Они точно присасывались к самому рту евших, как бы желая вырвать у них кусочек или хоть подышать их дыханием.
Среди этой отвратительной толпы Супрамати увидел Нарайяну, который прицепился к очень молоденькой девушке, красивой и свежей, как только что распустившийся цветок. Теплый и пурпурный ореол, окружавший ее, указывал на здоровье и на избыток сил. Призрак-вампир с наслаждением вдыхал эти истечения жизни, обдавая молодую девушку, как паром, своими черными эманациями разложения.
– Взгляни, как он отделывает этого бедного ребенка! Но я сейчас обрежу ему все сношения с ней, – прошептала Нара, глядя на молодую девушку, которая, казалось, чувствовала себя очень нехорошо.
Глаза ее горели, жесты были порывисты, а лицо попеременно то краснело, то бледнело.
Точно желая что-то показать мужу концом своего веера, Нара подняла руку. Тотчас же из ее пальцев брызнула молния и, подобно пламени, пронеслась между Нарайяной и его жертвой. Призрак откинулся назад, как бы получив удар кнутом, а затем, бросив на Нару ядовитый взгляд, скрылся в толпе. Молодая же девушка глубоко вздохнула, словно освободившись от какой-то невидимой тяжести.
Все, что Супрамати видел, окончательно лишило его аппетита. Да и вообще он чувствовал себя страшно утомленным усилием, какое он должен был употреблять, чтобы скрыть свои чувства. Поэтому он выразил желание вернуться домой, сославшись на сильную головную боль.
Пока они проходили через гостиную, направляясь к выходу, Супрамати спросил Нару по-индусски:
– Объясни мне, что значит эта двойная окраска людей и вещей в красный и синий цвет, эти перекрещивающиеся разноцветные лучи, это пламя, исходящее из голов и, наконец, эти отвратительные черные и кровавые паразиты, присосавшиеся к мужчинам и женщинам, мимо которых мы проходим.
– Ты требуешь от меня целого трактата по оккультной науке, – с улыбкой ответила она. – Пока я отвечу тебе вкратце; но чтобы ты понял меня, я должна сказать, что все, что мы делаем, чувствуем и думаем – все это осязаемая субстанция, исходящая из нас со своей вибрацией, своим цветом и своим ароматом, сообразно более или менее чистому своему химическому составу.
Разноцветные лучи – это флюидические токи тела; пылающие стрелы, вылетающие из голов – это мысли людей, которые окрашиваются сообразно поводам, их породившим. Другими словами, мысли ненависти, ревности и недоброжелательства, обрушиваясь на того, против которого они направлены, причиняют ему невидимые раны. Мысль, направленная сознательно и могучей волей, может убить, как молния.
Кроме того, все, что ты видишь, оставляет изображение на астральном плане, восприимчивость которого невероятна. Посмотри на этот стул, только что оставленный стариком. Ты видишь, что на нем осталось что-то вроде сероватого пара, который точно изображает его. Ты можешь даже узнать черты его лица. Подобное изображение нашей личности, наших поступков и мыслей луч прошлого уносит в вечные архивы пространства.
Уже сидя в гондоле, задумчивый и озабоченный Супрамати неожиданно спросил молодую женщину:
– Ты ничего не сказала мне ни о нашей двойной окраске, ни о черных и, особенно красных паразитах, которые еще отвратительнее и которые похожи на маленьких детей.
– О, то, что ты называешь двойной окраской, это – просто человеческая полярность. Наше тело, как и наша планета, имеет полюсы. Северный полюс дает синие токи; южный – красные. Ты можешь заметить также, что чем сильней субъект, тем ярче окраска.
Что же касается черных паразитов, то это – низшие, материальные и нечистые духи, вроде Нарайяны. Они присасываются к живым, принадлежащим к их же категории, то есть тоже материальным и преданным всем страстям. Эти паразиты питаются жизненным соком своих жертв и при их посредстве наслаждаются удовольствиями, которых жаждут, но удовлетворить лично их не могут.
– Великий Боже! Как все это отвратительно и ужасно. Сколько нечистоты и зла видел я сегодня и при этом так мало добра, что можно подумать, будто оно вовсе не существует!
