Понимаете, именно людьми! Вы думаете, я шутил насчет этого борова Спеера? Ничуть я не шутил. Он запросто смог бы устроить Содом и Гоморру там, на Альтаире. А вы…, вы человек порядочный, Файрли, вы бы, конечно, женились на своей обожаемой звездной певице и сделали ей кучу визгливых маленьких карапузов.
Генотип позволяет. Старик Дарвин застрелился бы, узнав про такое…
– Вы уверены? – с волнением воскликнул Файрли, внезапно вспомнив про свои странные сны.
– Не я, а Винстед уверен. Он, конечно, порядочное дерьмо, но дело свое знает.
– Но тогда… – пробормотал Файрли, вспоминая слова Калбера: «и наши потомки-люди». – Но тогда они были нашими далекими предками!
Кристенсен кивнул.
– Да. И Гассенди был форпостом, охраняющим колонию ванриан на Земле. Когда база была разрушена, колония прекратила свое существование, потомки ванриан начали дичать и опустились до уровня каменного века. Но каким-то образом они сохранили язык и крохи знаний, которые позволили им со временем вновь начать подъем к Человеку Цивилизованному. Они сумели оттеснить неандертальцев. Теперь понятно, откуда нежданно-негаданно появились кроманьонцы? А может, ванриане попросту смешались с ними?… Конечно, это только предположение, но со временем мы все узнаем, обязательно узнаем. Не исключено, что все человеческое у нас – от ванриан, и Рин – наша историческая родина… Так вы точно не хотите выпить?
Файрли молча покачал головой. Его и без виски шатало, как в восьмибалльный шторм.
"Так вот что было «недостающим звеном», – тупо подумал он. – Мы не нашли его, потому что искали в совсем уже седой Древности, а оно появилось сравнительно недавно – всего тридцать тысяч лет назад. И медленная эволюция хомо сапиенс вдруг получила могучий толчок. Появился Вавилон, Шумер, Египет, Индия, Китай – колыбели земной цивилизации, в которых взрослели потомки тех, кто некогда пришел с Альтаира. Может быть, поэтому в нас живет вечная тяга к звездам?
В нас?
«Де Витт хочет включить вас в состав экспедиции…»
Но я не хочу летать на звезды, я боюсь их!
Хотя…, ведь тогда я стану первым ученым, который прикоснется к сокровищнице знаний древней суперцивилизации! А это кое-что да стоит. Да и что меня удерживает на Земле? По-настоящему – только мать. Но у нее давно другая семья и другие дети, мы лишь изредка обмениваемся банальными письмами. А больше никого у меня здесь нет. Ни дома, ни любимой… Я просто маленький книжный червячок, волей случая вцепившийся в перья жар-птицы. И эта птица готова взмыть в небо…"
Кристенсен смотрел на него глазами, полными слез.
– Боб, вы чувствуете, как все разом изменилось? – прошептал он. – И это сделали мы с вами… К прошлому теперь нет возврата! Нет!!
Глава 9
Файрли смотрел на титаническую башню корабля, возвышающуюся рядом с ангаром, и не верил своим глазам.
Это был не просто космический корабль, нет: это был звездолет. Люди еще толком не освоили даже Луну, не говоря уже о других планетах Солнечной системы, а здесь, в Гассенди, тайно готовился прыжок не только через световые годы – человечество собиралось шагнуть через несколько столетий. Хотя и не подозревало еще об этом…
Новорожденный звездолет покоился среди решетчатых башен словно в колыбели. Сотни людей копошились вокруг него, как муравьи, а рядом на бетонном поле стояло несколько десятков машин различных техслужб. Младенец только что появился на свет, и ему еще многому предстояло научиться, прежде чем он сделает свой первый шаг.
Шаг через бездну к Альтаиру.
