В жизни я не чувствовал себя так нелепо.
- Скажите, почему вы решили называть ее Далилой? - спросил Эшенден с улыбкой.
Мистер Харрингтон чуть-чуть покраснел.
- Она чарующая женщина, мистер Эшенден. Муж поступил с ней глубоко непорядочно, и, естественно, я проникся к ней сочувствием. Эти русские очень эмоциональны, и я не хотел, чтобы мою симпатию она сочла чем-то иным. Я объяснил ей, что глубоко привязан к миссис Харрингтон.
- Не спутали ли вы Далилу с женой Пентефрия? - спросил Эшенден.
- Не понимаю, что вы подразумеваете, мистер Эшенден, - ответил мистер Харрингтон. - Миссис Харрингтон всегда давала мне понять, что для женщин я почти неотразим, а потому я подумал, что, называя нашу милую приятельницу Далилой, я точно покажу свою позицию.
- Мне кажется, мистер Харрингтон, Россия страна не для вас, - сказал Эшенден, улыбнувшись. - На вашем месте я бы выбрался отсюда как можно скорее.
- Я не могу уехать сейчас. Наконец-то мне удалось вырвать у них согласие на наши условия, и на той неделе мы подписываем контракт. Тогда я упакую свой чемодан и уеду.
- Но будут ли эти подписи хоть чего-нибудь стоить? - сказал Эшенден.
Сам он наконец разработал план кампании. Сутки тяжелой работы ушли на то, чтобы составить шифрованную телеграмму, в которой он изложил свои намерения тем, кто послал его в Петроград. Они были одобрены, все необходимые деньги ему обещали. Эшенден понимал, что осуществить что-то он сможет, только если Временное правительство продержится еще три месяца, -но на носу была зима, а продовольствия с каждым днем становилось все меньше. Армия бунтовала. Народ требовал мира. Каждый вечер Эшенден выпивал в "Европе" чашку шоколада с профессором 3. и обсуждал с ним, как лучше всего использовать преданных ему чехов. Анастасия Александровна нашла Эшендену укромную квартиру, где он встречался с самыми разными людьми. Составлялись планы. Принимались меры. Эшенден доказывал, убеждал, обещал. Ему приходилось преодолевать колебания одного и бороться с фатализмом другого. Ему приходилось решать, кто полон решимости, а кто самодоволен, кто честен, а кто слабоволен. Ему приходилось проглатывать раздражение на русское многословие. Ему приходилось сохранять терпение с людьми, которые готовы были говорить о чем угодно, лишь бы не о деле. Ему приходилось сочувственно выслушивать бешеные тирады и бахвальство. Ему приходилось остерегаться предательства. Ему приходилось льстить самолюбию дураков и обороняться от алчности честолюбцев. А время не ждало. Слухи о деятельности большевиков становились все грознее, все многочисленнее. Керенский панически метался, как перепуганная курица.
Затем грянул гром. В ночь на 7 ноября 1917 года большевики подняли восстание, министров Керенского арестовали, и Зимний дворец разгромила толпа. Бразды правления были подхвачены Лениным и Троцким.
Анастасия Александровна пришла в номер к Эшендену рано утром. Эшенден зашифровывал телеграмму. Ночь он провел на ногах - сначала в Смольном, потом в Зимнем дворце. И падал от усталости. Лицо у нее было бледным, блестящие карие глаза - полны трагизма.
- Вы слышали? - спросила она у Эшендена.
Он кивнул.
- Для них все кончено. Говорят, Керенский бежал. Они даже не пытались сопротивляться. - Ее охватила ярость. - Шут! - взвизгнула она.
В дверь постучали, и Анастасия Александровна оглянулась на нее с испугом.
- Вы знаете, большевики составили список тех, кого намерены расстрелять. Моя фамилия включена в него. А может быть, и ваша.
- Если это они и если они хотят войти, им достаточно повернуть ручку, сказал Эшенден с улыбкой, но у него неприятно засосало под ложечкой. -Войдите!
Дверь отворилась, и вошел мистер Харрингтон. В коротком черном сюртуке и полосатых брюках, начищенных ботинках и котелке на лысой голове, он, как всегда, выглядел очень щеголевато. Котелок он снял, едва увидел Анастасию Александровну.
- Не думал застать вас здесь так рано! Я заглянул к вам по дороге, хотел сообщить вам мои новости. Я хотел рассказать вам вчера вечером и не смог. Вы не пришли к обеду.
- Да, я был на митинге, - сказал Эшенден.
- Вы оба должны меня поздравить: вчера я получил все подписи и мое дело завершено.
