Мы перешли вброд
узкую полоску топкой грязи у берега и присоединились к нему. Лавируя
шестом, Агуз направил плот вниз по течению извилистой реки.
Гигантские пальмы склонялись над нами, образуя зеленый свод, сквозь
который прорывались лишь отдельные лучи света, отбрасывавшие затейливые
тени и блики на поверхности реки. Время от времени мы проплывали мимо
огромных, сплошь облепленных грязью крокодилов, нежившихся на мелководье.
Галстук-бабочка на шее Агуза задвигался вверх и вниз, послышались
нечленораздельные звуки, которые Альма перевела мне как сообщение о том,
что мы вступаем на территорию племени гезелломо. Она была расположена к
северу от вольфези. Я согнал со своего блокнота огромную стрекозу и нанес
на свою карту-схему красное пятно, расположив его над зеленым.
Проплыв с полмили или около того по территории гезелломо, Агуз
причалил к берегу, и мы сошли на сушу. Небольшой подъем по склону сквозь
заросли высокой травы - и мы на краю деревни гезелломо.
Вряд ли мне нужно подробно описывать это замечательное племя,
поскольку профессор Буш обстоятельно изложила его обычаи в своей книге,
которая должна вскоре выйти из печати. Скажу лишь, что гезелломо -
единственное из известных антропологам первобытных племен, организованное,
по словам Альмы, на "филиархальной" основе. В возрасте от одного года до
пяти дети здесь находятся под контролем родителей. Но начиная с пяти лет
контроль переходит в руки детей, и местные обычаи предписывают родителям
абсолютное повиновение.
По совету Агуза мы решили обойти деревню гезелломо стороной. Заходить
в нее опасно, так как детишки считают всех взрослых заодно со своими
родителями и непременно попытались бы "приспособить нас к делу". Я видел
издали, как взрослые гезелломо выполняли различные мелкие поручения детей,
а те стояли вокруг и либо наблюдали, либо были увлечены своими играми.
Один мальчишка лет семи на наших глазах нещадно выпорол своего отца
ременной плетью.
Благополучно миновав деревню, мы побрели на юго-восток. Пройдя около
мили, Агуз указал на видневшиеся вдали пальмы, аккуратно посаженные
рядком, и сообщил, что перед нами граница между гезелломо и хийику. Я
достал свой блокнот и продолжил красное пятно до синего круга.
Усталость от трудного пути сквозь непролазные заросли кустарника в
немилосердном тропическом зное брала свое. Все изрядно выбились из сил и
проголодались. Мы устроили привал на крупных обломках бурого песчаника и
закусили. Издали доносился слабый рокот барабанов.
Вскоре после полудня мы добрались до поселения племени бебопулу. У
мужчин и женщин бебопулу существовал обычай продевать сквозь ушные
раковины крупную кость.
Вся одежда бебопулу состояла из набедренной повязки. Мы прошли мимо
небольшой группы бебопулу, которые били в огромные тамтамы и пели.
Впоследствии Альма опубликовала в "Философикл мэгэзин" статью, в которой
выдвинула теорию о том, что традиционное "продевание" кости в уши могло
оказать определенное влияние на характер музыки бебопулу.
Когда мы добрались до восточной границы территории, занимаемой
бебопулу, Агуз обратил наше внимание на участки, граничившие с
территориями трех других племен. Насколько я мог понять, территория
бебопулу, которую я закрасил пурпурным цветом, простиралась на юг, а затем
на запад и, обогнув южный конец синей территории, доходила до зеленой. Я
протянул свою карту-схему Альме.
- Обрати внимание на то, что синяя территория со всех сторон окружена
территориями трех других цветов. Пятая территория не может иметь с ней
общую границу.
Альма показала карту Агузу, и какое-то время они о чем-то говорили
между собой.
- Агуз говорит, что не знает, как выглядит их остров с неба, но ты,
по его словам, где-то допустил ошибку.
Я взглянул на Агуза. На лице его не дрогнул ни один мускул, но меня
не покидало довольно неприятное чувство, что в глубине души он считает
меня идиотом.
