– Да, хорошая статья…
– Признаться, я был близок к отчаянию, – продолжал Гилрой. – Казалось, что зашел в тупик… А сейчас вдруг полиция опять подбирает на улице психа, который ведет себя по-собачьи, и на шее у него точно такой же разрез, как у тех троих. Может быть, этот факт и не очень проясняет картину, но, по крайней мере, придает ей новый поворот. Ничего, теперь-то я уверен, что мы докопаемся.
Редактор рассеянно слушал Гилроя.
– А ты его видел, этого последнего?
– Разумеется! Ей-богу, не знай я всей истории с самого начала, я бы тоже принял этого человека за сумасшедшего: он скачет по полу, все обнюхивает и пытается лаять…
– Да, события разворачиваются быстрее, чем я ожидал, – задумчиво сказал редактор. – Но вот только… Не знаю даже, как и сказать тебе это… – Он запнулся.
Репортер насупил брови.
– Что – «это»? – спросил он недоуменно.
– Видишь ли, я вынужден снять тебя с этого дела. Мне очень жаль, потому что оно начало вырисовываться. Мне очень жаль, Гилрой, но, черт возьми, такие уж у нас порядки.
– Такие, да? – Гилрой впился руками в крышку стола и наклонился к редактору. – На чьи мозоли мы на ступаем? Не понимаю. В госпитале никто не протестует. Имен я никаких не называю. Так в чем же дело?
Редактор пожал плечами.
– Ничего не могу поделать. С приказами вышестоящих не спорят… Но у меня есть интересное задание для тебя…
Гилрой отошел к окну. «Отдел реклам вряд ли может настаивать на запрете, – подумал он. – Мы не рекламируем «Мемориал». Что же касается Тальбота, то он вмешивался в дела редакции только в тех случаях, когда надо было прикрыть какую-нибудь грязную историю по части уголовщины. Редакторы? Они от силы подаются на дюйм, когда общественное мнение требует от них милю. Следовательно, раз редакторы и отдел рекламы здесь ни при чем, никого, кроме Тальбота, не остается…»
Гилрой нетерпеливо забарабанил костяшками пальцев по оконной раме. «Зачем Тальботу понадобилось запрещать это расследование? Допустим, он нашел новый способ расправляться с предателями. Сомнительно. Тальбот не пойдет на это, когда у него всегда остается старый способ, дешевый и эффективный: замуровать тело в цементном блоке и отправить на дно реки».
– Сдаюсь, – сказал Гилрой. – Никак не пойму, что Тальботу за корысть в этом деле.
– И я никак не пойму, – признался редактор.
– Так вы тоже предполагаете, что приказ исходит от Тальбота?!
– А от кого же еще?.. Но не расстраивайся, дружище. Забудь на время всю эту кататонию. Займись-ка завтра информацией, которую Джонсон передал по телефону из ратуши.
Гилрой пробежал глазами протянутую ему бумажку. Лицо его выразило изумление.
– Что за чертовщина? Общество защиты животных заявило мэру протест против организованного избиения в городе всех рыже-белых овчарок колли?!.
– Вот именно.
– И у вас сложилось мнение, что за этим избиением стоит банда Тальбота?
Редактор кивнул.
– Ничего не понимаю. – Гилрой всплеснул руками. – С какой стати эти бандины хотят замять дело о кататониках и пытаются перестрелять ни в чем не повинных колли?.. Шеф, да мы с вами – пара патентованных идиотов! – вдруг завопил он. – Помните колли, ну ту, что прибежала с запиской в зубах? Это же собака, которую пытаются укокошить люди Тальбота! Теперь ясно, что она была чьим-то посланцем!
– Черт возьми! – Редактор вскочил со стула. – Ее срочно надо разыскать… если это только возможно…
Они влетели в комнату репортеров.
– Все бросайте свои дела и живо за мной! – крикнул редактор.
Он впихивал их в лифт, растерянных и ничего не понимающих.
Выскочив на улицу, редактор огляделся по сторонам.
– Здесь его нет, Гилрой. Вот что, ребята, всем рассыпаться по улицам! Как только увидите рыже-белую колли, свистните. Пес сам подойдет к вам. Вперед, и никаких вопросов!
Гилрой оставил редактора у подъезда, а сам пошел по Западной улице.
Целый час, время от времени свистя, он бродил среди мрачных доков, но колли нигде не было видно. В конце концов, устав и проголодавшись, он отправился в редакцию, ругая себя за то, что упустил собаку, когда она приходила к нему сама.
Редактор все еще стоял у подъезда.
– Ну что? – спросил он.
– Пока ничего…
Послышался топот ног. Из-за угла вынырнул один из репортеров, свистевший вслед удирающей собаке.
– Вот она, вот она! – завопил Гилрой.
