Это значит, что вне Нового Завета люди не смогли приблизиться к подлинному Богу – и потому Господь не усовершенствовал некую наличную философскую традицию, а пришел Сам и в Своей Крови, а не на папирусе, заключил с нами Завет Новый.
И даже более того: после того как людям был дан Новый Завет, прежний Закон стал не просто чем-то устаревшим. Он стал, мягко говоря, помехой. Это именно мягко говоря. А апостол Павел прямо сказал, чем стал прежний, иудейский Закон. Настолько прямо, что переводчики до сих пор не могут решиться перевести буквально это его высказывание. «Берегитесь псов, берегитесь злых делателей, берегитесь обрезания…. Я, из рода Израилева, колена Вениаминова, Еврей от Евреев, по учению фарисей, по правде законной – непорочный. Но что для меня было преимуществом, то ради Христа я почел тщетою. Да и все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего. Для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа» (Флп. 3,2-8). Сор в последней фразе – это ( ) греческого оригинала и stercus древнего латинского перевода. Откройте словари и посмотрите значения этих слов. Значение «сор» там не встретить. Это – навоз, кал, испражнение, дерьмо.
Еще прежде ап. Павел назвал дохристианские религиозные установления (даже не языческие, а собственные, еврейские, ветхозаветные!) «тщетой». Тщета по гречески – : убыток, ущерб, вред. От этого «вреда» ап. Павел «отказался». Употребленный им глагол – – не просто отказался, а причинил себе убыток, лишился всего…
Итак, иудаизм уже не просто «тщета», то есть ненужная трата сил, но и вред и даже более того – дерьмо. Но если это о ветхозаветном законе говорит Павел – то тем более таково отношение апостольского христианства к язычеству. Как бы ни было оно потенциально светло до Христа, теперь оно «сор и тщета».
Так часто христиан называют жестокими людьми – за их свидетельство о том, что вне Христа нет спасения. Что ж, представьте, что включается служба оповещения гражданской обороны и объявляет: «Граждане, тревога! По нашему городу нанесен ракетно-ядерный удар. Через десять минут ракеты будут над нами. В вашем районе ближайшее убежище находится там-то… Кто успеет до него добежать – у того есть шанс спастись»… Скажите, кто жесток в этой ситуации: диктор гражданской обороны или тот, кто нанес ядерный удар по городу?
Св. Иоанн Златоуст однажды обратился с увещанием к родителям, которые возмущались проповедью монахов. Мол, подросшие дети, вместо того чтобы помогать отцам в торговле или ремесле, собираются в храмы, слушают монахов и даже уходят в монастыри… Златоуст предлагает сравнение: если кто-то ночью поджег ваш дом и проходивший мимо человек вбегает в него, стучит во все двери, будит людей и понуждает их выбежать из огня – кого вы назовете виновником ночного беспокойства? Поджигателя или спасителя? Так вот, если бы в наших городах, в ваших городах можно было бы защитить свою душу от огня грехов – не было бы нужды в монастырях. Не монахи подожгли грехами ваши города. И если они учат ваших детей защите от греха – в чем же их вина?
В мире и космосе разлита смерть. Мы сами ничего не сделали для ее преодоления. Но нам дано лекарство от смерти, «лекарство бессмертия», противоядие. Вечный Бог стал человеком, чтобы привлечь нас к Себе и Собою защитить нас от последствий наших же беззаконий. Вот – Чаша с врачеством бессмертия. Вот – Чаша Жизни. Придите и вкусите… Жесток ли врач, уверяющий больных, что без принесенного им лекарства им не выжить? Жесток ли проповедник, говорящий, что вне Причастия человек не найдет Жизни?..
И в этой ситуации никак не очевидно, что разницей между христианством и язычеством можно пренебречь. Христианство говорит: пройди через боль покаяния и устремись к Богу. Язычество уверяет, что не надо ни того ни другого, а нужно лишь «расширить свое сознание». Для этой цели сгодятся и наркотики, и ЛСД и «ребефинг» – модная сегодня техника регулировки дыхания, при которой в мозгу, доведенном до кислородного голодания, возникают галлюцинаторные видения «райских планет» (иногда, напротив, этот же эффект дает техника «гипервентиляции мозга»: чувство эйфории достигается через перенасыщение кислородом). А если и нужно встречаться с кем-либо, то отнюдь не с Богом, а просто кое с кем из космических жителей…
Вновь вернемся к Чернобылю. Люди, живущие вокруг него, не виновны в своей беде. И все же смерть поселилась в их домах. И вот приезжает врач и говорит: я смог найти лекарство от вашей болезни. Эти ампулы у меня; придите ко мне, и я бесплатно вам их дам.
