Рыжая отрицательно покачала головой.
— Уф, со врунами всегда так. Сначала они врут, а потом удирают.
— Я могу дать тебе работу, Рыжая, — сказал он. — Ты заработаешь кучу денег и...
— Хватит заливать! Я знаю, какую работу ты мне предложишь.
— Нет, на самом деле...
— Замолчи!
И Митч умолк. В вагоне с приближением ночи сильно по холодало, и он закрыл все окна поблизости. Затем, скорчившись на сиденье, попытался плотнее запахнуться в пиджак.
Рыжая подчеркнуто демонстративно открыла свой чемодан. Покопавшись в нем, вытащила что-то мешковатое и начала наворачивать на себя. Наконец, обеспечив себе некий комфорт, высокомерно глянула на Митча.
— Вот видишь, ты тоже мог бы находиться в тепле, если бы не врал.
— Со мной все в порядке, — заверил Митч. — Это одеяло понадобится тебе самой.
— Одеяло?! Да это же мое пальто, типун тебе на язык!
Она негодующе повернулась к нему спиной. Какое-то время тянулось обиженное молчание, но затем девушка засмеялась:
— Я вот подумала, что оно и впрямь смахивает на одеяло, а что? Ладно, садись ближе, забирайся под полу.
Холод — не тетка, пришлось придвинуться к девушке так, что они оказались почти лицом к лицу. Освещение в вагоне начало тускнеть, и наконец свет совсем погас. Через некоторое время в окно заглянула луна, и Рыжая не замедлила сообщить, что они здесь как в постели, ведь верно?
— Ну, и да, и нет, — ответил уклончиво Митч.
Она ущипнула его в порядке упрека:
— Митч, ты это имел в виду, когда говорил о работе?
— Да, и это тоже!
— Но то, чем ты занимаешься, это ведь не совсем честно, не так ли?
Он пожал плечами:
— Думаю, решать тебе, а не мне.
— И... и ты в самом деле думаешь, что у меня получится?
— Думаю, да. — Он помедлил из осторожности. — Возможно, я и ошибаюсь, но верно оценивать людей — это часть моего бизнеса, и весьма существенная. Насколько я могу судить, ты мне подходишь. В любом случае тебе предстоит долгая и упорная тренировка, прежде чем ты будешь готова приступить к работе.
— Разумеется. — Она согласно кивнула. — Надо усердно трудиться, если хочешь выбиться в люди. Уф, ну и как много я буду иметь на этом, Митч?
— Двадцать пять процентов от выигрыша, после вычета расходов. Доля может составить тысячу или больше за неделю, но будет и немало таких недель, когда тебе работать не придется.
У нее на языке вертелся еще один вопрос, но она не решилась задать его в лоб. Вместо этого призналась, что боится, не создалось ли у него о ней превратного мнения.
— Думаю, я знаю, о чем твои мысли, — пришел ей на помощь Митч. — Мой ответ — нет, насколько это будет от меня зависеть. Наши отношения могут и должны развиваться, но...
— Умолкни! — неожиданно резко оборвала она. — Мне уже целых девятнадцать лет, слава Богу! Незачем подбирать слова, будто я еще ребенок!
— Прости. Ну так что ты хотела тогда спросить?
Рыжая поинтересовалась, женат ли Митч, и добавила — он вправе ответить, что это не ее ума дело. Митч возразил, что у него и в мыслях не было отреагировать подобным образом. Если она собирается с ним работать, то имеет полное право знать о нем все.
После столь многообещающих слов в мозгу Митча лихорадочно закрутилась только одна мысль. Он и впрямь хотел бы сказать ей всю правду, да вот только сам толком не знал, какова она. Митч уже много лет ничего не слышал о Тидди. Возможно, она уже развелась с ним или какой-нибудь ревнитель нравственности убил ее? До нынешнего дня ему это было неинтересно, а вот теперь вдруг стало важным.
Если он так хочет эту рыженькую, — а, вопреки своему утверждению, Митч действительно хотел ее и для работы, и для любви, — то ответ мог быть только один. Он знал, чувствовал всеми фибрами души, что и в телесном, и в духовном плане в ней сокрыты огромные сокровища.
