Вот сижу перед тобой, а у меня щеки горят... Я ведь изнасилованный, Леша, ты можешь это понять?!
- Понял, Иван Федорович, - Леша поднялся. - Все понял. Все, как есть.
Ты только не сомневайся. Сиди дома и жди меня.
И, не добавив больше ни слова, участковый выбежал из квартиры.
***
Участковый знал Катю давно, выросли в одном подъезде. Он был лет на десять старше, но это не мешало им и поныне перемигиваться, пересмеиваться при встречах. И то, что произошло в этот вечер, потрясло Лешу ничуть не меньше, чем старика.
Он остро ощутил уязвленность, будто и ему нанесли смертельное оскорбление. В конце концов, он был участковым, и как бы ни относился к своим обязанностям, криминальных проявлений на своем участке допустить не мог.
Выбежав из квартиры Афониных, он некоторое время метался, не зная что предпринять - забежать ли домой и надеть форму, или сразу броситься в отделение? А может, к машине? Решение принял единственно правильное забежал домой, но не для того, чтобы переодеться, а за ключами от машины. И не отвечая на недоуменные вопросы жены, бросился вниз, к жигуленку.
Отделение милиции было в двух кварталах и он входил в дежурную часть уже через пять минут. Его все тут хорошо знали, и разговор с ребятами не затянулся. Прошло совсем немного времени и его жигуленок, набитый милиционерами, уже мчался в обратную сторону. Руководство операцией по задержанию насильников взял на себя капитан Кошаев - невысокий светловолосый крепыш, у которого от постоянной готовности действовать, кажется, навсегда установилось какое-то стремительное выражение лица.
- Значит, так... Определимся, - капитан еще в машине начал давать указания. - Если эти мудаки окажутся на месте, тут же, не теряя ни секунды, разгоняем их по отдельным комнатам...
- Там столько комнат не будет, - вставил Леша.
- Будет! - твердо сказал капитан. Он, похоже, никогда не испытывал сомнений и колебаний. - Одного в ванную, второго в туалет, третьего на кухню, четвертого...
- Четвертого нет, - быстро сказал Леша.
- Тем лучше. Повторяю - по отдельным помещениям и тут же! Ясно? Тут же - вопросы, допросы, признания, протоколы... При малейшем сопротивлении, недоумении - по морде. Ясно? По морде. Не поможет - по яйцам. И еще наручники. До всех вопросов. До! - Кошаев поднял указательный палец. Человек в наручниках - это уже не совсем человек. Он сразу чувствует себя на скамье подсудимых.
- Не всегда, - опять перебил капитана Леша.
- Я говорю не о нормальных людях, Леша. Я говорю о подонках, которые даже бабы себе найти не могут, которые скопом на девчонку готовы навалиться...
Вот для них наручники - первое отрезвляющее средство.
- Приехали, - сказал Леша и, остановив машину, первым выскочил на тротуар. Не оглядываясь, он бросился к подъезду, за ним устремились остальные.
Взбежав на второй этаж, все остановились у двери, обитой коричневым дерматином.
Капитан осмотрел свое воинство, вынул пистолет.
- Давай, - сказал он Леше.
И тот нажал кнопку звонка. Некоторое время за дверью стояла тишина, потом кто-то осторожно приблизился к дверному глазку. Леша снова нажал на кнопку звонка, хорошо представляя себе, как раздражающе громко звенит он там, в квартире.
- Кто? - раздался, наконец, вопрос.
- Свои, - ответил капитан.
- Свои все дома.
- Открывай! Милиция!
- Милиция после шести вечера не имеет права...
Капитан не стал дожидаться, пока глумливый голос закончит перечислять его права, и дважды выстрелил в замок. Но дверь не открывалась, хотя пулями начисто вывернуло замок из слабоватой клееной двери.
В квартире раздались суматошные голоса, которые можно было истолковать, как согласие открыть дверь, но капитан, не раздумывая, двумя выстрелами выворотил из гнезда и второй замок. Когда дверь под напором нескольких человек рухнула внутрь, милиционеры в глубине квартиры увидели трех парней, которые, кажется, из последних сил старались сохранить невозмутимость.
Вадим попытался было что-то объяснить Леше о правах милиции в ночное время, но участковый, не слушая, стукнул кулаком в его красный подбородок.
Голова Вадима дернулась, его отбросило к стене, а когда он выровнялся, на запястьях у него уже поблескивали наручники.
- Что происходит? Что случилось? - плачущим голосом, озираясь по сторонам, спрашивал Вадим. Он, видимо, хотел увидеть своих друзей, чтобы как-то определиться, получить поддержку, но никого из них рядом не оказалось.
