- Боже, как зловеще выглядел это дом на фоне черных сосен! -
воскликнул Грисвелл, сделав несколько шагов; - Он дурно выглядел с самого
начала, когда мы только подошли к нему, и стая голубей вспорхнула в небо с
его балюстрад!
- Голубей? - Баннер бросил на него быстрый взгляд. - Вы видели
голубей?
- Да, конечно. Целая стая сидела там на перилах.
Они шагали некоторое время в молчании, а потом Баннер внезапно
сказал:
- Я прожил в этом графстве всю жизнь. Я пересекал имение Блассенвиль
тысячу раз, я думаю, во все часы дня и ночи. Но я никогда не видел здесь
голубей!
- Их было множество, - повторил изумленный Грисвелл.
- Я встречал людей, которые клялись, что видели стаю голубей на
балюстраде, как раз на закате, - медленно сказал Баннер. - Все они были
негры, кроме одного... бродяги. Он разжег во дворе огонь, намереваясь там
переночевать. Я проходил мимо, когда уже сгущалась тьма, и он рассказал
мне о голубях. Я вернулся следующим утром, от костра остался пепел, рядом
валялись жаровня и жестяная кружка. Одеяло лежало нетронутым. С тех пор
парня больше никто не видел. Это было двенадцать лет назад. Негры говорят,
что видят здесь голубей, но никто из них не рискует приходить сюда между
закатом и рассветом. Они говорят, что голуби - это души Блассенвилей,
ночью выпускаемые из ада. Негры говорят, что красное зарево на западе -
свет из преисподней, потому что ворота ада открыты, когда вылетают
Блассенвили...
- Кто же эти Блассенвили? - спросил Грисвелл, все еще дрожа.
- Они владели когда-то этой землей. Англо-французский род. Пришли
сюда из Вест-Индии, задолго до покупки Луизианы. Гражданская война
похоронила их, как и многих других. Некоторые были убиты, большая часть
вымерла после. Никто не жил в поместье с 1890 года, с тех пор как мисс
Элизабет Блассенвиль, последняя из рода, сбежала из старого дома ночью,
словно из чумной ямы, и никогда не вернулась... Это ваша машина?
Они остановились возле машины, и Грисвелл мрачно уставился на старый
дом. Его пыльные стекла были пустыми и белыми, но не слепыми! Казалось,
что чьи-то глаза жадно рассматривают новую добычу сквозь затемненные
стекла.
Баннер повторил свой вопрос.
- Да. Будьте осторожны. Там, на сидении, змея... по крайней мере, она
была там.
- Сейчас никого, - пробормотал Баннер, привязывая свою лошадь и
вытаскивая из седельной сумки электрический фонарик, - давайте посмотрим,
что в доме.
Он невозмутимо зашагал по кирпичной дорожке. Грисвелл почти наступал
на пятки Баннеру, сердце его учащенно билось. Ветер доносил запах
разложения и прелой травы. Грисвеллу стало до тошноты плохо от ненависти к
этим черным лесам, к этим ветхим домам плантаторов, в которых еще дремал
забытый дух рабства, кровавой гордыни и темных интриг. Он всегда думал о
Юге как о солнечной и праздной стране под легким ветром, пахнущим специями
и цветами, где жизнь спокойно текла под бой барабанов черного народа,
поющего на залитых солнцем хлопковых полях. Но сейчас ему открылась другая
ее сторона, о которой он прежде и не подозревал - темная и мрачная,
окутанная страхом. И он не мог сдержать своего отвращения.
Дубовая дверь свисала, как и прежде, с разбитых петель. Луч фонарика
лишь сгустил мрак внутри дома; Баннер стоял на пороге, осматривая
прихожую. Луч скользнул сквозь тьму и взобрался вверх по лестнице,
Грисвелл затаил дыхание, сжав кулаки - но в этот раз никто не смотрел на
них сверху. Баннер вошел внутрь, ступая мягко, как кошка - в одной руке
фонарик, в другой револьвер.
Когда он повернул свой фонарь в глубину бокового проема, Грисвелл
закричал, почти потеряв сознание от невыносимой дурноты.
След кровавых капель тянулся по полу, пересекая одеяла, на которых
спал Брэйнер между дверью и постелью Грисвелла. И на этой постели лицом
вниз лежал Джон Брэйнер с расколотой головой, сочащейся свежей кровью,
отблескивавшей в луче фонаря. Его вытянутая рука все еще сжимала топор,
лезвие которого вонзилось в одеяло там, где должен был спать Грисвелл.
