Тут и там стали попадаться чахлые кустики, жесткая серая трава угрюмо шуршала под ногами. Приходилось верить в тот единственный шанс, на который и рассчитывает тот, кто кое-что слышал о тайных водоемах высоко в отрогах гор, тех самых, которые известны лишь немногим.
Наконец он достиг вершины. Пот едкими ручейками заливал лицо, пустая фляга противно дребезжала, то и дело ударяясь о скалы. Задохнувшись, он вновь остановился, внимательный взгляд обежал угрюмые зубцы скал. Повсюду, куда хватал глаз, расстилалась безмолвная пустыня, жесткая сухая трава, кактусы. Его ищущий взгляд не обнаружил ни одного намека на то, что где-то поблизости есть вода.
Над ухом раздалось громкое жужжание, мимо щеки мгновенно скользнула пчела и исчезла из виду. С мрачным упорством Бен вновь принялся карабкаться по выжженным солнцем скалам, но там, где он шел, не было ничего: ни индейской тропы, ни звериных следов. Койот, что пробегал здесь незадолго до него, либо свернул в одну из узких расщелин, либо юркнул за один из громоздившихся вокруг валунов.
Теперь он как будто парил высоко над выжженной солнцем бескрайней пустыней. Лихорадочно шаря взглядом впереди себя в поисках места, куда бы поставить ногу, Бен вдруг заметил огромный, плоский камень, за который было бы удобно зацепиться. Но жизнь в пустыне учит осторожности, и Бен предварительно швырнул в него небольшим камушком на тот случай, если за скалой прячется змея. У него не было ни малейшего желания подтянуться и, перекатившись через валун, встретиться с парой разъяренных гремучек. Еще один булыжник побольше с грохотом ударился о валун, но все по-прежнему было тихо.
Бен с трудом перебросил свое тело вверх по склону и с досадой вновь увидел перед собой путаницу мрачных утесов, которые жаркое дыхание пустыни отполировало до зеркального блеска. С трудом поднявшись на ноги, он глянул вниз, туда, откуда пришел.
Стреноженные лошади мирно щипали пожухлую траву, но раненый лежал почти у подножия скалы, так что отсюда Бену не было его видно. Он вскарабкался еще немного выше по острому гребню и внезапно в небольшой ямке посреди холмика серо-коричневого песка с удивлением заметил обрывок следа… следа дикобраза. Неподалеку раздалось хлопанье крыльев и вспорхнула какая-то пичужка.
Повернув в ее сторону, Бен ступил на узкую тропу, настолько узкую, что на ней с трудом умещалась его нога. Она лентой вилась меж громадных валунов и пряталась за огромной скалой, заслонявшей небо до самого горизонта. У Бена глухо забилось сердце. Вскарабкавшись наверх, он не поверил своим глазам — перед ним в глубокой базальтовой чаше сверкала вода.
Протерев воспаленные солнцем глаза, Бен заметил чуть выше другой водоем. Так вот где была вода! Горный ручей брал свое начало высоко в горах, и вода скапливалась здесь, в естественных чашах, рожденных миллионы лет назад мощной подвижкой горных пород.
До нижнего бассейна было рукой подать. Он лежал в тени нависшего над ним огромного каменного козырька. Вода в нем была восхитительно сладкой и такой холодной, что у Бена заломило зубы. Он пил и пил, наслаждаясь прохладой, а потом наполнил флягу и умыл разгоряченное лицо.
Бен бросил взгляд на второй бассейн. Возле него роились пчелы, а на краю был виден отчетливый след оленя или горной козы — на таком расстоянии он не мог разобрать.
Повернув обратно, Бен неожиданно для себя обнаружил гораздо более пологий путь вниз и скоро оказался в лагере.
Заслышав его шаги, лошади насторожились. Раненый пришел в себя и с обескураженным видом уставился на склонившегося к нему Бена.
— Что случилось? — прохрипел он по-испански. — Кто вы такой?
Бен Кауэн молча поднес к его губам флягу с водой. Затем как можно более кратко обрисовал ему положение, в котором они оказались.
— Первым делом, — объявил он напоследок, — я должен отвести наверх лошадей. Если их не напоить, они взбесятся, а тогда останется их только пристрелить.
Раненый мексиканец бросил на него испытующий взгляд.
— Вы вооружены? Если бы вы смогли одолжить мне винтовку или, на худой конец, револьвер, я бы выпутался и сам. — Он помолчал. — Ведь вам, надеюсь, известно, что все это — территория апачей?
— Конечно.
— Оставаясь возле меня, вы каждую минуту рискуете жизнью, сеньор.