- Отвечаю! - крикнул капитан Кошаев, с силой толкая Вадима на стул. По поступившим сведениям в этой квартире совершено опасное преступление изнасилована девушка. В данное время она дает показания, пишет заявление. Кто, кроме тебя, участвовал в изнасиловании? - спросил капитан напористо, так, словно преступление самого Вадима уже доказано.
Вадим начал пожимать плечами, попытался было развести руки в стороны, но наручники помешали сделать этот недоуменный жест. Да и капитан пресек все его попытки протянуть время.
- Отвечать! - гаркнул он в лицо Вадиму. - Кто организатор? Ты все затеял?
- Да нет, почему именно я...
- Кто? Тот длинный?
- Никакого насилия... Все по доброму согласию... Она сама не возражала...
- Ясно. Изнасилования не отрицаешь!
- Неужели вы думаете...
- Ты! Мудак! Мне нечего думать. Теперь уже ты думай. И советую - давай показания по доброму согласию. Алексей! Составляй протокол. Один уже сознался.
- Я не сознавался, я только сказал...
- Ну! Слушаю тебя! Что ты сказал? Что все было по доброму согласию?
Одна невинная девушка с тремя такими битюгами по доброму согласию? Да тут корова взвоет!
- Видите ли, капитан, - рассудительно начал Вадим, но Кошаев не пожелал его слушать.
- Почему вешалка сорвана? Почему лампа в спальне разбита? Почему битая посуда в комнате на полу? Откуда кровь на кровати? Это доброе согласие? Все.
Хватит трепаться. Факт установлен. Участники задержаны. Признания получены.
Алексей, пиши протокол. Этот красномордый уже созрел. Подпишет.
- А если не подпишет? - нервно усмехнулся Вадим.
- Тогда я с его яйцами сделаю то же, что и с дверными замками! Понял? - гаркнул капитан в лицо Вадиму с такой силой, что тот отшатнулся, ударившись затылком о стену.
- Между прочим, я могу и не отвечать на вопросы без адвоката, неосторожно произнес Вадим, когда капитан уже направился к выходу из кухни.
- Что? - резко обернулся он и снова приблизился к Вадиму. - Алексей, ты слышал? Задержанный оказывает сопротивление. Ты видел, как яростно он сопротивляется? Видел?
- Видел, - кивнул Алексей. - Очень яростно. Он просто бросается на работников милиции с кухонным ножом. И только счастливая случайность и профессиональное мастерство позволило группе захвата избежать жертв.
Капитан с уважением посмотрел на Алексея, который так быстро сообразил, что нужно ответить, даже голову склонил к плечу слушая те слова, которые ему сейчас больше всего требовались.
- Ты слышал? - с улыбкой спросил он у Вадима. - Тебе только что зачитали строчки из протокола, который ты подпишешь. Ведь подпишешь?
- Ни за что! - выкрикнул Вадим. Он хотел еще что-то произнести, но мощный удар по лицу отбросил его к стене. А едва он выровнялся, капитан снова послал его в угол.
- Ишь какой свирепый! - проговорил Кошаев врастяжку. - Ишь, какой злобный! Да он просто псих какой-то... Это же тот самый сексуальный маньяк, которого мы так долго ловили... Алексей! Глянь в окно!
- А что там? - не понял Алексей.
- Полнолуние! С этими психами при полной луне происходят страшные превращения. Ты читал ориентировку про маньяка, который питается женскими грудями? Вот он! Перед тобой! - капитан выбросил вперед руку так, что его указательный палец уперся Вадиму в переносицу. - Они едят отрезанные груди сырыми, так что кровь течет по подбородку! Алексей! Ты посмотри на его подбородок! Он же весь в кровище!
- Это не я, - пробормотал Вадим. - Вы меня с кем-то путаете...
- А потом, когда луна скроется за горизонтом, они, видите ли, ничего не помнят.
- Катя сама ушла... Ничего мы у нее не откусывали...
- Только трахали?
- Да... да.
- Алексей! Пиши!
И, не задерживаясь больше на кухне, капитан решительными шагами вошел в комнату, где допрашивали Бориса. Этот держался крепче хныкающего Вадима, сидел насупившись, на милиционеров поглядывал настороженно, но без боязни.
- Так, - произнес капитан, подходя. - Один уже дал показания. Признался во всем и протокол подписал. А ты?
- А что я? - усмехнулся Борис. Его тяжелая налитая фигура, взгляд исподлобья, мощная выстриженная шея, выпирающий живот создавали впечатление непокорности.
- Ты признаешься?
- В чем?
- В изнасиловании, - капитан, отвечая на вопросы Бориса, начинал терять терпение.
- Не понимаю, о чем вы говорите...
В ответ капитан, не раздумывая, со всего размаха влепил такой мощный удар Борису в лицо, что того передернуло.
