Тут находится бесплатная электронная фантастическая книга Гостиница "У картечи" автора, которого зовут Перуц Лео. В электроннной библиотеке fant-lib.ru можно скачать бесплатно книгу Гостиница "У картечи" в форматах RTF, TXT и FB2 или же читать книгу Перуц Лео - Гостиница "У картечи" онлайн, причем полностью без регистрации и без СМС.
Размер архива с книгой Гостиница "У картечи" = 32.17 KB
Гостиница "У картечи" - Перуц Лео => скачать бесплатно электронную фантастическую книгу
Перуц Лео
Гостиница 'У картечи'
Лео Перуц
ГОСТИНИЦА "У КАРТЕЧИ"
Перевод с немецкого О. Мичковского
Фельдфебель Хвастек, чью историю я собираюсь рассказать, застрелился из табельной винтовки следующим способом: привязав к спусковому крючку шнурок и обмотав другой его конец вокруг железных прутьев койки, он приставил дуло к груди и потянул винтовку на себя. Прогрохотал выстрел, и пуля пробила ему грудную клетку. Несмотря на чудовищную рану, фельдфебель не потерял сознание. У него даже хватило сил, чтобы добежать до столовой, где он упал в объятия двух ефрейторов, которые сидели и пили пиво. Они бережно положили его на пол и расстегнули ему гимнастерку. Он уже был не в состоянии говорить и только хрипел и корчился от боли. Ошеломленные ефрейторы не знали, чем ему помочь. По причине воскресного дня в казарме не было врачей. И пока один из растерянных приятелей вопил истошным голосом: "Дежурный! Дежурный!" - другой, повинуясь некоему необъяснимому порыву, взял кружку пива и попытался напоить умирающего. "Выпей, Хвастек! уговаривал он фельдфебеля. - Выпей, и тебе полегчает!"
Что касается пули, то, не ограничившись содеянным, она произвела еще целый ряд разрушений и опустошений по собственной инициативе. Для начала она пересекла комнату и насквозь пробила портрет кайзера и стену, на которой он висел. Затем она устремилась в общую спальню барака, где раздробила колено рекруту-русину Грушке Михалю из Тремблово, так что он взвыл, выпрыгнул из постели и снова рухнул на нее. На столе лежал подготовленный к походу ранец: пуля продырявила его насквозь и, оставив без внимания банку с тушенкой и две банки "Кофе сгущенного стоимостью 46 крон", разодрала в клочья полотняный мешочек с "кулинарным набором", включавшим в себя соль, перец, сало и уксус. Затем она пронеслась над двором, упиваясь чувством собственной силы и свободы и весело посвистывая, словно девушка-подросток, что, беззаботно щебеча, перебегает улочку. Пролетев над самой головой лейтенанта Хайека, казарменного инспектора, который только что забавы ради выстроил на плану арестантов в летней форме, пуля ворвалась через открытое окно в большое здание казармы, где разнесла в щепки приклады двух висевших в коридоре винтовок. После этого она наконец-то начала уставать и, собрав последние силы, влетела через тонкую перегородку в комнату юнкеров Закса и Витхальма. Там она и осталась, непостижимым образом застряв в стоявшем на столе массивном будильнике. Никто не вспоминал о ней до тех пор, пока много недель спустя часовщик не обнаружил ее внутри корпуса, где после всех причиненных ею бед она мирно отдыхала среди шестеренок и пружин, препятствуя работе часового механизма.
Все это, впрочем, не относится к самой истории, и я описываю здесь полет пули единственно потому, что тогда - задолго до войны - нас всех охватил неподдельный ужас перед силой оружия, которое мы ежедневно держали в руках не задумываясь, подобно тому, как писарь держит перо, а фермер курительную трубку. Перед ненасытностью этих кусочков свинца, которые даже после того, как дело сделано, продолжают свой зловещий полет, мчатся куда хотят, сея горе и разрушение и подло нападая на мирно спящих. Я рассказываю об этом еще и потому, что иногда, когда я мысленно возвращаюсь к той давней истории, у меня возникает ощущение, будто бедный фельдфебель Хвастек расстался с жизнью вовсе не по своей воле. Что его убила как раз одна из таких блуждающих пуль, летевшая без какой-либо определенной цели и сразившая его мимоходом, далеко от того места, где был сделан выстрел, его и Грушку Михаля из Восточной Галиции, которого мы еще долгое время после этого случая видели с трудом ковыляющим на костылях по двору казармы.
* * *
Казарма была расположена на возвышенности в той части Градчины, что в память о давно минувшем событии, вошедшем в местную летопись, называлась Погоржелец, то есть пожарище. Вокруг казармы стояли домики, в которых жило гражданское население, обеспечивавшее различные нужды военных: женщины, сдававшие комнаты офицерам и одногодичникам; портной, шивший "старослужащим" унтер-офицерам форму из более добротной материи; жид-спекулянт, скупавший у солдат их продовольственные пайки, чтобы поставлять их в мелкие гостиницы; мясник, у которого солдаты покупали вырезку и фарш по четыре крейцера за порцию и бутерброды со свиным салом по два крейцера за штуку, так как в казармах им давали на ужин только черный кофе.
