Ему нужно будет осмотреть лошадей и мулов, определиться, с чем придется тут работать.
Он принял душ, а потом, попивая виски и выкуривая сигару, уселся и продолжил разговор с капитаном Хиллом.
— Вы говорите о мохавах, — сказал Сайкс, — и часто вы их видите?
— Мы видим их лишь тогда, когда они сами этого хотят. — Хилл сделал паузу. — А вы должны понять, майор, что мохавы совсем другие индейцы. Они отличаются от племен, живущих на равнинах. Их даже нельзя сравнить с апачами, хотя иногда они с ними выступают вместе. Мохавы из семьи Йума, но они очень отличаются, поверьте.
Хилл сделал глоток виски. Ему приходится отсюда уезжать, но он слишком привязался к своим бойцам.
— Если им нужно переправиться через реку, они не вырезают челноков из бревен или каноэ из береста… Они плетут их из камыша, почти как древние египтяне или индейцы-анд до эпохи инков. Это высокие, симпатичные люди. Рождаемость у них, скорее всего, выше, чем у других племен. Они лишены горделивой осанки и достоинств, которыми наделены индейцы равнин, но зачастую их женщины очень даже миловидны. Их традиции также отличаются. Думаю, вы найдете их интересными.
Сайкс без особого восхищения слушал капитана.
— Я никогда не считал, что дикари могут стать предметом изучения. Мои обязанности здесь сводятся к тому, чтобы обеспечивать безопасность продвижения по дороге. И я буду заниматься только этим. При первой же стычке я их всех уничтожу.
Хилл задумчиво посмотрел на него.
— Жаль, что мне уже не увидеть этого, майор. Это стало бы великим достижением. Сколько человек вы привезли с собой?
— Шестьдесят шесть. Три взвода.
— Знаете, майор, здесь, по крайней мере, около трех тысяч мохавов, из них семьсот или восемьсот человек — воины. Их тактика очень разнообразна. Они прекрасно владеют огнестрельным оружием, но при обычных обстоятельствах они им не пользуются, предпочитая рукопашный бой. Им нравится сцепиться со своим врагом. Иногда в схватке с другими индейцами они хватают их, а потом кромсают на куски. Мохавы сильные люди. Они пользуются дубинками, ножами, луками и стрелами и чем-то вроде колотушки, которой бьют по лицу, а победителя в таком поединке называют апперкотом. Знаете, несколько дней назад, когда Каллаген возвращался с остатком патруля в лагерь, мохавы преследовали их на лошадях, но такое бывает редко. Индейцы предпочитают вести бои пешим порядком. Мне кажется, они насмехались над солдатами, хотели показать, как легко им это удается и с каким трудом приходится солдатам передвигаться на ногах.
— Тем не менее они ускакали прочь?
— В большей степени благодаря Каллагену, если верить словам Крокера и Дэлавера. Крокер не в восторге от Каллагена, однако утверждает, что тому удалось заманить индейцев, чтобы те подошли поближе, а потом продемонстрировал им такую стрельбу, какую Крокеру никогда в жизни не доводилось видеть. Индейцы не любят потерь, поэтому они отступили.
— Очень интересно. — Сайкс задумался. Он представлял себе ситуацию совсем по-иному. — Как вы думаете, если я заранее подготовлю сражение на определенном участке, каковы будут мои шансы на успех?
— Практически никаких. Перед тем как посылать большое количество людей на поле битвы, они должны быть уверены в своей победе. Однако в войне с индейцами мэрикопа и пайма они союзничали с племенами явапаис, юма и апачи и все-таки выставили на поле сражения около двухсот воинов.
Хилл снял с огня кофейник.
— Их стрелы не поражают цель на далеком расстоянии, и у них немного винтовок. Зачастую они пользуются своим излюбленным методом борьбы: группируются, хватают человека, бросают его через плечо, а подходящие сзади мохавы его убивают — втыкают в него ножи или до смерти забивают дубинками. Не подумайте, — предостерег он, — что такая тактика не идет в сравнение с ружьями белых людей. Они добиваются успеха потрясающей быстротой и могут наделать немало бед, когда их не ждешь.
Сайкс молчал. Может, он и был фанатиком, но ни в коем случае не глупцом. Он вдруг осознал, что мохавы — это что-то из области совсем ему неизвестного.
— Они живут вдоль реки?