Мгновенно нахлынувший поток темноты поглотил Грисвелла. Ничего не
соображая, он, шатаясь, побрел прочь, но Баннер схватил его за руку. Когда
он вновь стал слышать и видеть, ему стало невероятно дурно, и в приступе
рвоты он едва успел склонить голову над камином.
Баннер повернул на него фонарь. Его голос донесся из-за слепящего
круга:
- С вашей стороны было бы умнее использовать другой топор!
- Но я не убивал его, - простонал Грисвелл. - Я не собираюсь говорить
о самозащите!
- Что меня и удивляет, - честно признался Баннер, выпрямляясь. -
Какой бы убийца состряпал такую сумасшедшую историю, чтобы доказать свою
невиновность? Реальный убийца рассказал бы, по крайней мере,
правдоподобную сказку... Хм-м! Капли крови ведут от двери. Тело тащили -
хотя нет, кровь не размазана. Вы, должно быть, несли его сюда, после того
как убили где-то в другом месте. Но в таком случае почему нет крови на
вашей одежде? Вы сменили ее и вымыли руки? Но парень мертв не так уж
давно...
- Он сам спустился по лестнице и пересек комнату, - безнадежно
проговорил Грисвелл. - Он пришел убить меня. Я увидел его, когда он
спускался по лестнице. Он ударил в то место, где я лежал бы, если бы не
проснулся. Вот окно, через которое я выбрался. Видите, оно разбито.
- Вижу... но если он шел тогда, то почему он не ходит сейчас?
- Не знаю. Я боюсь даже думать об этом. Вдруг он поднимется с пола и
снова пойдет на меня?! Когда я услышал его шаги.. а потом топот волка,
преследующего меня на дороге - я подумал, что это Джон бежит за мной с
топором в руке, с окровавленной расколотой головой и смертельной усмешкой
на губах!
Зубы Грисвелла застучали, когда он вновь вспомнил этот ужас. Баннер
поводил лучом фонаря по полу:
- Капли крови ведут в холл. Поднимемся вверх и проследим их.
Грисвелл вздрогнул:
- Но они ведут наверх...
Глаза Баннера сверкнули на него:
- Боитесь?
Лицо Грисвелла стало серым:
- Да. Но я все равно пойду - с вами или без вас. Тварь, что убила
бедного Джона, может быть, все еще скрывается там.
- Держитесь позади меня, - приказал шериф. - Если кто-нибудь нас
атакует, не вмешивайтесь. Предупреждаю, что я стреляю быстрее, чем прыгает
кошка, и редко промахиваюсь. Если у вас в голове есть блажь напасть на
меня сзади, забудьте об этом.
- Не будьте дураком! - Презрение взяло вверх над страхом. Казалось,
эта вспышка Грисвелла убедила Баннера больше, чем все его предшествующие
излияния.
- Я хочу быть честным, - сказал он тихо, - и не буду за глаза
приговаривать вас. Если хотя бы половина из рассказанного вами правда, вы
прошли через адское испытание, и я не хочу быть с вами жестоким. Но вы же
видите, как мне трудно поверить во все, что мне рассказали!
Грисвелл устало кивнул головой, давая знак идти. Они вышли в холл и
остановились у подножия лестницы. Цепочка темно-красных капель, ясно
видимая на толстом слое пыли, вела наверх.
- На пыли следы человеческих ног, - тихо заметил шериф. - Идите
медленнее. Я должен быть уверен в том, что вижу, потому что мы их стираем,
поднимаясь наверх. Одна пара следов ведет наверх, а другая вниз. Один и
тот же человек. Следы не ваши. Брэйнер был крупнее вас. Капли крови
повсюду - кровь на перилах, словно человек опирался на них окровавленной
рукой - пятно вещества, которое выглядит, как мозги.. Но что же...
- Он спустился по лестнице, уже будучи мертвым, - Грисвелл
содрогнулся, - шаря одной рукой впереди себя, а другой сжимая топор,
которым был убит.
- Как он был перенесен вниз? - бормотал свое шериф. - Где же следы?
Они должны быть, если его несли...
Они вошли в верхний холл - большую пустынную комнату, покосившиеся
окна которой почти не пропускали света. Луча фонаря явно не хватало, чтобы
рассеять плотную тьму. Грисвелл дрожал как осиновый лист. Здесь среди
кошмара и мрака умер Джон Брэйнер.
Глаза шерифа странно блестели при свете фонаря.
- Кто-то свистел отсюда, сверху, - прошептал Грисвелл. - Джон пошел
сюда, словно кто-то его подзывал.
- Следы ведут вглубь холла - такие же следы, как и на лестнице. Те же
отпечатки... Боже!
