– Ну и пусть. Зато он все равно красивый. Хотя мне его и сравнивать-то не с кем. Разве что с тобой да со слугами во дворце Тарамис. А среди них нет ни одного такого красивого. Вечно они кланяются, падают на колени, извиняются.
Лицо Бомбатты совсем помрачнело. Дженна стала лихорадочно обдумывать, чем она могла его обидеть.
– Ну, конечно же, ты тоже красивый, Бомбатта. Я вовсе не хотела сказать ничего другого.
Зубы воина явственно скрипнули:
– Я же сказал тебе – не думать об этом.
– Он выше ростом и крепче, чем любой из слуг или рабов. Он почти такой же большой, как ты, Бомбатта. А как ты думаешь, он такой же сильный? Наверное, Тарамис потому и послала его с нами, что он такой же сильный, как и ты, такой же храбрый и такой же настоящий воин, как ты.
– Дженна!
Она подпрыгнула в седле и уставилась на него. Никогда раньше он не кричал на нее. Никогда.
Он продолжал ехать, тяжело дыша, уперев одну руку себе в бок. Наконец он сказал:
– Этот Конан – вор, малышка. Всего лишь вор и ничего больше. У принцессы были свои причины, чтобы отправить его вместе с нами. Не мое и не твое дело спрашивать ее об этом.
Дженна закусила губу, осмысливая то, что только что узнала. Когда Тарамис сказала, что настал день путешествия, она была без ума от радости. Наконец-то она исполнит свое предназначение. Она найдет Рог Дагота и вернет его тете. Такое задание будет большой честью для нее. Но если Конан – вор, а Тарамис специально послала его с ними…
– Бомбатта, мы что, собираемся украсть Рог Дагота?
Он чуть не хлопнул ее по губам, прикрывая ей рот ладонью, а затем быстро взглянул на Конана. Голубоглазый гигант спокойно ехал впереди на расстоянии, когда можно расслышать лишь крик. Судя по его неподвижной спине, Дженна решила, что ему абсолютно наплевать и на Бомбатту и на нее. Сама не понимая почему, она почувствовала, что его безразличие задевает ее.
– Дитя мое, – тихо произнес Бомбатта, – Тарамис же просила тебя не упоминать этого имени ни при ком, кроме меня и ее самой. И ты это знаешь. Это ведь наш секрет.
– Он не слышит нас. А я хочу знать, мы собираемся…
– Нет! – тон его голоса стал подчеркнуто терпеливым и спокойным. Таким он бывал только когда Дженна доводила его до белого каления. – Нет, Дженна. Мы не будем красть его. Ведь никто на свете не может прикоснуться к Ключу. Никто, кроме тебя, не может дотронуться до Рога. Никто во всем мире, Разве это не доказательство того, что мы берем свое. Так что твое предназначение – правое дело. Неужели ты сомневаешься во мне или в твоей тете?
– Ну конечно, нет, Бомбатта. Я просто… Но я и вправду не хотела причинять тебе беспокойство, я только…
Высокий воин вдруг пробормотал что-то злое и раздражительное.
– Что? Что случилось, Бомбатта?
Вместо ответа он пустил коня в галоп, настигая Конана.
Она посмотрела ему вслед и тоже заметила, что с севера по склону холма к ним быстро направляется человек верхом, ведущий на веревке еще одну лошадь. Когда он подъехал поближе, она рассмотрела, что это некрасивый худой человек маленького роста, в кожаной куртке и грязных кожаных штанах. Неожиданно она поняла, что, кроме ругательств, пробормотал Бомбатта. Он назвал имя этого человека. Его звали Малак.
Конан позволил себе улыбнуться, увидев скачущего по гребню холма Малака со второй оседланной лошадью, привязанной к первой длинной веревкой. Перекинув из-под языка за щеку округлый камешек, который притуплял своей прохладой чувство жажды, он громко позвал своего приятеля:
– Эй, Малак!
– Эгей, Конан! – Рот маленького вора растянулся до ушей. – Ну и попотел же я, пока нашел вас. Ты же знаешь, я не следопыт, мы – люди городские, избалованные цивилизацией…
Словно смерч песка и камней, Бомбатта влетел в пространство между ними. Под его гневным взглядом улыбка мало-помалу сползла с лица Малака.
– Принцесса Тарамис подарила тебе жизнь. Почему ты не залег где-нибудь в свинарнике, чтобы отметить такую удачу?
– Я попросил его присоединиться к нам, – сказал Конан.
– Что значит – ты попросил? Да кто тебе дал право решать, кому принимать участие в путешествии? Принцесса Тарамис…
– Тарамис было нужно, чтобы я сопровождал Дженну, – прервал его Конан, – а мне нужен Малак.