– Сборище, подобное тому, какое мы сейчас оставили, более способно привлекать зло, чем добро. На нем приведены в движение все материальные аппетиты и все дурные страсти. Ты чувствовал вибрации и ароматы нечистоты, которыми пропитана эта развращенная, завистливая и злая толпа. На этих днях я свезу тебя в другое место, откуда ты вынесешь более приятное впечатление и где ты увидишь, какой вид создают чистота, гармония и горячий, чистый порыв к Отцу Небесному.
– Где же находится это блаженное место? – с любопытством спросил Супрамати.
– Это небольшой и бедный монастырь, расположенный на окраине Венеции. Я знаю настоятеля этой общины. Это человек строгий, благочестивый и безупречный, а монахи достойны своего настоятеля. Много потерпевших крушение в жизни нашло мир в этом монастыре, который вполне отвечает своему истинному назначению – быть убежищем молитвы и милосердия.
Несмотря на свое нетерпение и любопытство, Супрамати встал на следующее утро слишком поздно, чтобы совершить предположенную поездку, так как Нара хотела отстоять обедню. На следующий же день они встали рано и приехали в монастырь к началу службы.
Монастырь был старый, почерневший от времени. Маленькая церковь его, готического стиля, с цветными стеклами, с черными дубовыми скамейками и с потемневшими иконами, имела какой-то грустный и таинственный вид.
Звуки органа и приятное пение раздавались под сводами, когда молодые супруги вошли в церковь и молча заняли места на одной из скамеек.
Народу было немного: всего несколько старух и детей, да два или три нищих, которые молились, простершись на полу.
Все внимание Супрамати сосредоточилось на монахах, которые сидели по обе стороны хора. Эти люди со строгими, бледными лицами и с вдохновенным взглядом, видимо, были поглощены восторженной молитвой, позабыв мир, который их окружал и от которого они отказались.
Все эти люди точно были покрыты легкими беловатыми мантиями. Из постриженных голов их исходили снопы сверкающего света; такой же свет, подобно серебристым лучам, исходил из их губ. Фосфоресцирующие огоньки витали под сводом. Весь этот свет, притягиваемый точно магнитом, скоплялся перед престолом в громадный очаг света и тепла. Сверкающие облака мерно колебались и минутами совершенно закрывали бриллиантовым каскадом крест и изображение Спасителя.
Невыразимое чувство счастливого покоя и стремления к Богу наполнило душу Супрамати. Один только глухой и гармоничный голос служившего обедню священника нарушал глубокую тишину святого места, а между тем Супрамати казалось, что вся атмосфера издавала нежную и приятную гармонию, которая благотворно действовала на душу.
Глубоко взволнованный, Супрамати наклонился к жене и тихо спросил ее:
– Что означает это пламя и эти бриллиантовые облака, которые двигаются перед престолом?
– Это молитвенный флюид, чистое излучение души, материализовавшей свое влечение к Божеству. Ты поймешь пользу этого очага света и тепла, этой эманации спетых и горячих сердец, как противовес мраку и греху, когда увидишь, какое действие производят они на страждущие существа, на больных телом и душой, – так же тихо ответила Нара.
Все более и более заинтересовываясь, взволнованный Супрамати стал наблюдать за невидимыми духами, которых было гораздо больше, чем воплощенных.
Прозрачные существа, окутанные белоснежными покрывалами, со строгими и спокойными лицами, составляли большинство. Их светлые полчища группировались главным образом вокруг престола, и они, казалось, принимали участие в молитве. Но не было недостатка и в страждущих духах, с потемневшим астральным телом и выражением горя на лице. Они тоже молились и старались по мере сил приблизиться к очагу света.
В эту минуту в церковь вошло новое лицо и остановилось недалеко от скамейки, где сидели Супрамати и Нара.
Это был худой и бледный человек средних лет. Изборожденное преждевременными морщинами лицо его носило следы тяжелых страданий. Взгляд его горел и был смутен, походка была нерешительная. Он медленно доплелся до темного углубления недалеко от престола и, опустившись на колени, закрыл лицо руками.
– Наблюдай за этим человеком и смотри, что происходит вокруг него, – прошептала Нара, пожимая мужу руку. – Видишь черный дым, изборожденный молнией? Слышишь раздирающий свист и стоны, смущающие тишину и мелодичные вибрации этого святого места?
– Я вижу отвратительные тени, которые точно присосались к нему и, видимо, хотят увлечь его отсюда; с другой же стороны к нему склонилась белая, светлая фигура и удерживает его. Но скажи, что все это значит?
