Это чудо того, что вы называете наукой Функционального века.
Турпан никак не мог поверить своим ушам. Этот безобидный тип в дурацком наряде – один из Угасших? Не может быть… Турпан не знал, чего ожидал, но только не этого. Не такого… нормального человека.
– Полагаю, вы пришли за ответами, – произнес Фрайн.
– По правде сказать, нет, – покачал головой Турпан. – Я просто хочу выбраться отсюда.
Фрайн от души расхохотался.
– Разве вам не хочется знать – почему? Почему Орокос? Почему вероятностные шторма? Почему призраки и водорезы?
– Водорезы! – воскликнула Моа. – Как нам остановить водорезы?
– Вы не можете их остановить, – ответил Фрайн. – Если не уничтожите генератор хаоса. Они все – часть одной системы.
Турпан пожал плечами.
– Вероятно, как раз сейчас Бейн занимается генератором.
– Да. Но он не знает, что творит. Генератор был создан, чтобы защищать вас.
– Защищать от кого?
– От нас, – ответил Фрайн. – И от вас самих. – Он поднял руку. – Позвольте вам показать.
Устройство в центре комнаты сверкнуло, из него вылетел шар света. На поверхности этого шара мерцали движущиеся картинки. Шар становился все больше, пока не поглотил Турпана и Моа и картинки не окружили их со всех сторон.
Сначала ребятам показалось, что они очутились в каком-то незнакомом городе, но потом они поняли: это был Орокос, но Орокос чистый, прекрасный и чужой. Здесь были только великолепные здания Функционального века, сплошное великолепие спиралей и изгибов, башен и арок, мостов и монументов. Турпан и Моа ощущали на лицах легкое дыхание морского бриза. Ощущение, что все происходит на самом деле, было невероятно сильным, и было очень трудно поверить, что все это – лишь искусная иллюзия.
– Таким был Орокос когда-то, до Угасания, – сказал Фрайн. – В нем царили мир и покой. Мы верили, что общество нуждается в законе и порядке, и чем строже законы, тем больше порядка. Нам это нравилось.
– Вот и наш Протекторат так же рассуждает, – заметил Турпан.
Фрайн кивнул.
– В самом деле. Ты прав больше, чем думаешь. Понимаешь, мир и покой имеют свою цену. Когда царит благоденствие, это вызывает рост населения. А Орокос не так уж велик. Не каждый мог устроиться на работу. Не каждый мог обзавестись семьей, домом и прочими благами. И появились люди, которым не нравилось положение вещей. Они бунтовали, творили насилие – словом, нарушали порядок, которым мы дорожили больше всего на свете. Эти люди создавали проблемы, а любые проблемы подлежат устранению.
– И что вы сделали? – спросила Моа.
– Сначала превратили бунтарей в козлов отпущения. Видишь ли, людям нравится, когда есть козлы отпущения. Тогда сразу появляются «мы» и «они», причем «мы», само собой, хорошие, а «они» – плохие. Приятно, когда тебя окружают люди, которые на твоей стороне. – В тоне Фрайна слышался легкий сарказм. – Потом мы избавились от нарушителей порядка. Не знаю, каким образом. Их просто… увезли. Никто и не заметил. – Выражение его лица ясно показывало, что он об этом думает.
– Звучит все более знакомо, – сказал Турпан.
– Так и должно быть. Это происходило в мое время, а теперь происходит в ваше, – кивнул Фрайн. – Итак, сотни лет в Орокосе царили мир и порядок. Наше правительство железной рукой пресекало любые попытки проявить несогласие, мы жили и радовались. Мы не хотели, чтобы что-нибудь испортило наш идеальный мир.
Иллюзорное окружение Турпана и Моа изменилось. Они очутились в потрясающе роскошном и причудливо отделанном помещении, где сидела супружеская пара с пустыми, равнодушными глазами. На лицах у них застыла неизбывная тоска.
