Мы проехали через Хорн-Черч и свернули на временную дорогу, протянувшуюся по вересковым пустошам Рейнхэма, миновали мрачные склады, обнесенные высоким проволочным забором, выехали на пустынный мол.
Река лежала ровная и темная под низко нависающими облаками, до сих пор подсвеченными догорающим закатом. В свете фар нашего фургона мы подтащили тяжелый сверток к концу бетонного причала и кинули в воду.
Он шумно плюхнулся, пошел вниз, всплыл, увлекаемый течением. И тут воздух, который удерживал сверток на плаву, вырвался наружу, и черный пластик упал с лица трупа, прежде чем тот ушел на дно.
Это был не Кощей. Он показал напоследок еще один фокус. Бледное лицо, погружающееся в толщу мерцающей черной воды, принадлежало Вору.
Мы с Дэви ехали обратно в молчании. Фургон бросили у станции «Бау-Тьюб», ключ зажигания оставили на месте в надежде, что фургоном соблазнятся какие-нибудь подростки, любители покататься на чужой машине, в молчании доехали до города, в молчании расстались.
С того дня я ни разу не видел Дэви.
Я уже больше месяца не выхожу из квартиры, заказанную через Интернет еду и выпивку мне приносят под дверь. Я отважился на вылазку один только раз, до ближайшего угла, где скупил у малолетних торговцев все дозы кокса и героина, которые у них были.
Но вряд ли мне удастся отсидеться.
Я дважды видел Кощея.
Один раз, когда бездумно переключал телевизионные каналы, он мелькнул в новостях MTV, в репортаже о каком-то певце, новой звезде фолк-рока. Он стоял сбоку от сцены в пабе, выделяясь на фоне возбужденной девичьей аудитории.
И второй раз вчера, на площадке перед моей квартирой, его белое лицо блестело в свете дежурной лампочки, когда он улыбнулся мне, прежде чем шагнуть в тьму за перилами.
Я знаю, он вернется. Он всегда возвращается завершить то, что начал.

1 2 3 4