- Но,
честно говоря, не верил...
- Их используют все, так ведь? Впрочем не нужно об этом. Сегодня
меняется Слово.
- Льюис и Энн случайно не сообщили вам новое?
- Я виделась с ним вчера, а старое слово действительно еще восемь
часов. К тому же они все равно бы мне не сказали. - Она взглянула на меня
и нахмурилась. - Не сказали бы ни за что.
- Идемте, выпьем содовой, - сказал я. - Примем беззаботный вид,
поболтаем немного и внимательно друг друга послушаем. Вы попытаетесь
выудить у меня компромат на меня же. Я попробую не доставить этого
удовольствия и в свою очередь поймать на слове вас. Чем черт не шутит,
коллега, а вдруг вы сжалитесь и сболтнете ненароком, куда прятаться от
ваших барбосов.
- Однако! - приподняла брови Мод.
- Ох, простите, - торопливо поправился я, - конечно же я хотел
спросить не "спрятаться", а "улизнуть"...
- Продолжайте, - выдержка у нее была не женской.
- ...и все-таки почему вы пошли на контакт со мной в том баре?
- Я же сказала, что мы просто вращаемся в одном кругу. И вполне можем
оказаться в одном и том же баре в один и тот же вечер... коллега.
Теперь наступил мой черед приподнять брови.
- Видимо, это один из профессиональных секретов, которые мне вовсе не
обязательно понимать, а?
Двусмысленность ее улыбки вполне гармонировала с моим вопросом.
Впрочем, на ответе я и не настаивал.

День пробежал бестолково. Я вряд ли смог восстановить тот вздор, что
мы городили, сидя над усыпанными вишнями взбитыми сливками. Но оба
угробили столько сил, пытаясь выглядеть довольными, что вряд ли хоть один
из нас был в состоянии найти способ выудить у другого что-то значительное;
если вообще что-то значительное было сказано.
Потом она ушла. Я же остался наедине с грустными размышлениями об
обугленном фениксе.
А затем метрдотель таинственным шепотом пригласил меня на кухню и
поинтересовался насчет партии контрабандного молока (все свое мороженое
"Ледник" изготовляет сам), которую я ухитрился заполучить во время
последнего путешествия на Землю (кстати, можно только удивляться,
насколько мизерных успехов за последнее десятилетие там добились в
разведении молочного скота, да и фермеры глупеют на глазах; обмануть
Вермонтского бездельника оказалось до обидного просто). Но даже в
прохладном полумраке маслобойни, прославившей "Ледник" я не сумел
собраться с мыслями. И тонкая лесть метрдотеля, восхищавшегося
Хладнокровным Королем Экспроприации (все с большой буквы) не вывела меня
из задумчивости.
Выйдя, я уселся на широкую ступень перед входом в "Ледник" и отвечал
глухим рычанием на каждую назойливую просьбу посетителей посторониться.
Примерно на семьдесят пятом рычании облаянный не шарахнулся, а остановился
и воскликнул:
- Я так и знал, что стоит как следует постараться, и я вас найду!
Да-да, надо уметь искать!
Я взглянул на руку, хлопнувшую меня по плечу, потом на черный свитер
и лысую голову с лицом, озаренным широкой улыбкой.
- Арти, - сказал я, - что вы...
Но он все продолжал похлопывать меня по плечу да посмеиваться с
дремучим благодушием.
- Вы не поверите, каких трудов стоило раздобыть вашу фотографию,
старина. Пришлось дать взятку кое-кому в Особом отделе Тритона. Ох уж мне
эти ваши молниеносные переодевания! Гениально. Трюк просто гениальный! -
Тот Ястреб сел рядом и положил руку мне на колено. - У вас чудесное
заведение. Мне оно нравится, жутко нравится. - Мелкие косточки в окутанном
набухшими венами тесте. - Но пока не настолько, чтобы думать о его
покупке. Хотя вы уже делаете успехи. Я вижу, что вы делаете успехи.
Когда-нибудь я смогу с гордостью сказать, что именно благодаря мне вы
получили свой первый крупный шанс. - Он убрал руку и принялся разминать
пальцы. - Если вы действительно намерены вести дело с размахом, следует
как можно реже пытаться ссориться с законом. Главное - стать незаменимым
для влиятельных людей. Всего лишь незаменимым! И в руках талантливого
проходимца окажутся ключи от всех сокровищ системы. В этом, безусловно,
ничего нового для вас нет.
- Арти, - сказал я, - неужели вы хотите, чтобы нас увидели вместе?..
Арти Ястреб протестующе махнул рукой.
- Никто нас не срисует. Кругом мои агенты. Без охраны я гулять не
люблю. Да ведь и ваша охрана... (Он не ошибся) Прекрасная идея. Просто
превосходная. Мне нравится, как вы взялись за дело.
- Благодарю. Арти, я сегодня что-то не в форме. Вышел вот подышать
свежим воздухом...
Арти снова махнул рукой.
- Не тревожьтесь, я тут засвечиваться не намерен. Вы правы. Нас не
должны видеть. Просто шел мимо и решил поздороваться. Вот и все. - Он стал
спускаться по лестнице.
- Арти!
Он обернулся.
