Пока горбатый специалист по подделкам документов и неожиданно оказавшийся осведомленным в этом многотрудном деле Ронич готовили инструменты, я сел к компьютеру и составил еще один рапорт. На этот раз от себя лично.
Дело в том, что я решил стать командос. Во-первых, размышлял я, спецслужба, которой подчиняются полки особого назначения – это государство в государстве. И вставая в их ряды, я оптимально защищался от происков этого самого государства. С другой стороны, в случае если покушавшихся на меня киллеров подослали банкиры, вся машина государства прикрыла бы от следующих покушений. И еще я, не особо сомневаясь, отметил знаком плюс свое офицерское звание в совокупности с крупным капиталом. Мне казалось, что обладание этим комплексом обеспечивает прямую дорогу в высшие круги, а значит можно было забыть о страхе новой командировки на фронт.
Это плюсы. А минус заключался в том, что служба командос опасна и трудна. Даже не смотря на все деньги, меня могли послать на опасное задание...
Впрочем, посчитал я, всегда больше нравилось самому бить из-за угла, чем быть чьей-то жертвой.
Текст рапорта я придумал давно, и поэтому его распечатка не отняла много времени. Горбун, не пожелавший представиться, с Артом только-только успели приготовить негатив снимка факсимиле и закрепляли его на установленном под прозрачным столом фонаре. Когда все было готово, и фонарь зажгли, а на стол положили лист бумаги, там проступил четкий образец подписи шефа училища. Горбуну лишь оставалось обвести чернилами выступивший образец. Точно так же на пластик перевели и личный код командира. А потом на уже подписанную бумагу впечатали придуманный нами рапорт.
Я запечатал оба документа в конверты и, вернувшись в административное здание, добавил к почте приготовленной к отправке. Потом мы отправились спать. Дело было сделано.
– Куда вы хотите деть пленку? – нервно спросил поджидающий нас в нашей же комнате курсант-педик.
– Убирайся отсюда, – выразительно постукивая кулаком о ладонь, заявил Арт.
– Ты все провонял здесь своими погаными духами, – брезгливо поморщился я. – Пшел вон, гомик!
– Шеф хочет знать, куда вы собираетесь деть пленку, – взвизгнул голубой.
– Передай «заднице», что мы готовы подарить ему эту пленку на память...
– После того, как станем офицерами и свалим отсюда, – уточнил я. – И пошел вон!
Нам пришлось с полчаса проветривать нашу комнату, пока запах сладких женских духов перестал шибать в нос.
Бюрократы и мелкие чиновники обожают героев. Это именно для них первые полосы газет и журналов забивают аршинными заголовками типа «Один против тридцати панцеров». Только эти люди, знающие все, что только можно о бумагомарательстве, выясняющие настроение шефа по тому, как он подколол скрепкой документы, верили в героев.
Армия на треть состоит из бюрократов, которые не меньше, а может и больше гражданских, обожают героев. Они почему-то чувствуют свою сопричастность...
В общем, это я к тому, что наши документы ни где преград не знали. Дня через три в училище пришел приказ, согласно которому нас с Артом вызывали в Реденг, где располагался штаб округа. Нам предлагалось прихватить с собой вещи, а документы послать с курьером. Все говорило о том, что в школу больше не вернемся. Так оно и вышло.
Почти целый день бюрократы жали нам с Роничем руки, просили автографы и отдавали честь. К концу дня я чувствовал себя словно лимон попавший в соковыжималку. Во всяком случае, выражение лица у меня, по словам Арта, было такое же.
Чтобы хоть как-то сгладить впечатление от тяжелого дня, а за одно отметить новенькие лейтенантские погоны, мы взяли с собой в номер гостиницы несколько бутылок. Смышленый коридорный быстренько сбегал в ближайший магазинчик за закуской.
Ронич выдвинул журнальный столик, я присовокупил пару кресел. Протерли стаканы салфетками, разлили добычу и уселись. Плоские прямоугольники погон с тремя серебряными звездочками на каждом, кучной лежали между другими предметами нашего натюрморта. В пузатых стаканчиках дрожала от работавших в подвале автономных генераторов бесцветная жидкость по имени водка. Напротив сидел человек, спасший мне жизнь, а я, глядя на жилистые, с набитыми костяшками кулаков, руки, раздумывал, как бы побыстрее споить приятеля и выведать, что он там от меня скрывал.
– За что? – отрывая донышко рюмки от столика, нерешительно спросил Ронич.
– За Удачу?! – предложил я, подняв свою.
– Пойдет, – кивнул, улыбнувшись, Арт.