– Как вам нравится наш первенец? – спросил Де Витт, с отеческой гордостью поглядывая на звездолет. – Внешность у него, конечно, заурядная, да это и к лучшему – большая часть техперсонала до сих пор считает, что готовит к старту модернизированный вариант лунной ракеты. Но наш малыш не чета своим родителям, он пойдет далеко…
– Это все, что вы хотели мне сообщить? – с иронией спросил Файрли.
– Нет, конечно. Меня интересует, пришли ли вы к какому-нибудь решению? Время идет, а вопрос с переводчиком висит в воздухе. Мы планируем на следующей неделе уже начать облеты корабля. Определяйтесь, Боб, нечего тянуть. Вы знаете, что мы сумели воспроизвести не только ионный, но и гипердвигатель ванриан, а это здорово меняет дело. Теперь полет к Альтаиру и обратно займет не десятки лет, как мы поначалу думали, а всего год. Так что жертва, которую вы принесете на алтарь науки, не так уж и велика. Зато, если вы откажетесь…
– Я понимаю, – с раздражением ответил Файрли. – Если я не полечу, то все потрясающие открытия уплывут у меня из рук.
Но если я соглашусь, то прощай, моя прежняя спокойная жизнь…, а может, и вообще жизнь. Я боюсь, Гленн.
Он вновь взглянул на белый корпус звездолета – тот притягивал его словно магнит.
– Подумайте, Боб, это детище ваше больше, чем кого-либо, – вкрадчиво сказал Де Витт, глядя на филолога взглядом опытного искусителя. – Ваш перевод стал мостиком к звездам, и благодарная история этого не забудет. Не сейчас, конечно, со временем…
– Да, понимаю, – тихо сказал Файрли, опустив глаза. – Но я помню слова Калбера о том, что Ллорн больше не допустит людей в Галактику. До конца времен.
– До конца времен? – с иронией спросил Де Витт. – И сколько же это? Десять тысяч лет? Двадцать? Не слишком ли самоуверен был этот Ллорн, когда жонглировал вечностью? Откуда вы знаете, может, от этих звездных вояк уже и праха-то не осталось? Не надо причитать словно старуха, Боб, мы еще с вами поживем и натянем этим ллорнам нос, будьте уверены. С чего вы решили, что они так могущественны?
– Вы забыли об одной небольшой вещи, Гленн.
– Какой же?
– А той, что даже при паническом бегстве ванриане должны были успеть уничтожить по крайней мере архив. Но они этого не сделали. А ведь понимали, что все может попасть в руки врагов.
Этому может быть только одно объяснение: ллорны были настолько могущественней жителей Рина, что техническая документация не могла повлиять на баланс сил.
– Спасибо, Файрли, что вы мне открыли глаза, – сухо произнес Де Витт, взглянув на Луну, бледным призраком висевшую в голубом небе, тогда как Солнце только что появилось из-за горизонта. – Какое теперь это имеет значение? Я уже говорил как-то: неумолимое время всегда равняет всех – и победителей, и побежденных.
– Тогда зачем же мы летим на Альтаир? Побродить среди могил предков?
– Мы летим потому, что можем это сделать. И только мы одни. Неужто не ясно? – раздраженно ответил Де Витт. – Что толку сейчас судить да рядить, что мы найдем и чего не найдем на Рине? Когда мы там окажемся, то…, там видно будет. Русские наверняка не мучаются такими бесплодными вопросами, а делают дело. Неужто дух покорителей новых земель выветрился из нас и мы способны только болтать?
– Я и не спорю с вами, Гленн. Я говорю о себе…
– Боб, вы молодой, подающий большие надежды ученый, с отменным здоровьем. Семьи у вас нет, не то что у меня или у Рааба. Кому же лететь, если не вам? Идите к себе и еще раз подумайте. Поймите, дело касается, быть может, судьбы нашей страны!
Файрли кивнул и, не оглядываясь, пошел к стоянке автомашин. Приехав на базу, он опустил на окнах жалюзи и достал из холодильника несколько банок с пивом. Затем включил телевизор, уселся в кресло и стал пить, поглядывая на экран сквозь полуопущенные веки.