— Я бы сказал, они расселились на шестьдесят или семьдесят миль к северу от Нидлс. Естественно, здесь не существует никаких четких границ, и любое такое утверждение может оказаться неверным. Они совсем мало охотятся, и по одной причине: в этих местах особо не на кого и охотиться. Большей частью занимаются земледелием на территории, затопленной Колорадо, как в свое время египтяне использовали землю, затопленную Нилом. Они выращивают маис, пшеницу, тыкву, кабачки, дыни и кое-что еще. Мескитовые бобы считаются у них очень важной и существенной пищей.
— Они передвигаются пешком?
— В основном, да. И они могут в случае необходимости бегать целый день, день за днем. Они появляются из пустыни, как призраки, и таким же образом внезапно исчезают. Вдруг Сайкс почувствовал, что больше не слушает Хилла, потому что его мысли снова были заняты рекой Золотых Песков. Существует ли такая река? Смог бы он ее отыскать? А если так, смог бы добыть там золото? Так, чтобы об этом никто не знал?
Глава 7
В пустыне Каллаген чувствовал себя как дома. Пустыню всегда связывали с легендами и тайнами. Затерянный мир, где находили, видели или предполагали открыть потерянные шахты и потерянные города. Но на широких просторах пустыни вряд ли могло произойти что-нибудь невероятное.
Пустыня консервирует. То, что другие земли разрушают, пустыня сохраняет. Она относится благосклонно к тому, что умерло, оставляет целиком, предохраняет от гниения и через века превращает в мумию или кристаллизует.
Если мертвое тело не повреждено, солнце, сухой воздух и песок удаляют из него влагу и сохраняют. Успех египтян в мумификации кроется скорее в сухом воздухе, нежели каком-то секрете самого процесса. Мы мало чего знали бы об истории древнего мира, если бы многие ее периоды не были связаны с засушливыми землями. Каллаген кое-что знал о пустынях Африки, Афганистана, Индии и Туркестана. Проехав много миль на лошади и верблюде, Каллаген был готов верить, что и у этой пустыни есть свои тайны.
Но он был достаточно умен, чтобы понимать, что человек не может дать какой-то исчерпывающий ответ на все вопросы. Знание истории древних народов лишь в небольшой степени может пролить свет на какие-то явления. Здесь, в пустыне, вероятно, существуют вещи, о которых человек до сих пор ничего не знает.
В салуне «Баффама» в Лос-Анджелесе один человек показывал ему золотые самородки, найденные в горах Сан-Габриэль, и золотую пыль, намытую в тех реках. Всего в миле от лагеря Кэйди он сам когда-то находил куски агата, а дальше к северу в каньонах — яшму и халцедон. Дважды ему показывали рубины, обнаруженные возле кратера в пустыне, но эти рубины потом оказались гранатами… красивыми камнями, но определенно не рубинами.
Находясь в дозоре, он несколько раз натыкался на следы индейцев, которые вели неизвестно куда. Во многих местах, где он побывал, частенько встречались индейские надписи — свидетельство того, что здесь побывал человек.
Копая траншею в пустыне, он обнаружил слой черной почвы, образовавшийся в результате гниения растительности; прежде, должно быть, пустыня была менее засушливой. С тем же самым ему доводилось встречаться и в Сахаре, а на скалистых стенах в Хоггаре он видел рисунки лошадей, запряженных в колесницы, жирафов, зебр и мелких диких животных… Должно быть, все эти существа обитали на этой земле, когда климат тут был не такой засушливый.
Капитан Хилл интересовался всем этим. Скоро придут его документы, и он уедет. Он думал о своем возвращении назад. Жизнь слишком часто вносит свои изменения в судьбу человека, и тогда приходится перестраиваться. Он знал, стоит отсюда уехать, вряд ли он сюда вернется. По правде говоря, не осмелится. Он видел слишком многих людей, которые поддались колдовству ночей, очарованию и загадочности пустыни. Пустыня может обернуться требовательной любовницей, которая забирает у мужчины все, ничего не предлагая взамен. Золото… и пустыня… Для многих мужественных мужчин они обернулись смертью.
Крокер подошел к Каллагену и сел рядом.
— Дьявольская жара, — заметил он. — Уже видел нового командира?
— Нет.
— Вспыльчивый. Резкий и раздражительный. Кажется, теперь у нас возникнут проблемы.
Каллаген был недоволен тем, что его мысли прервали, поэтому он не ответил. Кроме того, Крокер явно на что-то намекал. Какая разница, Каллагену это не интересно. Ему не нравился этот человек, и он ему не доверял.