– Но в конце концов это стало проблемой, – продолжал Фрайн. – Все было так хорошо и благополучно, что нас стала одолевать скука. Видишь ли, мы, люди, созданы для борьбы. Это у нас в крови. Нам не полагается жить по плану. Но именно к этому мы и пришли. Мы громоздили один закон на другой, одно правило на другое, и вот уже государство стало говорить нам, что делать, а что нет, так что думать своей головой уже и не приходилось. Упадок нам не грозил: все, что плохо для нас, было вне закона. Мы сами посадили себя в тюрьму, и даже наши тюремщики не подозревали об этом.
Он печально покачал головой.
– Мы пришли в Орокос очень давно, чтобы убежать от беспорядков в мире, чтобы построить для себя общество, которое будет самим совершенством. Но мы скатились в застой. Мы окружили себя водорезами, чтобы никто не мог пробраться к нам или уплыть отсюда без разрешения государства. Мы полностью отгородились от остального человечества. Мы не хотели, чтобы они принесли в наш мир свои нечистоты.
– Погодите, погодите! – вскричала Моа. – Что вы имеете в виду – от остального человечества?
– Если оно еще существует, – пожал плечами Фрайн. – Прошла тысяча лет с тех пор, как мы в последний раз контактировали с внешним миром.
У Моа подогнулись колени.
– Вы хотите сказать, что есть другие люди? Люди за пределами Орокоса? Это правда?
– О да, – ответил Фрайн со снисходительной улыбкой. – Очень много людей.
Пока Турпан и Моа ошарашенно пытались постичь эту новость, картинка снова изменилась. Теперь они стояли на дне грушевидного зала невероятных размеров. Летающие автоматы без видимой системы скользили вокруг у них над головами, создавая каркас какого-то огромного сооружения. Воздух был холодным и имел привкус эфира.
– Вот как мы решили все проблемы, – сказал Фрайн. – Некоторые из нас, лучшие ученые и военные, разработали план. Мы стали строить машину. Мы сказали, что это новое оружие, и правительству эта идея понравилась; но на самом деле мы создавали генератор хаоса. То, что ввергнет город в хаос. Это настоящий шедевр творческой мысли. Мы задумали набросить на Орокос паутину непредсказуемости и посмотреть, что из этого выйдет.
– Зачем? – спросила Моа.
Ее распирали сотни вопросов, и она не знала, какой задать первым.
Фрайн устало посмотрел на нее. Проектор потускнел, вся картинка мигнула и на мгновение перекосилась, потом вернулась на место.
– Потому что мы понимали, во что превратились, – ответил Фрайн. – Мы стали пустыми, бесполезными созданиями, мы бездумно следовали правилам, которые сами себе установили. Исчезло творчество, перестали рождаться новые мысли и произведения искусства, люди действовали как детали отлаженного часового механизма. У нас не осталось свободы. Мы все отдали. И все, что угрожало нашему драгоценному довольству, мы уничтожали. Мы стали чудовищами. Надо было начать все сначала.
Турпан и Моа не могли поверить своим ушам.
– Это вы сделали наш мир таким? – спросил Турпан.
Фрайн мрачно кивнул.
– Возможно, ты думаешь, что нынешний Орокос – это ад. Ты ошибаешься. Я жил в старом Орокосе, и наш мир был куда хуже этого.
Турпан и Моа никогда не слышали про ад, но не стали спрашивать, что это такое. С них и без того хватило. Картинка вокруг них снова изменилась: они увидели Осевую Цитадель снаружи. Ужасающий вероятностный шторм хлестал город, молотил струями дождя и волочил по улицам плотные полотнища цвета.
