Рыжий пес лениво плелся в поисках тени. Я увидел ма, которая шла по другой стороне улицы, и не успел подумать, что это она там делает, как на въезде в город показались Куперы. Старик сидел на козлах новенькой, сверкающей лаком повозки, сыновья скакали рядом по обе стороны.
Купер остановил лошадей у отеля и вылез из повозки. Сыновья, как обычно, держались развязно и чванливо, ухмыляясь в предвкушении забавы. Старик подошел к отелю, достал сигару из жилетного кармана и откусил кончик. Жесткий взгляд его выцветших глаз остановился на мне.
— Слушай, парень, где твой работник? Насколько понял, он хотел со мной встретиться.
— Пусть он сегодня же убирается из города, а не то его вынесут, — громко заявил Энди Купер.
Старик сунул сигару в рот. Он зажег спичку, собираясь закурить, и в этот момент я услышал, как возле меня хрустнул гравий под сапогом, и понял, что это Райли. Купер выронил спичку, так и не закурив, он просто стоял и смотрел мимо меня на Райли.
— Ларк! — Купер чуть не подавился, произнося это имя. — Я и не заметил, что это ты.
— Ты помнишь, что я сказал тебе, когда велел убираться из Штатов?
Купер не видел никого, кроме Райли, которого он называл Ларком. Он просто не соображал, что делается вокруг. Я не мог оторвать глаз от его лица — трудно даже представить, что взрослый человек способен так испугаться.
— Я обещал, если ты когда-нибудь встретишься на моем пути, я тебя убью.
— Не делай этого, Ларк, у меня семья — два сына. У меня есть ранчо, я богатый человек.
— У этого мальчика был отец.
— Ларк, не делай этого!
— С тех пор как умер его отец, прошло уже три или четыре года. Насколько я понимаю, ты начал красть его коров еще на два года раньше. Считай, пятьсот голов.
Купер смотрел на него, не отрывая глаз, а сыновья старика, казалось, не могли поверить тому, что происходило.
— Напишешь купчую на пятьсот голов, а я подпишу ее в пользу его матери. А потом выпишешь чек на семь тысяч фунтов, мы с тобой перейдем через улицу и вместе получим по нему деньги.
— Хорошо.
— И ты заявишь, что нанял Кэда Миллера, чтобы он убил отца этого мальчика.
— Я не могу этого сделать. Я не буду.
— Пайк, — терпеливо уговаривал его Райли, — в суде ты, возможно, и выиграешь дело, но ведь сам прекрасно знаешь, что со мной тебе не тягаться. Не заставляй меня доставать мой револьвер.
Купер стоял с таким видом, будто он вот-вот потеряет сознание. Он стал похож на школьника, которого только что уличили во вранье. Я думаю, он знал о Райли что-то такое, что заставило его смертельно испугаться, и он не смел с ним спорить. А что до револьвера — ну, это только разговоры. Разве кто-нибудь видел, что у Райли за поясом?
— Ладно, — выговорил наконец Купер так тихо, что его едва услышали окружающие.
— Па! — Энди схватил отца за руку. — Что ты такое говоришь?
— Молчи, щенок! Говорят тебе, заткнись.
— Ходят слухи, что здесь в городе Кэд Миллер? — продолжал Райли. — Скажи ему, чтобы вышел сюда, на улицу.
— Никому ничего не нужно говорить, — раздался голос моей ма.
Толпа расступилась, пропуская Кэда Миллера, за которым шла моя мать с двуствольным дробовиком в руках. И уж конечно она держала его не для забавы. Я однажды видел, как она засадила из него по леопарду, который забрел к нам во двор. Его просто разорвало на части.
Шерифу Бену Расселу весьма не по вкусу пришлась вся эта история, однако ему ничего не осталось делать, кроме как арестовать Кэда Миллера. Когда стало ясно, что старик Купер струсил, его сыновья уже ничего не могли сделать. И вообще все в городе поняли, что Куперам пришел конец.
Когда все вместе мы вернулись домой, я спросил:
— Почему Купер называл вас Ларком?
— Меня зовут Ларкин Райли.
— И у вас даже нет оружия?
— Человек должен научиться обходиться без оружия. А когда имеешь дело с трусом, оно и не нужно. — Он свернул себе самокрутку. — Купер знал, что я слов на ветер не бросаю.
— Но вы действительно были в тюрьме?
Он сидел на приступке, рассматривая свои руки.
— Так случилось. Десять или пятнадцать лет назад то, что сделал я, все считали в порядке вещей, иначе никто не поступал. Но потом появились законы, и мне пришлось с ними познакомиться.
Из комнаты вышла ма и встала на пороге.
— Ларкин… Том… ужин готов.