Мистер Харрингтон сиял на них улыбкой, полной тихого довольства, и выпятил грудь, как бантамский петух, разогнавший всех соперников. Анастасия Александровна разразилась истерическим смехом, и он посмотрел на нее с недоумением.
- Далила, что с вами? - спросил он.
Анастасия Александровна хохотала, пока у нее из глаз не потекли слезы, а тогда она зарыдала. Эшенден объяснил:
- Большевики свергли правительство. Министры Керенского в тюрьме. Большевики собираются пролить кровь. Далила говорит, что ее фамилия значится в списке. Ваш министр подписал вчера ваш контракт, так как понимал, что это ни малейшего значения не имеет. Ваши контракты не стоят ничего. Большевики намерены заключить мир с Германией как можно скорее.
Анастасия Александровна овладела собой с той же внезапностью, с какой дала волю слезам.
- Вам лучше уехать из России немедленно, мистер Харрингтон. Теперь это не место для иностранцев, и вполне вероятно, что через несколько дней вам это уже не удастся.
Мистер Харрингтон переводил взгляд с нее на Эшендена и обратно.
- О-о! - сказал он.- О-о! - Восклицание это было явно неадекватным. Вы говорите мне, что русский министр просто меня дурачил?
Эшенден пожал плечами.
- Кто может знать, о чем он думал? Возможно, у него сильно развито чувство юмора и ему показалось забавным подписать контракт на пятьдесят миллионов долларов вчера вечером, зная, что сегодня утром его вполне могут поставить к стенке и расстрелять. Анастасия Александровна права, мистер Харрингтон. Садитесь на первый же поезд, который доставит вас в Швецию.
- Ну а вы?
- Мне здесь больше делать нечего. Я запрашиваю инструкций и уеду, как только получу указания. Большевики нас опередили, и людям, с которыми я работал, теперь остается думать только о том, как спасти свою жизнь.
- Утром расстреляли Бориса Петровича, - хмуро сказала Анастасия Александровна.
Они поглядели на мистера Харрингтона, но он уставился в пол. Он так гордился своим успехом! И теперь весь обмяк, как пробитый воздушный шар. Но через минуту поднял голову и чуть-чуть улыбнулся Анастасии Александровне. Эшенден впервые заметил, какой привлекательной и доброй была его улыбка. В ней было что-то обезоруживающее.
- Если большевики гонятся за вами, Далила, так не лучше ли вам будет уехать со мной? Я о вас позабочусь, а если вы решите поехать в Америку, я убежден, что миссис Харрингтон сделает для вас все, что в ее силах.
- Представляю лицо миссис Харрингтон, если вы явитесь в Филадельфии под руку с русской беженкой, - засмеялась Анастасия Александровна. -Боюсь, это потребует больше объяснений, чем вам под силу. Нет, я останусь здесь.
- Но если вам угрожает опасность?
- Я русская. Мое место здесь. Я не покину родину, когда родина особенно нуждается во мне.
- Далила, это чушь, - очень тихо сказал мистер Харрингтон.
Анастасия Александровна говорила с глубоким чувством, но теперь вздрогнула и бросила на него насмешливый взгляд.
- Знаю, Самсон, - ответила она. - Откровенно говоря, я думаю, нас всех ждет черт знает что. Одному Богу известно, во что это все выльется, но я хочу присутствовать. И за миллион ни от единой секунды не откажусь.
Мистер Харрингтон покачал головой.
- Любопытство - проклятие вашего пола, Далила, - сказал он.
- Идите, соберите ваши вещи, мистер Харрингтон, - сказал Эшенден улыбаясь, - и мы отвезем вас на вокзал. Поезд будут брать штурмом.
- Ну, хорошо, я уеду. И с удовольствием. Я здесь за все это время ни разу прилично не поел, и я пошел на то, о чем даже помыслить не мог - пил кофе без сахара, а когда мне выпадала удача и я получал ломтик ржаного хлеба, то был вынужден есть его без масла. Миссис Харрингтон просто не поверит, что мне пришлось перенести. Этой стране требуется организованность.
Когда он оставил их вдвоем, Эшенден и Анастасия Александровна начали обсуждать положение. Эшенден был расстроен, потому что все его тщательно разработанные планы оказались лишними, но Анастасия Александровна горела возбуждением и гадала вслух, чем кончится эта новая революция. Она напускала на себя очень серьезный вид, но в глубине души видела во всем этом увлекательную игру. Она жаждала все новых и новых событий. Тут в дверь снова постучали, но Эшенден не успел открыть рот, как в номер ворвался мистер Харрингтон.
- Нет, обслуживание в этом отеле из рук вон! - возмущенно вскричал он. - Я звоню пятнадцать минут, и никакого внимания!
- Обслуживание? - воскликнула Анастасия Александровна.- Так ведь вся прислуга разбежалась.
