Я все теряю.
– А может быть, получаешь – все.
– По-моему, ты говоришь ерунду, – сказала Эш. – Если отдать себя Я-вау-тсе – это так здорово, то зачем же я буду мешать Нине выиграть на этом?
– Потому что она сделает это не по своей воле.
– А есть разница?
– В каждом нашем выборе есть разница.
– Ты же понимаешь, о чем я говорю.
Лусвен кивнула:
– А ты понимаешь, о чем я.
Эш повернулась и снова посмотрела на лес. Снег тяжелыми шапками лежал на ветвях сосен. Стояла полная тишина, которую нарушало лишь их дыхание.
За первыми же деревьями тьма становилась непроницаемой. Эш перевела взгляд на свою спутницу.
Кюфи, наконец, спустился и поправлял свои перья на другом плече Лусвен.
Лусвен расстегнула замок браслета и протянула амулеты Эш.
– Теперь это твое, – сказала она.
– Мое?
Эш торопливо взяла браслет. Амулеты еще сохраняли тепло руки Лусвен.
– Каким-нибудь из них можно победить Я-вау-тсе? – спросила Эш.
Лусвен покачала головой:
– Эти амулеты могут только творить, а не ломать. Ты можешь найти или сделать себе другие амулеты и добавить их к браслету, только помни, что это должно быть чистое серебро, и что это не могут быть никакие символы разрушения. Если ты добавишь к браслету такое, он станет таким же, как в нашем мире, – украшением, и только. И здесь, и дома.
– Я постараюсь.
– Чтобы вызвать волшебство, – продолжала Лусвен, – надо представить себе образ того, что ты собираешься наколдовать. А вот так, – Лусвен повторила то странное движение пальцами, так медленно, чтобы Эш смогла хорошо запомнить его, – так ты возвращаешь то, что наколдовала, обратно в амулет.
Эш понимающе кивнула, но сосредоточиться сейчас было трудно. Когда она взяла браслет, ей вспомнилось то, от чего было трудно отвлечься.
Ей привиделась Кэсси, сидящая на мраморной скамье в Садах Силена и выкладывающая на скамью между ними карты, утром того же дня, как началась вся эта чертовщина.
Девятая карта, та, которая должна была представить надежды Эш, изображала ее, карабкающуюся на вершину скалы, где не за что было уцепиться. Сверху на помощь к ней спускалась рука. И – теперь она вспомнила – на запястье той руки был браслет с амулетами.
Этот самый браслет, поняла Эш. Это был этот самый браслет.
А это значит, что это Лусвен протягивала ей руку.
– Кто ты? – спросила Эш.
Лусвен улыбнулась:
– Все еще ищешь для меня подходящую полочку?
– Нет, но в самом деле?
– Я – та, кем ты могла бы стать.
Эш покачала браслет в ладони.
– Ты хочешь сказать, что я тоже смогу стать колдуньей, как ты?
– Тысяча – тысяча тысяч возможных будущих лежат за каждым выбором, который мы делаем. – ответила Лусвен. – Каждый из них становится целым миром, в котором живет тот, кто принял решение и сотворил его.
– Так ты говоришь, что смогу?
– Кто знает? В одном из них – сможешь. Все возможно, особенно здесь, в этой стране.
– А когда ты возвращаешься домой, все так и остается? – спросила Эш.
– Или как золото эльфов – превращается в листья и грязь?
– Это зависит от того, кто возвращается и с чем, – ответила Лусвен.
Опустив руку в карман, она вынула оттуда свой странный гранат с серебряными ленточками. На мгновение поднесла его к глазам, потом отдала Эш.
– Это тоже тебе, – сказала она.
– Что это?
Лусвен пожала плечами.
– Все, что ты хочешь.
– Не говори так. Пожалуйста. В твоих словах нет смысла.
– Помнишь, что я говорила тебе об этом месте, когда ты только встретилась со мной?
Эш кивнула:
– Что это мир духов ненормальный, а не люди, которые в нем.
– Именно так. Но он может свести тебя с ума. В этом-то и ловушка. Он силится сделать тебя такой, как он сам, а не такой, какая ты. Ты должна быть сильной.
– Но…
– Удачи, Эш.
– Подожди минутку! – попросила Эш. – Не уходи!
Но было уже поздно. Лусвен шагнула в сторону и исчезла, словно шагнув за невидимую завесу.
– Ты не можешь оставить меня здесь! – крикнула Эш. – Я ведь еще маленькая!
Ветер пронесся и обдал ее снежной пылью.
«Все мы когда-то были маленькими,» – услышала она в порыве ветра.
Ветер стих.
Снова воцарилась тишина.
И она была одна, одна она стояла в сугробе на краю леса.
Она меня подставила, подумала Эш. Это все – подстава. Лусвен работает на Я-вау-тсе.
