Захмелевший Белый Друид говорил с Конаном целый час.
Начинало светать. У шатра появились наследница зингарского
трона дочь покойного короля Фердруго Хабела вместе со своим
супругом, что хотели просить Конана о помощи в изгнании
самозванцев и восстановлении в Зингаре законной власти.
Принцесса Хабела ее супруг Оливеро и их пышная свита стояли
у шатра до самого рассвета. Конан слушал рассказ хмельного
человечка, одетого в лохмотья.
Солнце еще не взошло, когда запели трубы. Шатры тут же
были свернуты, и уже через полчаса аквилонские рыцари были
готовы к походу.
Разговор с принцессой занял у Конана десять минут. С той
поры, как он видел Хабелу, прошло уже лет двадцать. Тогда
она была совсем юной, Конан же в ту пору служил капитаном
зингарского капера. Он смог спасти от посягательств
коварного стигийского мага Тот-Амона трон Зингары, которой
до самой своей смерти правил старый король Фердруго.
За эти годы Хабма заметно располнела. Она все еще была
привлекательной, но уже начинала походить на матрону.
Седовласый король Аквилонии поцеловал ее в щеку и справился
о здоровье одиннадцати детей, но тут же прервал ее и
подозвал к себе ее супруга. Приказав Оливеро встать на
колени, Конан возложил на его плечи свой тяжелый меч и взял
с него клятву в верности и послушании. После этого Конан во
всеуслышание объявил Оливеро и Хабелу законными королем
и королевой Зингары, сюзереном же их, естественно,
становился правитель Аквилонии. Он тут же направил их в
Кордаву, приказав небольшому отряду рыцарей следовать за
ними в качестве охраны.
Конан потряс головой, пытаясь избавиться от сонливости,
и взобрался на своего вороного жеребца. Над воинством, в
котором было шесть тысяч воинов, считая всадников и пеших,
взвился черный стяг с золотым львом. Войско направилось на
юго-восток, к границе Аргоса. Конан шел войной на Стигию.
3. ПОХОД К СТИКСУ
Каждый переход длился не менее десяти часов. Армия
могучих аквилонскил иоменов двигалась так стремительно, что
достигла пределов Аргоса прежде, чем до него долетела весть
о том, что армия герцога Панто разбита наголову. Конан
отправил послание второму сыну короля Мило юному Ариостро,
который находился где-то на юге страны, собирая новое
воинство. Конан извещал юного принца о том, что Зингара
более не угрожает его стране и восшествию Ариостро на
престол теперь не помешает ничто. В то же самое время король
Конан испрашивал милостивого разрешения Ариостро на переход
подвластных ему земель аквилонской армией, направляющейся в
Стигию.
Король направил гонцов к своим вассалам Людовику
Офирскому и Балардусу Кофанскому. Он просил их передать в
его распоряжение армии числом не меньше двух тысяч человек,
считая конников и пеших. Армии должны были встретиться на
берегу Стикса у Бубастейского Брода.
Войска аквилонцев продвигалось все дальше и дальше на
юго-восток. Вместе со всеми в скрипучей повозке, запряженной
мулами, ехал и маленький друид. Главного своего глашатая
герольдмейстера Черного Виверна Конан отослал в свою столицу
Тарантию. Ни Просперо, ни Тросеро не понимали того, что же
замыслил король, спрашивать же его об этом они не
осмеливались, ибо прерасно знали характер Конана.
Конан пронесся по Шему словно ураган. Страну зеленых
пажитей войско прошло за неполных пятнадцать дней. Время от
времени на их пути попадались города, обитатели которых тут
же запирали все ворота и выходили на крепостные стены с
оружием в руках.
Конану приходилось посылать вперед Тросеро,
командовавшего отрядом герольдов, - старый граф был
велеречив и хитер и потому легко справлялся со своей
непростой задачей. Каждому князю он сообщал о том, что
войско аквилонцев не собирается воевать с жителями Шема,
одновременно он испрашивал княжеского соизволения пройти по
его землям и тут же предлагал им деньги. Серебра он не
жалел, и потому князьки тут же великодушно соглашались с ним
и даже благословляли Конана.
