Этот
шанс появился позже, когда разведчиков и их коллег-
строителей согнали к краю ущелья, и опьяненные легкой
победой боевики на какое-то время потеряли бдитель-
ность.
Антон, с руками на затылке, как и другие разведчики,
стоял крайним в группе, возле нагромождения камней, за
которым начинался крутой склон горы. Сзади обрывался в
пропасть край ущелья, слева на каменистой площадке, где
еще до прибытия строителей стояли две кибитки скотово-
дов, лежала груда строительного снаряжения, контейнеры,
бочки, доски, а за площадкой, к которой вела узкая камени-
стая дорога, стояли три джипа и БТР боевиков. Сами они
по-хозяйски разбирали вещи прибывших, копались в кон-
тейнерах, ржали, расхаживали по площадке со вскинутыми
к плечам дулом вверх автоматами и на пленников не гля-
дели.
Группу охраняли трое бородачей, лениво жующих жвач-
ку, но лишь один из них держал разведчиков под прицелом
автомата, двое других носили оружие на ремне за плечами.
Антон поймал косой взгляд Юры Шохова и понял, что тот
готов действовать. Надо было отвлечь бородачей и начать
атаку, прежде чем вожак банды не примет решение списать
строителей в расход или же взять в плен заложниками, что
было не намного лучше.
Юра Шохов осторожно переместился подальше от Ан-
тона, по пути перемигнувшись с Мамедовым и двумя дру-
гими членами группы захвата - Сашей Морданем и Костей
Божичко. Но подходящего момента все не было, боевик с
автоматом не спускал с пленников глаз, лишь изредка по-
глядывая на своих собратьев за спиной, а отвлечь его бы-
ло нечем. И в это время появился командир боевиков в
сопровождении трех телохранителей, бородатый, как и они,
с зеленой лентой через лоб, вооруженный новейшим круп-
нокалиберным пистолетом-пулеметом “ингрем” американ-
ского производства, одетый в пятнистый комбинезон де-
сантника. На плече у него красовался погон с золотыми
кистями и одной огромной звездой, что наверное должно
было обозначать звание - не то генерал, не то маршал. Это
и был тот самый Сулейман, не признающий ни официаль-
ной власти, ни вооруженной оппозиции, ни бога, ни черта.
Человек, объявивший джихад всем, кто хотел мира этой
многострадальной земле. Именно его и надо было захва-
тить группе Мамедова. Фортуна словно смеялась над раз-
ведчиками, повернув их судьбу на сто восемьдесят граду-
сов.
- Эй, развэдка, выходы впэрод,- сказал он с акцентом,
оглядывая пленников нехорошим прицеливающимся взгля-
дом.- Эсли нэ выдэш, расстрэляю всэх.
Солдаты-строители, не знавшие о принадлежности сво-
их коллег к секретным спецподразделениям, начали недо-
уменно переглядываться, не понимая, чего от них хотят,
разведчики же молчали, еще и еще раз прикидывая свои
возможности и матерясь про себя в бессильной ярости.
- В паследний раз гаварю.- Сулейман поднял пистолет-
пулемет.- Я всо про вас знаю, кто и зачэм ва суда послал.
Выходи па аднаму.
Антон понял, что если не начать сейчас, через мгнове-
ние будет поздно, их всех положат автоматными очередя-
ми, а против очереди в упор не поможет никакая школа
рукопашного боя. Он сделал шаг к бородачу слева, пре-
данно глядящему на своего командира, но в это время
вперед выскочил Роман.
- Я скажу, только не убивайте! Здесь только одинна-
дцать человек - спецгруппа десанта, остальные -
“нагрузка”, лохи из стройбата, за них хорошего выкупа не
дадут...- Роман говорил торопливо, слова наскакивали од-
но на другое, застревали в горле, руки парня тряслись, и
было видно, что он не играет, а действительно готов пре-
дать товарищей из страха за жизнь.
- Маладэц,- засмеялся Сулейман,- мы тэбэ не убъем.
Гавары.
И в этот момент Антон прыгнул к стерегущему их боро-
дачу, одним движением пальца вырвал у него кадык и ото-
брал автомат. То же самое успел сделать Юра Шохов, на-
чавший действовать одновременно с Антоном с другой
стороны. Не дремали и Мордань с Божичко, бросаясь к
двум другим охранникам, слишком поздно схватившимся за
оружие.
Два автомата ударили точно и неожиданно, укладывая
телохранителей Сулеймана и ближайших боевиков. Затем к
ним присоединились автоматы Морданя и Божичко, а спус-
тя несколько секунд заработали и автоматы, отобранные
остальными разведчиками у убитых боевиков.