Мы поднялись, и Ларкин сказал:
— Том, я думаю, сегодня мы будем работать на нижнем пастбище.
— Да, сэр, — ответил я.
ДОЛЯ ДЛЯ НЕГОДЯЯ
Мой чалый одолел подъем, и мы с ним оказались на гребне, тут-то я и увидел эту девушку. Она стояла достаточно далеко, но когда ты находишься в дикой пустынной местности, то привыкаешь сразу замечать все странное, а девушка стояла у тропы, словно ожидая дилижанса. Беда только в том, что на этой тропе отродясь не было ни одного дилижанса — редкий всадник проедет да фургоны с каким-нибудь грузом, вот и все.
При себе я имел пятьдесят фунтов золота, и мне предстояло еще три дня пути, так что я не жаждал встречаться с людьми. Часто оказывается, что дикая местность, даже самая суровая и труднодоступная, менее опасна, чем плотно населенная. Но женщине все же не годится стоять посреди этих первозданных пустынных гор.
Мы, Сэкетты, начинали носить ружье, как только вырастали настолько, что могли поднять его с земли. В четырнадцать лет я проехал от Камберлендского ущелья в Теннесси до гор Пайн-Лог в Джорджии, питаясь мясом кугуаров и запивая его водой из ручья. Этих кугуаров я убивал сам.
В пятнадцать я уже стал ростом со взрослого мужчину, вступил в армию северян и участвовал в сражении при Шилоу, а после того как наш отряд сдался в плен по вине одного дрянного полковника, меня, в числе других, обменяли и послали в Дакоту воевать против сиу.
В девятнадцать лет я оседлал нашего чалого и направил его на Запад, чтобы попытать счастья в тех краях, где моют золото, однако у меня ничего не выходило. Всем и каждому в нашем лагере попадались золотые крупинки — всем, кроме меня. И мне приходилось подтягивать пояс все туже и туже, поскольку мне нечего было есть. И это продолжалось до тех пор, пока к моему костру не подошли четверо.
Самое скверное заключалось в том, что я ничего не мог им предложить. Я сидел у костра, поставив на огонь кофейник, чтобы люди не знали, что у меня нет даже кофе и в кофейнике нет ничего, кроме воды. Мне очень хотелось их угостить, однако пришлось со стыдом признаться, что у меня только сейчас кончился кофе — на самом деле это случилось три дня назад. К тому же я уже зверски оголодал, и моему желудку наверняка казалось, что мне перерезали глотку.
— Послушай, — начал Сквирс, — тебе уже давно не везет, никто не подумает, что у тебя есть золото. Если ты сегодня уедешь из лагеря, все будут уверены, что тебе это дело оказалось не по зубам и ты решил смотать удочки. Таким образом, если ты возьмешь наше золото и отвезешь его в Хардивилл, никто ничего не заподозрит.
Эти бедные трудяги, что стояли передо мной, намыли довольно много золотого песка, но они слыхали о Куперах и потому беспокоились. У троих были семьи, и вполне заслуженное ими золото означало для каждого из них очень много — образование детям, дом для жены и начальный капитал для себя самого.
Задача состояла в том, как перехитрить Куперов.
— Мы дадим тебе сто долларов, если ты доставишь золото.
В самом лучшем случае у меня уйдет на дорогу пять дней. Выходит, по двадцать долларов в день. На такие деньги можно купить жратвы, которой хватит до Калифорнии, или даже вернуться сюда с хорошим запасом еды.
В животе у меня было так же пусто, как в шурфе на моем участке, и у меня, похоже, не осталось выбора. Куперы там или не Куперы, а мне предлагали самые верные сто долларов, которые я когда-либо мог заработать. Все это мне устроил Билли Сквирс, мы дружили с тех самых пор, как я застолбил участок на этом ручье.
Джим Ходж, Уилли Мэндер и Том Пэджет стояли вокруг, ожидая моего решения, и я наконец кивнул:
— Я, конечно, это сделаю и даже рад, что есть такая возможность. Вот только вы ведь меня не знаете, и…
— Сквирс за тебя поручился, — перебил Пэджет. — Мыто, верно, с тобой не знакомы, а Сквирс тебя знает и твою семью тоже. Если он утверждает, что ты честный человек, значит, больше не о чем и говорить.
— Зато у тебя есть шанс получить заявку, — вмешался в разговор Сквирс. — А терять тебе нечего.
— Да-а, ведь двух человек, которые выехали из лагеря с золотом, нашли мертвыми возле тропы. Их подстрелили, как отстреливают молодых бычков. И один из них Джек Уокер, я его хорошо знал. И никто из них не имел столько золота, сколько повезу я.