— Нет! — ответил Митч. — Я не женат. Был женат, и у меня есть маленький сын, который живет в пансионе, а жена мертва.
— Ладно, тогда все в порядке, — решила Рыжая. — А сейчас обними меня — да не так, глупый! — и нам будет по-настоящему тепло, удобно.
— Точь-в-точь как если бы мы были в постели?
— Умолкни, — приказала она. — Я дам тебе знать, когда захочу от тебя еще чего-нибудь, кроме тепла.
* * *
...Здесь, в спальне пентхауса, Рыжая подняла руки вверх в знак того, что позволяет себя раздеть, затем, покорно склонив голову и полузакрыв глаза, подошла к кровати, раскинулась на ней.
Митч начал поспешно снимать одежду. Он успел снять ботинки, один носок и галстук, когда в дверь позвонили.
Глава 5
Юноша, поступивший на работу в отель, может избрать несколько вариантов, как вести себя в дальнейшем. Если он не в силах противостоять окружающим соблазнам — женщинам, выпивке и возможности красть все, что плохо лежит, то его чаше всего с треском выгоняют. Но если он в состоянии вести себя подобающим образом (а точнее, умеет прятать концы в воду), то, как правило, без особых хлопот может: 1. Подняться по служебной лестнице и занять на самом верху прочное положение. 2. Ничего не добиться и остаться простым служащим. 3. Используя контакты и связи отеля, заполучить хорошую работу вне его.
Как ни странно, но это сразу бросается в глаза — очень многие юноши избирают для себя то, что отмечено цифрой "2".
Служащий отеля всегда остается «парнем», независимо от возраста, выросшего брюшка и больных ног. Остается им и в шестьдесят пять, как был в четырнадцать, когда впервые стал коридорным, лакеем или «старшим, куда пошлют». Не меняется с течением времени и его заработок: на закате лет он получает не больше, чем в самом начале. Правда, к этому делу можно подойти с другого конца — не меньше, чем когда был молодым. Знаете ли, поменять приятную, полную щедрых чаевых должность на менее доходную работу, пусть и предоставляющую в дальнейшем возможность для роста, — это не та вещь, на которую решится всякий юноша.
И все же некоторые выбирают для себя дело, на котором можно вырасти. Они не мыслят себя в будущем «дедами», одетыми в ливрею и отвешивающими поклоны в благодарность за чаевые, не хотят вечно быть на подхвате у тех, кто за известную мзду волен распоряжаться ими как ему заблагорассудится. Во всяком случае, многие из тех, с кем Митч начинал работать в отеле коридорным, все же смогли выбиться в люди и теперь занимали высокие, почетные должности.
В свое время в силу какого-то предвиденья и просто из-за чувства симпатии Митч помогал им завоевать свое место под солнцем. Поэтому ныне, за редкими исключениями, они тоже были готовы ему помочь, отчасти из благодарности, но главным образом из чисто практических соображений — Митч всегда был при деньгах, а кто знает, когда может понадобиться заем? К тому же с его покладистостью иметь с ним дело было одно удовольствие. Кроме того, для тех, кто так или иначе связан с отелями и кормится за счет постояльцев, характерно презрение ко всем, кого они обирают. И всякий любитель азартных игр, играющий профессионально и зарабатывающий себе этим на жизнь, рассматривается ими как законная добыча.
* * *
Митч рывком распахнул дверь. На пороге стоял пухлый, розовощекий мужчина в тщательно отутюженных брюках и визитке. Ухмыляясь чуть ли не до ушей, он протянул к нему руки:
— Митч! Никак это ты, очаровательный мошенник?! Я только что обнаружил, что ты к нам нагрянул.
Митч с притворным отчаянием простонал:
— Тарк! Да храни нас Господь, это Тарк! — Он втащил толстяка в апартаменты и оповестил Рыжую: — Все пропало, радость моя, здесь сам Таркелсон!