— У этой пустыни, — продолжал Крокер, — есть свои секреты. Человек готов многое отдать, чтобы кое-какие из них разгадать… Ты никогда не думал об Эллисоне? Мне кажется, он был одержим какой-то идеей. Если бы нам с тобой стало известно, что у него на уме, мы бы могли стать обладателями кругленькой суммы. Если он не был гениальным солдатом, значит…
— Что навело тебя на эту мысль? — перебил его Каллаген.
— Да перестань ты! Как будто не знаешь, что в армии нет секретов. В любой сплетне всегда есть доля истины. Сомнения нет в том, что Эллисон был офицером, но вряд ли он прибыл сюда, чтобы заменить прежнего старого командира. Он понимал, пройдет пара месяцев, прежде чем кто-то догадается, кто он есть на самом деле, а тем временем он сможет вполне на законных основаниях продолжать патрулировать по пустыне в сопровождении солдат и выискивать то, что ему нужно. И не нужно беспокоиться об индейцах…
— Он совершил ошибку, не так ли? Приходит час, когда даже армия не может защитить человека.
— Ты веришь этому? Считаешь, что человеку суждено умереть в определенное время и в определенном месте?
Каллаген пожал плечами.
— Нет, не считаю. Просто к слову пришлось. Обычно человек умирает, когда перестает быть осторожным, Крокер.
Крокер засмеялся, хотя не видел в этом ничего смешного.
— Как хочешь. Единственная проблема состоит в том, что, думаю, ты в курсе, чего хотел лейтенант. Если ты хочешь того же самого, я постоянно буду у тебя на хвосте.
— Единственное, чего я хочу, это получить свои документы и с первым же обозом или товарным поездом уехать в Лос-Анджелес.
Крокер уставился на него, не веря своим ушам, потом фыркнул и пошел прочь.
Каллагена раздражали загадки. Всегда можно найти ответ на вопрос, если четко излагать свои мысли. Сложность состоит в том, что когда приходится иметь дело с целым рядом незначительных данных, на них трудно опираться и делать какие-то выводы, тем более что все они — лишь предположения. У него есть карта, конечно… правильнее сказать, была. Он отправил ее по адресу вместе с другими вещами Эллисона. А то, что у него осталась копия, никого не касается.
Жизнь в лагере продолжала идти своим чередом. Каллаген с нетерпением ожидал увольнения. Он редко встречался с Сайксом. Майор Сайкс изучал рапорты, но в них не находил ничего, что могло бы его заинтересовать.
Ему не попадался отчет о крупном нападении индейцев. В отчетах говорилось о продолжающейся тревоге, молниеносных атаках, конокрадстве и выстрелах из укрытия, но нигде не упоминалось ни единой попытки индейцев завязать настоящее сражение. Записи только высветили еще одну проблему в выполнении воинских обязанностей: на военных позициях в пустыне хромала дисциплина, и нередким явлением стало дезертирство.
Жаркая летом, холодная и ветреная зимой, пустыня ничем не могла соблазнить солдата. Ближе Сан-Бернардино и Лос-Анджелеса здесь не было других городов, куда бы солдат мог пойти в увольнение, но чтобы добраться до них, нужно было потратить на дорогу довольно продолжительное время.
Он заметил про себя, что отчеты капитана Хилла написаны лаконично и по существу, но в них были заметки, касающиеся тактики, веры индейцев, источников питания, методов рыбной ловли и всякой другой всячины. Несмотря на свои принципы, Сайкс находил все это интересным. Капитан Хилл определенно был наблюдательным человеком. Хотя он никогда не служил под командованием генерала Кука, он понимал, что эту черту характера генерал хотел бы видеть у всех своих офицеров. Генерал считал, что врага нужно понять. Сайкс не был уверен, что полностью согласен с такой позицией, но кое-что может оказаться весьма полезным, когда он решит перекрыть источники добывания пищи и, таким образом, прибрать индейцев к рукам.
Сайкс изучал отчет Каллагена с особым интересом. То, что этот человек был офицером, не вызывало никакого сомнения. Краткий и по делу, это был дотошно, мастерски составленный рапорт. Тактика, которой пользуются мохавы, условия образования водных скважин, вид местности, по которой они шли, смерть лейтенанта Эллисона — все это изложено четко, без лишних слов.
Последнее наверняка станет его головной болью. Следует выяснить, кто был этот Эллисон, как он попал сюда, как его убили, каким образом ему поручили командовать патрулем.