Последнюю территорию, которую мы посетили, населяло племя, решительно
не поддающееся никакому описанию. По сути дела их отличительной
особенностью и было то, что они не поддавались описанию. Даже
антропологам, затратившим годы на изучение обычаев и культуры этого
племени, оказалось не под силу выделить какую-нибудь их особенность.
Альма пыталась установить характерные антропологические показатели
типичного представителя этого племени, но статистическая обработка, по
существу, ничего не давала. У пятого племени не было вождя, оно не ведало
разделения труда, родственных уз, у него не было сложившихся ритуалов по
случаю рождения, вступления в брак или смерти. У племени не было
религиозных воззрений и полностью отсутствовали традиции и обычаи. Более
того, у племени не было даже своего названия.
Пятую территорию я закрасил желтым цветом. Мы прошли участки,
граничившие с зеленой, красной или пурпурной областью, и когда Агуз,
наконец, указал на противоположный берег ручейка и сообщил, что там
начинается территория хийику (синяя территория), я ощутил, как у меня по
спине забегали мурашки.
- Не может быть! - воскликнул я. - Иначе мы где-то должны были бы
пересечь чью-то территорию!
Альма перевела мои слова Агузу. Он упрямо затряс головой.
Разумеется, я был убежден, что где-то мы допустили какую-то ошибку.
Территория одного из племен могла состоять из двух несвязных кусков. Агуз
мог неправильно указать границы между племенами. Какая-то ошибка
непременно должна была быть! Когда мы вскоре после захода солнца вернулись
в лагерь, между мной и Альмой вспыхнул спор. Альма утверждала, что я
проиграл и, следовательно, должен сам покрыть издержки за поездку.
Я снял пробковый шлем и промокнул носовым платком свою лысину. Если
бы раздобыть точную карту с очертаниями пяти областей! Можно было бы,
конечно, произвести топографическую съемку, но для этого требовались
приборы, которых у нас не было, да если бы они и были, то толку от них все
равно было бы мало, так как я совершенно не умел ими пользоваться.
Внезапно мне пришла в голову потрясающая идея.
- Как ты думаешь, - спросил я у Альмы, - можно было бы в Монровии
взять напрокат какой-нибудь распылитель?
Альма прищурилась от дыма сигареты и сказала, что, по ее мнению, это
вполне возможно.
- Если бы нам удалось раздобыть распылитель, - продолжал я, - мы
могли бы пометить каждую территорию пятнами соответствующего цвета, и на
цветном аэрофотоснимке форма каждой территории была бы великолепно видна.
Альма подарила мне очаровательную улыбку и заявила, что мой план
великолепен. Ей в любом случае нужно было снять карту острова, а
предложенный мною метод позволял выполнить эту задачу быстрее, чем другие.
- Краска за мой счет, - щедро предложила она.
Тут мы и подошли к тому самому месту, с которого я начал свой
рассказ. У подрядчика, принимавшего заказы на выполнение строительных
работ, мы взяли напрокат дюжину распылителей краски. Я купил двадцать
тысяч галлонов самой дешевой краски, какую только смог найти, -
водоэмульсионную, английского производства. Вернувшись на остров, мы без
труда набрали бригаду мальчишек племени хийику и обучили их, как
пользоваться распылителями краски.
Агуз был назначен бригадиром. Территорию каждого племени мы метили
краской того же цвета, какой был на моей "карте". Закрашивать всю
территорию потребовало бы слишком больших затрат, поэтому мы решили
распылять краску пятнами диаметром около десяти футов с интервалами в сто
футов. С самолета территория каждого племени казалась бы раскрашенной в
горошек, и границы были бы легко различимы. На открытых участках работа
продвигалась быстро, но там, где земля была скрыта под почти непроницаемым
пологом джунглей, нам довелось столкнуться с немалыми трудностями.
Мальчишкам приходилось карабкаться на деревья и распылять краску по самым
верхушкам.
Каждый день я сопровождал бригаду, чтобы проследить за работой. Все
было сделано как надо. В том, что четыре территории имели общие границы,
сомнений не было: у каждой из них к какому-нибудь участку границы
примыкала территория другого цвета.
Решающим должен был быть пятый цвет!
К распылению желтой краски мы приступили на двенадцатый день работы.
Желтая территория граничила с красной, зеленой и пурпурной. Мы
приближались к синей территории. Нервы мои были напряжены до предела.