Таркелсон восторженно рассмеялся, когда на оклик Митча чуть ли не бегом ворвалась Рыжая. Она с энтузиазмом заключила толстяка в объятия, запечатлела поцелуй на его лбу и получила ответный в щеку. Затем повернулась к Митчу:
— Есть ли какой-нибудь способ ускользнуть от этого типа?
— Это тот самый вопрос, который у всех на устах, — ответил он.
— Ну, тогда пусть хоть ведет себя прилично, — с напускной строгостью объявила Рыжая, — а не то мы все-таки на тридцатом этаже.
Митч усадил гостя на стул, ножки которого тут же промяли ковер до пола, и поинтересовался, какой пост занимает Таркелсон в этом отеле — моет тарелки или чистит туалеты? Толстяк, хохотнув, сообщил, что претендовал на обе эти должности, но его сочли не заслуживающим столь высокой чести и заставили довольствоваться скромной ролью управляющего. На самом деле, тут же добавил он, слегка помрачнев, работенка эта оказалась не столь уж приятной — это лишь со стороны она выглядит синекурой. Практически всем заправляет концессия — едой, напитками, прачечной, прислугой, газетным киоском и кухней, ему же достались чисто административные функции.
— Впрочем, грех жаловаться, дела у меня идут неплохо. — Лицо Таркелсона вновь посветлело. — Но и вы, ребята, как я вижу, преуспеваете. Когда можешь позволить себе отвалить сорок пять сотен в месяц за номер...
Тут Рыжая испустила вопль и чуть было не хлопнулась в обморок. Митч в отчаянии воззрился на гостя.
— О Боже, Митч! — Таркелсон хлопнул себя ладонью по лбу. — Мне следовало бы догадаться, что ты скрыл от нее такую безделицу.
— И почему только меня угораздило жить с тобой в одной стране?
— Вот я и пришел, чтобы выяснить это среди прочих вещей.
Я имею в виду, внести ясность, есть ли от меня хоть какой-нибудь прок? Рыжая, ты будешь женщиной моей мечты, если сделаешь одолжение и передашь мне телефон...
Она выполнила его просьбу. Мгновенно их глазам предстал совсем другой человек — властный, без тени юмора. В его голосе звучали металлические нотки, когда он разговаривал с портье:
— Надеюсь, Дэвис, есть вещи, которые вы все-таки знаете? Или, по крайней мере, должны знать. При всех прочих равных условиях стоимость проживания в номере зависит еще и от нашего желания иметь постоянных посетителей. Как вам известно, мы хотим, чтобы люди к нам возвращались. Или у вас на сей счет иное мнение? Ну, тогда ладно! Хорошо! Но в дальнейшем консультируйтесь со мной! Ох да, и назначьте плату, хм, в тридцать семь сотен, ну, и еще, скажем, пятьдесят долларов.
Таркелсон положил трубку и лучезарно им улыбнулся. Митч притянул Рыжую к себе на колени и слегка шлепнул, как бы подавая сигнал. Та не замедлила заявить:
— Это прекрасный человек, Митч. Может, нам следует сделать ему небольшой подарок?
— Но у него и так всего навалом, — возразил Митч, — перхоть, окорока, бюст как у женщины...
— Ну давай посмотрим, — перебила его Рыжая, пока толстяк с жалким видом пытался рассмеяться. — Почему бы не дать ему ведро сэндвичей с маслом? Он явно умирает от истощения.
— Для такой утробы ведра хватит лишь на один зубок. Как насчет того, чтобы дать ему на лапу?
— Тогда или прямо сейчас, или никогда, — заявила Рыжая. — В конце концов, он ведь крупная шишка... в обхвате.
— Мы дадим ему всего лишь один шанс, — провозгласил Митч. — Тарк, ты должен истратить те пять сотен скидки, что сделал мне за номер, себе на бутерброды и непременно с маслом.
Таркелсон сначала наотрез отказался принять пять сотен — ведь друзья есть друзья.
Затем отказался принять так много — все-таки друзья есть друзья.
Наконец, согласился взять деньги — и только из-за того, что друзья остаются друзьями, а значит, должны помогать друг другу. И раз уж они помогают ему, то он тоже должен им помочь.