Он вытащил из папки приказы, которыми Эллисон подтверждал свое прибытие в лагерь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Он принял душ, а потом, попивая виски и выкуривая сигару, уселся и продолжил разговор с капитаном Хиллом.
— Вы говорите о мохавах, — сказал Сайкс, — и часто вы их видите?
— Мы видим их лишь тогда, когда они сами этого хотят. — Хилл сделал паузу. — А вы должны понять, майор, что мохавы совсем другие индейцы. Они отличаются от племен, живущих на равнинах. Их даже нельзя сравнить с апачами, хотя иногда они с ними выступают вместе. Мохавы из семьи Йума, но они очень отличаются, поверьте.
Хилл сделал глоток виски. Ему приходится отсюда уезжать, но он слишком привязался к своим бойцам.
— Если им нужно переправиться через реку, они не вырезают челноков из бревен или каноэ из береста… Они плетут их из камыша, почти как древние египтяне или индейцы-анд до эпохи инков. Это высокие, симпатичные люди. Рождаемость у них, скорее всего, выше, чем у других племен. Они лишены горделивой осанки и достоинств, которыми наделены индейцы равнин, но зачастую их женщины очень даже миловидны. Их традиции также отличаются. Думаю, вы найдете их интересными.
Сайкс без особого восхищения слушал капитана.
— Я никогда не считал, что дикари могут стать предметом изучения. Мои обязанности здесь сводятся к тому, чтобы обеспечивать безопасность продвижения по дороге. И я буду заниматься только этим. При первой же стычке я их всех уничтожу.
Хилл задумчиво посмотрел на него.
— Жаль, что мне уже не увидеть этого, майор. Это стало бы великим достижением. Сколько человек вы привезли с собой?
— Шестьдесят шесть. Три взвода.
— Знаете, майор, здесь, по крайней мере, около трех тысяч мохавов, из них семьсот или восемьсот человек — воины. Их тактика очень разнообразна. Они прекрасно владеют огнестрельным оружием, но при обычных обстоятельствах они им не пользуются, предпочитая рукопашный бой. Им нравится сцепиться со своим врагом. Иногда в схватке с другими индейцами они хватают их, а потом кромсают на куски. Мохавы сильные люди. Они пользуются дубинками, ножами, луками и стрелами и чем-то вроде колотушки, которой бьют по лицу, а победителя в таком поединке называют апперкотом. Знаете, несколько дней назад, когда Каллаген возвращался с остатком патруля в лагерь, мохавы преследовали их на лошадях, но такое бывает редко. Индейцы предпочитают вести бои пешим порядком. Мне кажется, они насмехались над солдатами, хотели показать, как легко им это удается и с каким трудом приходится солдатам передвигаться на ногах.
— Тем не менее они ускакали прочь?
— В большей степени благодаря Каллагену, если верить словам Крокера и Дэлавера. Крокер не в восторге от Каллагена, однако утверждает, что тому удалось заманить индейцев, чтобы те подошли поближе, а потом продемонстрировал им такую стрельбу, какую Крокеру никогда в жизни не доводилось видеть. Индейцы не любят потерь, поэтому они отступили.
— Очень интересно. — Сайкс задумался. Он представлял себе ситуацию совсем по-иному. — Как вы думаете, если я заранее подготовлю сражение на определенном участке, каковы будут мои шансы на успех?
— Практически никаких. Перед тем как посылать большое количество людей на поле битвы, они должны быть уверены в своей победе. Однако в войне с индейцами мэрикопа и пайма они союзничали с племенами явапаис, юма и апачи и все-таки выставили на поле сражения около двухсот воинов.
Хилл снял с огня кофейник.
— Их стрелы не поражают цель на далеком расстоянии, и у них немного винтовок. Зачастую они пользуются своим излюбленным методом борьбы: группируются, хватают человека, бросают его через плечо, а подходящие сзади мохавы его убивают — втыкают в него ножи или до смерти забивают дубинками. Не подумайте, — предостерег он, — что такая тактика не идет в сравнение с ружьями белых людей. Они добиваются успеха потрясающей быстротой и могут наделать немало бед, когда их не ждешь.
Сайкс молчал. Может, он и был фанатиком, но ни в коем случае не глупцом. Он вдруг осознал, что мохавы — это что-то из области совсем ему неизвестного.
— Они живут вдоль реки?