Позади шерифа Грисвелл подавил крик, увидев то, что вызвало его
восклицание. В нескольких футах от лестницы следы Брэйнера внезапно
кончались, а затем, повернув, вели в обратном направлении. И там, где
цепочка его следов поворачивала, на пыльном полу растеклась огромная лужа
крови - а напротив нее кончалась другая цепочка следов, следов босых ног,
узких, со скошенными передними пальцами. Они тоже вели прочь от лужи, но
не к лестнице, а в глубину холла.
Чертыхаясь, шериф нагнулся над ними.
- Следы встречаются. И как раз в этом месте, где на полу кровь и
мозги. Наверное, Баннер был убит именно здесь, ударом топора... Следы
босых ног ведут из темноты и встречаются со следами ног, обутых в башмаки,
а затем уходят обратно.
Он указал фонариком в направлении прохода. Следы босых ног исчезали
во тьме вне пределов досягаемости луча.
- Предположим, что ваша сумасшедшая история правдива, - пробормотал
Баннер под нос. - Эти следы не ваши. Они выглядят как женские.
Предположим, кто-то свистнул, и ваш приятель отправился наверх, посмотреть
в чем дело. Предположим, кто-то встретил его в темноте и разрубил ему
голову. Тогда все следы были бы точно такими, как мы видим. Но если так,
то почему же Брэйнер не лежит там, где он был убит?! Или он смог
продержаться так долго, что успел взять топор у того, кто его убил, и
спуститься с ним вниз?
- Нет, нет! - содрогнувшись, возразил Грисвелл. - Я видел Джона на
лестнице. Он был мертв. Ни один человек с такой раной не прожил бы и
минуты!
- Я верю, - прошептал Баннер. - Но это - сумасшествие или дьявольская
хитрость... Однако, какой идиот станет выдумывать и исполнять такой
изощренный и совершенно безумный план, чтобы избежать наказания за
преступление, когда простая ссылка на самозащиту была бы куда эффективнее?
Ни один из судов не признает эту историю. Ну, давайте проследим вторые
следы. Они ведут дальше в холл... черт, что это?!
Ледяная рука сжала сердце Грисвелла, когда он увидел, что свет
фонарика начал тускнеть.
- Батарея новая, - пробормотал Баннер, и впервые за все время
Грисвелл уловил в его голосе нотки страха и неуверенности. - Давайте
отсюда убираться, и побыстрее!
Свет превратился в слабое мерцание. Казалось, что тьма бросилась на
них из углов комнаты. Шериф попятился назад, толкая перед собой
спотыкающегося Грисвелла и сжимая в руке револьвер. В сгущающейся тьме
Грисвелл услышал звук осторожно приоткрываемой двери. И тут же тьма вокруг
них завибрировала, излучая опасность. Грисвелл знал, что шериф чувствует
то же самое, потому что тело Баннера напряглось и вытянулось подобно телу
крадущейся пантеры.
Но все же он без видимой двигался к лестнице. Следуя за ним, Грисвелл
подавлял в себе страх, пытавшийся заставить его закричать и броситься в
безумное бегство. Ужасная мысль пронеслась в его голове, и ледяной пот
выступил на теле.
Что, если мертвый человек крадется во тьме им навстречу, вверх по
лестнице, с окровавленным топором, уже занесенным для удара?!
Это предположение так ошеломило его, что он даже не почувствовал, как
лестница кончилась и они оказались в нижнем холле. Фонарь светил здесь
по-прежнему ярко, но когда шериф направил его луч вверх по лестнице, тот
не смог пробиться сквозь тьму, которая точно липкий туман окутала верхний
холл и верхние ступеньки.
- Проклятье, заколдована она, что ли, - пробормотал Баннер. - Что еще
это может быть?!
- Посветите в комнату, - попросил Грисвелл. - Посмотрим, как там
Джон... если Джон...
Он не мог вложить в слова свою дикую мысль, но шериф понял его.
Луч света метнулся по комнате, и...
Грисвелл никогда бы не подумал, что вид окровавленного трупа может
принести такое облегчение.
- Он здесь, - проговорил Баннер. - Если он и ходил после того как был
убит, то больше уж не вставал. Но эта штука...
Он снова направил луч фонаря вверх по лестнице и стал в
нерешительности кусать губы.
Три раза он поднимал револьвер. Грисвелл читал его мысли. Шериф
колебался - ему хотелось броситься вверх по лестнице, чтобы попытать
счастья в борьбе с неведомым противником, но здравый смысл удерживал его
на месте.
- Я не осмелюсь в темноте, - признался он наконец. - И у меня есть
предчувствие, что фонарь опять погаснет.
1 2 3 4 5