И все же, как человек наблюдательный, он не мог не замечать перемен, происходивших в округе, хотя многие калифорнийцы по большей части все еще продолжали жить в своем тихом, идиллическом мирке, огражденном от всего внешнего мира.
Появление в здешних краях Сернзи, Уилсона, Вольфскилла и других, таких же деятельных, уверенных в себе, . привыкших идти наперекор судьбе и жаждавших успеха людей, должно было бы послужить своего рода предзнаменованием грядущих перемен, и сам их приезд сюда просто-таки не мог пройти бесследно. Они несли с собой многим здесь непонятный активный образ жизни.
В краю, где солнце сияло почти все дни в году, а по тучным пастбищам среди холмов бродили тысячные стада, где все росло, не требуя больших усилий от человека, сама благодатная природа позволяла многим преспокойненько сидеть сложа руки и ничего не делать. Так продолжалось до тех пор, пока на побережье не стали перебираться переселенцы из Восточной Америки и Европы, вовсе не привычные к столь легкой жизни.
Сеньора тут же подметила это. Изо дня в день видя их в полях и на пастбищах за работой, она восхищалась ими, в то время как соседи-калифорнийцы лишь снисходительно посмеивались над подобной одержимостью, подобно тому, как обычно взрослый и умудренный жизнью человек посмеивается над восторженным малышом:
Шон запомнил те слова, что мать сказала ему тогда:
— Посмотри, сын, они совсем другие люди. Как разведчики приехали сюда, им здесь понравилось, и скоро вслед за ними двинутся толпы. Они будут быстро заселять эти земли, много и упорно работать, и в конце концов за все труды им воздастся сполна.
В Новой Англии, так же как и на севере Европы, времена года стремительно сменяют друг друга, а там долго стоят холода, и жителям отпущено слишком мало» времени на то, чтобы успеть вовремя управиться решительно со всем, что должно быть сделано. Здесь же, в Калифорнии, где всегда тепло, время течет медленно, и если, скажем, сегодня ты не успел засеять свое поле, то с успехом сделаешь это и завтра или через неделю, а то и через месяц.
Взглянув в очередной раз на улицу, Шон поправил револьвер, висевший у пояса, помог матери сесть в седло и подал ей поводья.
Дель Кампо и Поланко вышли из салуна и тут же оседлали коней. Вслед за ними на пороге салуна показался с виду самоуверенный здоровенный детина со шрамом от ножа над правым глазом и старым пороховым ожогом на правой руке. Дель Кампо развернул своего коня в его сторону и спросил:
— Что-нибудь не так, сеньор? Вы хотели что-то сказать?
— Я говорю, когда захочу, — отрезал тот. — А теперь у меня нет желания болтать с тобой.
— В следующий раз, когда тебе все же захочется выговориться, не забудь предупредить меня, — улыбнулся Дель Кампо, обнажая свои белые, ровные зубы.
Человек со шрамом продолжал пристально, без тени улыбки разглядывать его. Дель Кампо развернулся, пришпорил коня и пустился галопом вслед за сеньорой. Поланко держался в стороне, делая вид, как будто бы он здесь ни при чем, но человека со шрамом мало кому удавалось провести.
Фернандес вышел из салуна вслед за ним:
— Кто такие, Диего? Что-то я их не знаю.
— И я тоже, но только это к беде, амиго, к большой беде. Чувствую. Уж этих-то на испуг не возьмешь. Кого угодно, только не их.
Звеня шпорами, Фернандес вернулся в салун и подошел к самому дальнему столику, за которым расположились Зеке Вустон и Томас.
— Уже болтают на каждом углу, — сообщил он. — Сеньора везде расплачивается золотом. Она устраивает вечер с танцами, сделала кучу покупок, заказала еще больше, и за все расплатилась золотом.
Вустон пришел в ярость. Он зло выругался, и в каждом его слове сквозили непередаваемые горечь и досада.
— Золото! Мы стояли так близко!
— На эту гулянку, — продолжал Фернандес, — у них соберется вся округа. И вы не в состоянии воспрепятствовать этому, сеньор.
— Я им еще покажу! Я им устрою! Клянусь Богом, Гарри, я… — он осекся на полуслове. — А Крутой вернулся?
— Нет, сеньор. И Франсиско тоже. Уверен, они ищут золото.
— Тогда будет лучше, если эти остолопы поскорее явятся вместе с ним! Видит Бог, я нанимал их не для того, чтобы они сбежали от меня как раз в тот самый момент, когда больше всего нужны.