– Я сказал, нет!
Конан глубоко вздохнул. Только спокойствие. Не надо ввязываться в драку с этим идиотом.
– Тогда поезжай дальше без меня, – сказал он даже хладнокровнее, чем сам ожидал.
Настала очередь Бомбатты задерживать дыхание, чтобы успокоиться. Его зубы заскрипели, когда он понял, что криком и запретами от Конана ничего не добьешься. С этим парнем где сядешь, там и слезешь.
– Есть вещи, о которых тебе, вор, не следует знать. Ты и госпожа Дженна должны следовать без посторонних.
– Тарамис сказала, что число провожатых не указано точно, – сказал Конан и с удовольствием отметил, как вытянулось в изумлении лицо его собеседника.
– Она тебе это рассказала?
Конан кивнул:
– Тарамис вовсе не нужно, чтобы наше дело провалилось. Поэтому она рассказала мне все.
– А, ну конечно, – медленно проговорил Бомбатта, но что-то в его голосе заставило Конана усомниться в своих словах. Может быть, от него и вправду что-то скрыли. Причем то, что не умалит шансы на успех путешествия, а сыграет свою роль лишь после него.
– Ну? – спросил Конан. – Малак едет с нами, или я отправляюсь с ним своей дорогой.
Ладонь Бомбатты сжала рукоятку меча так, что побелели костяшки пальцев.
– Можешь оставить этого маленького мерзавца. Но смотри не ошибись. Если из-за него с нами что-то случится – я вас обоих изрежу на куски и отдам собакам. И повежливей тут насчет принцессы и госпожи Дженны.
Натянув поводья, он галопом поскакал к Дженне, тревожно наблюдавшей за ними.
Малак тихо засмеялся:
– Не знаю, с чего я это взял, но мне кажется, что этот черный верзила недолюбливает меня.
– Ты пережил многих из тех, кто недолюбливал тебя. Переживешь и Бомбатту.
Конан посмотрел на запасную лошадь, шедшую на привязи вслед за конем Малака, и недовольно сказал:
– Жалкое зрелище.
Малак хихикнул:
– Это лучшее из того, что можно было украсть. Ничего, для Акиро сойдет.
– Ты разыскал его? Где он? У меня нет времени на долгие поиски.
– Недалеко. Сначала в том направлении, куда вы ехали, а потом – чуть южнее.
– Тогда поехали. Времени очень мало.
Малак пристроился позади Конана.
Киммериец привстал в седле и оглянулся, чтобы убедиться, что Бомбатта и Дженна следуют за ними. Все в порядке – они тоже двинулись в путь, но почему-то все время поддерживая довольно большую дистанцию. Быть может, Бомбатта не хотел, чтобы пыль из-под копыт передних лошадей мешала девушке, а скорее всего, ему просто не хотелось ехать рядом с Конаном. Впрочем, Киммерийца это мало занимало, если бы не желание время от времени оглянуться и посмотреть на Дженну.
Так они и ехали. При этом Малак все время буравил взглядом спину друга и наконец, не выдержав, сказал:
– Слушай, Конан. А что это вы там говорили про какие-то причины, из-за которых я должен или не должен быть здесь? Что такого особенного рассказала тебе Тарамис?
– Я все время ждал, когда же ты спросишь, – усмехнулся Конан и подробнее посвятил приятеля в суть дела. По крайней мере, он рассказал ему обо всем, что касалось поиска Ключа и Сокровища. Кое-что, сказанное принцессой в его объятиях, молодой Киммериец оставил при себе.
Когда он закончил, Малак грустно покачал головой:
– А я-то думал, что все дело упрется в сложности с оживлением Валерии. Эх! Послушал бы ты меня! Все, что я скажу, – предельно просто. Даже ты, надеюсь, сможешь понять. Сдается мне, что мы слишком далеко залезаем в эти колдовские штучки. А ты, ко всему прочему, еще и поверил колдунье: считаешь, что тебе все принесут на блюдечке, как обещано. Когда очередное заклинание убьет тебя, или еще чего похуже, – помяни мои слова.
Он еще что-то пробормотал себе под нос, и Конан узнал молитву Белу, шемитскому богу воров.
– Не так все плохо, как тебе кажется, – сказал Киммериец.
– Не плохо! Ты еще скажи, что все здесь нормально. Девчонка с картой в голове – это тебе не черная магия? Какой-то волшебный Ключ, охраняемый неведомо кем. Потом – волшебный клад, на котором своими задницами сидит еще парочка волшебников, а то и похуже. Не многовато ли даже для такого безрассудного парня, как ты? Послушай меня. Я знаю в Аренжуне трех сестриц. Девочки – пальчики оближешь. Ждут не дождутся, когда я приеду. Готов уступить тебе двоих. Выкинем этот Шадизар из головы, словно и не слышали о нем никогда. Тарамис в жизни не найдет нас в Аренжуне, даже если ей и придет в голову, что мы там. Ну, что скажешь? Махнем в Аренжун! Договорились?