– Первый вероятностный шторм сделал больше, чем мы рассчитывали, – продолжал Фрайн. – Он изменил все. Он отключил энергию во всем Орокосе, и прошло сто двадцать семь лет, прежде чем следующий шторм снова запустил генераторы эфира. Все наши знания, вся наша мудрость хранились в системах, которые не действовали на протяжении жизни нескольких поколений. А к тому времени, когда они снова заработали, все уже забыли, как ими пользоваться. Сто двадцать семь лет – очень долгий срок. Были бунты, голод, ужасные войны. Ученые, которые хранили знания былой цивилизации, погибли в этом хаосе. Водорезы никого не выпускали и никого не впускали. Настали новые темные века. Но так и должно было случиться. Нам пришлось начинать все заново. Вы называете это время Угасанием.
– Вы напустили на нас призраков, – ровным голосом произнес Турпан.
– Да, – ответил Фрайн. – Однако это в наши планы не входило. Призраков придумали не мы. Это сделал генератор хаоса. – Он беспомощно развел руками. – Просто перекроить мир ему было мало. Он создал врагов, самых подходящих противников для людей. Сначала их было немного, но чем больше вы старались их уничтожить, тем больше их появлялось. Так и было задумано. Нужен был какой-то фактор, который не позволит вам погрузиться в благодушие и упорядочить свою жизнь. Чтобы вы не стали такими, какими были мы. Видите ли, абсолютный хаос ничем не лучше абсолютного порядка. Должно существовать равновесие. Пусть даже ценой многих жизней.
– Миллионы жизней! – вскричал Турпан, с отвращением показывая рукой на призрачную картинку. Потом глубоко вздохнул и немного успокоился. – Вы правы. Вы – чудовища.
– Но ничего не изменилось! – воскликнула Моа. Услышанное повергло ее в отчаяние. – Вы разрушили мир, и ничего не изменилось! Протекторат контролирует в Орокосе все, что не контролируют призраки. Таких людей, как мы, или отправляют в гетто или заставляют исчезнуть. Все точно так же, как было раньше!
– Да, – грустно согласился Фрайн. – Да, точно так же. Мы потерпели неудачу. Мы надеялись, что все сложится иначе, если мы начнем с чистого листа, но новая цивилизация повторила все ошибки старой. Похоже, сколько бы мы ни перекраивали мир, против человеческой природы мы бессильны.
Проекция потускнела, и они снова очутились в зале Цитадели. Солнце сияло, как и раньше, но все теперь казалось другим. Фрайн ходил взад и вперед по залу, сцепив руки за спиной.
– Если разрушить генератор хаоса, призраки исчезнут, вероятностные шторма прекратятся. Все системы Цитадели выйдут из строя. Даже водорезы перестанут действовать. Бейн думает, что тогда Протекторат сможет контролировать весь Орокос и воцарятся закон, порядок и мир. Но он идет по пути Угасших и придет к тому же, что и они. К бездушному миру, в котором все решения принимают за нас. Однако, к счастью, он ошибается.
– Ошибается? – переспросил Турпан, убирая дрэды с закрытого маской лица.
– Сильно ошибается, – повторил Фрайн со странной улыбкой. – Забавно, однако. Похоже, он считает меня одним из своих героев. Судьба часто так шутит. Я сказал, что снова сделаю этот мир правильным, но я имел в виду, что исправлю мир, ввергнув его в хаос. Бейн собирается уничтожить мой труд. Но он увидит, как увидел я: если балуешься с хаосом, тебя ждут сюрпризы.
Моа эти слова не понравились. Улыбка Фрайна превратилась в ухмылку.
– Генератор хаоса не только вырабатывает вероятностную энергию. Он же и сдерживает ее. Если Бейн уничтожит генератор хаоса, он выпустит на свободу самый мощный вероятностный шторм всех времен. Этот город будет вывернут наизнанку. Весь Орокос изменится до неузнаваемости. Возможно, он станет стеклянным дворцом, а все люди превратятся в мышей. Возможно, он станет кошмарной грудой окалины, по которой будут бродить шестиногие твари размером с дом. Он может стать раем, где все цветет и царит совершенная гармония. Возможно все. Когда генератор хаоса будет уничтожен, мир начнется заново. Можно лишь надеяться, что человечество не испортит его в третий раз.