— Кое-что намечается в Зирсдейлском загородном клубе. Могу достать тебе гостевой билет.
— А сможешь включить меня в игру?
— То есть в число избранных? Даже Иисуса Христа и то не смог бы.
Рыжая и Митч в унисон простонали. Потом наперебой стали упрашивать Таркелсона. Тот похохатывал, отшучивался и багровел от восторга. Он, видите ли, страшно смущен тем, что взял такие деньги, хотя видит Бог, как они сейчас ему кстати, так что придется им удружить, чтобы не так уж мучиться угрызениями совести.
— Каков характер, а? — Митч ткнул в него пальцем. — Он и впрямь добудет нам пригласительный билет аж в загородный клуб!
— Вот что значит влияние, — поддакнула Рыжая. — Держу пари, он может даже добиться того, чтобы наши имена занесли в телефонный справочник.
— Он весь — одно сплошное сердце, — продолжил Митч. — Огромное, как... кухонный котел.
Смеясь, менеджер поднял руки вверх:
— Ладно, смейтесь! Но так и быть, попробую кое-что сделать. Уинфилд Лорд-младший заказал у нас номер на следующую неделю, и я знаю, как вас свести. Могу при разговоре с ним сообщить, что ты игрок, тогда он сам постучит к тебе в дверь.
Весьма довольный собой, Таркелсон перевел сияющий взгляд с Рыжей на Митча. Затем его улыбка медленно сошла на нет, сменившись почти комическим недоумением.
— Пожалуйста, — взмолился он, — что же мне сделать, скажите на милость, чтобы угодить вам обоим?
— Не пользуйся в моем присутствии скверными словечками, — озадачила его Рыжая.
— Хм? Не...
— Такими, как Уинфилд Лорд-младший, — пояснил Митч.
— Ну, верно, он скунс вонючий, — согласился менеджер. — И что с того? Зажмите нос покрепче и хапните его денежки, а они, как известно, не пахнут. Мой Бог, эти Лорды владеют половиной штата Техас!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— Уф, со врунами всегда так. Сначала они врут, а потом удирают.
— Я могу дать тебе работу, Рыжая, — сказал он. — Ты заработаешь кучу денег и...
— Хватит заливать! Я знаю, какую работу ты мне предложишь.
— Нет, на самом деле...
— Замолчи!
И Митч умолк. В вагоне с приближением ночи сильно по холодало, и он закрыл все окна поблизости. Затем, скорчившись на сиденье, попытался плотнее запахнуться в пиджак.
Рыжая подчеркнуто демонстративно открыла свой чемодан. Покопавшись в нем, вытащила что-то мешковатое и начала наворачивать на себя. Наконец, обеспечив себе некий комфорт, высокомерно глянула на Митча.
— Вот видишь, ты тоже мог бы находиться в тепле, если бы не врал.
— Со мной все в порядке, — заверил Митч. — Это одеяло понадобится тебе самой.
— Одеяло?! Да это же мое пальто, типун тебе на язык!
Она негодующе повернулась к нему спиной. Какое-то время тянулось обиженное молчание, но затем девушка засмеялась:
— Я вот подумала, что оно и впрямь смахивает на одеяло, а что? Ладно, садись ближе, забирайся под полу.
Холод — не тетка, пришлось придвинуться к девушке так, что они оказались почти лицом к лицу. Освещение в вагоне начало тускнеть, и наконец свет совсем погас. Через некоторое время в окно заглянула луна, и Рыжая не замедлила сообщить, что они здесь как в постели, ведь верно?
— Ну, и да, и нет, — ответил уклончиво Митч.
Она ущипнула его в порядке упрека:
— Митч, ты это имел в виду, когда говорил о работе?
— Да, и это тоже!
— Но то, чем ты занимаешься, это ведь не совсем честно, не так ли?
Он пожал плечами:
— Думаю, решать тебе, а не мне.
— И... и ты в самом деле думаешь, что у меня получится?