Гостиница "У картечи" располагалась ниже, на улице Неруды. Она слыла одной из местных достопримечательностей, поскольку в коньке ее крыши до сих пор торчали пушечные ядра, застрявшие там во время осады Праги войсками Фридриха. Из окон заднего фасада старого здания открывался мирный и безмятежный вид на долину между Градчиной и Лаврентиевой горой со сверкающими белизной и утопающими в зелени домишками, относившимися к Страховерскому монастырю, и далее на башни и крыши главного города. В течение дня гостиница "У картечи" казалась вымершей. На освещенной солнцем каменной лестнице перед входом нежились кошки, из кухни доносился звон посуды, и под деревянными скамьями обеденного зала с важным видом разгуливали куры. Зато с приходом вечера здесь становилось шумно. Из всех близлежащих казарм сюда стекались солдаты со своими подружками; они пили пиво и шнапс, играли, несмотря на запрет, в азартные игры, шумели, кричали, спорили о политике и пели запрещенные песни, в том числе песню революционного сорок восьмого "Покойся, Гавличек, в своей могиле!", гимн о Белогорской битве, частушку "Как из самой из Германи получили мы письмо" и самую истовую из всех, боевую песнь "Россия с нами".
* * *
У младших офицеров был свой отдельный длинный стол, а у нас, одногодичников, - отдельная комната, но и туда нередко проникал людской поток, и девушки находили пристанище за нашим столом после ссор со своими любимыми; в таких случаях поднимался невообразимый шум и гам, состоящий из солдатской брани, женского визга, звона отмыкаемых штыков, пока не появлялся дежурный наряд из ближайшей казармы и не восстанавливал порядок и тишину, уведя самых громких крикунов от веселья и танцев в темноту гауптвахты.
Вот такой была гостиница "У картечи", где я познакомился с фельдфебелем Хвастеком, служившим в то время в третьем батальоне. Это был красивый, высокий и статный мужчина, и я втайне восхищался им, когда он во время торжественных маршей выступал впереди с полковым знаменем. Подобно самой гостинице, в течение дня он был угрюмым и замкнутым, молча неся свою службу, зато по вечерам в "Картечи" начиналась его настоящая жизнь. Из всех кутил он был самым прожженным, и из вечера в вечер я видел его сидящим с Фридой Гошек за маленьким столиком у эстрады. Впрочем, там он оставался недолго. После первой кружки пива уже ничто не могло удержать его в обществе Фриды Гошек. Там, где стояли шум, гам и смех, где его окружали красные, разгоряченные физиономии собутыльников, - там он был как дома, там он чувствовал себя в своей стихии. Сперва за столиком в нише, где артиллеристы играли в "лужайку". Он ставил пару гульденов на первую попавшуюся карту - не в расчете на выигрыш, а, так сказать, за компанию. Независимо от исхода игры, которого ему никогда не хватало терпения дождаться, он подсаживался за столик к старому ворчливому оружейнику Ковацу, тайком отпивал пиво из его кружки, а потом исчезал среди музыкантов. Возвращался, держа в руке скрипку музыканта Котрмелеца, вскакивал на стул и принимался пиликать на ней, не обращая внимания на старого Котрмелеца, когда тот, чертыхаясь, спрыгивал с эстрады и начинал дергать его за полу мундира. Затем он швырял скрипку на стол, хватал Фриду Гошек за руку и начинал кружиться с ней между столами и стульями в темпе галопа, ловко обходя кельнера, с трудом удерживавшего в равновесии дюжину кружек пива, пока девушка - утомленная и запыхавшаяся, но с блаженной улыбкой на устах - не опускалась на стул. В отличие от нее он не знал усталости и уже в следующее мгновение стоял у стола фельдъегерей, показывая свои фокусы: накрывал монету тарелкой, после чего монета бесследно исчезала, или доставал из кармана остолбеневшего рекрута полдюжины вилок, а то и целую портупею. Вволю натешившись всем этим, он затягивал походную песню или уличные куплеты, и остальные дружно подхватывали.
Песни бывали разные - как грустные, так и веселые. С тех пор прошло двенадцать лет, но я по сей день храню в памяти все эти чешские песни и те мелодии, на которые их распевали солдаты в темпе марша. Среди них была одна грустная песня об унесенной потоком мельнице, и звучала она так:
Не молоть мне больше, не молоть мне больше.
Мельницу потоком унесло.
Разом смыло все колеса,
Все лопатки, все лотки.
Не молоть мне больше, ох, не молоть мне больше.
Мельницу потоком унесло.
А затем в ней шли такие слова:
Вспомни, моя люба, вспомни, моя люба,
Как мы были счастливы с тобой...