Ему было уютно и хорошо. Даже бесконечные рекламные ролики не раздражали его сегодня. Он с удовольствием посмотрел спортивное обозрение – свою любимую передачу школьных лет, когда еще находил время играть в баскетбол. Затем терпеливо переждал «мыльную оперу», как всегда идиотскую, со вставным, как зубные протезы, хохотом, от которого его всегда тошнило.
Сегодня же все смотрелось нормально, он даже пару раз улыбнулся. Потом домохозяек, их тупых мужей, незадачливых любовников и дебильных толстяков сменили не менее дебильные ковбои. Стоя на широко расставленных ногах посреди фанерных городов «а-ля Дикий Запад», они десятками уничтожали таких же фанерных злодеев, демонстрируя чудеса ловкости. Вестерн сменил красочный фантастический боевик. Суперзвездолеты бороздили просторы Вселенной, уничтожая все на своем пути. Их экипажи состояли из тех же ковбоев, но уже с мечами вместо кольтов. Жуткие на вид инопланетяне говорили на чистом английском языке и после церемонного приветствия также вытаскивали мечи, только более экзотической формы. Рубка во время контакта была, как правило, страшная, но наши всегда побеждали. Остальную часть фильма герои спасали красавицу принцессу, норовившую попасть в плен к злодеям-монстрам, а также чинили свой гипердвигатель отверткой и плоскогубцами.
«Дурацкий, убогий мир, – думал Файрли, потягивая терпкое пиво, – но это мой мир. Я принадлежу ему, и мне здесь неплохо живется. Что мне делать на Альтаире? Пусть ванриане действительно были нашими далекими предками, мне-то что до этого? Я и о своих-то прадедах ни черта не знаю – и ничего, особенно не расстраиваюсь. Нет, решено, остаюсь, ни в колумбы, ни тем более в конкистадоры я не гожусь…»
Ему сразу стало легче, хотя, быть может, дело было в темном пиве, от которого в голове слегка зашумело.
Звездную бредятину сменил выпуск новостей. Энергичные, с иголочки одетые ведущие поведали об очередной «миротворческой миссии», в результате которой перебили массу народа, но справедливость была восстановлена. На экране загремели взрывы, и Файрли отправился на кухню за новой порцией пива.
Время шло к полудню, жара еще больше усилилась. Кондиционер работал во всю мощь, но это уже не спасало. Телевизор вколачивал в размягченные мозги зрителей, что, мол, в кратере Гассенди находится самая обыкновенная исследовательская база, и коварным русским не удастся…
Файрли заставил себя встать и выключить телевизор.
"Мне нужно выспаться, – вяло подумал он. – В последние месяцы я здорово потрудился, теперь можно и отдохнуть всласть.
Свое дело я сделал, а на остальное мне плевать. В конце концов, Де Витт и без переводчика сможет объяснить ванрианам, что им нужно поднять руки и встать лицом к стене. Он все-таки полковник, человек в таких делах опытный. Пусть Кристенсен один держит его за руки, если, конечно, сможет. Я ему все равно не помощник, силы не те…"
Файрли лег на кровать и, закрыв глаза, попытался уснуть. Но было слишком жарко, и удалось лишь слегка задремать. Его посетило кошмарное видение: на экране телевизора появилась очаровательная ведущая и, сладко улыбнувшись, сообщила, что на Альтаир отправилась звездная миссия мира для установления контакта с инопланетянами. Потом на экране загремели взрывы, и Файрли очнулся.
Поднявшись, он стал расхаживать взад-вперед по небольшой комнате. Плотно закрытые окна с опущенными жалюзи, по детской привычке закрытая на внутренний замок дверь… И в качестве шума свежего ветра – гул кондиционера.
"Это было в моей жизни, и это будет всегда. До конца времен.