Мы звонко чокнулись, выдохнули и опорожнили емкости. Ронич вцепился зубами в толстую, с палец толщиной, плоть помидора, а потом принялся шумно высасывать сок. Я не разделял его любовь к овощам-мутантам и предпочел закусить горькую хрустящим маринованным огурчиком.
Вторая рюмка пошла под «за здоровье», а вместо того, чтобы звякнуть третьей, мы чокнулись овощами.
Пьяное веселье незаметно заползло в уставший за день мозг. Смех вызывали даже старые, бородатые шутки и анекдоты. Как-то незаметно разговор переключился на работу спецслужб. Я не замедлил выдвинуть тост за славных шпионов, стукачей и слухачей, оберегающих нашу безопасность. Ронич судорожно дернул головой, но выпил.
И надо же такому случиться, именно в этот момент сигнал нашей двери сработал. Слегка покачнувшись, Арт пошел открывать и вскоре вернулся с уже знакомым мне Игором Танкелевичем. В руках низкорослый банковский служащий держал полутора литровую емкость украшенную впечатляющей этикеткой. «Спирт-96,6». Такого я еще не пил.
– Меня просили передать, что они... – Игор неопределенно ткнул куда-то за спину, – присоединяются к вашему тосту! И прислали презент, – угрюмо заявил банкир.
– Так они нас... – воскликнул Ронич и оглянулся.
– А как вы хотели, – развел руками Танкелевич. – Этот человек теперь будет всегда в зоне повышенного внимания.
Банкир посмотрел на меня. Я почувствовал, как губы сами собой разъезжаются в улыбку. Почему-то меня вовсе не смутил факт нашего прослушивания. Льстило, что ли? Как доказательство собственной значимости.
– Ты бы представил приятеля, что ли, – сказал Арт уже гораздо спокойнее. Мое хорошее настроение на него повлияло.
– Конечно, – легко согласился я. – Это Игор Танкелевич, старший управляющий Азиатского Земного филиала Всеземного Федеративного банка...
– Извините, сэр де Кастро, – неожиданно перебил меня банкир. – После, с вашей помощью, удачно заключенного контракта с правительством, меня повысили и теперь я управляющий всего Земного филиала...
– Это стоит отметить! – обрадовался Ронич, мигом выставил третью рюмку, налил и сунул ошалевшему Танкелевичу. Естественно сие произведение завершилось генетически измененным помидором. Игор помедлил секунду, сел рядом с нами, положил томат на столик и взял огурец. Моя взяла, и я торжествующе показал Арту язык. Банкир вытаращил на глаза и открыл рот.
– Выдохни и выпей! – скомандовал Ронич.
Игор послушно выпил, и мы от него не отстали.
– А это, – продолжал я представлять, – Арт Ронич, лейтенант... с сегодняшнего дня, Армии Демократического Содружества...
– Тоже, вроде как, повод, – вдруг выдал Игор, поставил свою рюмку рядом с нашими, и хитро подмигнул.
– Окей, Игор, – засмеялся Ронич. – Давайте выпьем за это и будем на «ты».
– Но, сэр де Кастро, мой... хозяин... – попробовал возразить Игор, но мне некогда было его уговаривать. Прищурив один глаз, я, старательно прицеливаясь, разливал остатки водки из первой бутылки по стаканчикам.
– Плевать... валяй, – не отрываясь от ответственного дела, разрешил я.
– На брудершафт будем пить? – как-то уж очень пьяно, хихикнул Ронич.
– Нет, – отверг я домогательства приятеля.
– Не будем, – поддержал меня Танкелевич. – Я с мужиками целоваться не буду!
– Аминь, – подвел итог Арт и поднял стакан.
Оказывается, чтобы выпить тридцать грамм водки нужно всего девять секунд. На десятой, рюмки уже стояли прижатыми попками к столику.
– Кстати, я пришел тебя обрадовать, – морщась после выпитого, с трудом выговорил Игор. – Отмена всех налогов для банка увеличила твою долю до 15,07%.
– Здорово, – вяло отмахнулся я.
– Что это значит? – нахмурился Арт.
– Это значит, что наш приятель Барт, может нас с тобой пару сотен раз купить и у него еще хватит денег на флот из атомных крейсеров.
– Кто самый богатый, тому и бутылку открывать, – не моргнув глазом, заявил Арт. Мне пришлось браться и за это дело.
– Зачем мне эти деньги, если должен бутылки открывать... – горько сетовал я, срывая пломбы с пробки, – лучше быть просто солдатом или банкиром каким-нибудь...
– Не скажи, Берти, – засмеялся Игор. – Ты тоже не плохо устроился.