— Я бы сказал, они расселились на шестьдесят или семьдесят миль к северу от Нидлс. Естественно, здесь не существует никаких четких границ, и любое такое утверждение может оказаться неверным. Они совсем мало охотятся, и по одной причине: в этих местах особо не на кого и охотиться. Большей частью занимаются земледелием на территории, затопленной Колорадо, как в свое время египтяне использовали землю, затопленную Нилом. Они выращивают маис, пшеницу, тыкву, кабачки, дыни и кое-что еще. Мескитовые бобы считаются у них очень важной и существенной пищей.
— Они передвигаются пешком?
— В основном, да. И они могут в случае необходимости бегать целый день, день за днем. Они появляются из пустыни, как призраки, и таким же образом внезапно исчезают. Вдруг Сайкс почувствовал, что больше не слушает Хилла, потому что его мысли снова были заняты рекой Золотых Песков. Существует ли такая река? Смог бы он ее отыскать? А если так, смог бы добыть там золото? Так, чтобы об этом никто не знал?
Глава 7
В пустыне Каллаген чувствовал себя как дома. Пустыню всегда связывали с легендами и тайнами. Затерянный мир, где находили, видели или предполагали открыть потерянные шахты и потерянные города. Но на широких просторах пустыни вряд ли могло произойти что-нибудь невероятное.
Пустыня консервирует. То, что другие земли разрушают, пустыня сохраняет. Она относится благосклонно к тому, что умерло, оставляет целиком, предохраняет от гниения и через века превращает в мумию или кристаллизует.
Если мертвое тело не повреждено, солнце, сухой воздух и песок удаляют из него влагу и сохраняют. Успех египтян в мумификации кроется скорее в сухом воздухе, нежели каком-то секрете самого процесса. Мы мало чего знали бы об истории древнего мира, если бы многие ее периоды не были связаны с засушливыми землями. Каллаген кое-что знал о пустынях Африки, Афганистана, Индии и Туркестана. Проехав много миль на лошади и верблюде, Каллаген был готов верить, что и у этой пустыни есть свои тайны.
Но он был достаточно умен, чтобы понимать, что человек не может дать какой-то исчерпывающий ответ на все вопросы. Знание истории древних народов лишь в небольшой степени может пролить свет на какие-то явления. Здесь, в пустыне, вероятно, существуют вещи, о которых человек до сих пор ничего не знает.
В салуне «Баффама» в Лос-Анджелесе один человек показывал ему золотые самородки, найденные в горах Сан-Габриэль, и золотую пыль, намытую в тех реках. Всего в миле от лагеря Кэйди он сам когда-то находил куски агата, а дальше к северу в каньонах — яшму и халцедон. Дважды ему показывали рубины, обнаруженные возле кратера в пустыне, но эти рубины потом оказались гранатами… красивыми камнями, но определенно не рубинами.
Находясь в дозоре, он несколько раз натыкался на следы индейцев, которые вели неизвестно куда. Во многих местах, где он побывал, частенько встречались индейские надписи — свидетельство того, что здесь побывал человек.
Копая траншею в пустыне, он обнаружил слой черной почвы, образовавшийся в результате гниения растительности; прежде, должно быть, пустыня была менее засушливой. С тем же самым ему доводилось встречаться и в Сахаре, а на скалистых стенах в Хоггаре он видел рисунки лошадей, запряженных в колесницы, жирафов, зебр и мелких диких животных… Должно быть, все эти существа обитали на этой земле, когда климат тут был не такой засушливый.
Капитан Хилл интересовался всем этим. Скоро придут его документы, и он уедет. Он думал о своем возвращении назад. Жизнь слишком часто вносит свои изменения в судьбу человека, и тогда приходится перестраиваться. Он знал, стоит отсюда уехать, вряд ли он сюда вернется. По правде говоря, не осмелится. Он видел слишком многих людей, которые поддались колдовству ночей, очарованию и загадочности пустыни. Пустыня может обернуться требовательной любовницей, которая забирает у мужчины все, ничего не предлагая взамен. Золото… и пустыня… Для многих мужественных мужчин они обернулись смертью.
Крокер подошел к Каллагену и сел рядом.
— Дьявольская жара, — заметил он. — Уже видел нового командира?
— Нет.
— Вспыльчивый. Резкий и раздражительный. Кажется, теперь у нас возникнут проблемы.
Каллаген был недоволен тем, что его мысли прервали, поэтому он не ответил. Кроме того, Крокер явно на что-то намекал. Какая разница, Каллагену это не интересно. Ему не нравился этот человек, и он ему не доверял.