Бой длился около двух минут. Местность была открытая
и спрятаться боевикам было негде, поэтому профессиона-
лы диверсионно-разведывательной группы тратили на каж-
дого боевика не больше двух патронов, а когда те наконец
опомнились и открыли ответный огонь, было уже поздно.
Последних “воинов аллаха” добили дружным залпом с трех
сторон, изрешетив джипы и подорвав из гранатомета (так-
же отобранного у боевика) БТР. Однако Сулейман, зверь
битый и опытный, среагировал на атаку разведчиков так
быстро, что едва не ушел.
Он бросился бежать сразу же после первого выстрела
Антона, прикрывшись телами своих подручных, как живым
щитом, а потом метнулся за одну из кибиток, за которой
начинался спуск в ущелье. Мамедов и Костя Божичко этого
не заметили, занятые своим делом, но увидел Юра Шохов,
и Антону пришлось скакать за ним вприпрыжку под огнем
боевиков, чтобы вовремя образумить. Однако он не успел.
Сулейман оставил за собой гранату с выдернутой чекой,
срабатывающей с десятисекундной задержкой, и весельчак
Шохов погиб, буквально нашпигованный тремя десятками
осколков, налетев грудью на взрыв.
Антон не стал догонять командира боевиков по его сле-
ду. Он вспомнил, как вьется спусковая тропа в ущелье, и
успел ужом скользнуть вниз, по стене ущелья, к повороту
тропы как раз перед тем, как на ней показался Сулейман.
Вожаком бандитского формирования, промышляющего
террором, похищением людей и воровством, он был навер-
ное хорошим, раз за ним боевики шли на любой риск, мас-
тером же рукопашного боя - никаким. Конечно, кое-какие
приемы он знал, но больше привык опираться на силу и
стрелять, окружив себя мощными качками, способными
дробить кулаками кирпичи. Кроме того он курил “травку”, не
способствующую повышению тонуса, и медленно уходил в
мир безумия, доказывая это на практике: говорили, что он
не просто издевался над пленниками, но делал это с на-
слаждением, растягивая пытки на много дней.
Они увидели друг друга примерно в один и тот же мо-
мент, но реакция у главаря боевиков была все же не столь
быстрой, и пока он разворачивал пистолет-пулемет,- бежал
Сулейман боком, глядя больше назад,- Антон успел мет-
нуть в него кинжал, который раздробил кисть руки на руко-
яти “ингрема”, а потом достал Сулеймана в прыжке, отбра-
сывая к скальной стене ущелья. И тут же хладнокровно
добавил петлевой удар ногой в лицо, заставивший против-
ника пошатнуться на краю тропы и с криком рухнуть в про-
пасть. Гранату, которую он держал в левой руке, Сулейман
так метнуть и не успел, и она взорвалась уже где-то на дне
ущелья.
Горы вздрогнули, породив недолгое рокочущее эхо, и
наступила тишина.
Когда Антон взобрался обратно на площадку перед
спуском в ущелье, там уже подсчитывали потери. У раз-
ведчиков погибло двое - Шохов и Божичко, у строителей -
трое, и еще пятеро было ранено. Боевики легли почти все,
за исключением двоих-троих, которым посчастливилось
убежать, скрыться в горах. Но компенсировать потери рос-
сиян это конечно не могло.
Роман, к удивлению Антона, уцелел, получив пулевое
ранение в плечо. Самое смешное, что он на полном серье-
зе доказывал, что своим вмешательством пытался отвлечь
бандитов, чтобы группа смогла начать атаку, а рана как бы
служила доказательством его правоты, что впоследствии
сыграло свою роль. Это именно его показания легли в ос-
нову уголовного разбирательства инцидента, якобы проис-
шедшего по инициативе приданного спецгруппе захвата
инструктора по рукопашному бою Антона Громова. Разби-
рательство длилось около двух недель, после чего Антон и
получил срок - пять лет “за действия, повлекшие гибель
членов спецгруппы “Рэкс” и солдат-строителей”.
Оказывается, сопротивляться в условиях, в какие попа-
ла спецгруппа, было на самом высоком уровне признано
нецелесообразным, а то, что командир боевиков Сулейман
был убит, послужило дополнительным аргументом в пользу
осуждения Антона. Как говорится, умом тебя не понять,
российское правосудие, как не понять военное командова-
ние, по сути сдавшее своего работника в угоду политике.
