Тут находится бесплатная электронная фантастическая книга Как Птица Гаруда автора, которого зовут Анчаров Михаил Леонидович. В электроннной библиотеке fant-lib.ru можно скачать бесплатно книгу Как Птица Гаруда в форматах RTF, TXT и FB2 или же читать книгу Анчаров Михаил Леонидович - Как Птица Гаруда онлайн, причем полностью без регистрации и без СМС.
Размер архива с книгой Как Птица Гаруда = 273.33 KB
Как Птица Гаруда - Анчаров Михаил Леонидович => скачать бесплатно электронную фантастическую книгу
Аннотация
Для чего и во имя чего живет человек? В чем смысл жизни и почему так мучительно труден путь познания истины? Все эти главенствующие вопросы человеческого бытия встают в своей каждодневной обновленности перед героями романа М. Анчарова, людьми страстными, одержимыми, призирающими самодовольную сытость и равнодушие, людьми, которых по праву можно назвать лучшими сыновьями нашей эпохи.
Михаил Леонидович Анчаров
Как птица Гаруда
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
С перстами пурпурными Эос
Глава первая
НОРОВЫ
Вы спросите, кому приснился этот сон: моему петуху или мне? А я и сам не знаю.
Кубинская сказка
Праздничный, веселый, бесноватый
С марсианской жаждою творить,
Вижу я, что небо небогато,
Но про землю стоит говорить.
Николай Тихонов
1
А Витька Громобоев полюбил навеки, и этому не научить. Но и цыпленок хоть и ничему не обучен, однако проклевывается. Потому что живой и срок пришел жизнь вопрошать. Обсохнет и растет до петуха.
И ежели человек отличен от петуха или дерева, то одним только — надеждой стать для вселенной собеседником.
И значит, человеку до Человека надобно дорасти, дорасти до собеседника вселенной, поскольку скот не виноват, что он скот, а человек, ежели он скот, — виноват.
Иначе твоя жизнь ушла на кормежку и попусту, и пришедший позднее — что он сделает с твоими плодами?…
Летом пятьдесят первого я вдруг понял окончательно, что в жизни пустяков не бывает и что сегодня пустяк, то завтра — важнее важного.
Потому что жизнь на важное и пустое не делится. Это мы так о ней думаем или другие за нас, но это все в голове.
А в жизни есть жизнь. И если она идет не так, как нам хочется, то неизвестно, как бы она пошла, если б была такая, как нам хотелось.
С Витькой Громобоевым пришли Сапожников и некто Панфилов, которого я еще не знал лично, а только по песням. Я знал, что они придут, но я не знал, что они такие горластые.
— Зло и добро — это действия, значит, движение материи, а не сама материя, — говорил Панфилов. — Ходьба — это движение человека, а не какая-то материя ходьбы.
— Ну и что?! Ну и что?! — заорал Сапожников.
— А ты пытаешься свести все к вакууму и частицам! — сказал Панфилов. — А есть еще действия каждого из них.
— Вот! — крикнул Сапожников Панфилову. — Значит, ты кроме частиц и вакуума ищешь еще каких-то злоумышленников и праведников в этом вакууме! Откуда? Пришельцы? Инопланетяне?
— О господи! — сказал Панфилов. — Опять эти инопланетяне!.. Почему все уперлись в одну проблему — одиноки мы во вселенной или нет — и ждут пришельцев… И никто не задается вопросом — а что было ДО этой вашей вселенной?
— То есть? — спросил Сапожников.
— Если даже допустить, что был первичный взрыв всей собранной в одну точку материи… то возникнет вопрос не только о том, что же было «вокруг», как спрашиваешь ты, но возникнет и мой вопрос: «А что же было ДО этого?…» Ведь если взрыв был, то до взрыва материя была не сжата, а рассеяна и происходило сжатие… Почему же не возникнет вопрос — была ли жизнь до взрыва?
