– Ну ладно тебе, постой еще немножко спокойно, – уговаривала ее моя мать. – Разве ты не понимаешь, что я так внимательно смотрю на тебя, потому что хочу родить точно такую же хорошую девочку, как ты.
– А ты роди себе точно такого же мальчика, как Оррек, – предлагала ей семилетняя Грай, но моя мать не соглашалась:
– Нет! У меня уже есть один Оррек. Мне и одного вполне достаточно. А теперь мне нужна маленькая Грай!
Мать Грай, Парн, казалась мне немного странноватой, какой-то беспокойной. У нее был очень сильный дар, и сама она иногда вела себя, точно дикое лесное существо. Ее редкостные способности пользовались большим спросом среди охотников, и она, призывая для них дичь, часто не бывала дома, уходя с ними в далекие горные края. Когда же она оставалась в Роддманте, то выглядела так, словно сидит в клетке и смотрит на тебя сквозь прутья. Парн и ее муж Тернок всегда были очень вежливы и осторожны друг с другом. А единственная дочь Парн, похоже, не слишком интересовала их.
– А Парн учила тебя пользоваться вашим даром? – однажды спросил я Грай, очень гордясь теми уроками, которые преподал мне отец.
Грай покачала головой:
– Она говорит, что не человек пользуется своим даром, а дар использует того человека, которому он дан.
– Но ведь нужно же научиться им управлять, правда? – со знанием дела заявил я, чувствуя себя очень умным и опытным.
– Мне не нужно, – тихо возразила Грай. Вообще-то, Грай была похожа на мать: такая же тихая, но упрямая. Она, например, ни за что не стала бы со мной спорить, отстаивать собственное мнение, но и менять его ни за что бы не стала. Мне хотелось излить свои мысли в словах. А она предпочитала молчание. Но когда моя мать начинала рассказывать свои истории, Грай, по-прежнему как бы окутанная своим молчанием, слушала ее так внимательно, что запоминала каждое ее слово, удерживая его в душе и лелея потом как настоящее сокровище.
– Ты прирожденная слушательница, – говорила ей Меле. – Ты умеешь не только призвать к себе кого угодно, но кого угодно выслушать. Это редкое умение. Ты ведь прислушиваешься к тому, что говорят мыши, правда?
Грай молча кивала.
– И что же они говорят?
– Так, разные мышиные вещи, – смущалась Грай. Она всегда была очень застенчивой, даже с Меле, которую любила всем сердцем.
– А ты не могла бы призвать тех мышей, что гнездятся у меня в кладовой, и предложить им, чтобы они переселились в конюшню? – спросила моя мать.
Грай обдумала ее вопрос.
– Но ведь тогда им придется как-то переправлять на конюшню и всех своих малышей, – засомневалась она.
– Ага, – сказала Меле. – Об этом я и не подумала. Тогда вопрос снят. Кроме того, на конюшне живет кот.
– Но ведь этого кота ты могла бы принести и в кладовку? – сказала Грай. У нее был совершенно непредсказуемый ход мыслей; она видела мир так, как видят мыши, или кошки, или моя мать – и все сразу, одновременно. А потому ее мир казался мне непостижимо сложным. Она не защищала собственное мнение еще и потому, что в душе ее уже как бы жило несколько противоборствующих мнений почти обо всем на свете. Но если она принимала решение, сбить ее с пути было невозможно.
– Ты не могла бы рассказать мне о той девочке, что была добра к муравьям? – попросила она как-то мою мать, страшно смущаясь, словно эта просьба казалась ей совершенно непосильной.
– О девочке, что была добра к муравьям… – задумчиво повторила Меле, словно произнося название какой-то книги.
Она уже рассказывала нам, что многие свои истории почерпнула из книг, имевшихся у нее в детстве, и ей постоянно кажется, будто она снова читает нам эти книги вслух. Впервые услышав об этом, Грай сразу спросила: «А что такое книга?»
В общем, в ответ на ее просьбу рассказать историю о девочке, что была добра к муравьям, моя мать снова как бы стала «читать» нам ту книгу, которой у нее уже не было.
Давным-давно, когда королем еще был Кумбело, в одной деревне жила вдова с четырьмя дочерьми. И жили они совсем неплохо, но потом эта женщина заболела и никак не могла поправиться. И однажды к ним зашла одна старая мудрая целительница, осмотрела ее и сказала:
– Ничто тебе не поможет, кроме глотка воды из Колодца Моря.
– Ах, что же мне делать? Значит, теперь я наверняка умру! – воскликнула вдова. – Ведь мне, больной, не добраться до этого колодца.