- Но мне нужно белье, которое я отдал в стирку. Его обещали доставить еще вчера.
- Боюсь, теперь у вас нет никаких шансов его получить, - сказал Эшенден.
- Я не поеду без своего белья. Четыре рубашки, два комплекта нижнего белья, пижама и четыре воротничка. Носовые платки и носки я стираю в номере сам. Мне нужно мое белье, и без него я из отеля не уйду.
- Не валяйте дурака! - воскликнул Эшенден. - Вы должны выбраться отсюда, пока это еще возможно. Раз за вашим бельем некого послать, вам придется уехать без него.
- Прошу прощения, сэр, ничего подобного я не сделаю. Я схожу за ним сам. Я натерпелся достаточно в этой стране и не намерен бросать здесь четыре отличные рубашки, чтобы их носили орды чумазых большевиков. Нет, сэр, пока я не получу моего белья, из России я не уеду!
Анастасия Александровна на мгновение уставилась в пол, а потом с легкой улыбкой подняла глаза. Эшендену показалось, что бессмысленное упрямство мистера Харрингтона нашло в ней какой-то отклик. На свой русский лад она поняла, что мистер Харрингтон никак не может уехать из Петрограда без своего белья. Его настойчивость возвела это белье в символ.
- Я спущусь вниз и постараюсь найти кого-нибудь, кто знает адрес прачечной, и если это мне удастся, схожу туда с вами, и вы сможете забрать свое белье.
Мистер Харрингтон оттаял. Он ответил со своей ласковой, обезоруживающей улыбкой:
- Вы очень любезны, Далила. И не имеет значения, готово оно или нет. Я возьму его в любом виде.
Анастасия Александровна вышла из номера.
- Ну, так что же вы думаете о России и о русских теперь? -осведомился мистер Харрингтон у Эшендена.
- Я сыт ими по горло. Я сыт по горло Толстым, сыт по горло Тургеневым и Достоевским, сыт по горло Чеховым. Я сыт по горло интеллигенцией. Я стосковался по людям, которые не меняют своих намерений каждые две минуты, которые, обещая, не забывают о своем обещании час спустя, на чье слово можно положиться; меня тошнит от красивых фраз, от краснобайства и позерства...
Эшенден, заразившись местной болезнью, собирался произнести речь, но его перебил дробный звук, словно на барабан бросили горсть горошин. В городе, окутанном непривычной тишиной, он прозвучал резко и странно.
- Что это? - спросил мистер Харрингтон.
- Винтовочная стрельба. По-моему, на том берегу реки.
Мистер Харрингтон забавно скосил глаза. Он засмеялся, но лицо у него побледнело, и Эшенден его не винил.
- Да, мне пора выбираться отсюда. Я не о себе беспокоюсь, но мне надо думать о жене и детях. Я так давно не получал писем от миссис Харрингтон, что немного тревожусь. - Он помолчал. - Я хотел бы познакомить вас с миссис Харрингтон. Она удивительная женщина. Лучшей жены быть не может. До этой поездки я со дня нашего брака не расставался с ней больше чем на трое суток.
Вернулась Анастасия Александровна и сказала, что узнала адрес.
- Идти туда минут сорок, и если вы пойдете сейчас, я вас провожу, -добавила она.
- Я готов.
- Поберегитесь, - сказал Эшенден. - По-моему, улицы сегодня небезопасны.
Анастасия Александровна посмотрела на мистера Харрингтона.
- Я должен забрать свое белье, Далила, - сказал он. - Я никогда себе не прощу, если брошу его здесь, и миссис Харингтон не даст мне об этом забыть до конца наших дней.
- Ну, так идемте.
Они вышли, а Эшенден вернулся к тягостной задаче облекать в очень сложный шифр сокрушающие новости, которые был обязан сообщить. Телеграмма получилась длинной, а ему еще предстояло запросить дальнейшие инструкции для себя. Работа была чисто механической, но тем не менее требовала полного внимания. Ошибка в одной цифре могла обессмыслить всю фразу.
Внезапно дверь распахнулась, и в номер вбежала Анастасия Александровна. Она потеряла шляпу, волосы у нее растрепались. Она задыхалась, глаза у нее вылезли на лоб, и видно было, что она вне себя от волнения.
- Где мистер Харрингтон? - крикнула она.- Он здесь?
- Нет.
- У себя в номере?
- Не знаю. А что такое? Если хотите, пойдемте посмотрим. Почему вы не привели его с собой?
Они прошли по коридору и постучали в дверь мистера Харрингтона. Ответа не было. Они подергали ручку. Дверь оказалась запертой.
- Его там нет.
1 2 3 4 5 6 7