– Нет! – ахнула Моа. – Нет, вы не можете так поступить с нами! Как вы смеете играть нашими жизнями!
– Слишком поздно, – откровенно ответил Фрайн. – Оружие солдат достаточно мощное, чтобы преодолеть автоматизированную оборону Цитадели. А призраки, по-видимому, не могут остановить Бейна, хоть и стараются изо всех сил. Генератор хаоса защищается как. может, но он обречен. Бейн уже подобрался к его сердцу. Скоро все будет кончено.
– Значит, мы должны его остановить! – сказала Моа.
– О, мне кажется, вам не успеть, – возразил Фрайн. – А кроме того, у вас своих проблем хватает.
Он махнул рукой в сторону двери лифта. Лифт тихо зазвенел.
– К вам гость, – сказал Фрайн. – Прощайте. И с этими словами он исчез, растворился в воздухе, а проектор сам собой выключился.
Двери лифта раздвинулись. За ними стоял Ваго – огромный, сгорбленный, жуткий.
5. 7
– Там их сотни! – закричал солдат, его эфирная пушка с визгом выплевывала импульсы энергии в кишащих в воздухе призраков.
Они появлялись словно ниоткуда. Вылетали из стен, из пола, из арок, ведущих в зал генератора. Одни солдаты выстроились плотным кольцом на галерее вокруг шпиля, прикрывая тех, кто устанавливал взрывчатку. Другие стояли цепью на мосту к арке и палили из пушек по тварям, которые роились у них над головами. Иногда одна из них пикировала вниз, хватала солдата и превращала его в заполненного эфиром оборотня. Из туннелей тоже доносилась пальба, там орды оборотней с самоубийственной яростью раз за разом бросались на уцелевших солдат, пытаясь прорваться в зал.
– Они бросили на нас все резервы! – крикнул один из агентов тайной полиции, перекрывая шум.
– Это значит, что мы все делаем правильно! – ответил Бейн. – Когда уничтожим эту штуку, они растают, как дым на ветру!
– А как вы ее уничтожите?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Турпан никак не мог поверить своим ушам. Этот безобидный тип в дурацком наряде – один из Угасших? Не может быть… Турпан не знал, чего ожидал, но только не этого. Не такого… нормального человека.
– Полагаю, вы пришли за ответами, – произнес Фрайн.
– По правде сказать, нет, – покачал головой Турпан. – Я просто хочу выбраться отсюда.
Фрайн от души расхохотался.
– Разве вам не хочется знать – почему? Почему Орокос? Почему вероятностные шторма? Почему призраки и водорезы?
– Водорезы! – воскликнула Моа. – Как нам остановить водорезы?
– Вы не можете их остановить, – ответил Фрайн. – Если не уничтожите генератор хаоса. Они все – часть одной системы.
Турпан пожал плечами.
– Вероятно, как раз сейчас Бейн занимается генератором.
– Да. Но он не знает, что творит. Генератор был создан, чтобы защищать вас.
– Защищать от кого?
– От нас, – ответил Фрайн. – И от вас самих. – Он поднял руку. – Позвольте вам показать.
Устройство в центре комнаты сверкнуло, из него вылетел шар света. На поверхности этого шара мерцали движущиеся картинки. Шар становился все больше, пока не поглотил Турпана и Моа и картинки не окружили их со всех сторон.
Сначала ребятам показалось, что они очутились в каком-то незнакомом городе, но потом они поняли: это был Орокос, но Орокос чистый, прекрасный и чужой. Здесь были только великолепные здания Функционального века, сплошное великолепие спиралей и изгибов, башен и арок, мостов и монументов. Турпан и Моа ощущали на лицах легкое дыхание морского бриза. Ощущение, что все происходит на самом деле, было невероятно сильным, и было очень трудно поверить, что все это – лишь искусная иллюзия.
– Таким был Орокос когда-то, до Угасания, – сказал Фрайн. – В нем царили мир и покой. Мы верили, что общество нуждается в законе и порядке, и чем строже законы, тем больше порядка. Нам это нравилось.