Бен Кауэн молча вытащил из седельной кобуры свой запасной кольт.
— Возьмите, — буркнул он. — Только не открывайте огонь, пока от этого не будет зависеть ваша жизнь. А я взберусь наверх, посмотрю, как там и что.
Когда он, напоив лошадей, вернулся назад, мексиканец умудрился передвинуть свое отяжелевшее, беспомощное тело так, что почти забился в расселину скалы.
— А теперь расскажите мне, — сказал Кауэн, — где вы раздобыли эту лошадь.
По спине капитана Диего Мартинеса де Рекальде пробежала дрожь.
— Мы ехали из Фронтераса в Магдалену, — объяснил он, — а поскольку оттуда я собирался вернуться домой в Гвадалахару, то и оседлал свою собственную лошадь. Мы ехали немного в стороне, и я который раз собирался заставить упрямую скотину идти карьером, как вдруг мне показалось, что вдалеке, в пустыне, я вижу оседланную лошадь, возле которой никого не было. Я подъехал поближе… вдруг почувствовал… меня словно ударили палкой, и я упал, и только уже на земле догадался, что в меня стреляли. Потом ко мне подъехал незнакомый человек и еще раз выстрелил в упор. Дальше я ничего не помню.
— Он стрелял в вас из-за лошади, — предположил Кауэн. — Его собственная уже выдохлась.
— Вы знаете этого человека, сеньор?
— Да, знаю… В какой-то степени из-за него я и оказался в Мексике. Если уж мне повезет и я доберусь до него, то я бы предпочел прихватить его с собой.
На юношеском лице Рекальде заиграла угрюмая улыбка.
— Вы получите помощь, сеньор. Это я вам обещаю. Тем не менее, — добавил он, — если он рискнет показаться на этой лошади там, где бывают мои люди, уверен, на вашу долю останется немного.
Сменив повязки на ране, Бен сообщил своему подопечному, что собирается продолжить погоню. Капитан Рекальде немедленно с ним согласился. Для самого Рекальде ехать вместе с ним было не только трудно, но даже опасно, но оставаться одному было еще опаснее. К тому же он предполагал, что его люди уже хватились его и бросились на поиски.
Бен Кауэн помог Диего взобраться в седло и сам вскочил на коня. Уже не было и речи о том, чтобы мчаться в погоню за Кэтлоу или Миллером. Нужно было сначала доставить раненого в безопасное место, где о нем смогут позаботиться его люди. Как предполагал юноша, они должны были двигаться на юг. И только потом вместе с отрядом солдат Кауэн сможет продолжить погоню до Эрмосильо, а может быть, и до самой Магдалены.
Рекальде обеими руками вцепился в луку седла.
— Не очень-то я готов ехать, сеньор, — невольно поморщился он, — но…
— Просто постарайтесь держаться в седле. Не важно, как это получится, — отозвался Бен, — об остальном позабочусь я.
Пустыня раскалилась добела, словно духовка. Над их головами в белесом от зноя небе дрожало в мареве чудовищное солнце — казалось, оно закрывало собой весь небосвод. Оба всадника упрямо скакали вперед, на юг, в душе надеясь по дороге вновь набрести на след банды.
Вскоре уже усталые лошади брели гуськом, понуро свесив головы и увязая в песке, их монотонное продвижение прерывалось, только когда обессиленный Рекальде просил пить. Солнце стояло высоко в небе, и в дрожащем, раскаленном мареве даже пустыня, казалось, готова была в любую минуту растечься в воздухе, словно гигантский мираж. Рубашка Бена покрылась темными пятнами и побурела от пота и пыли, горячие струйки текли по спине и по багровевшему лицу, глаза щипало.
Он забросил винтовку за плечи; раскаленное дуло немилосердно жгло кожу. Над пустыней висело плотное облако белесой пыли, она липла к телу и забивала горло так, что всадникам казалось, будто в горле застрял шершавый комок шерсти. Раненый низко опустил голову, руки его до боли сжимали луку седла, обмякшее тело мерно покачивалось в такт движению коня.
Наступил полдень. Безжалостное солнце по-прежнему выжигало зноем умирающую землю. День тянулся бесконечно. Наступил момент, когда лошадь Рекальде споткнулась и чуть было не рухнула на колени. Но они с мрачным упорством продолжали продвигаться вперед… И вдруг вышли на тропу.
Она была испещрена следами от колес и копыт подкованных лошадей. Следы были свежие, не прошло и нескольких часов с тех пор, как здесь побывали люди. Скорее всего, они выехали на тропу в нескольких ярдах от того места, где появился отряд солдат… Вероятно, исчезновение капитана все еще не было замечено.