Этот врач остановился в деревне Малая Ивановка. И жители Верхней Ивантеевки, узнав об этом, заявили громкий протест: мы не будем лечиться у этого врача, потому что он остановился не у нас, а у наших соседей. Сами не пойдем и детей наших не пустим… Да, Христос воплотился не в Калуге и не на берегах Инда. Но вопрос «спасутся ли индусы», не пришедшие ко Христу, оказывается столь же абстрактно-моралистическим, как и вопрос о том, спасутся ли «ивантеевцы», обиженные тем, что врач поселился не у них. Доктор ведь не от злобы так сделал, не от несправедливости. Он пришел в зону смертельного поражения (хотя мог этого и не делать) и поселился там, где быстрее мог найти первых пациентов.
А у жителей хуторка в Новых Черемушках ситуация оказалась еще сложнее: они бы пошли к врачу за лекарством – но почтальоны до них не дошли, а радиосвязь не работала… Никто и не знал, что в этой глухомани еще живут люди. Они будут болеть и преждевременно умрут. Виноват ли в этом доктор, приехавший в Ивановку? Индусы слышали о Христе и не приняли его. Ацтеки многие века и не слышали о Нем. Виноват ли Христос, что каждую гору Он не сделал горой Преображения?
Еще были люди, которые и услышали и даже сходили посмотреть на врача и его помощников, но так и не могли понять, зачем это надо. Почему все говорят об опасности? Вроде все как всегда. И солнце светит, и цветы растут. Разве что поросята иногда странные родятся – так для этого есть ветеринары, а нам-то зачем эти лекарства пить. Мы здоровы. Мы испокон веку сами себя лечили. И этот врач не лучше наших бабок. И ваш Иисус не лучше наших махатм…
Иные и готовы принять лекарство, но говорят: только лично из рук врача. Его помощникам мы не доверяем. Вот если бы он лично явился мне, скажем, сегодня после обеда – я с ним повечерял бы, а потом и лекарство, пожалуй, принял… В «Духовном луге» рассказывается о святом старце, который совершал Литургию с употреблением еретического Символа веры, но в сослужении ангелов. Встретив возражение со стороны православного, старец спросил ангелов – почему они сами не предупредили его об опасности. «Видишь ли, Бог так устроил, чтобы люди научались от людей же», – был ему ответ. И вот эти человеческие руки, которыми написано Слово Божие и которыми оно разносится между людьми – многим не нравятся. Брезгуют.
Еще были люди, которые и услышали, и пришли, но не вняли предупреждениям врача. Скажем, оказалось, что лекарство нельзя запивать водкой. Врач виноват, что не бегал за каждым и не бил по рукам?
Обнаружились и такие люди, что причастились лекарству и все правила его применения хранили. Но никак их нельзя было уговорить держаться подальше от эпицентра взрыва. Им все казалось, что там есть что-то более экзотическое и что вообще опасность радиации преувеличена. Они и в христианский храм ходили, и в Шамбалу каждый вечер через астрал летали. Христу они присвоили высокое звание в Космической Иерархии (полковника – планетарного Логоса), но не считали зазорным общаться с лейтенантами («барабашками») и с генералами – Фохатами.
Наконец, объявились и такие, кто слушали наставления врача с чрезвычайным благоговением и наизусть запомнили все его инструкции. Они назубок знают, как пользоваться лекарством, с чем оно несовместимо, а что, напротив, помогает его лучшему усвоению. Вот только само лекарство они так сами и не попробовали. О последних двух группах стоит поговорить особо.
Почему нельзя совмещать служение Христу с «контактерством» и почитанием иных божеств?