– Вот и наш Протекторат так же рассуждает, – заметил Турпан.
Фрайн кивнул.
– В самом деле. Ты прав больше, чем думаешь. Понимаешь, мир и покой имеют свою цену. Когда царит благоденствие, это вызывает рост населения. А Орокос не так уж велик. Не каждый мог устроиться на работу. Не каждый мог обзавестись семьей, домом и прочими благами. И появились люди, которым не нравилось положение вещей. Они бунтовали, творили насилие – словом, нарушали порядок, которым мы дорожили больше всего на свете. Эти люди создавали проблемы, а любые проблемы подлежат устранению.
– И что вы сделали? – спросила Моа.
– Сначала превратили бунтарей в козлов отпущения. Видишь ли, людям нравится, когда есть козлы отпущения. Тогда сразу появляются «мы» и «они», причем «мы», само собой, хорошие, а «они» – плохие. Приятно, когда тебя окружают люди, которые на твоей стороне. – В тоне Фрайна слышался легкий сарказм. – Потом мы избавились от нарушителей порядка. Не знаю, каким образом. Их просто… увезли. Никто и не заметил. – Выражение его лица ясно показывало, что он об этом думает.
– Звучит все более знакомо, – сказал Турпан.
– Так и должно быть. Это происходило в мое время, а теперь происходит в ваше, – кивнул Фрайн. – Итак, сотни лет в Орокосе царили мир и порядок. Наше правительство железной рукой пресекало любые попытки проявить несогласие, мы жили и радовались. Мы не хотели, чтобы что-нибудь испортило наш идеальный мир.
Иллюзорное окружение Турпана и Моа изменилось. Они очутились в потрясающе роскошном и причудливо отделанном помещении, где сидела супружеская пара с пустыми, равнодушными глазами. На лицах у них застыла неизбывная тоска.
– Но в конце концов это стало проблемой, – продолжал Фрайн. – Все было так хорошо и благополучно, что нас стала одолевать скука. Видишь ли, мы, люди, созданы для борьбы. Это у нас в крови. Нам не полагается жить по плану. Но именно к этому мы и пришли. Мы громоздили один закон на другой, одно правило на другое, и вот уже государство стало говорить нам, что делать, а что нет, так что думать своей головой уже и не приходилось. Упадок нам не грозил: все, что плохо для нас, было вне закона. Мы сами посадили себя в тюрьму, и даже наши тюремщики не подозревали об этом.
Он печально покачал головой.
– Мы пришли в Орокос очень давно, чтобы убежать от беспорядков в мире, чтобы построить для себя общество, которое будет самим совершенством. Но мы скатились в застой. Мы окружили себя водорезами, чтобы никто не мог пробраться к нам или уплыть отсюда без разрешения государства. Мы полностью отгородились от остального человечества. Мы не хотели, чтобы они принесли в наш мир свои нечистоты.
– Погодите, погодите! – вскричала Моа. – Что вы имеете в виду – от остального человечества?
– Если оно еще существует, – пожал плечами Фрайн. – Прошла тысяча лет с тех пор, как мы в последний раз контактировали с внешним миром.
У Моа подогнулись колени.
– Вы хотите сказать, что есть другие люди? Люди за пределами Орокоса? Это правда?
– О да, – ответил Фрайн со снисходительной улыбкой. – Очень много людей.
Пока Турпан и Моа ошарашенно пытались постичь эту новость, картинка снова изменилась. Теперь они стояли на дне грушевидного зала невероятных размеров. Летающие автоматы без видимой системы скользили вокруг у них над головами, создавая каркас какого-то огромного сооружения. Воздух был холодным и имел привкус эфира.
– Вот как мы решили все проблемы, – сказал Фрайн. – Некоторые из нас, лучшие ученые и военные, разработали план. Мы стали строить машину. Мы сказали, что это новое оружие, и правительству эта идея понравилась; но на самом деле мы создавали генератор хаоса. То, что ввергнет город в хаос. Это настоящий шедевр творческой мысли. Мы задумали набросить на Орокос паутину непредсказуемости и посмотреть, что из этого выйдет.