На этом месте Фрида Гошек всегда начинала плакать. Она тихонько всхлипывала, сама толком не зная, почему. Помню еще одну песню шестьдесят шестого года о солдате, лежащем в госпитале. Она начиналась так:
У правой ноги половину снесло,
От левой культяшка осталась.
Приди, моя люба, приди посмотри,
Что со мною война натворила.
Но фельдфебель знал и веселые песни. Например, частушку времен русско-японской войны, рожденную русофильским сердцем чешского солдата:
Из Порт-Артура
Едет фура.
На ней сидит фельдмаршал Канимура.
И вся веселая компания нестройным хором подхватывала припев:
Он сидит, чаи гоняет,
Кофе и какао пьет.
Он сидит, чаи гоняет,
Дузит кофе с коньяком.
Но больше всего Хвастек любил песню о рекруте, не отдавшем честь своему фельдфебелю:
В выходной я шел по парку
И смолил свою цигарку.
Глядь - а за моей девицей
Сам фельдфебель волочится.
Не отдам ему я чести,
Нет - и все тут, хоть повесьте!
Он мне бросил: "За нахальство
Завтра с рапортом в начальство!"
Наш ефрейтор - добрый малый,
Я к нему пошел сначала.
"Дай, - прошу, - совет мне дельный!"
Он сулит арест недельный.
Строй солдат окинув взглядом,
В коем желчь смешалась с ядом,
Капитан без канители
Дал мне сразу три недели.
Это была любимая песня фельдфебеля Хвастека, и, сказать честно, я бы не решился сказать, что ему нравилось в ней больше: то, что новобранец не захотел отдавать честь своему фельдфебелю, или то, что за это его отправили на гауптвахту.
Хвастек не носился со своим званием. Он был на равных со всеми: с унтер-офицерами, ефрейторами, старослужащими, даже с новобранцами. Единственными, кого он откровенно презирал, не удостаивая даже взглядом, были саперы. В свое время саперы вели себя в гостинице "У картечи" как хозяева. У них всегда было много денег, они пили вино по два гульдена за бутылку, угощали подружек и - "словно фон-бароны", как говаривали в гостинице, - носили экстра-униформу с шелковыми мишурными звездочками, не положенными по уставу. Однако их безраздельное господство кончилось в тот день, когда порог гостиницы впервые переступил фельдфебель Хвастек. Он питал неприязнь к их лицам, испытывал отвращение к их форме. Если одна из "жестяных мух", как именовали у нас саперов за металлический цвет их фуражек, попадалась ему навстречу, его начинало трясти от омерзения, и он обрушивался на нее с проклятиями, ругательствами и издевками. Естественно, что дело заканчивалось потасовкой, в которой саперы неизменно терпели поражение. Фельдфебель был груб, бесцеремонен и обладал недюжинной физической силой. Поначалу было много шишек, синяков и разбитых голов, но со временем сторону фельдфебеля приняли все остальные, и с некоторых пор саперов стало не видно и не слышно: презираемые и осмеянные, они тихо сидели в своем уголке, который мы называли "еврейским кварталом", ибо они сидели скучившись, словно евреи в своем гетто. Только там мог терпеть их фельдфебель, и сквозь клубы дыма и батареи пивных кружек были видны их угрюмые, злобные, полные скрытой ненависти взгляды, следящие за раскрепощенным поведением остальных.
Лишь в тех случаях, когда алкоголь ударял фельдфебелю в голову, когда было выпито двадцать рюмок "черта", "дум-дума", "сладкой желчи" или как там еще у нас называли шнапс, когда он, усталый и сонный, сидел за своим столиком у эстрады с музыкантами, устремив осоловелый взгляд на пивную лужу под ногами, - в такие моменты саперы предпринимали робкую попытку выбраться из своего угла и принять участие в безудержном веселье остальных. Но стоило только фельдфебелю заметить их шевеление, как он, мгновенно протрезвев, вскакивал на ноги и загонял саперов обратно в их темный угол. И они покорно удалялись под громкий смех окружающих, а фельдфебель возвращался к своей Фриде Гошек и снова устремлял осоловелый взгляд на пивную лужу под ногами.
В то время фельдфебель жил с девушкой по имени Фрида Гошек, которую у нас называли "Фридой снизу", так как раньше она жила в одном из предместий в нижней части города - не то в Смихове, не то в Коширах.
Гостиница "У картечи" - Перуц Лео => читать онлайн фантастическую книгу далее
Было бы неплохо, чтобы фантастическая книга Гостиница "У картечи" писателя-фантаста Перуц Лео понравилась бы вам!
Если так получится, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Гостиница "У картечи" своим друзьям-любителям фантастики, проставив гиперссылку на эту страницу с произведением: Перуц Лео - Гостиница "У картечи".
Ключевые слова страницы: Гостиница "У картечи"; Перуц Лео, скачать бесплатно книгу, читать книгу онлайн, полностью, полная версия, фантастика, фэнтези, электронная