— Возьми вьючную лошадь, — посоветовал мне Сквирс, — и погрузи все свое снаряжение. — Он огляделся вокруг и понизил голос: — Похоже на то, что кто-то у нас в лагере шпионит в пользу Куперов, но о тебе никто не будет знать, кроме нас, а мы все заинтересованные лица.
Позже, когда они ушли, Сквирс сказал:
— Надеюсь, ты не против, что я сообщил им о твоей семье. Они и так бы тебе поверили, но мне хотелось, чтобы им было спокойнее.
И вот я собрал свои пожитки и поехал, и в моей седельной сумке лежало пятьдесят фунтов золота. Посчитайте, сколько это, если в то время платили по тысяче долларов за фунт. В кармане — письмо, подписанное всеми четырьмя ребятами, где говорилось, что если я доставлю золото на место, то получу сто долларов. У меня еще никогда не водилось столько денег сразу с тех пор, как началась война, мне даже десять долларов казались крупной суммой.
А теперь эта женщина, стоявшая у дороги, сулила мне кучу неприятностей. Па постоянно предостерегал нас, парней, чтобы мы держались подальше от женщин.
— Они, конечно, будут вас волновать, — говаривал он, — так что любите их, а потом бросайте. Вот как надо поступать! Не связывайтесь вы с этой породой. У каждой из них в запасе столько разных штучек и фокусов — куда там мартышке, что скачет по деревьям.
— Не верь ему, Телль, — возражала мать. — С женщиной нужно только прилично обращаться. Веди себя с женщиной так, будто она твоя сестра, слышишь?
А па на это отвечал:
— Есть два сорта женщин, Телль, плохие и хорошие, и можешь мне поверить, хорошая женщина причинит человеку гораздо больше хлопот, чем плохая. Держись-ка ты подальше от всяких.
Я и старался. Мне доводилось иметь дело с горными кошками и медведями, с мускусными крысами и оленями, я даже знал кое-что о лошадях и коровах, а водиться с женщинами мне не приходилось. Вот Оррин, мой брат, он играл на скрипке и умел петь, а эти скрипачи и певуны, они умеют обходиться с женским полом. А я, когда у нас дома появлялись незнакомые женщины, просто уходил в горы.
На этот раз я, похоже, попался. Как я мог отвертеться? Однако я не собирался убегать. Всякой женщине, которая одиноко чего-то ждет в дикой местности, грозит беда. Только теперь от волнения меня даже пот прошиб. Мне еще никогда не случалось близко к ним подходить.
Хуже всего то, что по моим следам кто-то ехал. Я открыл это недавно, когда оглянулся назад.
Когда человек едет по незнакомой местности, ему обязательно надо время от времени остановиться и оглянуться назад, чтобы запомнить вехи, по которым он будет ориентироваться на обратном пути.
Итак, оглянувшись, я увидел, что в воздухе висит небольшое облачко пыли. Пыль не оседала. Это. означало, что за мной кто-то следит, и этот кто-то вполне мог быть человеком Куперов.
Но в тот момент я, кажется, охотнее бы встретился с Куперами, вместо того чтобы заниматься этой женщиной, а мой негодяй чалый вез меня прямехонько к ней.
Самое скверное заключалось в том, что она оказалась жутко хорошенькой. Лицо ее покрывал легкий загар, но все равно она была очень даже миловидна.
— Как поживаете? — обратилась она ко мне, будто мы встретились где-нибудь на улице в Нэшвилле. — Скажите, не могли бы вы подвезти меня до Хардивилла?
Надвинув шляпу на самые глаза, я огляделся, однако ни лошади, на которой она могла бы доехать до города, ни каких-либо признаков жилья или хотя бы лагеря не заметил.
— Отчего же, мэм, я так полагаю, это возможно. — Я спрыгнул на землю, подумав, что, если мне предстоят осложнения, нужно сразу же положить поближе мой тяжелый кольт, чтобы в случае нужды быстро его вытащить. — Груза у меня немного, так что я вполне могу ехать на вьючной лошади, а вы сядете на моего чалого боком, как на вашем женском седле.
— Я очень благодарна, — вымолвила она скромно.
Прежде всего я подумал, что это ловушка. Кто-то, кто знал, что я везу золото, доставил сюда эту женщину, чтобы она помогала им — я не мог понять, как она здесь оказалась. Вокруг я не видел никаких следов, кроме ее собственных. Но потом вдруг заметил тоненький столбик дыма, который поднимался из-за камня.
— У вас там костер?
— Ночью было очень холодно.
Тут она заметила мой взгляд и улыбнулась.
— Да, я провела там всю ночь. — Ее большие голубые глаза смотрели прямо на меня. — И прошлую ночь тоже.
— Не очень-то подходящее местечко.
Она держалась немного церемонно, но все равно эта умненькая смышленая девчонка пришлась мне по сердцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16