Лошадь Рекальде вновь споткнулась, и, если бы Кауэн не успел молниеносно вытянуть вперед руку и подхватить раненого, тот бы уже упал. Лошадь устало встала, ноги ее дрожали и подгибались, голова повисла.
Одна, без всадника, она еще, может быть, смогла бы дойти. Но вдвоем ни лошади, ни ее истекающему кровью хозяину не суждено добраться до места.
Бен Кауэн соскользнул на землю и осторожно помог спуститься Рекальде. Тот уже, похоже, почти не отдавал себе отчета в происходящем. Бен аккуратно усадил Диего на собственного коня и двинулся вперед, ведя за собой чалого. Другая лошадь устало поплелась следом.
Бесконечный день медленно клонился к закату. Тут и там вдоль тропы зазмеились и легли на землю длинные тени от чахлых кустов и остроконечных каменных зубцов. Впереди виднелось что-то вроде небольшой горной цепи или скальной гряды.
К этому часу Бен Кауэн уже потерял всякое представление о времени. Он мечтал только о прохладе, ночной свежести и о воде. То, что еще оставалось во фляге, понадобится раненому.
От палящего зноя и жары они совсем отупели, и негромкое цоканье подков в пыли за спиной застало их врасплох. Четверо всадников выросли как из-под земли. Они казались удивленными ничуть не меньше, чем Бен, поскольку до самой последней минуты выжженная солнцем раскаленная пустыня поглощала все звуки.
Четверо апачей… и всего в шести футах.
Бен заметил их первый и остановился как вкопанный. Подумать он не успел, в это мгновение ему казалось, что он грезит наяву. Опасность была прямо перед ним, так было всегда, сколько он себя помнил. Кауэн метнулся в сторону с быстротой молнии, рука его скользнула по бедру. Тяжелый револьвер мгновенно покинул кобуру, и первая же пуля разворотила грудь скакавшему впереди индейцу.
Слишком ошеломленные, чтобы сопротивляться, остальные бросились врассыпную, а Кауэн воспользовался минутной передышкой, чтобы укрыть в расщелине коня. Забравшись туда, он стащил на землю бесчувственного Рекальде как раз в то мгновение, когда пуля с отвратительным стуком продырявила седельную сумку.
Бен уложил раненого и, забрав у него второй револьвер, укрылся за ближайшим кустом. Он бесшумно отполз немного в сторону, извиваясь, как змея, между острых обломков камней, и, тщательно прицелившись, выпустил пулю в показавшуюся из-за скалы бронзовую руку. Мимо!
Пули с визгом расплющивались о скальную гряду у него над головой. Один, должно быть, засел прямо перед ним… Другие, вероятно, обходят с боков. Да, дело плохо, тем более что и прикрыть его некому.
Следующая пуля наповал поразила чалого. Несчастное животное пронзительно заржало и рухнуло на землю, а Бен горестно вздохнул. Ему было искренне жалко коня, это был верный друг, второго такого у него уже больше не будет.
Бен круто повернулся, чтобы взглянуть, откуда прилетела пуля, и вовремя: апачи молнией метнулись вперед, стараясь оказаться поближе к нему. Револьвер в его руке оглушительно рявкнул, и на этот раз Бен не промахнулся. Смуглолицый индеец споткнулся и с размаху ткнулся головой в песок, а Бен Кауэн всадил в него еще одну пулю, когда тот уже корчился на земле.
Мелкие каменные осколки больно посекли ему лицо. Он украдкой бросил взгляд в ту сторону, где оставил Рекальде. Молодой мексиканец очнулся и лихорадочно ощупывал пояс в поисках кольта. Мундир его намок и потемнел. Скорее всего, юноша опять истекал кровью.
Выстрелы затихли. Апачи понимали, что близится ночь, и были совершенно уверены, что в темноте, без лошади, да еще с раненым на руках он никуда от них не денется. Они будут терпеливо ждать…
Кауэн подполз поближе к Рекальде, подхватил его левой рукой и с трудом подтащил тяжелое тело поближе к скале. Потом собрал обломки покрупнее и возвел из них нечто вроде баррикады, за которой они кое-как смогли укрыться. Перезарядил револьвер и положил винчестер так, чтобы он был под рукой.
Когда сгустятся ночные тени, хитрые индейцы почти наверняка постараются подобраться к ним поближе. Или, что еще более вероятно, потому что апачи терпеть не могут ночные вылазки, они подождут, пока предрассветная мгла окутает землю, и возьмут его, спящего беспробудным сном, смертельно усталого человека. Он у них в руках, и они это знают.
Диего Рекальде посмотрел ему в лицо затуманенными от боли глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23