Эш поглядела на свою левую руку, сжатую в кулак. Медленно разжав пальцы, она стала рассматривать волшебный браслет, лежавший на ладони.
Потом – на причудливый… ювелирный фрукт, по-другому она не смогла его назвать.
Теперь ни в чем нет смысла.
Она не знала теперь, кому или чему можно доверять.
Лусвен казалась настоящим другом. Сперва немного странная, но, узнав ее лучше, Эш почувствовала тягу к ней. Ей показалось, что ей можно доверять – ее большим глазам, волшебству, птицам и вообще. Лусвен, казалось ей, думала о ней – не о том, как у нее идут дела в школе или с другими ребятами, или как она помогает по дому и проводит свое время, но именно о ней самой. О том, что она чувствует. О ее надеждах и мыслях. О ее страхах…
Эш открылась ей так, как не открывалась ни перед кем – даже перед Кэсси.
А потом Лусвен просто бросила ее.
Как бросила ее мать.
Как бросил ее отец.
«Это твое дело.»
Конечно. Как будто она может одна справиться с ним.
«Я так поняла, что ты хочешь спасти свою сестру.»
Как будто Нина сделала бы ради нее то же самое.
«Ты можешь предложить себя вместо нее.»
Вот именно. Принести себя в жертву ради Нины, у которой всегда было все, что она хотела.
Ни за что.
«А может быть, получаешь все.»
Эш снова поглядела на браслет.
Все?
Магия – это еще не все, поняла она вдруг. Магия – это только средство; ты пользуешься ею, чтобы достичь своей цели, но само делание, сама наука – вот что важнее всего, а вовсе не конечный результат. Вот что говорили ей все серьезные книги, которые она читала об этом. Путешествие, а не пункт назначения, хотя одно нужно для того, чтобы достичь другого.
И опять же, ты должен сделать все сам. Кто-то может задать тебе направление, наметить какие-то дороги, но сделать все ты должен сам.
Ведь именно это говорила Лусвен, так? Вот почему она ушла.
Эш хотелось поверить в это, потому что она хотела верить этой таинственной женщине. Ей нужно было в кого-то верить.
Ей были нужны настоящие друзья.
Вздохнув, Эш надела браслет на запястье. Гранат она опустила в карман и снова повернулась к лесу.
И потому, естественно, думала она, она нашла себе другого человека, такого же, как Кэсси, которая болтается где-то примерно столько же времени, сколько бывает с ней. Но друзья ведь не обязательно должны быть рядом с тобой, чтобы ты знала, что они любят тебя и болеют за тебя, верно?
А когда тебе предстоит сделать что-то самой…
А хочет ли она делать это?
Вовсе нет.
Но Лусвен помогла ей понять вот что: она так завернулась на том, что ей казалось не правильным в своей жизни, так зациклилась на плохом в ней, так привыкла пускать все на самотек и сдаваться, что даже никогда не пыталась ничего улучшить. Любой, у кого было хоть на грош власти, автоматически становился врагом. Да и был…
Когда она была с Кэсси, она говорила только о своих собственных проблемах. Она, на самом деле, не так уж много знала о своей подруге.
Почему, действительно, женщина с неплохим, очевидно, образованием решила вдруг уйти жить на улицу и стать гадалкой?
Ребята, с которыми она водилась, – это были сплошные приколы. Приколы друг над другом и соревнования в крутизне.
А Нина?
Оглядываясь назад – если уж быть честной – Эш знала, что ее кузина старалась помочь ей чувствовать себя, как дома, когда Эш только поселилась у Карабальо. Эш просто не помогла ей, и Нина, вполне естественно, ответила враждебностью на враждебность.
Могли ли они подружиться? Хотела ли она когда-нибудь подружиться с кем-нибудь вроде Нины, с ее прическами, прихватами из журнальных реклам, сопливой музычкой и отличными оценками?
Но ведь дело-то не в этом всем, не так ли?
Такие вещи ты делаешь, не пытаясь подсчитать, что ты можешь с этого поиметь.
Просто делаешь, и все.

***
Лес поглотил Эш, едва она вошла в него. По тропе, которую указала Лусвен, идти было легко. Она вилась между деревьев, как лента. Под кронами сосен снег был неглубоким, но холод, казалось, забирался под меха и пронизал до костей. С каждым шагом Эш все отчетливее ощущала взгляды древесных духов, глядевших на нее все более мрачно. Не ломай веток и не разводи огня, и все обойдется, сказала Лусвен, но Эш чувствовала, что деревья сердятся на нее уже за то, что она вторглась в их лес.
Сойти с тропы?
