Приходится сознавать, что невозможно успешно бороться с разнообразными бедствиями, как, например, с венерическими заболеваниями, если о них нельзя говорить более свободно, чем считалось позволительным раньше. Также было установлено, что умалчивание и невежество склонны приводить к болезненным эффектам для личности человека.
Социология и психоанализ привели серьезных студентов к осуждению тактики замалчивания сексуальных материй, и многие преподаватели на практике заняли такую же позицию. Более того, те, у кого присутствует научный взгляд на человеческое поведение, считают невозможным квалифицировать каждый поступок как «греховный». Они осознают, что то, что мы делаем, происходит из нашей наследственности, нашего образования и нашего окружения, и что вместо обличения, следует конктролировать причины того, что наносит ущерб обществу.
Таким образом, в поиске новой этики сексуального поведения мы не должны руководствоваться древнимии иррациональными чувствами, которые породили старую этику, хотя мы должны признавать, что они могли случайным образом вести к некоторым правильным принципам и что, поскольку эти чувства все еще существуют, хотя, вероятно, и в ослабленной форме, они по-прежнему входят в исходные данные для решения нашей проблемы. То, что нам определенно следует спросить самих себя, это каковы те моральные правила, которые наиболее вероятным образом будут способствовать человеческому счастью, помня всегда, что какие бы это правила не были, маловероятно, что они будут универсальны и соблюдаться всеми. Следует отметить, что нам следует рассматривать то воздействие, которое эти правила будут иметь на деле, а не то, какое бы они имели, если их влияние было полным.
III
Следующим давайте рассмотрим вопрос относительно знания о сексуальных предметах, который возникает в раннем возрасте и который наименее трудный и вызывающий наименьшие сомнения из разнообразных проблем, подлежаших рассмотрению. Нет никакой здравой причины какого угодно сорта для сокрытия фактов при разговоре с детьми. Их вопросы в отношении секса и их любопытство на этот счет должны удовлетворяться тем же самым способом как, скажем, в отношении, поведения рыб или любого другого интересующего их предмета. Здесь не место сентиметальности, поскольку дети не могут чувствовать также как взрослые и не улавливают смысл в напыщенной беседе. Ошибочно начинать разговор с того, как осуществляется любовь у пчел или у цветов – нет никакой причины вести к фактам бытия окольными путями. У ребенка, которому говорится то, что он хочет знать и которому разрешается видеть своих родителей без одежды, не будет похотливости и одержимости сексом. Мальчики, выращенные в формальном неведении, думают и говорят гораздо больше о сексе, чем те, кто слышал эту тему, обсуждаемой наряду со всеми остальными. Формально узаконенное невежество и действительное знания на этот предмет учат их быть лживыми ханжами по отношению к старшим. С другой стороны, действительное невежество, если оно-таки достигается, вероятный источник шока и беспокойства, и сложности в адаптации к реальной жизни. Любое невежество достойно сожаления, однако невежество в сексуальной сфере представляет серьезную опасность.
Когда я говорю о том, что детям следует говорить о сексе, я не имею в виду, что им следует лишь говорить о чисто физиологических фактах – им следует говорить все, что они хотят знать. Не следует пытаться представлять взрослых более добропорядочными, чем они есть на самом деле, или что секс возможен только лишь в браке. Для обмана детей не существует оправдания. И когда, как это должно происходить в традиционных семьях, они обнаруживают, что их родители им врали, они теряют всякую уверенность в себе и ощущают свою ложь по отношению к родителям оправданной. Есть факты, которые я не должен навязывать ребенку, однако я ему скажу скорее все как есть, чем неправду. Говоря не столько теоретически, сколько из опыта, я уверен, что полная открытость в сексуальных вещах есть наилучший способ предотвращения того, чтобы дети думали на этот предмет чремерно много, грязно или болезненно, а также это почти необходимая предпосылка просвещенной сексуальной морали.