– А разве у тебя нет четырех дочерей? – спросила целительница.
И вдова стала слезно просить свою старшую дочь пойти к Колодцу Моря и принести немного целебной воды.
– А за это я отдам тебе всю мою любовь и самую мою лучшую шляпку в придачу, – пообещала она.
И ее старшая дочь отправилась к морю; шла она, шла и присела немножко отдохнуть. И увидела, как муравьи пытаются затащить в муравейник дохлую осу.
– Фу, противные! – сказала девушка, раздавила муравьев каблуком и пошла себе дальше. До берега моря было далеко, но она все же добралась туда и увидела, как огромные волны набегают на берег, лижут песок и убегают обратно. – Ох, да тут этой воды сколько хочешь! – воскликнула девушка, зачерпнула морской воды и отнесла ее матери.
– Вот целебная вода, мама, – сказала она, и мать залпом выпила принесенную воду. Но до чего же вода эта оказалась горькой да соленой! У бедной вдовы даже слезы на глазах выступили.
Но она поблагодарила дочь и отдала ей свою самую лучшую шляпку. Девушка надела ее, и так эта шляпка ей шла, что она очень скоро подцепила себе жениха.
А мать ее все больше слабела. Наконец она решилась попросить вторую свою дочь пойти и набрать для нее воды в Колодце Моря, пообещав ей свою материнскую любовь и свое самое лучшее кружевное платье в придачу. И девушка пошла к морю. Шла она, шла и присела отдохнуть. И увидела человека, который пахал свое поле на быке, а ярмо на быке было надето криво и уже натерло животному кровавую рану на шее. Но девушка решила, что ей до этого нет никакого дела, и пошла себе дальше. И вот она пришла на берег моря. Морские волны с грохотом обрушивались на песчаный берег.
– Да уж, воды тут хватает! – воскликнула девушка, набрала морской воды и отправилась домой. – Вот твоя вода, мама, – сказала она, – давай мне кружевное платье!
Горькой, ох, какой горькой и соленой оказалась та вода! Но мать все же заставила себя отпить глоток. А девушка, стоило ей выйти в новом кружевном платье, тут же нашла себе жениха. Вскоре мать поняла, что смерть ее близко, и еле слышным голосом попросила свою третью дочку пойти за целебной водой.
– Та вода, которую они приносили мне, никак не могла быть водой из Колодца Моря, – сказала она дочери, – уж больно она была горька. Сходи за целебной водой, и я отдам тебе всю свою любовь.
– Да зачем она мне? – небрежно сказала дочь. – Ты лучше мне дом отдай, тогда схожу.
И мать пообещала отдать ей дом. В приподнятом настроении девушка пустилась в путь и, ни разу не останавливаясь, дошла прямиком до берега моря. И там, среди песчаных дюн, встретила серого гуся со сломанным крылом. Он шел к ней, волоча по земле крыло, и словно молил о помощи.
– Убирайся прочь, дурак! – сказала ему девушка и прошла мимо. Огромные пенистые волны с грохотом обрушивались на песчаный берег. – Ох, сколько тут воды! – воскликнула она, подставила принесенный сосуд и, наполнив его, поспешила домой.
– Вот тебе вода, мама, а теперь выметайся отсюда! – заявила она. – Теперь это мой дом!
– Неужели ты мне и умереть в своей постели не дашь, детка? – горестно спросила мать.
– Ну, если ты поторопишься, то так и быть, оставайся пока, – смилостивилась дочь. – Но давай поскорее, потому что соседский парень хочет на мне жениться. А раз теперь у меня есть дом, мы с сестрами решили устроить большой пир.
И мать, лежа на смертном одре, обливалась горько-солеными слезами, когда к ней вдруг подошла самая младшая из ее дочерей и сказала:
– Не плачь, мама. Я принесу тебе глоток той воды.
– Нет, все бесполезно, детка. Колодец Моря слишком далеко, а ты слишком молода. И у меня ничего не осталось, чтобы подарить тебе. Нет, придется мне умирать.
– А я все-таки попробую, – сказала девушка и быстро вышла из дома.
Шла она, шла и вдруг увидела на обочине дороги муравьев, которые с трудом пытались дотащить до муравейника тела своих погибших товарищей.
– Эй, погодите-ка, мне-то куда легче это сделать, – сказала девушка муравьям, собрала их всех на ладошку и перенесла в муравейник.
Пошла она дальше. И видит, бык пашет землю, а ярмо до крови натерло ему шею.
– Сейчас я все исправлю, – сказала девушка пахарю и, сделав из своего фартука повязку, прикрыла ею рану, а ярмо пристроила так, что быку сразу стало куда удобнее.