Да ни за что. Только не здесь. Она уже выучила тот урок, который получила, когда оторвалась от Кэсси и Боунза. Пробовать еще раз ей не хотелось. В этом мире было слишком легко потеряться. Кто знает, каков будет тот мир, в который она может попасть? Но если только ей удастся разделаться с Я-вау-тсе, она обязательно изучит все, что касается путешествий в Других мирах.
Интересно, подумала Эш, в моих глазах уже появляется этот странный блеск, как у Лусвен и Боунза?
Потом она подумала, как было бы здорово сейчас лежать в постели, читать книжку, и чтобы в наушниках играли «Зе Кьюэ».
И продолжала идти.
И старалась не думать.
Об Я-вау-тсе.
О том, что же она будет делать, когда наконец встретится лицом к лицу с духом земли.
Мышцы ног у нее уже сильно болели, когда тропа вышла к большой поляне.
По мере того, как она приближалась к ней, лес становился все светлее и прозрачнее. Это было кладбище деревьев. Огромные сосны стояли под углом, полуповаленные, с бурой мертвой хвоей, поломанными в падениях ветвями – большие деревья, падая, тянули за собой маленькие деревца. Тропа вилась через бурелом и закончилась на открытом вроде бы месте, но Эш никак не могла разобрать, что там впереди. На опушке леса ветер поднял вихри ослепительного снега, не дававшего увидеть вперед на вытянутую руку.
Здесь Эш остановилась, прикрыв глаза от метели. Шагнуть в буран она не решалась.

***
Если Я-вау-тсе – зимний земляной дух, подумала Эш, то она, должно быть, живет здесь. А если Я-вау-тсе живет здесь, то, значит, Эш дошла до конца своего пути.
Это было ей ясно. Не ясно было только, сможет ли она пойти дальше.
«А мы и не говорили о борьбе,» – сказала Лусвен.
Ну что ж, это уже хорошо, потому что Эш не чувствовала в себе сил бороться даже с мышью. А другой вариант, который предложила Лусвен… предложить себя вместо Нины…
Для этого потребуется смелость, которой Эш в себе не знала.
Ужас этого постоянно крепчал в ней, с каждым ее шагом по тропе. Теперь, здесь, в конце пути, она дрожала от страха так же сильно, как и от холода.
Она не могла сделать шаг.
Ну же, сказала она себе. Не будь ты таким дерьмом. Где же бойкая уличная девчонка, у которой всегда на все готов ответ?
Эш знала, где.
Ее просто не существовало никогда. Это была лишь маска, чтобы скрыть страдание.
Чтобы уберечься от боли.
Отлично, подумала она. Ну, так измени же все. Разом, ну!
Дрожа, Эш выдохнула пар изо рта и шагнула в метель, но тут же остановилась снова. На этот раз – от удивления.
Исчез лес, и не осталось и следа от него. Исчезла метель, да и чуть ли не сам снег. Снег лежал тонким покровом на твердой земле. Ветер остался, он продолжал швырять Эш в лицо облачка жесткой снежной пыли, унося их дальше по равнине, которая тянулась, насколько хватало глаз, во все стороны. И на ней, в полумиле или около того от нее, стояло сооружение, которое было странно знакомо Эш. Через несколько секунд только она сообразила, что это была та башня с Таро, которое Кэсси разложила на нее в Фитцгенри-Парке.
Это была пятая карта.
Та, которая показывала ближайшее будущее.
И вот теперь это будущее стояло перед ней.
Надо пережить, сказала Эш себе.
Она уже собиралась двинуться вперед, как вдруг скрип снега за спиной заставил ее резко обернуться – сердце застучало в висках. И ей ничуть не стало легче, когда она очутилась лицом к лицу с человеком, который шел за нею до самого дома от оккультной лавки накануне вечером.
Здесь он выглядел совсем по-другому. Волосы его так и остались обрезанными коротко, но одет он был не в прикид уличного панка, в котором она видела его тогда, а в меха и меховые штаны, похожие на те, что были на ней. Руки он держал в карманах.
Но взгляд его вовсе не изменился. Он смотрел ей прямо в глаза с угрожающей настойчивостью.
– Ты? – спросила Эш. – Что ты здесь делаешь?
Или все, кроме нее, давно уже гуляют между мирами?
– Я здесь живу, – ответил он.
– А, вон как.
– Вот так. Вопрос, что делаешь здесь ты?
Эш кивнула на башню у нее за спиной.
– Пытаюсь спасти свою кузину, – ответила она.
Незнакомец вздохнул. Он вынул руки из карманов, и в правой оказался нож.
– Значит, я пришел остановить тебя, – сказал он.
НИНА
Гвен Карабальо тихо сидела за столом в столовой. Муж и дочь рассказали ей все.
Нина смотрела на мать со страхом. По ее лицу, задумчивому, чтобы не сказать встревоженному, было видно, что именно она думает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18