– Сомневаюсь, – усмехнулся Оуэн, – в ней, похоже, нет ничего примечательного, за исключением того, что представляет интерес для моего ученого друга.
– О! – Она уставилась на Кайтая, а потом резко перешла на обычную речь. – Не говори больше по-цыгански, гахьо. Ты плохо говоришь, и это раздражает меня. Желтолицый, дай я посмотрю твою руку.
Кайтай послушно протянул руку, и цыганка несколько мгновений рассматривала ее.
– Ага, – сказала она, кивнув, – хорошая судьба, чик прала. Я думаю, твое желание исполнится, и у тебя останется еще достаточно времени, чтобы насладиться этим. И еще тебя ждет очень дальняя дорога… Дай и ты мне свою руку, рыжебородый. Левую. Посмотрим… – Она склонилась к его руке, и тут выражение ее лица странно изменилось. Она долго вглядывалась в ладонь Оуэна.
– Мне кажется, и у тебя все сложится удачно, – проговорила она, – но все зависит от того, что считать удачей. Здесь есть очень многое. Потери и приобретения, и снова потери… о, очень многое. И долгая жизнь. Я хотела узнать твое предназначение. Хотела понять, можно ли мне помочь тебе, и теперь вижу, что я должна это сделать. – Она отпустила руку Оуэна с непонятной, натянутой улыбкой. – Даже воровство написано на этой руке.
Оуэн пожал плечами.
– Ведь твой народ часто говорит, что человек должен жить как ему хочется, – ответил он ей. – Небольшая кража… ведь ты знаешь, мы все не без греха.
Она засмеялась:
– И ловкость в речах – тоже. Ладно, баро, я знаю одну старуху из нашего племени, которая помнит много старых языков. Она называет себя моей прабабушкой, но я ей не верю. Я отведу вас к ней.
С гибкой грацией она двинулась между повозками, а Оуэн и Кайтай пошли следом. Оуэн заметил, что бегавшие ребятишки сворачивали в сторону, чтобы не пересекать ей путь, а взрослые цыгане провожали ее взглядами, исполненными странной почтительности.
– Ты – царица табора, – догадался Оуэн.
Она кивнула:
– Да, умница баро. Я – Зельза. – Она назвала свое имя с такой важностью, будто это был титул. – Но мой народ беден и немногочислен, – добавила она, когда они уже входили в другой разноцветный фургон. Взгляд ее скользнул в сторону Оуэна. – И сейчас у нас больше нет царя. Я одна…
Она легонько постучала в дверь. Изнутри злобно отозвался высокий голос, говоривший с сильным акцентом, и Зельза ответила. Последовал трескучий обмен на цыганском языке, и затем дверь отворилась.
Женщина, глядевшая на них с порога, вполне могла быть чьей угодно прабабушкой, или даже прапрабабушкой. Ее лицо было как дряблое зимнее яблоко, коричневое, морщинистое и иссохшее, но глаза горели, как у молодой девушки, и держалась она прямо и с достоинством. У нее даже оставалось несколько зубов, которые она показала в том, что равно можно было счесть и улыбкой, и злобным оскалом.
– Будят старую женщину, которой так нужен покой. Хотела показать мне книги, да я вижу, что тебе надо, распутница, – бранила старуха Зельзу. – Мало тебе мужчин в таборе, вдовица? Готова угождать первому же гахьо только за его роскошную бороду! И что это за дурацкая книга, из-за которой вы меня побеспокоили?
Кайтай поклонился старухе – у его народа всегда было принято почитать старость.
– О высокочтимая, я – Кайтай, скромный школяр. У меня здесь… – он открыл сумку и извлек оттуда крошащийся, ветхий свиток, – одна очень старая книга. Я надеялся найти кого-нибудь, кто мог бы подсказать мне способ прочесть ее. Счастливая судьба распорядилась так, что мы встретили ваши кибитки на своем пути.
Старуха в ответ хихикнула, видимо польщенная учтивой речью и манерами. Она взяла у него рукописи, а Зельза отворила глядевшее на табор крохотное оконце, чтобы впустить немного света.
Старая цыганка разложила книгу на узкой походной койке, уселась и стала, щурясь, рассматривать ее, часто переворачивая листы. Зельза, Оуэн и Кайтай безмолвно стояли в полутьме. Оуэн нагнул голову, потому что кибитка была низка для него, зато Кайтай был весь как натянутая струна.
– Такие письмена я встречала, – заговорила наконец старуха, и Кайтай шумно выдохнул. – Но… это очень древний язык, почти уже забытый. Я не смогу помочь тебе: я разбираю лишь отдельные слова, которые похожи на слова других языков… Этот знак, например, обозначает море. Повторено семь раз. Возможно, речь идет о народе, жившем у моря. Есть тут и древние слова, означающие кузнечное ремесло, соляные работы и торговлю. Эта рукопись может быть книгой о магии или руководством для ювелирных мастеров. О! Здесь стихи. И еще что-то похожее на имя древнего правителя. Мне кажется, это отрывки из разных книг.