А все потому, что я не ковбой. Я стар и мудр, как морская черепаха. Что мне до прекрасной звездной певицы, от которой не осталось даже праха? И гипердвигатель я не могу починить одной отверткой, и рожу Де Витту набить не решусь, хотя иногда очень хочется. И даже моя научная любознательность как-то в последнее время притупилась, словно я надорвался на языке пришельцев…"
Файрли оглядел свою комнату-скорлупу и вспомнил обидные насмешливые слова Кристенсена: «маленький книжный червячок».
«Крепко же я ухватился за перья жар-птицы! А птица-то взлетает в облака, и уже поздно прыгать вниз. Поздно!»
Файрли вдруг издал боевой индейский клич и, широко расставив ноги, схватил со стола недопитую банку с пивом, словно кольт выхватил из-за пояса.
– Черт побери, я все-таки полечу! Во славу науки и Де Витта, чтоб ему провалиться! Трепещи, Альтаир, «червячок» летит в космос!
Глава 10
Альтаир сиял в бархатной пустоте словно золотистый бриллиант, сверкающий тысячами невидимых граней. Файрли завороженно смотрел на него, стоя на обзорной палубе около большого экрана.
Космолет мчался по направлению к звезде, которая уже стала для него солнцем. Вскоре на экране появился Рин, его третья планета. Сначала эта была лишь крошечная голубая искорка, но она быстро превратилась в шарик, затем в сферу, росла, наливаясь белым цветом облаков и коричнево-зелеными пятнами материков, очертания которых прояснялись с каждой минутой.
«Рин, мир моих предков, – подумал с волнением Файрли. – Твои блудные сыны возвращаются после трехсотвекового отсутствия, Чем-то ты их встретишь?…»
Через час планета заполнила весь экран, и надоевшая за полгода чернота космоса исчезла.
– Мы все-таки сделали это, – тихо сказал Кристенсен, слабо улыбнувшись.
Он сидел в кресле-каталке и непрерывно смотрел на Рин, которого так боялся и вместе с тем так жаждал.
Шесть месяцев пути, из которых более половины прошли в гиперпространстве, неузнаваемо изменили Кристенсена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Генотип позволяет. Старик Дарвин застрелился бы, узнав про такое…
– Вы уверены? – с волнением воскликнул Файрли, внезапно вспомнив про свои странные сны.
– Не я, а Винстед уверен. Он, конечно, порядочное дерьмо, но дело свое знает.
– Но тогда… – пробормотал Файрли, вспоминая слова Калбера: «и наши потомки-люди». – Но тогда они были нашими далекими предками!
Кристенсен кивнул.
– Да. И Гассенди был форпостом, охраняющим колонию ванриан на Земле. Когда база была разрушена, колония прекратила свое существование, потомки ванриан начали дичать и опустились до уровня каменного века. Но каким-то образом они сохранили язык и крохи знаний, которые позволили им со временем вновь начать подъем к Человеку Цивилизованному. Они сумели оттеснить неандертальцев. Теперь понятно, откуда нежданно-негаданно появились кроманьонцы? А может, ванриане попросту смешались с ними?… Конечно, это только предположение, но со временем мы все узнаем, обязательно узнаем. Не исключено, что все человеческое у нас – от ванриан, и Рин – наша историческая родина… Так вы точно не хотите выпить?
Файрли молча покачал головой. Его и без виски шатало, как в восьмибалльный шторм.
"Так вот что было «недостающим звеном», – тупо подумал он. – Мы не нашли его, потому что искали в совсем уже седой Древности, а оно появилось сравнительно недавно – всего тридцать тысяч лет назад. И медленная эволюция хомо сапиенс вдруг получила могучий толчок. Появился Вавилон, Шумер, Египет, Индия, Китай – колыбели земной цивилизации, в которых взрослели потомки тех, кто некогда пришел с Альтаира. Может быть, поэтому в нас живет вечная тяга к звездам?
В нас?
«Де Витт хочет включить вас в состав экспедиции…»
Но я не хочу летать на звезды, я боюсь их!
