Еще минуту-другую мы прислушивались, затем начали спускаться по склону холма. Ехали медленно, ведь мы не знали, что ждало нас впереди.
Хотя, возможно, это просто охотник-индеец подстрелил оленя. Я высказал подобное предположение, и Эдди согласился со мной. Но на самом деле ни он, ни я не верили в это. Думается мне, мы оба с первых секунд не сомневались — кого-то застрелили. Но вот кого именно, мы не знали.
Но догадывались, что застрелили этого человека из засады.
Я потянулся к чехлу и вытащил винчестер. Несколько секунд спустя моему примеру последовал и Эдди. Теперь мы ехали чуть поодаль друг от друга. Мы были готовы к любым неожиданностям.
Последние несколько дней я постоянно ощущал, как во мне что-то меняется. Не сказать, чтобы это было доселе незнакомое мне чувство — нечто подобное происходило со мной и раньше, давным-давно. К тому же я знал, что такие вещи случаются со многими, когда приближается опасность, хотя, вероятно, и не со всеми. Как бы то ни было, но я это чувствовал, каждая частица моего существа твердила мне об опасности.
Отчасти причиной тому послужили предупреждения Билла Джастина и Чарли Брауна. Но дело было не только в этом.
Я твердо знал: меня насторожило предвестие смертельной опасности, витавшее в воздухе. Вообще-то по натуре я не мыслитель. Я неплохо езжу верхом, стреляю… ну, и прочее в том же роде. Но, сдается мне, любой, кому приходится подолгу вести уединенную жизнь вдали от людей — будь то ковбой, моряк, рыбак или охотник, — поневоле начинает задумываться о таких вещах. Порою я всерьез начинал задумываться: не оказывает ли опасность физического воздействия на атмосферу?
Мне трудно объяснить, что это за ощущение. Тем более я вообще человек немногословный и почерпнул свой словарный запас в основном из попадавшихся под руку книжек. Но мне кажется, так оно и есть. Временами опасность прямо-таки разливается по воздуху. И сейчас у меня возникло такое же ощущение.
Вершины холмов поросли сосновым лесом, но на пологом склоне виднелись лишь отдельные группки деревьев. До конца спуска оставалось не более двухсот футов. Темнело. Верхушки сосен на противоположном конце долины еще горели закатным огнем. Ветер легонько колыхал высокую траву. В полном молчании мы скакали к лагерю.
Копыта наших коней тонули в траве, негромко поскрипывали седла. Откуда-то доносился протяжный зов ночной птицы. Каждую секунду мы ожидали услышать выстрел, но ничего не слышали, не видели. Только колышущиеся под ветром травы, только темнеющее над головой небо…
И вдруг мы увидели лошадь, понуро щипавшую траву на плато близ истока ручья Степной Собаки.
Рядом лежал мертвец. Ветер задувал ему под рубашку и теребил концы шейного платка. Я сразу же узнал его. Джонни Вард был хорошим ковбоем… Когда я последний раз видел его, он работал на ранчо неподалеку Икалаки.
Пуля вошла под левую лопатку и вышла над карманом рубашки. Судя по всему, в Джонни стреляли с очень близкого расстояния.
Он был славным парнем, и смерть не обезобразила его. Джонни лежал у наших ног, и ветер теребил его черные кудри. Я вспомнил, что где-то на Востоке у него была семья.
Глава 7
Мы ехали к хижине в полном молчании.
Ни один нормальный человек, и я в том числе, не станет легкомысленно относиться к смерти другого человека. Тем более, что Джонни Вард был еще очень молод. Естественно, когда я увидел бездыханное тело на холодной земле, мне стало не по себе. Но еще больше я встревожился несколько минут спустя, когда обнаружил неподалеку следы лошади в мокасинах.
Джонни убили выстрелом в спину и, по моим соображениям, стреляли с расстояния семидесяти футов, не более. Внимательно изучив следы на земле, я пришел к выводу, что куда бы Джонни ни направлялся, он явно не торопился.
Когда всю жизнь учишься разбирать следы, начинаешь видеть куда больше, чем может увидеть любой непосвященный. Хотя у меня практически не было оснований для подобных догадок, но я готов поклясться: Джонни Вард не ждал этого выстрела.
Кто бы ни стрелял в него, это было хладнокровное и коварное убийство. Убийца знал свое дело. Первый же выстрел оказался смертельным.
Когда мы вернулись в лагерь, хижина была пуста, и, похоже, за время нашего отсутствия в нее никто не заходил. Ни разговаривать, ни готовить нам не хотелось, поэтому мы поужинали оставшимися от завтрака лепешками и печеными бобами. Потом я отправился осмотреть брод, однако никаких следов не обнаружил.