Фернандес развел руками:
— Возможно, они уже никогда не вернутся, сеньор. Не исключено, что они погибли… или сгинули.
— Сгинули? — Вустон в недоумении уставился на него. — Ты что имеешь в виду?
— Старца, — спокойно ответил Фернандес. — Не всем из тех, кто отправляется вслед за ним в горы, суждено возвратиться назад.
— Чепуха!
Фернандес пожал плечами:
— Возможно, сеньор, вы и правы. Странно, но только мне почему-то кажется, что их уже не найдут… даже трупов… никто ничего не найдет.
Глава 15
Крутой Рассел выехал на свободный от камней участок между скалами и осадил коня, дожидаясь Франсиско. Он уже давно подметил, что, несмотря на всю свою браваду и напускную решимость, компаньон его начинал все чаще и чаще отставать, отчего Расселу становилось не по себе.
Он неподвижно замер в седле, продолжая настороженно прислушиваться.
Тишина… Но почему кругом царит такое безмолвие? Что за горы? Что за странное место?
Сидя в седле, бандит продолжал озираться по сторонам. Вокруг только горы, одни лишь каменистые склоны, поросшие кустарником или соснами. Встречались им и каньоны, и многочисленные ущелья, и все они, должно быть, вели куда-нибудь… но только куда?
А что, если никуда? Всего лишь к тому месту среди гор, где когда-то вода начала прокладывать себе путь сквозь камни. Он провел языком по пересохшим губам и, немного поразмыслив, взялся за флягу и отвинтил крышку. Сделав небольшой глоток, старательно ополоснул рот и лишь потом проглотил. Он продолжал пристально оглядывать склоны.
Золото где-то там, в горах. Старик направился вверх по склону, и именно, оттуда они пустились в обратный путь. Только бы найти богатство! Тогда к черту Вустона и его шайку. Прихватив с собой золотишка, он выберется из этих чертовых гор, и только его и видели — отправится прямиком на север. На первое время можно осесть где-нибудь в окрестностях Монтерея, а там сесть на корабль. Потом, через несколько лет, он бы снова вернулся сюда за золотом. И очень хотелось бы надеяться, что к тому времени Зеке Вустон уже сойдет со сцены.
А Франсиско?
Рассел зло сплюнул. К черту Франсиско. Вероятно, мексиканец попытается убить его сразу же, как они найдут золото, но только пусть не надеется. Крутого еще никому не удавалось опередить. А потом он в гордом одиночестве выберется отсюда.
До его слуха донесся глухой перестук конских копыт, и вскоре из-за скалы появился Франсиско.
— Где ты был? Я уж решил, что ты того… заблудился.
Франсиско невозмутимо пожал плечами:
— Мне показалось, что лошадь потеряла подкову. Но все обошлось. Пришлось задержаться самую малость.
Рассел не стал спорить. Разумеется, Франсиско лгал. Он намеренно держится подальше позади: если их в пути подстерегает какая-то опасность, то сначала она обрушится на того, кто идет впереди. Ну ладно, пусть так оно и будет.
— Следов так больше и не нашел? — поинтересовался Крутой.
Франсиско проехал мимо него вперед и скоро вернулся ни с чем. Потом провел более тщательное обследование местности.
По-прежнему ничего.
Его первоначальная уверенность в себе начала сменяться нарастающим раздражением. Ему до сих пор никак не удавалось отыскать следы.
Внезапно где-то наверху сорвался и полетел вниз камешек, звонко ударяясь о валуны и каменные выступы на склонах. Рассел мгновенно вскинул винтовку. Франсиско глубокомысленно разглядывал его. Быстр он, однако… уж слишком проворен.
Но вот все стихло, и снова наступила тишина, не просто, безмолвие, а полное отсутствие каких бы то ни было звуков.
Рассел почувствовал, как у него по спине потекла холодная струйка липкого пота. Вытерев шею большим носовым платком, он указал рукой на склон.
— Мне кажется, что они прошли по дальнему склону этой горы.
Франсиско без особого энтузиазма посмотрел в указанном направлении. Темные сосновые боры чередовались с каменистыми осыпями. Далеко не самое подходящее место для верховых прогулок, а там дальше вдоль вершины кряжа тянулись сплошные каменные завалы — все, что осталось от когда-то разрушенных скал.
— Насколько я понимаю, следопыт из нас двоих здесь ты, — напомнил Рассел. — Так что тебе и вести.