– Зачем? – спросила Моа.
Ее распирали сотни вопросов, и она не знала, какой задать первым.
Фрайн устало посмотрел на нее. Проектор потускнел, вся картинка мигнула и на мгновение перекосилась, потом вернулась на место.
– Потому что мы понимали, во что превратились, – ответил Фрайн. – Мы стали пустыми, бесполезными созданиями, мы бездумно следовали правилам, которые сами себе установили. Исчезло творчество, перестали рождаться новые мысли и произведения искусства, люди действовали как детали отлаженного часового механизма. У нас не осталось свободы. Мы все отдали. И все, что угрожало нашему драгоценному довольству, мы уничтожали. Мы стали чудовищами. Надо было начать все сначала.
Турпан и Моа не могли поверить своим ушам.
– Это вы сделали наш мир таким? – спросил Турпан.
Фрайн мрачно кивнул.
– Возможно, ты думаешь, что нынешний Орокос – это ад. Ты ошибаешься. Я жил в старом Орокосе, и наш мир был куда хуже этого.
Турпан и Моа никогда не слышали про ад, но не стали спрашивать, что это такое. С них и без того хватило. Картинка вокруг них снова изменилась: они увидели Осевую Цитадель снаружи. Ужасающий вероятностный шторм хлестал город, молотил струями дождя и волочил по улицам плотные полотнища цвета.
– Первый вероятностный шторм сделал больше, чем мы рассчитывали, – продолжал Фрайн. – Он изменил все. Он отключил энергию во всем Орокосе, и прошло сто двадцать семь лет, прежде чем следующий шторм снова запустил генераторы эфира. Все наши знания, вся наша мудрость хранились в системах, которые не действовали на протяжении жизни нескольких поколений. А к тому времени, когда они снова заработали, все уже забыли, как ими пользоваться. Сто двадцать семь лет – очень долгий срок. Были бунты, голод, ужасные войны. Ученые, которые хранили знания былой цивилизации, погибли в этом хаосе. Водорезы никого не выпускали и никого не впускали. Настали новые темные века. Но так и должно было случиться. Нам пришлось начинать все заново. Вы называете это время Угасанием.
– Вы напустили на нас призраков, – ровным голосом произнес Турпан.
– Да, – ответил Фрайн. – Однако это в наши планы не входило. Призраков придумали не мы. Это сделал генератор хаоса. – Он беспомощно развел руками. – Просто перекроить мир ему было мало. Он создал врагов, самых подходящих противников для людей. Сначала их было немного, но чем больше вы старались их уничтожить, тем больше их появлялось. Так и было задумано. Нужен был какой-то фактор, который не позволит вам погрузиться в благодушие и упорядочить свою жизнь. Чтобы вы не стали такими, какими были мы. Видите ли, абсолютный хаос ничем не лучше абсолютного порядка. Должно существовать равновесие. Пусть даже ценой многих жизней.
– Миллионы жизней! – вскричал Турпан, с отвращением показывая рукой на призрачную картинку. Потом глубоко вздохнул и немного успокоился. – Вы правы. Вы – чудовища.
– Но ничего не изменилось! – воскликнула Моа. Услышанное повергло ее в отчаяние. – Вы разрушили мир, и ничего не изменилось! Протекторат контролирует в Орокосе все, что не контролируют призраки. Таких людей, как мы, или отправляют в гетто или заставляют исчезнуть. Все точно так же, как было раньше!
– Да, – грустно согласился Фрайн. – Да, точно так же. Мы потерпели неудачу. Мы надеялись, что все сложится иначе, если мы начнем с чистого листа, но новая цивилизация повторила все ошибки старой. Похоже, сколько бы мы ни перекраивали мир, против человеческой природы мы бессильны.