И вот, стоя у ручья Повешенной Женщины и прислушиваясь к журчанию воды, я вдруг осознал, что нам с Эдди больше нечего ждать неприятностей. Они уже начались, мы уже по уши увязли…
Что и говорить, сознание того, что в любой момент можешь последовать прямиком за Джонни Вардом, дает богатую пищу для размышлений. Вард был отличным парнем и хорошим наездником. Если живут на свете честные парни, то Джонни, несомненно, был одним из них. Он и погиб-то, видимо, из-за того, что кому-то очень не понравилась его честность. Во всяком случае, такого я придерживался мнения.
А если вдруг случится, что я последую за Джонни, то уже через несколько дней обо мне и думать забудут. Вспоминать меня будет некому. И тут поневоле призадумаешься — а чего ты достиг в этой жизни?
Когда я вернулся в хижину, Эдди читал какую-то старую газету. Он поднял на меня глаза.
— Ты думаешь, этого парня убил тот же, кто стрелял в дверь?
— Нет, ни в коем случае. Тот, кто убил Джонни, не стал бы тратить зря пули. Он залег бы в засаде и поджидал — чтобы бить наверняка, с близкого расстояния. И вот что, Эдди, — добавил я. — Мы имеем дело с безжалостным, хладнокровным убийцей. Если увидишь человека, который едет на лошади, обутой в мокасины, не поворачивайся к нему спиной, кем бы он ни оказался.
Несколько минут Эдди молчал. Потом спросил:
— Ты собираешься отвезти труп в город?
— Угу. Может, задержусь там на время расследования. Сдается мне, неделю, а то и больше ты будешь предоставлен сам себе.
— За меня не беспокойся, — отозвался Эдди. — Поезжай и занимайся своими делами.
Когда я въехал с телом Джонни на Мэйн-стрит, вокруг толпился народ. Одним из первых на глаза мне попался Гранвилл Стюарт, следом за ним — Билл Джастин.
Узнав имя покойника, Джастин несказанно удивился:
— Джонни Вард? Но я слыхал, что он сгоняет скот где-то на Вишневом ручье.
Я коротко рассказал все, что знал сам. Вокруг меня собралась кучка любопытных. Чуть поодаль стоял какой-то человек, показавшийся мне знакомым. Только я никак не мог его припомнить. Стюарт что-то спросил у меня, а когда я ответил и начал озираться по сторонам, тот человек уже исчез.
Я вдруг сообразил, кого он мне напоминает. Что-то в его облике заставляло вспомнить о Ван Боккелене. Но ведь того я в последний раз видел в Дакоте…
На следующий день было проведено дознание, и я дал свои показания. Иными словами, рассказал то, что считал нужным рассказать. В глубине души я был совершенно уверен, что виновен тот, кто ездил на лошади в мокасинах. Но для большинства горожан это означало бы «индейцы», а мне вовсе не хотелось вызвать всеобщую панику. Начались бы сплошные разговоры да пересуды, а потом кто-нибудь непременно учинит карательный набег. Индейцы бы в свою очередь схватились за томагавки, — и вот мы и глазом не успели бы моргнуть, как разразилась бы кровопролитная война. Сам-то я не сомневался: тот всадник мог быть кем угодно, но только не индейцем. Так что о мокасинах я умолчал. Рассказал лишь о том, как нашел труп. И еще добавил, что, судя по всему, Джонни Варда застрелил человек, которого он знал и с которым перед этим беседовал…
Правда, я таки немного проболтался, о чем тотчас же и пожалел. Меня спросили, смогу ли я опознать следы убийцы, если увижу их вновь, а я возьми да и брякни, что скорее всего смогу.
Этими словами я просто сам на себя мишень навесил, не хуже чем в тире.
В комнате, где проходило следствие, присутствовало несколько незнакомых мне мужчин, которые мне не понравились. Правда, одного из чужаков я знал. Это был Джим Фарго.
Я поселился в доме напротив платной конюшни. Там сдавались комнаты внаем. Вечером после следствия, повинуясь внезапному побуждению, я как можно тише передвинул кровать к противоположной стене. По счастью, это была легонькая раскладушка, так что поднять ее л бесшумно перенести не представляло никакого труда. Я уже снял сапоги и начал раздеваться, когда снова вспомнил незнакомцев, присутствовавших на дознании. И тут до меня наконец-то дошло, что один из них был Дустером Вименом. Тем самым, который ссудил мне десять долларов и представлял интересы Тома Гетти в Дакоте.
Если бы не усталость, я бы немедленно оседлал коня и махнул за холмы.
