– Распишитесь.
Да, это было письмо, и не простое, а заказное. Не треугольник, а настоящий конверт.
Расписывался Игорь сам, потому что письмо было адресовано ему. Дрожа от волнения, он нерешительно взял карандаш. В самом деле, не так уж часто мальчикам приходится расписываться, да еще в такой солидной книге. Игорь знал, что ребята невероятно завидуют такому неожиданному счастью. Волнуясь, он написал фамилию криво, так, что буквы залезли в другую графу. Он даже испугался. Но девушка-почтальон улыбнулась, подала ему конверт и ушла.
Осторожно оборвав кромку конверта, Игорь вытащил листок бумаги и… фотографию.
Ребята только ахнули от восторга.
Какое это было великолепие! У заснеженной могучей ели стояла четверка собак, запряженная в маленькую лодочку. Тут же стоял солдат, конечно, не кто иной, как Анисимов.
Игорь сразу узнал и Малыша. Вожак стоял смирно, повернув голову в сторону фотографа. Сейчас со снимка он спокойно и весело смотрел на ребят.
А потом ребята все вместе читали письмо.
«Дорогой Игорь, дорогие ребята, – писал Анисимов. – Посылаю вам фотокарточку. Я снят со своей упряжкой. Тут и ваш Малыш и с ним Снежок, Жук и Шарик. Я давно не писал, потому что с упряжкой ходил в тыл к немцам. А потом произошло большое несчастье – погибли Жук и Снежок. Шарик тяжело ранен. Малыш жив, ему только немного повредило ухо. Я тоже тогда был ранен и теперь лежу в госпитале. Когда поправлюсь – опять поеду на фронт, в свою часть. Опять с вашим Малышом будем спасать раненых. А вот когда кончится война, обязательно вместе с ним приедем к вам погостить. Спасибо за приглашение и еще раз спасибо за Малыша. Он очень умный, послушный и трудолюбивый пес. До свидания, дорогие ребята, жду вашего письма.
С фронтовым приветом Ф. Анисимов».
Ребята торжествовали. Весь вечер они рассматривали фотографию, перечитывали письмо и все вместе сочиняли ответ.
Глава четырнадцатая
ДО СКОРОЙ ВСТРЕЧИ!
Только через месяц встретились вожатый Анисимов и вожак знаменитой санитарной упряжки Малыш.
Встреча произошла в саду, у госпиталя, в маленьком городе, недавно освобожденном от немцев. Малыша привел Ильинский.
Стояли последние дни апреля. Весна вела стремительное наступление. Река взломала лед и с шумом свободно несла его мимо города. На необозримом чистом небе откуда-то появилось легкое, пуховое облачко. Оно плыло в одиночестве, медлительное и важное, как лебедь. Иногда над городом появлялись птицы. Они летели высоко-высоко, и их непрерывный дорожный разговор был чуть слышен.
Анисимов вышел, опираясь на костыль. Он огляделся и, увидев Ильинского, подпрыгивая, бросился к нему.
Малыш издали не сразу узнал вожатого. Синий халат, костыль – все это было необычным. Но зато он узнал голос, когда Анисимов окликнул его.
Вожак сорвался с места и в два прыжка оказался рядом с вожатым. Костыль упал. Анисимов наклонился и обнял своего преданного друга. Он долго гладил и ласкал собаку, а Малыш покорно сидел и повеселевшими глазами смотрел на вожатого. Иногда под шерстью вожака заметно пробегала дрожь – признак нетерпеливости. Казалось, вожак ожидал привычной команды «Малыш, вперед!» И так как Анисимов молчал и, не переставая, поглаживал блестящую шерсть собаки, глаза Малыша выражали недоумение.
– Как он скучал по тебе! – сказал Ильинский. – Теперь нас переводят на другой участок. А работать еще долго не придется. Наверное, к тому времени и ты будешь с нами.
– Да, обязательно буду, – задумчиво ответил Анисимов.
Нужно было расставаться. Друзья молчали. Должно быть, они думали о своей любимой, но и опасной работе, о товарищах, продвигающихся на запад, о дружных упряжках четвероногих тружеников.
Рядом с госпиталем возвышался опутанный лесами большой дом. Шел восстановительный ремонт. Слышались удары молотков о кирпич, шумно сыпался щебень. Прогудела перед воротами машина, нагруженная досками. Напевая песенку, торопливо прошел стекольщик. Солнце метало свои отблески в щели его большого ящика.
Возрождалась жизнь полуразрушенного города.
– Пора, – сказал Ильинский, поднимаясь. – Поправляйся, будем ждать.
Они вместе вышли из садика.
– Да, – вспомнил Анисимов, – сдай это письмо на почту.
Он подал товарищу конверт, на котором после адреса было написано:
«Тов. Игорю Жигалову»
– До свидания! Скоро увидимся.
– Скоро.
Анисимов погладил Малыша.
Но когда он пошел к подъезду госпиталя, Малыш бросился за ним.
– Назад! – крикнул Анисимов.
И, кажется, в первый раз Малыш ослушался своего вожатого. Он остановился, но не повернул назад. Глаза умоляюще смотрели на Анисимова, в них застыла настойчивая просьба оставить.
«Милый, хороший мой Малыш!» – Анисимов не выдержал и наклонился к собаке. Он захватил красивую собачью голову обеими руками и долго смотрел в глаза животного, полные мольбы и преданности. Казалось, эти умные глаза говорили: «Ты забыл о тех временам, когда я честно работал. Поедем туда, я буду еще больше работать. Снова выйдем на заснеженные поля, и пусть рвутся снаряды, воют мины, жужжат пули, – мы не оставим на поле ни одного раненого бойца».
– Нельзя, Малыш, нельзя, – тихо сказал Анисимов, словно угадывая просьбу вожака.
Подошел Ильинский и взял Малыша за ошейник. Собака недовольно заворчала. Тогда Анисимов силой повернул Малыша от себя и дрогнувшим голосом сказал:
– Малыш, вперед!
Опустив большую красивую голову, вожак нехотя потянулся за Ильинским. Анисимов долго смотрел им вслед и думал о том, что через месяц он снова вернется на передовую и снова поведет упряжку на спасение раненых. Как прежде, он проверит упряжь, обласкает собак и крикнет веселым голосом своему любимцу, вожаку санитарной упряжки:
– Малыш, вперед!

1 2 3 4 5 6