Они проехали примерно четверть мили, когда Франсиско внезапно воскликнул: «Есть!» — указывая на землю перед собой.
После непродолжительных поисков Расселу наконец удалось разглядеть находку — небольшую засечку, оставленную наружным краем лошадиной подковы. Вот он след!
Крутой с большим сомнением оглядел вырисовывающийся маршрут и без энтузиазма последовал за проводником. Если золото и в самом деле здесь неподалеку, то он полон решимости завладеть им. Ему и прежде приходилось путешествовать по пустынным горам запада, но только почему именно сейчас его не оставляет тяжелое,» гнетущее чувство тревоги? Почему ему никак не удается отделаться от ощущения, будто бы за каждым его шагом пристально следят какие-то невидимые глаза?
Они въехали под сень огромных сосен и начали неспеша прокладывать себе путь между деревьями в. немой тишине и таинственном полумраке. Обычно нижние ветви сосен располагаются достаточно высоко над землей, но в этом странном лесу росли и молодые деревца с длинными темно-зелеными, словно покрытыми серым налетом, иголками. Тропа пошла под уклон, а затем снова принялась карабкаться вверх по склону, петляя между скалами и уводя все дальше и дальше в лесную чащу.
Дважды они теряли след, и дважды вновь натыкались на него, что происходило скорее по чистейшей случайности, чем в результате находчивости и проницательности. Впереди слева от них в сплошной стене горного хребта обозначилась огромная ниша, откуда открывался вход в ложбину между скалами. След как будто бы заканчивался здесь, и вот Франсиско, в очередной раз оглядевшись вокруг, неожиданно окликнул его.
Крутой тут же подъехал к нему и остановился рядом. Крохотный участок земли был сплошь испещрен следами лошадиных копыт, очевидно, коней привязали и оставили на какое-то время.
— Дальше они шли пешком, — заключил Рассел. — Значит, мы уже близко.
Франсиско медленно обвел взглядом ближние скалы. Золотистые блики приближающегося заката уже легли на вершины и склоны кряжа за Медвежьим ручьем. В ложбине между скалами пали глубокие тени. В таких укромных уголках среди гор, куда высоченные вершины преграждали доступ солнечным лучам, темнело всегда очень быстро.
— Давай заночуем здесь. А завтра отправимся дальше.
Рассел слез с коня и склонился над тоненьким ручейком, журчавшим по камням. Он попробовал на вкус воду… что ж, не плохо.
— Ну, будь по-твоему, — наконец согласился он.
Сильный и жестокий человек, Рассел никогда не испытывал ни любви ни преданности. Он презирал любые сантименты и знал лишь одну пламенную страсть — деньги, которые обожал проигрывать в карты, тратить на женщин или употреблять на то, чтобы обрести власть над другими. Но даже когда у него иногда заводились деньги, их обычно хватало очень ненадолго, и он вновь оставался с мечтой об огромном богатстве, которое бы вмиг принесло ему большое счастье и успех, и никогда бы не переводилось. Над фактом, что на самом же деле таких, как он, успех обходит стороной, Крутой не задумывался. На протяжении всей своей жизни он с завидной настойчивостью хватался за любой шанс мгновенно разбогатеть, не прилагая особых усилий и впоследствии не извлекая никаких уроков из собственных промахов и ошибок.
Он открыто посмеивался над погонщиками скота, что нанимались к хозяевам и испытывал лишь самое глубочайшее презрение ко всем, кто обременял себя хоть какой-то работой, так, видимо, никогда и не осознав той простой истины, что любой, пусть даже самый неимущий из бедняков, спокойно живущий год за годом, не опасающийся в один прекрасный день оказаться в руках у правосудия, гораздо счастливей его, гордого и свободного.
Храбрость и ловкость в обращении с оружием вселяли в него уверенность в собственной непревзойденности. Без каких бы то ни было оснований Крутой считал себя умнее и хитрее всех остальных. Однако в жизни ему пришлось достаточно поработать на других. Все его хозяева, так или иначе, оказывались причастными к подготовке различных преступлений, и нанимали его обычно за гораздо меньшую плату, чем он изначально рассчитывал. Сколько себя помнил, Рассел состоял при каком-нибудь субъекте типа Зеке Вустона, который и забирал себе весь навар. Только Крутой до сих пор не задавался вопросом, почему, собственно говоря, так получается.
Люди удачливые неизменно представали в его воображении либо везунчиками, либо ворами, которым какими-то им одним ведомыми способами удалось наворовать себе целые состояния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26