Там, где рассматривается сексуальное поведение взрослых людей, очень нелегко придти в рациональному компромиссу между антагонистическими взглядами, каждый из которых имеет какое-то основание. Фундаментальная трудность, разумеется, состоит в конфликте между импульсом ревности и стремлением к сексуальному разнообразию. Ни один из этих двух импульсов не является универсальным: есть люди (которых мало), которые никогда не ревнуют и есть те (среди мужчин, равно как и среди женщин), чьи привязанности никогда не переходят от выбранного партнера к другому. Если бы какой-то из этих двух типов мог бы стать универсальным, было бы легко изобрести удовлетворительный код поведения. Однако следует признать, что и тот и другой тип может стать более распостраненным посредством условных правил, созданных именно для него.
Остается много почвы для рассмотрения полной сексуальной этики, но мне не кажется, что мы можем сказать что-то более определенное до тех пор, пока у нас не имеется больше опыта как в отношении влияний различных систем, так и касательно изменений в результате рационального образования по части секса. Ясно, что семья, как институт, должна интересовать государство в случае детей и должна рассматриваться как чисто личное дело в случае, если брак бездетный. Также ясно, что даже если дети имеются, государство должно лишь интересоваться обязанностями отцов, которые являются чисто финансовыми.
Когда развод осуществляется легко, как в Скандинавии, дети обычно остаются с матерью, таким образом патриархальная семья имеет тенденцию к исчезновению.
Если, как это происходит все чаще и чаще в случае семей наемных рабочих, государство будет брать на себя обязанности, ранее принадлежавшие отцам семейств, брак перестанет иметь какое-либо разумное основание и останется, вероятно, обычным лишь среди богатых и религиозных.
Пока же, было бы неплохо, если в сексуальных отношениях и в браке мужчины и женщины помнили и практиковали обычные добродетели, такие как терпимость, доброту, правдивость и справедливость. Тот, кто согласно общепринятым нормам, является сексуально добродетельным, часто считает себя избавленным от того, чтобы в остальном вести себя по-человечески. Многие моралисты были столь сильно одержимы предметом секса, что они уделили слишком мало внимания другим более общественно полезным типам поведения, при всем при том заслуживащим похвалы с этической точки зрения.
1 2
Социология и психоанализ привели серьезных студентов к осуждению тактики замалчивания сексуальных материй, и многие преподаватели на практике заняли такую же позицию. Более того, те, у кого присутствует научный взгляд на человеческое поведение, считают невозможным квалифицировать каждый поступок как «греховный». Они осознают, что то, что мы делаем, происходит из нашей наследственности, нашего образования и нашего окружения, и что вместо обличения, следует конктролировать причины того, что наносит ущерб обществу.
Таким образом, в поиске новой этики сексуального поведения мы не должны руководствоваться древнимии иррациональными чувствами, которые породили старую этику, хотя мы должны признавать, что они могли случайным образом вести к некоторым правильным принципам и что, поскольку эти чувства все еще существуют, хотя, вероятно, и в ослабленной форме, они по-прежнему входят в исходные данные для решения нашей проблемы. То, что нам определенно следует спросить самих себя, это каковы те моральные правила, которые наиболее вероятным образом будут способствовать человеческому счастью, помня всегда, что какие бы это правила не были, маловероятно, что они будут универсальны и соблюдаться всеми. Следует отметить, что нам следует рассматривать то воздействие, которое эти правила будут иметь на деле, а не то, какое бы они имели, если их влияние было полным.