Собака бросилась ему навстречу, и он вырвал у нее из зубов грязный кусок бумаги. В этот момент в другом конце улицы показалась большая черная машина, и собака мгновенно скрылась в стороне доков.
Гилрой кинулся было за ней, но остановился и глянул на бумагу, которую держал в руке. Подбежал редактор, нещадно поливая его бранью за то, что тот упустил собаку. Гилрой протянул ему бумажку:
– Ну и собачка, – сказал он. – Почитайте-ка. Брови редактора поползли вверх. На бумажке было написано:

– Будь я проклят! – воскликнул редактор. – Это еще что такое?.. Ничего не понимаю!..
– И не поймете, – ответил Гилрой. – Это шифр. У вас есть знакомые криптографы?
– Можно обратиться в полицию или в ФБР.
– Как бы не так… Оставайтесь здесь. Я вернусь с расшифровкой.
Он исчез, прежде чем редактор успел раскрыть рот…
В каталоге библиотеки на Сорок второй улице Гилрой подошел к дежурному:
– Где бы мне найти человека, разбирающегося в криптограммах?
Дежурный отошел и пошептался со своими коллегами.
– Хранитель отдела рукописей знает в них толк, – ответил он Гилрою. – Вниз по лестнице…
Поблагодарив, Гилрой направился к хранителю.
– Взгляните-ка, – сказал журналист, кладя бумажку на стол.
– Похоже, занятная штучка, – осторожно сказал хранитель, – но за двадцать лет мне не попалось ни одной криптограммы, которую я не смог бы разгадать. – Он еще раз посмотрел на бумажку.
– Ответ нам нужен как можно быстрее!
– Быстрота в этом деле не лучший помощник. Ладно, попробую. Через часок-другой, может, что-нибудь и прояснится…
– Не буду вам мешать. – Журналист поклонился и ушел.
Вернулся он час спустя, после того, как поел и исшагал соседние кварталы, нервно куря сигарету за сигаретой.
На столе перед хранителем выросла гора исписанной бумаги.
– Ну как, что-нибудь прояснилось? – спросил Гилрой.
– Если бы я знал, что автор имел в виду, когда писал эту непонятную фразу, тогда, безусловно, разгадал бы ее смысл, – вместо ответа сказал хранитель и протянул ему дешифровку.
Гилрой вырвал бумажку у него из рук и быстро пробежал глазами:
«Кататоников оперировал мосс на деньги тальбота спасите меня от них».
– Да, это как раз то, что нам нужно! – радостно воскликнул журналист и, даже не попрощавшись, громко захлопнул дверь.
Когда он ехал обратно в редакцию, радость вдруг сменило волнение: «Если собаку убьют, то на всей этой истории с кататониками можно поставить крест: собака – единственная ниточка к автору послания».
Вуд пробирался темными узкими проходами за фруктовым рынком на Западной улице. Здесь можно будет надежно укрыться среди ящиков, если гангстеры Тальбота нападут на его след. Старое убежище пришлось бросить, так как бандиты пронюхали, где он скрывается. Но не в этом дело… А вот то, что на него вышли газетчики, было куда важнее. Расшифровали они его послание или нет, в любом случае Гилрой понял наконец, что он ищет контакта с ними… И Вуд отправился в редакцию. Дойдя до перекрестка, он осторожно выглянул за угол: ничего подозрительного не увидел. Придется проскочить без прикрытия добрых сто ярдов, да еще под самыми фонарями. Стрелой он пронесся по тротуару прямо к ногам человека, нетерпеливо переминающегося у двери.
– Наконец-то, – воскликнул редактор. – В дом, живо! – и распахнул дверь.
Вскоре они были в кабинете редактора.
– Как будто никто нас не видел… а то нам крышка, – буркнул редактор, усаживаясь за стол.
Вуд растянулся на холодном полу и слышал, как редактор проклинал Гилроя за долгое отсутствие. А Вуд-то думал, что его послание уже расшифровано и наконец все поняли, что он человек в собачьей шкуре.
Вдруг пес поднял голову и прислушался. Он узнал по походке Гилроя. Хлопнула дверь.
– А, собака уже здесь? Посмотрите-ка, что я принес! – Вошедший в комнату Гилрой положил бумагу на стол перед редактором.
Вуд был ошеломлен тем, что репортер не проявил к нему никакого интереса: видимо, он так ничего и не понял. Но, может быть, поймет редактор.
– Вот как! Стало быть, и Мосс и Тальбот!
– С Моссом мне все понятно, – сказал Гилрой. – Он единственный, кто мог сделать такую операцию. Но Тальбот… Ему-то какой прок в этом деле?.. И кто же, в конце концов, послал нам шифровку?