— Думаю, да. — Он помедлил из осторожности. — Возможно, я и ошибаюсь, но верно оценивать людей — это часть моего бизнеса, и весьма существенная. Насколько я могу судить, ты мне подходишь. В любом случае тебе предстоит долгая и упорная тренировка, прежде чем ты будешь готова приступить к работе.
— Разумеется. — Она согласно кивнула. — Надо усердно трудиться, если хочешь выбиться в люди. Уф, ну и как много я буду иметь на этом, Митч?
— Двадцать пять процентов от выигрыша, после вычета расходов. Доля может составить тысячу или больше за неделю, но будет и немало таких недель, когда тебе работать не придется.
У нее на языке вертелся еще один вопрос, но она не решилась задать его в лоб. Вместо этого призналась, что боится, не создалось ли у него о ней превратного мнения.
— Думаю, я знаю, о чем твои мысли, — пришел ей на помощь Митч. — Мой ответ — нет, насколько это будет от меня зависеть. Наши отношения могут и должны развиваться, но...
— Умолкни! — неожиданно резко оборвала она. — Мне уже целых девятнадцать лет, слава Богу! Незачем подбирать слова, будто я еще ребенок!
— Прости. Ну так что ты хотела тогда спросить?
Рыжая поинтересовалась, женат ли Митч, и добавила — он вправе ответить, что это не ее ума дело. Митч возразил, что у него и в мыслях не было отреагировать подобным образом. Если она собирается с ним работать, то имеет полное право знать о нем все.
После столь многообещающих слов в мозгу Митча лихорадочно закрутилась только одна мысль. Он и впрямь хотел бы сказать ей всю правду, да вот только сам толком не знал, какова она. Митч уже много лет ничего не слышал о Тидди. Возможно, она уже развелась с ним или какой-нибудь ревнитель нравственности убил ее? До нынешнего дня ему это было неинтересно, а вот теперь вдруг стало важным.
Если он так хочет эту рыженькую, — а, вопреки своему утверждению, Митч действительно хотел ее и для работы, и для любви, — то ответ мог быть только один. Он знал, чувствовал всеми фибрами души, что и в телесном, и в духовном плане в ней сокрыты огромные сокровища.
— Нет! — ответил Митч. — Я не женат. Был женат, и у меня есть маленький сын, который живет в пансионе, а жена мертва.
— Ладно, тогда все в порядке, — решила Рыжая. — А сейчас обними меня — да не так, глупый! — и нам будет по-настоящему тепло, удобно.
— Точь-в-точь как если бы мы были в постели?
— Умолкни, — приказала она. — Я дам тебе знать, когда захочу от тебя еще чего-нибудь, кроме тепла.
* * *
...Здесь, в спальне пентхауса, Рыжая подняла руки вверх в знак того, что позволяет себя раздеть, затем, покорно склонив голову и полузакрыв глаза, подошла к кровати, раскинулась на ней.
Митч начал поспешно снимать одежду. Он успел снять ботинки, один носок и галстук, когда в дверь позвонили.
Глава 5
Юноша, поступивший на работу в отель, может избрать несколько вариантов, как вести себя в дальнейшем. Если он не в силах противостоять окружающим соблазнам — женщинам, выпивке и возможности красть все, что плохо лежит, то его чаше всего с треском выгоняют. Но если он в состоянии вести себя подобающим образом (а точнее, умеет прятать концы в воду), то, как правило, без особых хлопот может: 1. Подняться по служебной лестнице и занять на самом верху прочное положение. 2. Ничего не добиться и остаться простым служащим. 3. Используя контакты и связи отеля, заполучить хорошую работу вне его.
Как ни странно, но это сразу бросается в глаза — очень многие юноши избирают для себя то, что отмечено цифрой "2".
Служащий отеля всегда остается «парнем», независимо от возраста, выросшего брюшка и больных ног. Остается им и в шестьдесят пять, как был в четырнадцать, когда впервые стал коридорным, лакеем или «старшим, куда пошлют». Не меняется с течением времени и его заработок: на закате лет он получает не больше, чем в самом начале. Правда, к этому делу можно подойти с другого конца — не меньше, чем когда был молодым. Знаете ли, поменять приятную, полную щедрых чаевых должность на менее доходную работу, пусть и предоставляющую в дальнейшем возможность для роста, — это не та вещь, на которую решится всякий юноша.
