — прорычал человек на дыбе. Сверху раздался смех.
— Но мы поймали тигра!
Экран неба вновь опустел, и звуки замолкли в отдалении.
Дочь. Они, кажется, сказали «дочь»? Ах да, дочь Рамсэя. Касси…
— Касси ? Где ты?
— Прячусь. В многоэтажке. Здесь есть кладовка — темная, холодная. В рекламе ее не было.
— Они тебя ищут. Не покидай укрытия.
— Где ты сейчас?
— Это неважно.
— Я вижу кусочек неба. Окно? Он закрыл глаза.
— Нет.
— У тебя все болит. Но я думала, ты мертв.
— Не беспокойся обо мне. Сохрани себя. Покинь этот мир, когда все успокоится.
— Куда же мне деваться ?
— В другой мир, куда угодно.
— Федерация будет повсюду. Я из мира Тернера, не из мира людей. Так же, как и ты.
— Нет! Я Виндичи! Я не был рожден женщиной!
Молчание.
— Почему ты плачешь, девочка?
— Что тебе до этого? Я оплакиваю своего отца.
— Рамсэй мертв. Он был слаб.
— Нет. Ты — Рамсэй. Виндичи — это фальшивый фасад.
— Убирайся! Молчание.
***
Ночь. Облака.
Звезды, пение ночных птиц.
В небе излюбленного цвета Эль Греко, обрамленном губами ямы, девять звезд выстроились в форме стрелы, ждущей цели…
Голова перечеркнула небо.
…Белая повязка. Металлический ореол, корона… Металлический звук, смех…
— Мы знаем, где она, Виндичи. Я притащу ее сюда и заставлю тебя смотреть.., уже скоро!
Корона исчезла. Облака. Море хлопка.
— Беги! Беги! Они знают, где ты!
— Как они смогли узнать?
— Не знаю. Бег, ярость.
***
Гаррисон спешил сквозь ночную тьму, на лице у него застыло озадаченное выражение, в кармане лежал пистолет, и последнее предписание Стата каталось в голове, словно мраморный шарик в консервной банке.
***
Юность — радости пора…
Ричард весь взмок. Девять глаз, выстроившись в форме пирамиды, отливали в небе металлическим блеском.
Он попытался поднять руку, но обе они были прикованы к кровати.
«Мир Стата — хмельная летучая мышь…»
Смит налил себе еще.
«…То знает лишь Статком», — икнул он.
МИНУС ДВА
— Ты дурак, Виндичи! Посмотри внимательнее! — он подтолкнул ее вперед.
— Касси?
— Да. Они уже ждали.
— Ты сам вспугнул своего теленочка! Завтра утром мой отец уже сможет сидеть! Тогда он убьет вас! Но сегодняшняя ночь — моя.., и ее!
— Прости, Косей.
— Ты не знал. Они провели тебя.
— Я знал, что вы, полукровки, можете разговаривать мысленно! Ты заставил ее бежать! Прямо ко мне в руки!
Виндичи зарычал. Из одеревеневшей глотки вырвался нечеловеческий звук. Волосы на затылке встали дыбом.
Тем двоим наверху стали видны его глаза.
Две горящие точки…
Она дернула головой, пытаясь стряхнуть державшие ее руки.
Я люблю тебя.
От этого движения тигрино-золотистая грива волос венком обвилась вокруг головы.
Раздался щелчок, и левая рука Виндичи оказалась свободной. Боль в правом запястье достигла нестерпимой силы. Его голос поднялся вверх и упал на землю среди ужасных криков и завываний.
Смех и опустевший саван…
Слова, казалось, раздавались отовсюду. «Вернись! Я ненавижу тебя!» — их слышал каждый во дворце и на территории.
Ричард застонал в своей тюрьме из трубок и пипеток.
Виндичи посмотрел вверх на девять звездолетов и уронил голову.
«Когда-то ты был несравненным, — твердила истрепанная магнитофонная лента. — Когда-то рука Тамбурлена была невидимой и кинжал Виндичи никогда не бил мимо цели. Сколько бы ни размахивало своей волшебной палочкой Время, только один оставался неуязвимым — ты, Виндичи, — из древней династии кровопускателей. Сойдя с ума на „Арго“, ты убил свою мать, онемев в Кастильи, ты зарезал Лоренцо — ты, клинок черного Кихота, лезвие проклятых, чаша с цикутой, дротик Локи — сук, на котором раскачиваются убийцы…»
— Я остаюсь им, — пробормотал он.
— Нет, ты всего лишь человек на дыбе, сломанный меч, комок плоти и слизи…
Да! Ты заевший курок, безголосый боевой клич, ты — нехватка подковы, той самой, без которой пропало королевство…
Перед глазами вновь возникло зеркало.
— Нет! — закричал он. — Нет! Я Виндичи! Сын Смерти! Выпестованный в сенекианских сумерках якобинских полубогов, пунктуальный, как смерть! , Он посмотрел в зеркало.
— Берегитесь! — расхохотался он. — Берегитесь! Я разъярен!
Виндичи, тигр, прыгнул.
***
Кап…
Кап…
Дождь. Мягкие капли на губах из песка.
Стон.
…Кап.
***
— Воды, — попросил он. — Воды.
— Вот.
— Еще.
— На.
— Хорошо. Еще.
— Помедленнее. Пожалуйста. Зеленое совместилось с зеленым в круге зрения.
— Хватит? — спросила она.
— Хватит, — кивнул он.
— Отец.
— Касси.
Он посмотрел на мир.
— Что случилось?
— Кончилось. Мертвы. Отдыхай. Поговорим потом.
— Ричард?
— Мертв.
— Ларри?
— Мертв.
— Корабли?
— Только Виндичи знает.
Он заснул.
Девять звездолетов ждут. Спеши, спеши, спеши…
МИНУС ОДИН
— Утро, — сказала она, — но птицы не поют — все они умерли и попадали с деревьев.
— Виндичи всегда ненавидел птиц, — сказал он ей. — Где солдаты? Придворные?
— Все умерли.
Он приподнялся на локте.
— Парафизическая конверсия психопатического невроза, — повторил он, — возникающая в тех случаях, когда стимулы превалируют над доступными физическими реакциями… Слова Ченнинга никогда ничего не означали для Виндичи, но я их помню.
— А боевое соединение? Девять звездолетов? Он щелкнул пальцами и поморщился от боли в запястье.
1 2 3 4 5