III
Следующим давайте рассмотрим вопрос относительно знания о сексуальных предметах, который возникает в раннем возрасте и который наименее трудный и вызывающий наименьшие сомнения из разнообразных проблем, подлежаших рассмотрению. Нет никакой здравой причины какого угодно сорта для сокрытия фактов при разговоре с детьми. Их вопросы в отношении секса и их любопытство на этот счет должны удовлетворяться тем же самым способом как, скажем, в отношении, поведения рыб или любого другого интересующего их предмета. Здесь не место сентиметальности, поскольку дети не могут чувствовать также как взрослые и не улавливают смысл в напыщенной беседе. Ошибочно начинать разговор с того, как осуществляется любовь у пчел или у цветов – нет никакой причины вести к фактам бытия окольными путями. У ребенка, которому говорится то, что он хочет знать и которому разрешается видеть своих родителей без одежды, не будет похотливости и одержимости сексом. Мальчики, выращенные в формальном неведении, думают и говорят гораздо больше о сексе, чем те, кто слышал эту тему, обсуждаемой наряду со всеми остальными. Формально узаконенное невежество и действительное знания на этот предмет учат их быть лживыми ханжами по отношению к старшим. С другой стороны, действительное невежество, если оно-таки достигается, вероятный источник шока и беспокойства, и сложности в адаптации к реальной жизни. Любое невежество достойно сожаления, однако невежество в сексуальной сфере представляет серьезную опасность.
Когда я говорю о том, что детям следует говорить о сексе, я не имею в виду, что им следует лишь говорить о чисто физиологических фактах – им следует говорить все, что они хотят знать. Не следует пытаться представлять взрослых более добропорядочными, чем они есть на самом деле, или что секс возможен только лишь в браке. Для обмана детей не существует оправдания. И когда, как это должно происходить в традиционных семьях, они обнаруживают, что их родители им врали, они теряют всякую уверенность в себе и ощущают свою ложь по отношению к родителям оправданной. Есть факты, которые я не должен навязывать ребенку, однако я ему скажу скорее все как есть, чем неправду. Говоря не столько теоретически, сколько из опыта, я уверен, что полная открытость в сексуальных вещах есть наилучший способ предотвращения того, чтобы дети думали на этот предмет чремерно много, грязно или болезненно, а также это почти необходимая предпосылка просвещенной сексуальной морали.
Там, где рассматривается сексуальное поведение взрослых людей, очень нелегко придти в рациональному компромиссу между антагонистическими взглядами, каждый из которых имеет какое-то основание. Фундаментальная трудность, разумеется, состоит в конфликте между импульсом ревности и стремлением к сексуальному разнообразию. Ни один из этих двух импульсов не является универсальным: есть люди (которых мало), которые никогда не ревнуют и есть те (среди мужчин, равно как и среди женщин), чьи привязанности никогда не переходят от выбранного партнера к другому. Если бы какой-то из этих двух типов мог бы стать универсальным, было бы легко изобрести удовлетворительный код поведения. Однако следует признать, что и тот и другой тип может стать более распостраненным посредством условных правил, созданных именно для него.
Остается много почвы для рассмотрения полной сексуальной этики, но мне не кажется, что мы можем сказать что-то более определенное до тех пор, пока у нас не имеется больше опыта как в отношении влияний различных систем, так и касательно изменений в результате рационального образования по части секса. Ясно, что семья, как институт, должна интересовать государство в случае детей и должна рассматриваться как чисто личное дело в случае, если брак бездетный. Также ясно, что даже если дети имеются, государство должно лишь интересоваться обязанностями отцов, которые являются чисто финансовыми.
Когда развод осуществляется легко, как в Скандинавии, дети обычно остаются с матерью, таким образом патриархальная семья имеет тенденцию к исчезновению.
Если, как это происходит все чаще и чаще в случае семей наемных рабочих, государство будет брать на себя обязанности, ранее принадлежавшие отцам семейств, брак перестанет иметь какое-либо разумное основание и останется, вероятно, обычным лишь среди богатых и религиозных.
Пока же, было бы неплохо, если в сексуальных отношениях и в браке мужчины и женщины помнили и практиковали обычные добродетели, такие как терпимость, доброту, правдивость и справедливость. Тот, кто согласно общепринятым нормам, является сексуально добродетельным, часто считает себя избавленным от того, чтобы в остальном вести себя по-человечески. Многие моралисты были столь сильно одержимы предметом секса, что они уделили слишком мало внимания другим более общественно полезным типам поведения, при всем при том заслуживащим похвалы с этической точки зрения.
1 2