Кайтай кивнул безо всякого выражения в лице:
– Я признателен вам, о почтеннейшая, хотя я и надеялся узнать немного больше… но все же я чрезвычайно обязан вам за вашу помощь. Если я могу чем-нибудь отблагодарить вас…
Старуха бесцеремонно затрещала:
– Ничего я для тебя не сделала. Я вижу, ты парень хороший, и умный к тому же. Пробуешь слегка колдовать, а? Я могла бы поучить тебя этому ремеслу, хотя другие народы и близко не могут так колдовать, как мы. Но с книгой я не в силах тебе помочь. Однако я знаю, кто смог бы. Это большой чародей, он живет в этом же городе. Я слышала, что он пользуется расположением самого короля: все сильные этого города боятся его и частенько просят помощи то в одном, то в другом… он очень старый, очень злой… почти такой же старый и злой, как я. Его зовут Мирдин.
Кайтай и Оуэн встретились взглядами, и Кайтай пожал плечами.
– Досточтимая, – мягко проговорил он, – мы уже познакомились с Мирдином Велисом… по дороге сюда. Мы договорились о встрече с ним, на завтра.
– Да? – Цыганка вскинула глаза. – Ого! Водитесь с ним самим? Остерегитесь! Он коварен. Кончится тем, что он возьмет ваши чучела в свою коллекцию говорящих мертвецов или сварит колдовское зелье из вашей печенки. Сторонись его, мой мальчик. И ты, и твой рыжебородый друг тоже.
Тут вмешалась Зельза:
– Бабушка, я смотрела их руки.
– И прочла в них что-нибудь для Зельзы, моя умница?
Зельза неторопливо улыбнулась:
– Я ведь знала, что ты подаришь им что-нибудь, ради меня, бабушка, – она поглядела на Оуэна, – раз уж их линии связаны с моей, как мне показалось.
– Быстро сделала выбор, – загадочно проговорила старая цыганка. Она наклонилась, пошарила под койкой, вытащила кожаный мешок и стала копаться в нем. Затем она вынула из него мешочек поменьше и задумчиво понюхала его.
– Все так же свежа, как и в тот день, когда я сорвала ее, – пробормотала она. – Она росла между его белых ребер, а сейчас он старше меня, а она все еще сладко пахнет. Это… Эй, рыжебородый, спрячь. – Она бросила ему маленький мешочек, в котором, по-видимому, была щепотка сушеной травы. – Если когда-нибудь у вас будут серьезные неприятности с самим великим Мирдином Велисом – а это рано или поздно случится непременно, – помни, что это то, чего он не переносит. Больше я пока ничем не могу вам помочь.
Ее тон неожиданно сменился на жалобный, старческий, ноющий:
– Не найдется ли у вас немного серебра, а? Всего одна монетка, но серебряная… очень мне пригодится, сами знаете, каждая денежка помогает старухе прожить еще немного… Ах! Благодарю, баро, спасибо тебе… а теперь, дети, позвольте мне немного вздремнуть. – Она выпроводила их из вагончика, с треском захлопнула дверь, и все трое оказались на ярком солнце. Оуэн снова понюхал волшебную травку. От нее шел странный сладковатый аромат, слегка напоминавший мяту. Он сунул мешочек за пазуху и рассмеялся.
– Ну что ж, Кайтай, похоже, что только наш необыкновенный друг Мирдин может прочесть эту вещь. Так что, я думаю, он ее и получит. Но ведь у нас еще остается наше золото, которое мы можем продать.
– Я надеялся… – пробормотал Кайтай, почти про себя.
Зельза внимательно посмотрела на Оуэна.
– Золото? – спросила она, насторожившись.
– О, одна-две безделицы из очень старого металла, – не моргнув глазом ответил Оуэн. – Мы отыщем в городе квартал ювелиров и сбудем его там. Нам нужны деньги – есть масса вещей, на которые я хотел бы немного потратиться: новый плащ, к примеру, и, быть может, игорный дом или что-то в этом роде, раз уж мы в таком городе.
– Можно я пойду с вами, послежу, чтобы вас не обманули? – тоном ангела спросила Зельза.
Оуэн захохотал.
– И уж ты постараешься вытряхнуть его из нас, не правда ли, красавица? – сквозь смех сказал он. – Ну-ну, к чему эта маска оскорбленной добродетели? Я знаю цыган и их страсть к деньгам. Собственно говоря, тут нет ничего плохого, но сегодня я не хочу расставаться со своей добычей.
– Ты хочешь приобрести на это золото кусок земли, верно, баро? – спросила Зельза тихо и зло.