Я уже говорил, что не мастак по части кольтов. Но с тех пор, как Джастин оставил нам оружие, я не расставался ни с шестизарядником, ни с винчестером. И когда все же вытянулся на койке, то положил свой арсенал рядом с собой.
Ночной город постепенно затихал. По мостовой прогромыхали чьи-то шаги. Внизу хлопнула дверь; подгулявший ковбой споткнулся и громко выругался. Наконец все звуки стихли, и я погрузился в сон.
Внезапно ночь взорвалась грохотом выстрела. Я резко поднялся, сжимая в руке револьвер. В следующее мгновение вторая пуля глухо ударилась в стену. Я, не мешкая, выстрелил в ответ.
Наступило секундное затишье, сменившееся ревом голосов. Из коридора доносились негодующие возгласы, сопровождавшиеся яростными ударами в мою дверь. Я спустил ноги на пол, встал и открыл. На пороге стояли владелец дома и дежурный полицейский: позади них толпились мужчины.
— Что здесь стряслось? — заорал полицейский.
— Кто-то стрелял в меня, — объяснил я. — Я проснулся и выпалил в ответ.
Они вошли в комнату и осветили стену фонарем. В стене зияло два отверстия. Не передвинь я кровать, обе пули вонзились бы в меня.
— Ты переставил кровать, — заметил владелец дома. — Ты что же, ждал этого?
— Ваш постоялец за перегородкой жутко храпит, — пожал я плечами, — поэтому мне пришлось отодвинуться.
Как ни странно, они мне поверили. Большинство из них меня знали, и они никак не могли взять в толк: зачем кому-то понадобилось стрелять в такого безобидного малого? Да и сам я терялся в догадках… Ну кому я мог помешать?
Когда все ушли, я передвинул кровать обратно и снова улегся. Но прежде чем задремать, довольно долго размышлял: не пришла ли пора взглянуть на Калифорнию? Если как следует подумать, так мне всегда хотелось в Калифорнию. А уж зимой там, наверное, настоящий рай.
Вот только одно меня беспокоило: я оставил в лагере Эдди, а ему наверняка понадобится помощь. Он не справится с зимовкой один.
Чем дольше я раздумывал, тем больше злился. В конце-то концов не в моих правилах бегать от врагов. Хотя, возможно, иногда разумнее побегать…
Утром я отправился в «Маквин-Хаус» и побаловал себя отличным завтраком со всеми причудливыми гарнирами и приправами. Хотя деньжат у меня было не Бог весть сколько, но на это хватило.
Я еще сидел в ресторане, когда там вдруг появился Билл Джастин. Он уселся рядом со мной.
— Как дела? — осведомился он.
— Вы же видели Джонни Варда, — откликнулся я, нахмурившись.
— Я спрашиваю, как скот?
— В основном, в хорошем состоянии. А вообще, мистер Джастин, у вас там куча лишнего веса. Вам бы отправиться туда и отобрать приличное стадо на продажу.
Мы несколько минут побеседовали, а потом к нашему столу подошел Гранвилл Стюарт. Пожелав нам доброго утра, он опустился на стул.
— Пайк, — начал он, — некоторым из нас кажется, что настало время очистить восточную Монтану, а может быть, даже и западную Дакоту.
Я посмотрел на него, но промолчал.
— У тебя ведь репутация хорошего бойца…
— Только на кулаках.
— Боец — всегда боец. Мне нужно несколько подходящих парней. И некоторых мы уже заполучили.
Он назвал имена, но я отрицательно покачал головой. Гранвилл Стюарт был славным человеком и прекрасным скотоводом, известным всей Монтане. Но вообще-то я недолюбливал виджилантов.
— Я не мастак по части стрельбы, — заявил я. — А если нарушается закон, то пусть закон сам и разбирается.
— У полиции не хватает снаряжения, — возразил Стюарт. — Точно такая же ситуация, как раньше в Вирджиния-Сити.
— Нет уж, мистер, я лучше займусь коровами.
— Ты ведь сейчас в окружении скотокрадов! — Стюарт не мог скрыть раздражения. — Там их, вокруг лагеря, полным-полно. — Он сделал паузу. — В тебя уже стреляли…
— Похоже на то, — кивнул я. — И я сделаю все, чтобы сберечь стадо, за которое я отвечаю. Но за людьми я не охочусь.
На этом они меня и оставили. Покончив с едой, я заказал кофе. Что и говорить, по сравнению с тем кофе, что мы варили в лагере, этот был слабоват. Но все же лучше такой кофе, чем никакого.
Я сидел, не обращая внимания на окружающих, когда ко мне вдруг обратилась какая-то девушка.
Я так увлекся беседой со Стюартом и Джастином, что даже не заметил ее. Она вошла в ресторан позже меня и сидела за соседним столиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21