- Нарушаете, гражданин начальник, - Борис сплюнул кровавую жижицу на пол. - Нехорошо.
- А что хорошо?
- Всегда можно договориться по-человечески.
- Так, - протянул капитан. - Что же тебе мешает договариваться с людьми по-человечески?
- Ничто, в общем-то, не мешает...
- И ты показал, как это делается на практике, да?
- Ну, зачем так, капитан...
- Ха! - крякнул Кошаев. - Новые русские! Молодые, хваткие, решительные... Надежда и опора страны!
- А почему бы и нет? - спросил Борис. И в ответ получил еще один удар.
- Красномордый все на этого валит, - пояснил капитан милиционеру, который стоял рядом. - Он у них организатор, вдохновитель и главная ударная сексуальная сила. Вон хряк какой! Брюхо нажрал... Составляй протокол. Я вижу, он и в самом деле тянет на главаря.
- Ничего не буду говорить и ничего не подпишу, - сказал Борис.
- Совсем ничего не скажешь? - улыбнулся капитан.
- Совсем.
- И не подпишешь?
- Ничего, - Борис зло глянул на капитана.
- Очень хорошо, - неожиданно согласился Кошаев. - Можешь оставить его в покое. Не надо ничего спрашивать. Никаких вопросов, никаких протоколов. Сунем на сутки в камеру к уголовникам, но им надо сказать, что, дескать, насильник, девочку изуродовал... Они его всю ночь трахать будут во все дырки, которые только смогут обнаружить. Я смотрю, жопа у него прямо бабья... Для уголовничков будет просто подарок. А наутро его передадут в соседнюю камеру, выменяют за пару бутылок водки...
- Вы что это, серьезно? - побледнел Борис.
- И главное - по закону, - с улыбкой ответил капитан. - И по справедливости. Ты должен знать, что чувствовала девочка, когда удовольствие получал. Все, с этим ясно. Пойду посмотрю, как там долговязый вертится на крючке у правосудия.
- Товарищ капитан, - жалобно протянул Борис, только сейчас, видимо, осознав опасность, которая нависла над ним.
- Слушаю, - обернулся Кошаев.
- Ну, разберитесь вы... Нельзя же вот так...
- Как? Ты решил заговорить? Может быть, и протокол подпишешь?
- Ну... Если он будет соответствовать действительности... Почему и не подписать...
- Сейчас сюда доставим девочку, проведем очную ставку, запишем ее показания, запишем твои возражения, если таковые будут, сопоставим с показаниями остальных членов банды...
- Да какой банды, товарищ капитан? - взмолился Борис. - Ну, собрались ребята, ну, шампанского выпили...
- Вот и я о том же! Сейчас шампанское пьют только бандиты и их любовницы.
- Ну, не так уж я и виноват...
- А как ты виноват?
- Посидели, поговорили...
- Девчонку трахали?
- Понимаете...
- Я задал вопрос! - заорал Кошаев. - А ты, мразь поганая, сучий потрох, обязан на него отвечать. Если отвечать не желаешь, то через полчаса будешь в камере. Там о твоей жирной заднице давно мечтают. Человек двадцать в камере...
На всех нарах перебываешь.
- Я же не отказываюсь...
- А я задал вопрос. Было?
- Ну... было.
- Все трое?
- Да...
- Кто первый?
- Понимаете...
- Повторяю вопрос... Кто первый?
- Ну... Ребята сказали... Иди ты...
- Кому сказали? - бесконечно терпеливым голосом произнес капитан Кошаев.
- Мне...
- И ты пошел?
- Пришлось...
- Бедный... Как же он страдал! - Кошаев посмотрел по сторонам, призывая милиционеров в свидетели. - Я же сказал - главарь. Так и оказалось. - Ты сколько весишь? - неожиданно спросил он у Бориса.
- Что? - не понял тот.
- Повторяю вопрос для идиотов... Твой вес? В килограммах.
- Ну... Восемьдесят семь... Может быть, девяносто...
- Ясно. Центнер. Алексей! - крикнул Кошаев в сторону кухни. А когда из двери выглянул участковый, спросил, - Сколько весит, по-твоему, эта девочка...
Потерпевшая?
- Да на сорок пять потянет... С сумкой.
- Представляете картину? - Кошаев снова всех обвел гневным взглядом. Представляете, что делал на ребенке этот вонючий центнер с яйцами?
- Она, между прочим, была уже... - начал было Борис, но Кошаев не дал ему закончить.
- Заткнись, дерьмо! Там вся простынь в крови! Это что, твоя кровь?
Отвечай на вопрос!
- Я же не гинеколог, капитан, - попытался свести все к шутке Борис, но капитан проявил твердость.
- Ты им станешь. Обещаю. Пишите протокол. А потом повезем всех на экспертизу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24