Наконец она пришла на берег моря и увидела среди песчаных дюн серого гуся со сломанным крылом.
– Ах, бедняжка! – воскликнула она и, сняв юбку, разорвала ее на полоски и перевязала сломанное гусиное крыло.
А потом спустилась к воде. Тихо катились к берегу сверкающие морские волны. Девушка попробовала морскую воду – та была горько-соленой. Но далеко в море виднелся остров, этакая гора над искрящейся на солнце водой.
– Наверное, это там Колодец Моря, – промолвила она вслух, – но как же мне туда добраться? Мне ведь никогда до этого острова не доплыть.
Но все же она решила попробовать; сняла башмаки и уже входила в воду, собираясь плыть к острову, когда услышала позади какой-то плеск и увидела, что по мелководью к ней шлепает большой белый бык с серебряными рогами.
– Залезай мне на спину, – сказал ей бык, – и я отвезу тебя.
Девушка взобралась быку на спину и ухватилась за рога. Они вошли в воду и поплыли.
Вскоре они добрались до далекого острова, но прибрежные скалы там оказались отвесными, как стены, и гладкими, как стекло.
– Как же мне залезть на эти скалы? – задумчиво промолвила девушка. – Уж больно они круты и высоки. Нет, не залезть мне.
Но все же она стала карабкаться вверх, и вдруг к ней подлетел серый гусь. Он был огромным, больше орла, и сказал ей:
– Садись ко мне на спину, я отнесу тебя.
Она уселась между крыльями, и гусь легко перенес ее на самую вершину горы. Там девушка обнаружила глубокий колодец с чистейшей водой, набрала этой воды в бутыль, и серый гусь отнес ее назад, на берег, а белый бык плыл за ними следом.
Но стоило серому гусю коснуться песка, как он превратился в человека – высокого, красивого юношу. И девушка увидела, что с правого его плеча свисают полоски ее разорванной на бинты юбки.
– Я правитель этого моря, – сказал он. – И очень хотел бы, милая, взять тебя в жены.
– Сперва я должна отнести эту воду матери, – ответила девушка.
И они вместе с юношей сели на спину белому быку и отправились в деревню. Мать девушки была уже совсем при смерти. Но стоило ей проглотить всего одну капельку принесенной воды, и она приподняла голову; потом проглотила еще капельку – и села. А после третьей капельки встала с постели и, выпив еще капельку, принялась танцевать от радости.
– Это самая сладкая вода в мире! – восклицала она. А потом вместе со своей младшей дочерью и повелителем моря уселась на спину белому быку и отправилась в его серебряный дворец, где и сыграли свадьбу. И вдова, совсем поправившись, весело танцевала на свадебном пиру.
– А муравьи? – прошептала Грай.
– Ах да, муравьи, – спохватилась моя мать. – Неужели же те муравьи оказались неблагодарными? Ничего подобного! Они тоже пришли на свадьбу, постаравшись ползти как можно быстрее, и принесли в подарок золотое кольцо, целых сто лет пролежавшее в земле под их муравейником; это кольцо и стало обручальным для младшей дочери вдовы.
– А в прошлый раз… – неуверенно начала Грай.
– Что в прошлый раз?
– В прошлый раз ты говорила… ты говорила, что потом муравьи пошли и съели все печенье и все сладости, приготовленные к свадьбе старших сестер.
– Ну да, съели. Это им раз плюнуть. Муравьи вообще много чего умеют. Но самое главное – они вездесущи, то есть могут повсюду быть как бы одновременно, – совершенно серьезно заверила ее моя мать. А потом вдруг рассмеялась, и мы тоже стали смеяться с нею вместе, потому что она совсем позабыла про муравьев.
Вопрос Грай «А что такое книга?» заставил мою мать задуматься о таких вещах, на которые в Каменном Доме Каспроманта либо вовсе не обращали внимания, либо просто позабыли, что такое существует на свете. Никто в Каспроманте не умел ни читать, ни писать; а овец мы пересчитывали, делая зарубки на палочке. И это у нас совсем не считалось зазорным, но моя мать говорила, что это сущий позор. Не знаю уж, думала ли она когда-либо о том, чтобы вернуться в родные края – хотя бы на время, в гости, – или о том, чтобы пригласить своих родных в гости к нам; только вряд ли это было возможно. Но судьба детей ее тревожила. Она и представить себе не могла, чтобы ее сын отправился в широкий мир неученым, неграмотным, точно распоследний нищий с городских улиц. Нет, такого ей гордость никогда не позволила бы!
В Верхних Землях книг сроду не водилось, и мать решила сделать книгу сама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30