И все же некоторые выбирают для себя дело, на котором можно вырасти. Они не мыслят себя в будущем «дедами», одетыми в ливрею и отвешивающими поклоны в благодарность за чаевые, не хотят вечно быть на подхвате у тех, кто за известную мзду волен распоряжаться ими как ему заблагорассудится. Во всяком случае, многие из тех, с кем Митч начинал работать в отеле коридорным, все же смогли выбиться в люди и теперь занимали высокие, почетные должности.
В свое время в силу какого-то предвиденья и просто из-за чувства симпатии Митч помогал им завоевать свое место под солнцем. Поэтому ныне, за редкими исключениями, они тоже были готовы ему помочь, отчасти из благодарности, но главным образом из чисто практических соображений — Митч всегда был при деньгах, а кто знает, когда может понадобиться заем? К тому же с его покладистостью иметь с ним дело было одно удовольствие. Кроме того, для тех, кто так или иначе связан с отелями и кормится за счет постояльцев, характерно презрение ко всем, кого они обирают. И всякий любитель азартных игр, играющий профессионально и зарабатывающий себе этим на жизнь, рассматривается ими как законная добыча.
* * *
Митч рывком распахнул дверь. На пороге стоял пухлый, розовощекий мужчина в тщательно отутюженных брюках и визитке. Ухмыляясь чуть ли не до ушей, он протянул к нему руки:
— Митч! Никак это ты, очаровательный мошенник?! Я только что обнаружил, что ты к нам нагрянул.
Митч с притворным отчаянием простонал:
— Тарк! Да храни нас Господь, это Тарк! — Он втащил толстяка в апартаменты и оповестил Рыжую: — Все пропало, радость моя, здесь сам Таркелсон!
Таркелсон восторженно рассмеялся, когда на оклик Митча чуть ли не бегом ворвалась Рыжая. Она с энтузиазмом заключила толстяка в объятия, запечатлела поцелуй на его лбу и получила ответный в щеку. Затем повернулась к Митчу:
— Есть ли какой-нибудь способ ускользнуть от этого типа?
— Это тот самый вопрос, который у всех на устах, — ответил он.
— Ну, тогда пусть хоть ведет себя прилично, — с напускной строгостью объявила Рыжая, — а не то мы все-таки на тридцатом этаже.
Митч усадил гостя на стул, ножки которого тут же промяли ковер до пола, и поинтересовался, какой пост занимает Таркелсон в этом отеле — моет тарелки или чистит туалеты? Толстяк, хохотнув, сообщил, что претендовал на обе эти должности, но его сочли не заслуживающим столь высокой чести и заставили довольствоваться скромной ролью управляющего. На самом деле, тут же добавил он, слегка помрачнев, работенка эта оказалась не столь уж приятной — это лишь со стороны она выглядит синекурой. Практически всем заправляет концессия — едой, напитками, прачечной, прислугой, газетным киоском и кухней, ему же достались чисто административные функции.
— Впрочем, грех жаловаться, дела у меня идут неплохо. — Лицо Таркелсона вновь посветлело. — Но и вы, ребята, как я вижу, преуспеваете. Когда можешь позволить себе отвалить сорок пять сотен в месяц за номер...
Тут Рыжая испустила вопль и чуть было не хлопнулась в обморок. Митч в отчаянии воззрился на гостя.
— О Боже, Митч! — Таркелсон хлопнул себя ладонью по лбу. — Мне следовало бы догадаться, что ты скрыл от нее такую безделицу.
— И почему только меня угораздило жить с тобой в одной стране?
— Вот я и пришел, чтобы выяснить это среди прочих вещей.
Я имею в виду, внести ясность, есть ли от меня хоть какой-нибудь прок? Рыжая, ты будешь женщиной моей мечты, если сделаешь одолжение и передашь мне телефон...