— У этой пустыни, — продолжал Крокер, — есть свои секреты. Человек готов многое отдать, чтобы кое-какие из них разгадать… Ты никогда не думал об Эллисоне? Мне кажется, он был одержим какой-то идеей. Если бы нам с тобой стало известно, что у него на уме, мы бы могли стать обладателями кругленькой суммы. Если он не был гениальным солдатом, значит…
— Что навело тебя на эту мысль? — перебил его Каллаген.
— Да перестань ты! Как будто не знаешь, что в армии нет секретов. В любой сплетне всегда есть доля истины. Сомнения нет в том, что Эллисон был офицером, но вряд ли он прибыл сюда, чтобы заменить прежнего старого командира. Он понимал, пройдет пара месяцев, прежде чем кто-то догадается, кто он есть на самом деле, а тем временем он сможет вполне на законных основаниях продолжать патрулировать по пустыне в сопровождении солдат и выискивать то, что ему нужно. И не нужно беспокоиться об индейцах…
— Он совершил ошибку, не так ли? Приходит час, когда даже армия не может защитить человека.
— Ты веришь этому? Считаешь, что человеку суждено умереть в определенное время и в определенном месте?
Каллаген пожал плечами.
— Нет, не считаю. Просто к слову пришлось. Обычно человек умирает, когда перестает быть осторожным, Крокер.
Крокер засмеялся, хотя не видел в этом ничего смешного.
— Как хочешь. Единственная проблема состоит в том, что, думаю, ты в курсе, чего хотел лейтенант. Если ты хочешь того же самого, я постоянно буду у тебя на хвосте.
— Единственное, чего я хочу, это получить свои документы и с первым же обозом или товарным поездом уехать в Лос-Анджелес.
Крокер уставился на него, не веря своим ушам, потом фыркнул и пошел прочь.
Каллагена раздражали загадки. Всегда можно найти ответ на вопрос, если четко излагать свои мысли. Сложность состоит в том, что когда приходится иметь дело с целым рядом незначительных данных, на них трудно опираться и делать какие-то выводы, тем более что все они — лишь предположения. У него есть карта, конечно… правильнее сказать, была. Он отправил ее по адресу вместе с другими вещами Эллисона. А то, что у него осталась копия, никого не касается.
Жизнь в лагере продолжала идти своим чередом. Каллаген с нетерпением ожидал увольнения. Он редко встречался с Сайксом. Майор Сайкс изучал рапорты, но в них не находил ничего, что могло бы его заинтересовать.
Ему не попадался отчет о крупном нападении индейцев. В отчетах говорилось о продолжающейся тревоге, молниеносных атаках, конокрадстве и выстрелах из укрытия, но нигде не упоминалось ни единой попытки индейцев завязать настоящее сражение. Записи только высветили еще одну проблему в выполнении воинских обязанностей: на военных позициях в пустыне хромала дисциплина, и нередким явлением стало дезертирство.
Жаркая летом, холодная и ветреная зимой, пустыня ничем не могла соблазнить солдата. Ближе Сан-Бернардино и Лос-Анджелеса здесь не было других городов, куда бы солдат мог пойти в увольнение, но чтобы добраться до них, нужно было потратить на дорогу довольно продолжительное время.
Он заметил про себя, что отчеты капитана Хилла написаны лаконично и по существу, но в них были заметки, касающиеся тактики, веры индейцев, источников питания, методов рыбной ловли и всякой другой всячины. Несмотря на свои принципы, Сайкс находил все это интересным. Капитан Хилл определенно был наблюдательным человеком. Хотя он никогда не служил под командованием генерала Кука, он понимал, что эту черту характера генерал хотел бы видеть у всех своих офицеров. Генерал считал, что врага нужно понять. Сайкс не был уверен, что полностью согласен с такой позицией, но кое-что может оказаться весьма полезным, когда он решит перекрыть источники добывания пищи и, таким образом, прибрать индейцев к рукам.
Сайкс изучал отчет Каллагена с особым интересом. То, что этот человек был офицером, не вызывало никакого сомнения. Краткий и по делу, это был дотошно, мастерски составленный рапорт. Тактика, которой пользуются мохавы, условия образования водных скважин, вид местности, по которой они шли, смерть лейтенанта Эллисона — все это изложено четко, без лишних слов.
Последнее наверняка станет его головной болью. Следует выяснить, кто был этот Эллисон, как он попал сюда, как его убили, каким образом ему поручили командовать патрулем.
Он вытащил из папки приказы, которыми Эллисон подтверждал свое прибытие в лагерь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27