С точки зрения языческой философии, Божество, Абсолютная Реальность находится не просто вне человеческого познания. Она пребывает вне всякой связи с миром людей. От Абсолюта к миру людей идет иерархия, лестница миров (эонов, эманаций, духов), и лишь те ее низшие ступени, которые непосредственно соседствуют с нашим миром, могут быть обретаемы в религиозном дерзновении людей. Божество непознаваемо и ненаходимо, а потому религиозный импульс следует направить на те инстанции, что ближе к Земле и доступнее – на мир богов. Более того, этот религиозный импульс желательно провести мимо Демиурга (Творца). Ведь тот дух, что создал наш, материальный и несовершенный мир, или не слишком добр или не слишком умен. В любом случае лучше уклониться от общения с ним и найти доступ к таким духам, которые находятся недалеко от нас, но при этом не принимали участия в создании материального кошмара. Гностики (околохристианские еретики II – III веков до Р. X.) шли дальше и полагали, что Бог-Творец, возвещенный Ветхим Заветом, есть злое начало, а искать общения надо с добрым Божеством Нового Завета. Христос – антагонист Иеговы, пришедший на Землю, созданную Иеговой, чтобы напомнить людям, что истину и спасение надо искать на следующем этаже космической Иерархии, в мире тех духов, которые не впали в безумие творчества.
В результате получается строго логическое зеркало Библии: если пророки утверждают, что истинный Бог – это именно Тот, кто является Творцом, то гностики (а сегодня – последователи Блаватской) утверждают, что именно тот, кто действительно сотворил наш мир, Богом называться не может, а поклоняться надо тем духам, которые уклонились от творения мира.
Радость же Библии (как Ветхого, так и Нового Завета) состоит в том, что Абсолют, Источник всякого бытия Сам создал мир людей. Он не поручил это кому-то из подчиненных духов, но Сам открыл Свою любовь тем, что смирил Себя до создания нашего мира. Плотный круг «олимпийцев», кольцо божков и духов, которые во много слоев пеленали сознание язычника, было разорвано простыми словами: «В начале сотворил Бог небо и землю». Бог – совершенно иной, чем мир. Бог не есть космос. Бог не есть человек. Бог непознаваем и неизреченен. И все же именно Он создал наш мир и открыл Себя в нем. Высшее и Непостижимое Бытие, оказалось, любит нас, а мы – в ответ – можем любить именно Его (а не космического посредника) и можем обращаться к Нему как к Личности. Безликое Брахмо индийской философии обретает ясный личностный Лик в Библии. Человек получает право говорить к Абсолюту – «Ты».
Христианство прекрасно знает и глубоко переживает Непостижимость Бога. Говоря о православном мистико-богословском тексте, который традиция приписывает ученику ап. Павла св. Дионисию Ареопагиту, А. Ф. Лосев пишет: «Никакая буддийская литература, никакой греческий неоплатонизм, никакая западная мистика, средневековая или новая, не может и сравниться с Ареопагитиками по интенсивности трансцендентных ощущений. Это не риторика, но это какая-то мистическая музыка, где уже не слышно отдельных слов, но только слышен прибой и отбой некоего необъятного моря трансцендентности… Во-первых, тут перед нами не столько философия и богословие, сколько гимны, воспевание. Ареопагит так и говорит вместо „богословствовать“ – „петь гимны“. Во-вторых, несомненно, это воспевание относится только к личности – правда, абсолютно-транцендентной и ни с чем не сравнимой, но обязательно к личности. Вся эта необычайно напряженная мистика гимнов возможна только перед каким-то лицом, перед Ликом, пусть неведомым и непостижимым, но обязательно Ликом, который может быть увиден глазами и почувствован сердцем, который может быть предметом человеческого общения и который может коснуться человеческой личности своим интимным и жгучим прикосновением. Вся эта апофатическая музыка есть как бы упоение благодатью, исходящей от этой неведомой, но интимно-близкой Личности, когда человек испытывает жажду вечно ее воспевать и восхвалять, не будучи в состоянии насытить себя никакими гимнами и никакой молитвой. От буддийской жажды самоусыпления это отличается огромной потребностью достигнуть положительных основ бытия, положительных вплоть до того, чтобы общаться уже не со слепым становлением вещей, и даже не с самими вещами, живыми или мертвыми, но только с личностью, которая ясно знает себя и знает иное и способна к разумной жизни и к человеческому общению. Такое сознание уже не имеет нужды в отвлеченной философии. Дедукция категорий для него очень маленькое и скучное дело. Обладая колоссальной мощью антиномико-синтетических устремлений, оно нисколько не интересуется самими категориями, а просто только воспевает высшее бытие со всеми его антиномиями и синтезами в такой непосредственной форме, как будто бы здесь и не было никаких антиномий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13