Вуд чуть было не обезумел от отчаяния. Он ведь мог все объяснить, он-то уж лучше всех знал, какой Тальботу прок от экспериментов Мосса… Вопрос контакта был им решен, Тальбот и Мосс были разоблачены, но он и на шаг не приблизился к тому, чтобы вернуть свое тело.
Ему придется написать еще одну шифровку – более подробную, которая ответит на все вопросы. Но чтобы сделать это… Его прямо дрожь пробрала. Чтобы сделать это, ему снова придется пробираться по улицам, рискуя наскочить на гангстеров, ведь его шифровальная таблица была нарисована на полу старого убежища.
– Надо заставить пса отвести нас к автору шифровки, – решительно сказал Гилрой. – Это единственный способ загнать в угол Тальбота и Мосса. Пока что у нас есть только обвинение, но ни одного юридического доказательства, с которым можно было бы выступить в суде.
– Этот человек должен находиться где-то недалеко отсюда, – сказал редактор.
Гилрой посмотрел на Вуда.
– Я тоже так думаю: пес приходил сюда, лаял, пытаясь заставить нас следовать за ним. Мы его выгнали, но через полчаса он вернулся и принес в зубах записку. По том, еще через час, он принес шифровку. Следовательно, ее автор находится где-то рядом…
Он вдруг вскочил с места и кинулся к Вуду.
– Смотрите, шеф, это же хирургический пластырь! Когда собака наклонила голову, я его заметил.
– По-твоему, эта собака – кататоник? – улыбнулся редактор. – Ты скоро свихнешься на этой почве, Гилрой.
– Весьма вероятно. Но я все же хочу посмотреть, что скрывается под пластырем.
Сердце Вуда яростно забилось. Он знал, что разрез на его шее как две капли воды похож на те, которые Гилрой видел у кататоников. Гилрой все поймет с первого же взгляда.
Когда Гилрой дернул пластырь, Вуд стерпел пронизывающую боль, но все же дернулся в сторону. Рана была свежей, и густые волосы плотно прилипли к пластырю.
– Прекрати, – сказал редактор. – Он тебя укусит В это время зазвонил телефон.
– В чем дело, Блейн? – спросил редактор в трубку. Минуту спустя он молча положил ее.
– Дрянь дело, – сказал он Гилрою. – Автомобили Тальбота патрулируют наш район. Не знаю, право, как мы сумеем пройти мимо них с собакой.
Вуд встревожился и зарычал.
Гилрой с любопытством посмотрел на него.
– Я готов поклясться, что он понял ваши слова и реагирует на них.
Обычная реакция собаки на голос.
– Мы должны доставить его к хозяину, – сказал Гилрой. – Пошли!
Вуд и редактор, торопясь, последовали за репортером. Молча они дождались лифта, молча спустились в вестибюль.
– Ждите здесь, за дверью, – сказал Гилрой. Через несколько минут к подъезду подкатило такси.
Гилрой сидел в кабине и наблюдал. Из-за поворота улицы выехал черный автомобиль и медленно проплыл мимо. В свете фонаря сверкнул ствол автомата. Гилрой подождал, пока черная машина свернет на Западную улицу.
– Быстро! Быстро! – хрипло крикнул он и замахал руками.
Редактор схватил Вуда, толкнул дверь и вылетел на улицу. Такси рванулось с места…
– Мне кажется, выходить надо здесь, – спустя не сколько минут сказал Гилрой и постучал пальцем по стеклянной перегородке, отделяющей кабину от водителя. Машина затормозила. Вуд вылез вслед за журналистами и затрусил мелкой рысцой, чтобы они не отстали от него.
Вскоре Гилрой и редактор глядели в темноту подвала – старое убежище Вуда.
– Выходите! – крикнул Гилрой. – Мы ваши друзья… Мы хотим вам помочь…
Ответа не последовало. Они зажгли спички и полезли в подвал.
Вуд остановился в том месте, где днем начертил шифровальную таблицу, и залаял. Журналисты кинулись к нему.
– Увидел, должно быть, что-то, – шепотом сказал редактор.
Гилрой прикрыл ладонью спичку, посветил и пожал плечами.
– Он на землю показывает, – сказал редактор.
Гилрой опустил спичку.
– Это и есть то, что мы ищем? Квадрат на земле, исписанный буквами и цифрами…
– Я вернусь через секунду, – ответил Гилрой. – Пойду принесу фонарь.
– Что мне делать, если придет этот человек? – по спешно спросил редактор.
– Ничего, – отрезал Гилрой. – Он не придет… На таблицу только не наступите.
Гилрой исчез.
Когда наконец он вернулся, редактора прорвало:
– Кончай со всем этим, Гилрой. Не могу же я терять целую ночь… Даже если мы и раскопаем правду, напеча тать-то все равно ничего не сможем…
Гилрой молча направил свет мощного фонаря на квадрат с шифровальной таблицей.
1 2 3 4 5 6