– Это – несчастный, много страдавший человек. Он потерял семью, состояние, здоровье и не перенес с верой и смирением эти несчастья и заслуженные испытания, – возвратный удар некогда совершенных им ошибок. Он возроптал на Бога, богохульствовал и проклинал. Эти дурные чувства дали над ним власть злым и нечистым духам, которые мучали его, отняли у него последний покой и наталкивают на самоубийство. Белая тень, стоящая с ним рядом, это его жена, которую он любил и потерял, она тоже любила его. Она в отчаянии от его душевного состояния и заставила его прийти сюда, чтобы помолиться за него.
Взволнованный Супрамати с любопытством смотрел на странную группу, собравшуюся в углублении.
Человек продолжал стоять на коленях, видимо, обессиленный, но подавленный и угнетенный. Белая тень молилась, стоя рядом с ним, от нее исходил огненный ток, соединяясь с очагом света, окружавшим образ Спасителя. Вдруг от этого светлого центра отделилась сияющая волна и обдала светом несчастного. Черные тени отступили назад, а сияющий пар проникал, казалось, в тело грешника. Раздирающие отзвуки его горьких чувств, его ропот и отчаяние – все это мало-помалу улеглось. Живительное тепло молитвы, очевидно, действовало на несчастного, успокаивая его и приводя в себя. Вдруг он выпрямился, протянул руки к алтарю и пробормотал:
– Господи! Поддержи меня! Прости меня!
Яркое пламя брызнуло из его головы и в то же время потоки слез залили его лицо. Темные духи исчезли.
Смущенный и взволнованный всем, что видел, вышел Супрамати из церкви – этого места убежища и поддержки всех страждущих.
– Да, Супрамати, – сказала Нара, пожимая ему руку, – ни одна молитва не пропадет и не бывает напрасна. Ни один порыв веры и любви, вознесшийся из человеческого сердца, не остается бесплодным. Как благотворное семя, эта искра божественного огня витает в пространстве или скопляется в местах, посвященных молитве, и как только представляется случай, нисходит на какого-нибудь несчастного, омраченного страданиями, возмущенного и неспособного молиться. Невидимое лекарство, помещенное в пространстве другим, проникает в душу страждущего, облегчает его, укрепляет и часто спасает от непоправимого безумства. Человек, которого ты видел, тоже выйдет из церкви успокоенным и полным энергии для жизни и борьбы. О! Что было бы с человечеством, если бы не существовало таких очагов света! Разве не убедился ты сам, что гармония и покой создают правильную и чистую жизнь, имеющую тоже свою прелесть?
– Вернувшись к себе, Супрамати стал жаловаться на боль в глазах и на головокружение.
– Пора избавить тебя от ясновидения, – заметила Нара. – Чтобы видеть все, необходимо приготовиться к этому и очистить глаза астральной силой своего очищенного существа, а не возбуждающим средством, которое я дала тебе. Даже для твоего бессмертного тела могучие вибрации невидимого мира слишком сильны: обыкновенный организм разрушился бы, если бы его собственное ослепление не служило ему прочной броней.
В течение посвящения ты одухотворишь материю своего организма и без страданий будешь видеть, что происходит в пространстве.
Выпив питье, данное ему Нарой, Супрамати заснул. Когда он проснулся, он был свеж и спокоен, но невидимый мир скрылся для него. Телесные глаза его уже не видели ничего, хотя воспоминание об ужасных и чудных картинах, таившихся в прозрачном окружавшем его воздухе, оставалось живо в его памяти и заставляло его беспрестанно думать о важности духовной жизни.
Плотские наслаждения, светские удовольствия, удовлетворение мелочного самолюбия и богатство – все это побледнело и потеряло для него свой интерес. Супрамати хотел властно войти в невидимый мир теней, стряхнуть с себя материю и развить все способности своей души, чтобы стремиться к великому свету, наполняющему Вселенную.
Перед ним восстал Бог, безграничный и непостижимый в Своей мудрости и в Своем могуществе. Это не был Бог земного человека, приуроченный к его детскому пониманию; но Существо существ, могучее дыхание Вселенной, двигающее свое творение вперед к далекой и таинственной цели и управляющее по тем же незыблемым законам и мириадами атомов, и мириадами миров, неисчислимое число которых рассеяно в бесконечном пространстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46