Пробка звонко хлопнула и слетела, попав в плечо банкира. Это вызвало новый приступ смеха и тост «за меткость». Потом снова вспомнили о моих богатствах и за это тоже выпили.
– Да, вот если бы не война, – неожиданно заявил Ронич. – Мы бы никогда не встретились. Ты бы, Игор, так и был бы банкиром. При встрече даже и не подумал на меня посмотреть... А ты, Берт... А кстати, кем бы ты был, если б не война?
– Банкиром! – хмыкнул я. – Модная профессия!.. А ты, Арт?
– Не знаю... – загрустил Арт. – Бродягой, наверное...
– Я бы с тобой побродил, – успокоил я приятеля.
– А я хотел бы свой публичный дом содержать, – пьяно икнув, поделился Игор. – В каком-нибудь порту...
– Вхожу в долю! – воскликнул я. – После победы нужно будет заняться.
– Я ваш первый клиент, – обрадовался Арт.
– Тебе, как герою, бесплатно! – совершенно серьезно пообещал Игор. – И как собутыльнику.
– Тогда захочется там, насовсем остаться... – решил напугать нас Ронич.
– Оставайся, – великодушно разрешил я. – В нашем публичном доме всегда для тебя место найдется.
– За победу! – радостно заверещал Ронич и поднял рюмку. Не отставать же было от него...
– Нужно будет только девок хороших подобрать, – развил тему, энергично помогая себе руками в попытке показать смысл слова «девка», Игор. – Разных. Желтых, красных, черных, белых...
– Зеленых и оранжевых в крапинку, – заржал Ронич. – Я берусь за раскрашивание!
– Черных не нужно, – авторитетно заявил я и заметил одобряющий кивок Арта. – Ни чем они от остальных не отличаются... Была у меня как-то...
Последовала серия рассказов о любовных приключениях, которую мы изредка прерывали на то, чтобы выпить. И благодаря этому уже скоро плавно перешли на спирт.
Не помню, у кого первого появилась идея отправиться на розыски подходящих для нашего будущего дома терпения девиц. Но едва возникнув, эта мысль разом захватила разумы всей честной компании. Мы немедленно принялись собираться, попутно строя планы о том, в какое место отправимся. И здесь неожиданным знатоком показал себя Игор Танкелевич.
То обстоятельство, что в солидной спиртосодержащей бутыли жидкости еще плескалось более чем достаточно, нас не смутило. Банкир немедля сунул емкость в боковой карман пиджака. Он очень нелепо выглядел – маленький человечек с большой бутылкой в кармане. Пришлось Игору снова расстаться со спиртным, чтобы влить понемногу в наши давящиеся смехом глотки.
На голос, вдруг загремевший из развешанных по всему городу репродукторов, мы сначала и внимания не обратили.
– Воздушная тревога, – между тем надрывался репродуктор. – Всем, всем, всем. Воздушная тревога. Рекомендуется укрыться в убежищах...
– Да чтоб его.., – предельно зло и очень грубо, неподходяще для своего имиджа банковского служащего, выругался Танкелевич.
– Пойдем?! – позвал я, вставая.
– Черта с два! – заорал, вращая глазами, маленький человечек. – И шагу не сделаю! Я плачу эти чертовы налоги, так пусть они хотя бы позаботятся о нашей безопасности!
– Садись, – спокойно предложил мне Ронич. – Чему быть, того не миновать...
Игор продолжал ругаться, но я его больше не слушал. Я смотрел в окно, надеясь что ли, увидеть черные точки ракет. И чувствовал, как хмель нехотя отступает во мне под натиском холодного липкого страха.
Садануло где-то так рядом, что окна жалобно затрещали. Запричитал сквозняком в приоткрытой форточке проносящийся мимо порыв ветра. Чахлые деревца вытянули тощие ветви вдоль асфальта...
– Отбой воздушной тревоги... – недовольным тоном выговорили динамики, а темное небо продолжало вспыхивать краткими зарницами далеких молний. И, наконец, новый порыв ветра принес крупные капли дождя.
– Они спутали бомбы с грозой!? – не вполне уверенно предположил как-то присмиревший банкир.
– Наливай, – хрипло выговорил я.
– За что? – спросил Ронич, проворно потянувшись к бутыли.
– За войну!
– Пошел в задницу, – капризно сказал я в ответ на наглое беспокойство плеча и гудящей от выпитого головы. – Приходи завтра.
Наглец и не подумал отвязаться.
– Руки выдерну! – мрачно пообещал я и с помощью непослушных, дрожащих рук разлепил веки.
Рядом, в позе крайней нерешительности, стояла страшненькая девушка. Ее и без того не блестящую фигуру еще больше портила нескладная военная форма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27