– Возможно. Почему бы и нет?
– Рыжебородые! Все вы, рыжие, одинаковы, – сказала она, дернув плечом, – мечтаете привязать себя к клочку грязной земли, питаться травой и в конце концов лечь в эту же землю, чтобы удобрить ее. Вы все крестьяне. Мы, цыгане, свободны. Нам принадлежит весь мир, гахьо… и даже больше, чем мир. У нас есть все, потому что мы ничем не владеем. – Зельза взглянула своими сверкающими глазами прямо в глаза Оуэну.
– Я могу сделать тебя царем, рыжебородый, – медленно выговорила она. – Властелин маленького племени – это почти ничто. Но… мой господин. Это больше, чем ты мог бы ожидать, воин. Зачем тебе земля, Оуэн из Маррдейла. Стань цыганом, Оуэн. Быть нищим цыганом лучше, чем быть королем у гахьо…А ты станешь королем цыган.
На мгновенье Оуэн забылся, зачарованный темным огнем глаз Зельзы: у него перехватило дыхание. С усилием он овладел собой и улыбнулся:
– О, это неоценимое предложение, мадам, но…
– Но? – Зельза метнула взгляд кобры.
– Но мы дали слово волшебнику, – продолжал он, – тому самому Мирдину Велису. Он недавно выручил нас, а взамен ему нужно лишь чуть-чуть нашего времени, и мы, конечно, сделаем, что он просит.
– Ему нужно не только наше время, Оуэн, – с похоронным видом заныл Кайтай. – Он требует и книгу тоже.
– Книгу – да. – Оуэн развел руками. – Плохо, конечно, но, быть может, будут и другие… на таком языке, который можно прочитать. Мы ведь обещали сослужить ему эту маленькую службу, верно?
Зельза все еще глядела горящими глазами на Оуэна. Медленно ее сжатые пальцы разжались, и она вздохнула.
– Ладно, – сказала она, – но после…
– О, после будет время поговорить и о другом, – заверил ее Оуэн. – Теперь о ювелирах. Где могут быть их лавки?
– Пошли, – сказала цыганка и двинулась вперед мерным цыганским шагом, показывая им путь по узким улочкам города.
Много времени спустя все трое показались на пороге темной лавки на улице ювелиров. Позади был длинный, изнурительный торг, тяжелый даже для Зельзы, искушенной в подобных делах. Ювелир, слывший самым богатым и опытным в гильдии, был поражен ценностью товара. Он справедливо счел его происхождение сомнительным: столь старые изделия были очень редки.
Все же, через некоторое время, они ударили по рукам и получили свое: во-первых, мешок золотых монет и, во-вторых, деревянную табличку с печатью ювелира. Она обязывала последнего выплатить им хороший процент от стоимости редких камней и оставшегося металла после того, как ювелир окончательно продаст их или закончит переделку. Недоверчивая Зельза хотела было получить с него все деньги сполна, но это была огромная сумма, даже при всем мастерстве ювелира сбивать цену. И хотя Зельза не доверяла порядку заключения сделок, принятому у городских жителей, в конце концов она все же сдалась: ювелир позвал свидетеля, поставил на деревянной табличке свою печать и печать гильдии и поклялся очень древним божеством.
– Теперь ты действительно богатый господин, – сказала Зельза, когда они вышли на улицу, – а говорил – пара безделиц. Кого ты ограбил, рыжебородый?
– Об этом лучше не спрашивать, – зашептал Кайтай.
– Здесь хватит на дивный кусочек земли на побережье в Марионской долине… – задумчиво сказал Оуэн.
– Земли! – огрызнулась Зельза.
– Оуэн, завтра мы идем к Мирдину Велису, – сказал Кайтай. – Возможно, после этого нам уже не понадобится никакой земли. Может быть, нам потребуется лишь по полоске с человеческий рост. Я боюсь этого колдуна, дружище.
– Честно говоря, я тоже, – ответил Оуэн, – но сделка есть сделка. По крайней мере, нужно понять, чего он хочет. А пока у нас полные карманы денег и у меня жажда, так что сначала пойдем выпьем по капле, а потом посмотрим великий город и поищем, как в нем можно нагрешить.
– Я уже много чего знаю об этом городе, – сердито сказала Зельза, – может, даже слишком много. А вино есть у меня в кибитке, Оуэн.
– Но я родом из Марионской долины, мадам, – ответил Оуэн, – а мы известны тем, что всюду суем свой нос и любим посмотреть мир, бываем то там, то здесь. К тому же я так толком и не видел этого города – я был мальчишкой, когда побывал здесь. Здесь несомненно есть и такие места, которые мальчишке не были интересны.
Кайтай вздохнул. Он заметил безумный блеск глаз Оуэна и вновь с раскаяньем вспомнил день, когда он дал своему другу попробовать заветной травки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23