Бригада маляров медленно продвигалась сквозь подлесок. Заходившее
солнце отбрасывало длинные тени. Попугай с красивым ярким оперением,
получив свою порцию краски из распылителя, с шумом взлетел и скрылся,
издавая пронзительные крики. Небольшая коричневая змея, обрызганная желтой
краской, шипя уползла в укромное местечко. Неожиданно я схватил Альму за
плечо.
- Клянусь тенью Мебиуса! - воскликнул я хрипло не в силах унять
бешено колотившееся сердце. - Я вижу отсюда синие пятна!
В прекрасных серых глазах Альмы вспыхнуло торжество.
- Так кто был прав?
Я уселся на большой пень и вытер пот, градом катившийся по лицу.
Голова раскалывалась от нестерпимой боли. В висках стучало. Сквозь
монотонный неумолчный гул насекомых издали доносился четкий, зажигательный
ритм барабанов бебопулу. Агуз стоял, поигрывая брелоком, в ожидании
дальнейших приказаний.
Я был в полной растерянности. Строго говоря, пять областей никак не
могли иметь общие границы. Я знал, что проблему четырех красок удалось
доказать для случая, когда число стран не превышает 35. Но что если в эти
доказательства вкралась какая-нибудь ошибка? Если остров действительно
опровергает утверждение проблемы четырех красок, мое открытие станет одним
из величайших поворотных пунктов в топологии! Я стряхнул с фляги какого-то
белого муравья или термита и отхлебнул большой глоток воды. Мало-помалу
мне становилось лучше.
Через несколько дней, когда очередным рейсом прилетел самолет из
Монровии, мы решили произвести аэрофотосъемку острова. К сожалению,
самолетик был маленьким с двумя открытыми кабинами, поэтому лететь мог
только фотограф с камерой. Как только снимки будут сделаны, пилот высадит
фотографа, и возьмет меня, чтобы я мог с воздуха посмотреть на
раскрашенный остров.
Я нервно обмахивался шлемом и наблюдал за тем, как самолет, медленно
описав круг над островом, пошел на снижение. Пробежав немного, самолет
остановился, и фотограф спрыгнул на землю. Я поспешно подбежал,
намереваясь занять место в кабине, но пилот, грубоватый на вид африканец,
великолепно говоривший по-английски, покачал головой.
- Съемки заняли больше времени, чем я рассчитывал, - сказал он
твердо. - Мне необходимо через полчаса вернуться в Монровию. Жаль, но
ничего не поделаешь. Вернусь через неделю. Тогда и покатаю вас.
Напрасны были мои мольбы и просьбы. Когда самолет взлетел, я
обернулся к фотографу.
- На что хоть похож остров сверху?
Фотограф нахмурился.
- Не могу вам сказать. Цвета переплелись весьма причудливо. Я пытался
набросать эскиз, но задача оказалась слишком сложной, и ее пришлось
оставить.
Я спросил, не состояла ли какая-нибудь область из нескольких
отдельных частей, полностью окруженных другим цветом. Фотограф
отрицательно покачал головой.
- Все территории были из одного куска. И все доходили до побережья.
- Гм, интересно, - пробормотал я. И тут мне в голову пришла мысль,
окончательно доконавшая меня. Я стукнул себя по лбу и застонал.
Альма, думая, что мне плохо, плеснула мне в лицо холодной воды из
лагерного колодца, принесенной в сосуде из высушенной тыквы. Я сел на
землю и схватился за голову обеими руками, пытаясь хоть как-то унять
пульсирующую боль.
Вы спросите, что случилось? Внезапно я понял, что если территория
каждого племени имеет выход к морю, то море граничит с территориями всех
пяти племен. Море было шестым цветом!
Проявить цветную пленку в лагере или в Монровии было невозможно. Не
оставалось ничего другого, как ждать, пока мы вернемся домой.
Через три дня хлынул тропический ливень. Он шел, не переставая, до
конца недели. Когда пилот прилетел на остров очередным рейсом, он сообщил,
что всю краску смыло.
Нетерпение, с которым я ожидал увидеть снимки, достигло таких
размеров, что я не мог дождаться, когда Альма завершит работу на острове.
1 2 3