Разумеется, войску аквилонцев ничего не стоило смести эти
города с лица земли, но Конан предпочитал не затевать лишних
свар и старался решать все вопросы миром. Мародеров он
жестоко наказывал, - стоило кому-то из солдат утащить в
кусты темноглазую уроженку шема или разжиться где-то свежим
мясом, как его брали под арест, с тем, чтобы повесить на
виду у всех. В молодости Конан и сам был повинен в подобных
грехах, но сейчас иного выхода у него попросту не было, -
закон есть закон. Конан вел свое воинство на Стигию и потому
старался сохранять тылы безопасными. Обычно
города-государства Шема соседей своих не тревожили, ибо были
заняты внутренними распрями и теологическими спорами.
Объединиться они могли лишь перед лицом иноземного
вторжения. Конану приходилось воевать с жителями Шема, -
как за них, так и против них. Крючконосые чернобородые
ашуры, не уступали воинам других стран ни в силе, ни в
доблести.
В полдень побелевшее от дорожной пыли войско Конана
вышло на берег Стикса. Лагерь был разбит в ивовой рощице
неподалеку от Бубастейской Переправы. Здесь воины провели
полтора дня. За это время они успели отдохнуть и привести в
порядок себя и свое оружие. В середине второго дня на берегу
появились легионы, прибывшие из Кофа и Офира.
Утром в лагере появился и принц Конн, старший сын
короля. С собою он привел табун лошадей. Мальчику было всего
тринадцать, но он уже ничем не отличался от своего отца,
почти не уступая ему ни ростом, ни силой.
Принц проехал земли Шема за десять дней, но, казалось,
что он вернулся с утренней прогулки. Синие глаза его
радостно поблескивали, на щеках играл румянец. Стоило принцу
появиться в лагере, как поляна огласилась радостными
криками. Воины любили его не меньше, ем короля, и
отправились бы за ним хоть в ад.
Конн остановил коня перед королевским шатром и,
спешившись, направился к своему отцу. Лицо Конана оставалось
суровым, хотя сердце его ликовало. Он сухо ответил на
приветствие сына и пригласил его в шатер. Стоило им скрыться
от посторонних глаз, как Конан обнял сына так, что у того
затрещали ребра.
- Как поживает твоя матушка? - спросил он.
- Все в порядке, - ответил Конн, улыбаясь. - Когда она
услышала о том, что я буду участвовать в сражении, она
стала реветь как корова. Больше всего она боится того, что я
промочу ноги.
- Что ты хочешь, - мать есть мать, - проворчал Конан. -
Ты бы знал мою матушку... но послушай меня, сын, - никогда не
называй свою мать коровой! Это нехорошо!
Мальчик согласно кивнул, и глаза его засверкали вновь.
- Отец, мы что, - действительно переправимся через Стикс?
И я действительно буду сражаться рядом с тобой?
- Клянусь Кромом, как же ты еще глуп! Разве иначе я
смогу научить тебя воинскому искусству? Когда ты унаследуешь
трон, тебе придется защищать его от врагов внешних и
внутренних. Гимнастический зал сам по себе не плох, но
будущему королю следует упражняться и на бранном поле. Но
смотри, - ты должен делать только то, что я прикажу тебе,
- ни в коем случае не бросайся на врага очертя голову, -
слава богу, я тебя уже знаю! Ну да ладно, - скажи мне лучше,
как поживают твои брат и сестра?
Конн стал рассказывать отцу о своем младшем брате
семилетнем Таурусе и о маленькой сестричке Радогунде.
- Я рад это слышать! - сказал Конан, выслушав рассказ
сына. - А жрецов ты с собой привел?
- Да. Они привезли маленький ларец, разрисованный
странными знаками; что в нем - я не знаю...
Конан кивнул.
- Можешь считать, что в нем спрятано наше тайное оружие.
Ну а теперь отправляйся спать. Мы должны оказаться в Стигии
еще до рассвета.
4. ЗА РЕКОЙ СМЕРТИ
Темные воды Стикса разделяли земли Шема и Стигии.
Кое-кто называл Стикс Рекой Смерти, ибо считалось, что от
его вод поднимаются ядовитые испарения, а в глубинах его не
может выжить ни одно живое существо. Последнее явно не
соответствовало действительности, - всю ночь со стороны
реки слышались рев крокодилов и тяжелое сопение бегемотов.