– А Валерия? Мне и ее выкинуть из головы? Нет, поезжай, если хочешь, в Аренжун один, Малак. Я там уже бывал и не вижу смысла и повода снова появляться в этом городе.
– Значит, поедешь дальше? Независимо от того, как поступлю я?
Конан кивнул, а маленький вор, закрыв глаза, пробормотал еще одну молитву – Киале, иранистанской богине удачи.
– Ладно, – сказал он, подумав, – я поеду с тобой, Киммериец. Но только за то, что ты отдашь мне свою долю тех камешков. Бизнес есть бизнес.
– Ну разумеется. Я всегда знал, что ты – настоящий друг.
– Да-да, конечно, – Малак подозрительно взглянул на Конана, словно проверяя, не было ли во фразе Киммерийца иронии. Ничего не определив, он сказал, чтобы заполнить паузу:
– По крайней мере, во всем этом есть одна положительная сторона.
– Какая же?
– Как? Ты не понял? Мы же оказались лучшими ворами в Шадизаре, а это значит – во всем мире. Этот ваш колдун, Амон-Рама, поймет, что в его владениях кто-то побывал, когда мы уже будем далеко от него, на пути назад.
Глава 6
Не единожды эта гора выбрасывала из своих недр пламя и камни. Тысячу лет назад случилось последнее извержение, потрясшее землю на сотни лиг вокруг, разрушая города, уничтожая царства и королевские династии. Небо почернело от пепла, а затем гора преподнесла еще один сюрприз: огонь сменился снегом. В течение долгих лет зелень весны и блеск льда заменяли здесь летний зной. Жители Карапашских гор называли эту гору горой Смерти и считали, что их души будут похищены темными силами, стоит лишь ступить ногой на эту гору.
В том последнем титаническом извержении половина горы исчезла, оставив после себя большой овальный кратер с глубоким озером на дне. Две стороны гигантской впадины представляли собой вертикальные стены, в сто раз превышавшие человеческий рост. Две других были пологими склонами. У подножия одного из них, на самой кромке озера, стоял дворец, который видела лишь одна пара человеческих глаз.
Дворец возвышался словно огромный драгоценный камень, сверкающий бесчисленными гранями. Стены, башни, купола – все искрилось и переливалось на солнце. Нигде не было видно ни единого камня. Казалось, что огромная игрушка вырезана из цельного горного алмаза, ограненного в виде дворца.
В центре этого хрустального дворца находилась огромная комната с высоким сводчатым потолком. Зеркала стен были скрыты за длинными золотыми занавесями. В центре зала стоял прозрачный постамент, на котором покоился камень, краснее красного, драгоценный кристалл, горящий и сверкающий так, словно кровь и огонь соединились в одно Целое и плотно спрессовались, чтобы создать его.
Амон-Рама, бывший член Черного Кольца Магов Стигии, подошел поближе к тонкой прозрачной колонне. Алые одеяния стекали складками с его плеч до самого пола. Его лицо было лицом хищника. Нос больше походил на клюв орла. Десять тысяч черных заклинаний затмили последние искры света в его глазах. Похожие на клешни, его руки скользили вокруг камня. Но колдун был осторожен и внимательно следил, чтобы не задеть магический камень. Сердце Аримана. При каждом взгляде на пылающий красный огонь сердце колдуна наполнялось ликованием.
Когда его бывшие соотечественники узнали, что в его руки попало Сердце Аримана, они исключили его из Черного Кольца. Ибо существовали такие магические предметы, которых боялись даже черные маги. Они не рисковали выпускать на волю скрытые темные силы, не зная точно, смогут ли они их удержать в повиновении. Он же не боялся ничего. Теперь ему некого было опасаться. Самим фактом обладания Камнем Сердца он стал выше всех своих врагов и соперников. Они были бы рады разделаться с ним, но знали его силу и опасались сокрушительного ответного удара, если их атака не удастся.
Его пальцы нашли нужное положение с двух сторон от Камня, и он начал нараспев читать заклинание на каком-то древнем, давно умершем языке: А'бат маа'бак удамаи мор'аас. А'бат маа'бак, а'бат маа'бак кафа'ар.
Хрустальные стены дворца задрожали, войдя в резонанс с вибрациями слов. С каждым звуком мерцание Сердца Аримана становилось все реже, а свет все бледнел. Все меньше рубина и крови, все больше малинового, алого – и вот камень стал совершенно прозрачным, а в его глубине показался горный пейзаж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25