- Очень скоро вы придете опять. Причем с намерением купить мою долю
акций "Ледника", потому что я стану чересчур крупной фигурой. А я не
пожелаю ее продать, потому что буду считать себя достаточной фигурой,
чтобы вести с вами игру. И на какое-то время мы станем врагами. Вы
попытаетесь убить меня. Я попытаюсь убить вас, не так ли?
На его лице: сначала приподнятые в недоумении брови, потом
снисходительная улыбка.
- А вам приглянулась идея голографической информации. Очень славно.
Просто замечательно. Это единственный способ перехитрить Мод. Только
смотрите, чтобы ваши данные имели отношение ко всей обстановке в целом.
Это лучший способ переиграть заодно и меня. - Он ухмыльнулся, собрался
было вновь повернуться, но, видимо, вспомнил что-то еще. - Если у вас
хватит сил воевать со мной и при этом еще расширять дело, держите свою
охрану в хорошей форме - раньше или позже настанет момент, когда нам обоим
станет выгодно снова проработать вместе. Если вы только продержитесь, мы
снова станем друзьями. Когда-нибудь. Только будьте начеку. Дождитесь.
- Спасибо, что вы мне это сказали.
Арти взглянул на часы.
- Ну что ж, прощайте. - Я решил, что он наконец уходит. Но он опять
поднял голову. - Вы уже знаете новое Слово?
- Ах да, - сказал я. - Оно названо сегодня вечером. Какое?
Арти дождался, пока удалятся спускающиеся по ступеням люди. Он
торопливо огляделся, потом, поднеся ко рту сложенные рупором ладони,
наклонился ко мне, отрывисто бросил: "Пирит", - и многозначительно
подмигнул.
- Я только что узнал его от девицы, которой сообщила сама Колетт
(Одна из трех Певцов Тритона), сообщил он, повернулся, вприпрыжку сбежал
по ступеням и смешался с толпой.
А я остался. Я сидел, вспоминая - день за днем - прошедший год; сидел
долго, а потом встал, потому что сидеть уже не мог. Но и размеренный ритм
прогулки откликнулся в угнетенном мозгу привкусом сумасшедшей, назойливой
бессмыслицы, и на исходе второго часа в голове моей вызрела
неповторимо-стройная маниакальная теория: тот Ястреб уже плетет вокруг
меня сети некоего заговора; он вовлечет нас всех в западню - и когда я
крикну: "Пирит", - это окажется вовсе не Словом; и никто не поспешит на
помощь; зато сразу появится человек в черных перчатках, вооруженный
револьвером/гранатами/ядовитым газом.
На углу был кафетерий. В свете льющимся из окна, у края тротуара
копошилась вокруг разбитой колымаги кучка потасканных бродяг (в стиле
Тритона: на запястьях цепочки, на щеках - татуировки в виде шершня, у тех,
кому по карману - башмаки на высоких каблуках, кому они по карману).
Верхом на разнесенной вдребезги фаре сидела маленькая морфинистка, которую
я в тот вечер выставил из "Ледника".
Что-то толкнуло меня к ней.
- Эй!
Малышка посмотрела на меня из-под напоминающих помятую паклю волос,
глаза - сплошные зрачки.
- Ты уже знаешь новое Слово?
Почесав нос, расцарапанный уже до крови, она ответила:
- Пирит, - и хихикнула, - Совсем свежее, час как прикатили.
- Кто?
Она подумала.
- Ммм... парень, а ему... его парень, он только вернулся из
Нью-Йорка... а там... понимаешь, Певец по имени Ястреб...
Трое бродяжек поблизости с нами старались на меня не смотреть. Те,
кто подальше, позволили себе бросить пару косых взглядов.
- Да, - сказал я. - Большое спасибо.
Бритва Оккама, заодно с правдивой информацией о работе службы
безопасности, напрочь отсекает всякую паранойю. Пирит. При таком роде
занятий, как у меня, паранойя - всего лишь профессиональное заболевание.
Во всяком случае, не сомневаюсь, что Арти (равно как и Мод) подвержен ей
не меньше моего.
Лампы над входом в "Ледник" уже погасли. Я вспомнил об оставшемся
внутри, и взбежал по ступенькам.
Дверь уже заперли. Я постучал в стекло, но, естественно, никто не
отозвался. И хуже того - в оранжевом свете лампочки, я видел: вот оно,
совсем близко, на гардеробной стойке. Скорее всего, его оставил
управляющий, подумав, что я вернусь до закрытия. А завтра в полдень Хо Ки
Эн заберет зарезервированный билет в каюту-люкс космолайнера "Платиновый
лебедь" (время отправления: час тридцать; пункт назначения: Беллона). И
сейчас за стеклянной дверью "Ледника" он ждал, снабженный всем
необходимым: от очередного парика до маски, сужающей, едва ли не вдвое
непроницаемо черные глаза мистера Эна.
Сказать по правде, я уже был готов взломать дверь. Но вовремя остыл,
сообразив, что гораздо разумнее и проще отправиться в гостиницу и
попросить портье поднять меня к девяти. А утром спокойно войти в кафе
вместе с уборщиком. Я повернулся, пошел вниз по лестнице... и тут я понял.
И стало так грустно, что по щеке поползла слеза - да-да, слеза - и я
улыбнулся. Пусть себе лежит на стойке до утра.
Ведь нет там ничего, что мне бы не принадлежало.

1 2 3 4 5 6 7