— Интересно, — сказал Сапожников.
— Проще: если наша вселенная имеет начало, то это потому, что предыдущая вселенная имела конец. И самое главное, что она была вселенной. Думать иначе — значит допустить исчезновение материи и возникновение мира из ничего…
— Та-ак… — сказал Сапожников.
— Да, — сказал Панфилов. — И тогда вопрос стоит так: могла ли исчезнуть вся предыдущая вселенная? Конечно, нет. Иначе из чего сложена нынешняя?…
Огромная война кончилась, и сила жизни все прибывала, и каждый чувствовал, что имеет на нее все права.
Работа воскрешения начнет сказываться много времени спустя, но она уже началась.
Чересчур много дорог было заминировано за две тысячи лет боя, и если мир может быть спасен согласием, он и должен быть спасен.
Земля есть шар, и великие устремления расходятся вверх по радиусам. И это только внизу толковище, а в небесах никому не тесно.
— Вакуум, вакуум, — сказал Сапожников. — Мы о нем ничего не знаем… Нужна хоть какая-нибудь все опрокидывающая модель… Уважаемые офени, товарищи Зотовы, у вас ничего там не завалялось?
— Почему же? — говорю. — Завалялось… Василидова модель…
Тут летний ветер распахнул окна и двери, и за крышами домов блеснуло.
— Стекла побьет к черту! — крикнул дед, пытаясь поймать створки окон. — Витька, дверь! Дверь!
— В чем же ее суть?! — старался перекричать Сапожников летнюю бурю. — В чем суть Василидовой модели?!
Так мы проводили время в 51-м году — пьяные без вина и богатые без копейки. Хотя неплохо было бы и закусывать.
Моему внуку Генке в тот день было ровно двадцать, и он удрал к нам от матери именно в свой день рождения, потому что устал от семейной любви и нелюбви.
Мы балбеса пожалели и пустили в мальчишник.
Витька Громобоев демобилизовался, но мы его провожали невесть куда, и теперь опять он уезжал надолго, никого не жалея, кроме Тани, матери своей приемной, бабушки нашей, тишайшей и непонятной Миноги, которая в Москву еще не вернулась, а жила, по слухам, в том же партизанском городке.
Мир опять раскалывался, поскольку объединяться «против» всегда было легче, чем «за».
В 49-м возникла НАТО, но возник и Всемирный Совет Мира.
Земля отдалась ливню живой воды, и каждый комочек ее получил свою каплю, и грозу унесло, и хлынул живой воздух.
Была темная ночка. И до рассвета еще далеко. Помойки зверели удивительными запахами, а подворотни — глухими голосами. Я, видимо, задремал под шум споров о космогонии.
Общались два одинаковых голоса:
— Можно ли убивать с верой в бога?
— Да только так и происходит… Перекрестясь режут, помолясь пытают, отслужив молебен — лютуют и насилуют.
— Неужели никто не замечает?
— Замечают. Однако и здесь есть лазейка… Если смерть — это второе рожденье, то убивать можно. Бог послал меня убить, чтобы убитый родился на тот свет. Логично?
— Сердце с этим не примиряется.
— Вот сердцу и верь.
И я начал смотреть глазами и слушать ушами, но поверил бухающему в груди сердцу, которое то замирало тоской, то трепетало неведомой радостью. И все чувства были во мне — и те, что мы называем гнусными, и те, что называем прекрасными. Но чувства эти приходили ко мне извне, и сердце выбирало назвать их прекрасными или гнусными. И я угасающим сознанием еще удивился, — а я думал, что чувства приходят не извне, а зарождаются во мне.
— Нет, — услышал я свой собственный голос. — В тебе зарождаешься только ты.
— А кто же я?! — возопил я беззвучно. — Кто я?!
— Все, — ответил голос.
— Как может часть равняться целому?
— Смотри… — сказал голос. — Смотри!