Но давно известно: то, что может сделать один дурак, не
под силу исправить и десятку мудрецов, а жизнь показыва-
ет, что там, наверху, где всегда была тьма власти, дураков
гораздо больше, чем мудрецов...
Так говорил сам себе Антон в порядке успокоения, по-
нимая, что никто ему не поможет, когда его этапировали
под Нефтеюганск, так он утешал себя в течение четырех
лет отсидки (его выпустили на год раньше за примерное
поведение) в колонии особого режима, работая на нефте-
добыче. Он не копил в душе обид, зла и ненависти к тем,
кто осудил его практически ни за что на пять лет заключе-
ния, но дал клятву в душе разобраться с этой историей до
конца - к о м у было выгодно представить все в таком све-
те, что виноватым оказался “стрелочник” - инструктор спец-
подготовки разведчиков-диверсантов. Вторым пунктом его
плана возвращения в большую жизнь была попытка найти
свое место в новой России, раздираемой политиками и
олигархами на удельные княжества...
- Громов - на выход!- раздался голос дежурного по бара-
ку.- С вещами!
И Антон, ощущая спиной взгляды зеков, с которыми
прожил четыре года в одном бараке, слыша их приглушен-
ные голоса,- его уважали и желали удачи,- вышел в мутное
августовское утро начала века, не зная, что ждет его впе-
реди.
До станции Потудань он добирался пешком, пъяный от
свободы, чистого летнего воздуха, неистовой зелени по обе
стороны дороги, цветочных ароматов и желания проснуть-
ся. Взял билет на электричку до Нефтеюганска и не заме-
тил, как доехал, занятый больше не внутренним созерца-
нием, а разглядыванием пейзажей внешнего мира и лиц
пассажиров электрички, вдруг понимая, что соскучился по
обыкновенным человеческим лицам, на которых можно
было прочитать не только усмешку, наглое превосходство
или желание “оторваться” на том, кто послабей.
В родной Ярославль он приехал в ночь на девятое авгу-
ста, усталый от впечатлений и переживаний, жадно при-
слушиваясь к разговорам вокруг и формируя мнение, что
жизнь в России пока к лучшему не изменилась. По-
прежнему простой народ терпел задержки зарплаты и пен-
сии, хамство и произвол чиновников, всесилие торговых
людей, воровство и бандитизм. По-прежнему мафиози де-
лили Россиию на зоны контроля, а продажные политики в
этом им способствовали. По-прежнему милиция боролась с
бандитами, почти ничем от них не отличаясь. Но это как раз
Антона не волновало. Он надеялся, что сможет избежать
каких-либо конфликтов, устроиться на работу и вновь по-
чувствовать себя человеком.
Такое настроение сохранялось у него несколько дней,
пока он обживался в старой квартире родителей, за кото-
рой в течение уже многих лет со дня смерти мамы ухажива-
ла ее сестра тетка Валя, в надежде на то, что когда-нибудь
в ней будет жить племянник. И вот надежды ее сбылись.
По истечении недели оптимизм Антона несколько при-
увял, он понял, что действительность не столь радужна,
как он себе ее рисовал, сидя за колючей проволокой. Денег
у него было немного, а работу найти не удавалось, несмот-
ря на давние связи и знакомства, даже в спортивно-при-
кладных учреждениях города, не говоря уже о коммерче-
ских структурах или спецорганах. Начальники отделов кад-
ров данных организаций, увидев “ксиву” бывшего заключен-
ного, только разводили руками, не желая брать на себя
ответственность за людей с таким прошлым. Власть и чи-
новничья рать в Ярославле давно поменялась, и никто из
ныне действующих спортивных и военных боссов не пом-
нил бывшего чемпиона города по самбо и кикбоксингу, а
как тренер, инструктор спецшколы, Антон был известен
лишь ограниченному числу лиц, да и то в Москве.
К концу недели он окончательно пришел к выводу, что в
Ярославле работы не найдет. Надо было ехать в Москву,
искать связи там и устраиваться на любую работу, может
быть, даже никак не связанную с его квалификацией и воз-
можностями.
Разыскав в записной книжке номера телефонов старых
друзей и приятелей, Антон позвонил в Москву, но погово-
рить смог лишь с Серафимом Тымко, которого знал еще по
пятнадцатилетней давности периоду обучения в школе
спецназа, но ничего хорошего не услышал. Серафим был
вежлив, однако ничего предложить Антону не мог, прямо
сказав, что человеку с пятном в биографии рассчитывать
особенно нечего.
1 2 3