На людей же река действительно оказывала губительное
воздействие, - тот, кто хотя бы единожды окунался в воды
реки Стикс, заболевал мучительной неизлечимой болезнью.
Никто не знал, откуда берет начало эта река. Она
терялась где-то за стигийскими пустынями, в джунглях Кешана
и Пунта. Договаривали, что на землю она вытекает из самого
Ада, дабы устрашать и губить людское племя.
Войско пришло в движение еще до рассвета. Первым на
камни Бубастейской Переправы ступил вороной жеребец Конана.
На противоположном берегу виднелись развалины древней
крепости, некогда охранявшей брод. Восстанавливать ее
стигийцы и не думали, - границы Стигии теперь охранялись
конными дозорами.
Справа и слева от крепости тянулись поля пшеницы. Справа
виднелась и крошечная деревушка, стоявшая на самом берегу.
Сразу же за узкой полоской пальм и возделанных земель
начиналась пустыня, поросшая зарослями верблюжьей колючки.
Бок о бок с Кованом ехали Тросеро, командовавший Черными
Драконами, и Паллантид, помощник главнокомандующего. Отъехав
подальше от берега, Конан развернул коня и стал наблюдать за
тем, как проходит переправа. Аквилонцы шли по броду двумя
колоннами. Стоило легионам выйти на берег, как командиры
отдали воинам команду разуться. Приказ этот исходил от
самого короля. Люди недовольно ворчали, не видя в этой
странной процедуре ни малейшего смысла, однако Конан не
обращал на это никакого внимания, - ему уже доводилось
бывать в этих местах, и он знал, что означало промочить
здесь ноги.
Король отправил в разведку взвод всадников. Покусывая
ус, граф Тросеро подъехал к своему господину и обратился к
нему с вопросом:
- Мой повелитель, может быть, вы поделитесь с нами
своими мыслями?
Конан угрюмо кивнул.
- Хорошо, друг мой, я и так слишком долго держал вас в
безвестности.
- Зачем мы приехали в эту чертову Стигию? - спросил
Паллантид.
- В Стигии живет наш главный враг - колдун Тот-Амоп.
Конн, сидевший неподалеку, тут же навострил уши.
- Тот-Амон, - изумленно воскликнул он. - Тот самый
Тот-Амон, по приказу которого в прошлом году меня похитила
похиольская ведьма?
- Разумеется. Есть только один Тот-Амон, - мрачно
ответил Конан. - Клянусь Кромом, - как хороша была бы земля,
если бы на ней не было этого мерзавца! Белый Друид поведал
мне о планах стигийца.
- Вы говорите об этом тщедушном пьянчужке Дивиатриксе?
- Этот тщедушный пьянчужка - величайший белый маг нашего
времени!
Тросеро испуганно замолк, вспомнив о том, как груб он
был со старым друидом.
Конан продолжил:
- Оракул Великой Рощи пиктов поведал мне о том, что
действиями Панто руководил стигийский колдун. Тот-Амон либо
подкупил Панто, либо смог завладеть его сознанием.
- Но зачем? - изумился Тросеро, Паллантид, съехав со
склона, направился к воинству, - пора было двигаться дальше.
- Он хотел, чтобы я покинул Тарантию, - ответил старому
графу Конан. - Стигиец знал, что я выступлю против зингарцев
вместе с вами. Он надеялся на то, что на игры с Панто у нас
уйдет никак не меньше пары недель, в течение которых о
Тарантии мы и не вспомним...
- Тарантия! Неужели речь идет о королеве?
- Успокойся, дружище. Зенобии и ее детям ничто не
угрожает. В Тарантии хранится то, чего Тот-Амон страждет
сильнее всего на свете. Он надеялся завладеть этой вещицей в
мое отсутствие. Для этой работы он нанял лучших воров мира
- Гильдию Ариньона.
Но Тот-Амон сильно просчитался. Он не предполагал, что я
разобью армию Панто так быстро, и не знал о том, что ко
мне направлен Белый Друид, посланец самого Нуадвиддона. Он
забыл и о том, что весенний разлив сделает перевалы Заморы
недоступными, и ворам придется идти в Тарантию кружным
путем.
1 2 3 4 5 6