Она выполнила его просьбу. Мгновенно их глазам предстал совсем другой человек — властный, без тени юмора. В его голосе звучали металлические нотки, когда он разговаривал с портье:
— Надеюсь, Дэвис, есть вещи, которые вы все-таки знаете? Или, по крайней мере, должны знать. При всех прочих равных условиях стоимость проживания в номере зависит еще и от нашего желания иметь постоянных посетителей. Как вам известно, мы хотим, чтобы люди к нам возвращались. Или у вас на сей счет иное мнение? Ну, тогда ладно! Хорошо! Но в дальнейшем консультируйтесь со мной! Ох да, и назначьте плату, хм, в тридцать семь сотен, ну, и еще, скажем, пятьдесят долларов.
Таркелсон положил трубку и лучезарно им улыбнулся. Митч притянул Рыжую к себе на колени и слегка шлепнул, как бы подавая сигнал. Та не замедлила заявить:
— Это прекрасный человек, Митч. Может, нам следует сделать ему небольшой подарок?
— Но у него и так всего навалом, — возразил Митч, — перхоть, окорока, бюст как у женщины...
— Ну давай посмотрим, — перебила его Рыжая, пока толстяк с жалким видом пытался рассмеяться. — Почему бы не дать ему ведро сэндвичей с маслом? Он явно умирает от истощения.
— Для такой утробы ведра хватит лишь на один зубок. Как насчет того, чтобы дать ему на лапу?
— Тогда или прямо сейчас, или никогда, — заявила Рыжая. — В конце концов, он ведь крупная шишка... в обхвате.
— Мы дадим ему всего лишь один шанс, — провозгласил Митч. — Тарк, ты должен истратить те пять сотен скидки, что сделал мне за номер, себе на бутерброды и непременно с маслом.
Таркелсон сначала наотрез отказался принять пять сотен — ведь друзья есть друзья.
Затем отказался принять так много — все-таки друзья есть друзья.
Наконец, согласился взять деньги — и только из-за того, что друзья остаются друзьями, а значит, должны помогать друг другу. И раз уж они помогают ему, то он тоже должен им помочь.
— Кое-что намечается в Зирсдейлском загородном клубе. Могу достать тебе гостевой билет.
— А сможешь включить меня в игру?
— То есть в число избранных? Даже Иисуса Христа и то не смог бы.
Рыжая и Митч в унисон простонали. Потом наперебой стали упрашивать Таркелсона. Тот похохатывал, отшучивался и багровел от восторга. Он, видите ли, страшно смущен тем, что взял такие деньги, хотя видит Бог, как они сейчас ему кстати, так что придется им удружить, чтобы не так уж мучиться угрызениями совести.
— Каков характер, а? — Митч ткнул в него пальцем. — Он и впрямь добудет нам пригласительный билет аж в загородный клуб!
— Вот что значит влияние, — поддакнула Рыжая. — Держу пари, он может даже добиться того, чтобы наши имена занесли в телефонный справочник.
— Он весь — одно сплошное сердце, — продолжил Митч. — Огромное, как... кухонный котел.
Смеясь, менеджер поднял руки вверх:
— Ладно, смейтесь! Но так и быть, попробую кое-что сделать. Уинфилд Лорд-младший заказал у нас номер на следующую неделю, и я знаю, как вас свести. Могу при разговоре с ним сообщить, что ты игрок, тогда он сам постучит к тебе в дверь.
Весьма довольный собой, Таркелсон перевел сияющий взгляд с Рыжей на Митча. Затем его улыбка медленно сошла на нет, сменившись почти комическим недоумением.
— Пожалуйста, — взмолился он, — что же мне сделать, скажите на милость, чтобы угодить вам обоим?
— Не пользуйся в моем присутствии скверными словечками, — озадачила его Рыжая.
— Хм? Не...
— Такими, как Уинфилд Лорд-младший, — пояснил Митч.
— Ну, верно, он скунс вонючий, — согласился менеджер. — И что с того? Зажмите нос покрепче и хапните его денежки, а они, как известно, не пахнут. Мой Бог, эти Лорды владеют половиной штата Техас!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30