И я увидел строчки неведомых письмен, которые дрожали, как надписи в беззвучном кино. Потому что на буквы этих строк все время накладывались буквы других письмен. Количество букв в строке все время было одно и то же, но прочесть их было нельзя, потому что письмена все время менялись, превращаясь одни в другие, становясь шифром мифа неведомого кода.
Строки извивались, как змеи, дрожали и, пружинисто сплетаясь, вспыхивали беззвучными искрами, и искры превращались в звезды. И я увидел дрожащие звезды, к которым со всех сторон сбегались лучи света, сгоняя звезды в кучи и вихри. А не так, как всегда, когда лучи разлетались от звезд.
И я, Зотов, вижу природный катаклизм, рождение любви.
Наверно, такое было на виноградниках, когда родился Дионис, но казалось, что это было, когда и Дионис еще не родился.
Клонило и трепало ветром кусты, луна скакала по облакам как козочка, беззвучный хруст стоял в лесу, и листья лепили беззвучные пощечины. Помойки и нужники пустырей переворачивались могучей невидимой рукой, из них сыпалась гнилая сволочь и слизь, громоздилась в холмы и тут же зарастала лесом и подлеском. И меж стволов колюче вставали на дыбы кружевные олени. И в камышах мелькало гибкое светлое прекрасное тело Сиринги, песенки Тростника.
Все летело навстречу, и ни к чему нельзя было прикоснуться: рука не дотягивалась до желанного — еще сантиметр, еще миллиметр, еще микрон — но рука не дотягивалась.
— Отец, не смотри! — крикнул яростный голос Витьки. — Отец, не смотри! Нельзя! Очнись! Это тебе не надо!..
— Витька, ты полюбил? — спросил я.
— Да, отец, — сказал он. — Навеки.
2
Ах, Зотов, Зотов, старая орясина, когда же это все началось? Может быть, когда Таня ходила к старику Непрядину? А может, еще раньше, когда Петр — первый Таню щупал? В каком же году он Таню щупал? Ах, Петр Алексеич, исторические события надо помнить… Вспомнил? Ага. Это началось, когда брат в лапту играл посередь улицы, а Ванька Щекин заорал:
— Николай-второй, беги!
Колька побежал до черты, а его господин за ворот — цап!
— Тебя как назвали?
— Николай-второй.
Господин ему по шее, по шее.
— За что, дяденька?
— Веди к отцу, а то полицию кликну! — И свисток.
— Не свисти, дяденька.
Пришли к деду. Господин сыщик все выяснил и спрашивает:
— Почему твоего внука царским именем зовут?
Дед говорит:
— Он у нас, Колька, родился вторым, а Петр — первым у нас родился.
— Как это Петр — первый?
— Петька! Спрыгни с сарая! Покажись господину сыщику!
Он спрыгнул, рубаху заправил и говорит:
— Ну чего?
А ростом он был орясина пятнадцати лет.
— Я вас всех, все ваше отродье упеку! Сопливцам своим государевы имена давать!
— Имена по святцам, — говорит дед. — А что Петр у нас родился первый, а Николай вторым, — это дело божье. Имена поп давал, а мы не против.
— Дедушка, — говорит Петр — первый. — Может, ребят кликнуть?
— Не надо… Сам уйдет… Иди, господин сыщик, иди. У нас в семье горе, не до тебя, — говорит дед. — Родной человек помер. А Колька не сам себя назвал, его ребятишки так кличут. Иди, господин сыщик, иди… Места у нас глухие, не ровен час, случится что, иди.
Господин сыщик и ушел.
А дед отвел Кольку за сараи и выпорол.
Лупил и приговаривал:
— Запомни этот день, Николай-второй, запомни этот день… Запомнил? Или еще добавить, Николай-второй?
— За что бьешь? — орет Колька. — Не я виноват! Сами назвали!