Проекция потускнела, и они снова очутились в зале Цитадели. Солнце сияло, как и раньше, но все теперь казалось другим. Фрайн ходил взад и вперед по залу, сцепив руки за спиной.
– Если разрушить генератор хаоса, призраки исчезнут, вероятностные шторма прекратятся. Все системы Цитадели выйдут из строя. Даже водорезы перестанут действовать. Бейн думает, что тогда Протекторат сможет контролировать весь Орокос и воцарятся закон, порядок и мир. Но он идет по пути Угасших и придет к тому же, что и они. К бездушному миру, в котором все решения принимают за нас. Однако, к счастью, он ошибается.
– Ошибается? – переспросил Турпан, убирая дрэды с закрытого маской лица.
– Сильно ошибается, – повторил Фрайн со странной улыбкой. – Забавно, однако. Похоже, он считает меня одним из своих героев. Судьба часто так шутит. Я сказал, что снова сделаю этот мир правильным, но я имел в виду, что исправлю мир, ввергнув его в хаос. Бейн собирается уничтожить мой труд. Но он увидит, как увидел я: если балуешься с хаосом, тебя ждут сюрпризы.
Моа эти слова не понравились. Улыбка Фрайна превратилась в ухмылку.
– Генератор хаоса не только вырабатывает вероятностную энергию. Он же и сдерживает ее. Если Бейн уничтожит генератор хаоса, он выпустит на свободу самый мощный вероятностный шторм всех времен. Этот город будет вывернут наизнанку. Весь Орокос изменится до неузнаваемости. Возможно, он станет стеклянным дворцом, а все люди превратятся в мышей. Возможно, он станет кошмарной грудой окалины, по которой будут бродить шестиногие твари размером с дом. Он может стать раем, где все цветет и царит совершенная гармония. Возможно все. Когда генератор хаоса будет уничтожен, мир начнется заново. Можно лишь надеяться, что человечество не испортит его в третий раз.
– Нет! – ахнула Моа. – Нет, вы не можете так поступить с нами! Как вы смеете играть нашими жизнями!
– Слишком поздно, – откровенно ответил Фрайн. – Оружие солдат достаточно мощное, чтобы преодолеть автоматизированную оборону Цитадели. А призраки, по-видимому, не могут остановить Бейна, хоть и стараются изо всех сил. Генератор хаоса защищается как. может, но он обречен. Бейн уже подобрался к его сердцу. Скоро все будет кончено.
– Значит, мы должны его остановить! – сказала Моа.
– О, мне кажется, вам не успеть, – возразил Фрайн. – А кроме того, у вас своих проблем хватает.
Он махнул рукой в сторону двери лифта. Лифт тихо зазвенел.
– К вам гость, – сказал Фрайн. – Прощайте. И с этими словами он исчез, растворился в воздухе, а проектор сам собой выключился.
Двери лифта раздвинулись. За ними стоял Ваго – огромный, сгорбленный, жуткий.
5. 7
– Там их сотни! – закричал солдат, его эфирная пушка с визгом выплевывала импульсы энергии в кишащих в воздухе призраков.
Они появлялись словно ниоткуда. Вылетали из стен, из пола, из арок, ведущих в зал генератора. Одни солдаты выстроились плотным кольцом на галерее вокруг шпиля, прикрывая тех, кто устанавливал взрывчатку. Другие стояли цепью на мосту к арке и палили из пушек по тварям, которые роились у них над головами. Иногда одна из них пикировала вниз, хватала солдата и превращала его в заполненного эфиром оборотня. Из туннелей тоже доносилась пальба, там орды оборотней с самоубийственной яростью раз за разом бросались на уцелевших солдат, пытаясь прорваться в зал.
– Они бросили на нас все резервы! – крикнул один из агентов тайной полиции, перекрывая шум.
– Это значит, что мы все делаем правильно! – ответил Бейн. – Когда уничтожим эту штуку, они растают, как дым на ветру!
– А как вы ее уничтожите?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37