— Не за то бью, что назвали, а чтобы запомнил этот день на всю жизнь… Родной нам человек помер, граф Лев Николаевич Толстой, народный заступник.
Стало быть, это приключилось в 1910 году.
С этого дня, как дед выпорол Николая-второго, Зотов начал жить сознательной жизнью и даже мыслить общественно.
Род Зотовых имел происхождение канцелярское. Писарь на фабрике, составляя список нанятых на работу, услышал в конце перечня: «Серегин, Изотов», ошибкой записал: «Серегин и Зотов». И тем сделал деда Афанасия первым в роду.
Дед спорить не стал, время было голодное, а дед был неблагонадежный, поскольку не только переплетал старые книги, но и читал их, что ввело его в гордыню, которая и привела к мысли, что род его не хуже царского.
Кроме Петра-первого и Николая-второго, были еще Александр — третий, Иван — четвертый. И еще царь Афанасий-немой и царица Дуська — на них царских номеров не хватило. Так и ходили ненумерованные.
Афанасий был назван в честь деда Афанасия Зотова, первого в роду, и был немой, а Дуська — в честь бабушки Евдокии, в девичестве Громобоевой.
Дед рассказывал: «Громобоевы же произошли от небесного явления. Бабка нашей бабушки разрешилась от бремени мальчиком, когда в сухую погоду огненный шар пролетел тихо через комнату роженицы и разорвался у колодца. Через некоторое время закричал новорожденный голосом беспредельной ужасности, за что был по совокупности причин назван Громобоем».
А отец Петра-первого, папанька Алексей Зотов? О нем позже — когда из тюрьмы выйдет.
И в зотовском роду было все, что полагается, — и самозванцы, и дворцовые перевороты, и смертоубийства, и победы. И отличались Зотовы от Романовых только двумя отличками — Зотовы работали, а Романовы нет, Зотовы на войну ходили сами а Романовы посылали других.
А что касается там образования или разговоров на непонятном языке — то в этом Зотовы от них не отставали.
— Ой, Петенька, не надо!..
— Не бойся, Таня, женюсь…
— А на что жить будем?
— На что все, на то и мы.
А погода была — всем погодам погода! А в журнале «Нива» объявление напечатано про знамение времени — СКОРОСТЬ. А в конце восклицание: «СОРОК ВЕРСТ В ЧАС! КТО ВАС ДОГОНИТ?! СПЕШИТЕ ЖИТЬ!»
А Петра-первого Зотова торопить было незачем. Ему шестнадцать, и Тане Котельниковой — шестнадцать. Отца ее в пятом году забили на фабрике Шмита, а мать к Асташенкову в питейное подалась помои таскать, у Асташенковых дом с ротондой, четыре трактира по всей Белокаменной и в каждом — по «маркизе». Все маркизы в теле, а жена тощая метла — ему с ней неинтересно. Сын в университете римские права переписывает, дочь на арфе гудит — ногами обхватит и пальцами вцепится, а учитель над нею — ко-ко-ко… ко-ко-ко… дора, фа-соля, ляси и за пазуху заглядывает. У всех нужники на пустыре, на одно очко, а у Асташенковых — в доме, фаянсовый, сидячий с синей надписью — на донышке с лужицей, и ручка белая на цепи.
Как Птица Гаруда - Анчаров Михаил Леонидович => читать онлайн фантастическую книгу далее
Было бы неплохо, чтобы фантастическая книга Как Птица Гаруда писателя-фантаста Анчаров Михаил Леонидович понравилась бы вам!
Если так получится, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Как Птица Гаруда своим друзьям-любителям фантастики, проставив гиперссылку на эту страницу с произведением: Анчаров Михаил Леонидович - Как Птица Гаруда.
Ключевые слова страницы: Как Птица Гаруда; Анчаров Михаил Леонидович, скачать бесплатно книгу, читать книгу онлайн, полностью, полная версия, фантастика, фэнтези, электронная