Хотя…, ведь тогда я стану первым ученым, который прикоснется к сокровищнице знаний древней суперцивилизации! А это кое-что да стоит. Да и что меня удерживает на Земле? По-настоящему – только мать. Но у нее давно другая семья и другие дети, мы лишь изредка обмениваемся банальными письмами. А больше никого у меня здесь нет. Ни дома, ни любимой… Я просто маленький книжный червячок, волей случая вцепившийся в перья жар-птицы. И эта птица готова взмыть в небо…"
Кристенсен смотрел на него глазами, полными слез.
– Боб, вы чувствуете, как все разом изменилось? – прошептал он. – И это сделали мы с вами… К прошлому теперь нет возврата! Нет!!
Глава 9
Файрли смотрел на титаническую башню корабля, возвышающуюся рядом с ангаром, и не верил своим глазам.
Это был не просто космический корабль, нет: это был звездолет. Люди еще толком не освоили даже Луну, не говоря уже о других планетах Солнечной системы, а здесь, в Гассенди, тайно готовился прыжок не только через световые годы – человечество собиралось шагнуть через несколько столетий. Хотя и не подозревало еще об этом…
Новорожденный звездолет покоился среди решетчатых башен словно в колыбели. Сотни людей копошились вокруг него, как муравьи, а рядом на бетонном поле стояло несколько десятков машин различных техслужб. Младенец только что появился на свет, и ему еще многому предстояло научиться, прежде чем он сделает свой первый шаг.
Шаг через бездну к Альтаиру.
– Как вам нравится наш первенец? – спросил Де Витт, с отеческой гордостью поглядывая на звездолет. – Внешность у него, конечно, заурядная, да это и к лучшему – большая часть техперсонала до сих пор считает, что готовит к старту модернизированный вариант лунной ракеты. Но наш малыш не чета своим родителям, он пойдет далеко…
– Это все, что вы хотели мне сообщить? – с иронией спросил Файрли.
– Нет, конечно. Меня интересует, пришли ли вы к какому-нибудь решению? Время идет, а вопрос с переводчиком висит в воздухе. Мы планируем на следующей неделе уже начать облеты корабля. Определяйтесь, Боб, нечего тянуть. Вы знаете, что мы сумели воспроизвести не только ионный, но и гипердвигатель ванриан, а это здорово меняет дело. Теперь полет к Альтаиру и обратно займет не десятки лет, как мы поначалу думали, а всего год. Так что жертва, которую вы принесете на алтарь науки, не так уж и велика. Зато, если вы откажетесь…
– Я понимаю, – с раздражением ответил Файрли. – Если я не полечу, то все потрясающие открытия уплывут у меня из рук.
Но если я соглашусь, то прощай, моя прежняя спокойная жизнь…, а может, и вообще жизнь. Я боюсь, Гленн.
Он вновь взглянул на белый корпус звездолета – тот притягивал его словно магнит.
– Подумайте, Боб, это детище ваше больше, чем кого-либо, – вкрадчиво сказал Де Витт, глядя на филолога взглядом опытного искусителя. – Ваш перевод стал мостиком к звездам, и благодарная история этого не забудет. Не сейчас, конечно, со временем…
– Да, понимаю, – тихо сказал Файрли, опустив глаза. – Но я помню слова Калбера о том, что Ллорн больше не допустит людей в Галактику. До конца времен.
– До конца времен? – с иронией спросил Де Витт. – И сколько же это? Десять тысяч лет? Двадцать? Не слишком ли самоуверен был этот Ллорн, когда жонглировал вечностью? Откуда вы знаете, может, от этих звездных вояк уже и праха-то не осталось? Не надо причитать словно старуха, Боб, мы еще с вами поживем и натянем этим ллорнам нос, будьте уверены. С чего вы решили, что они так могущественны?
– Вы забыли об одной небольшой вещи, Гленн.
– Какой же?
– А той, что даже при паническом бегстве ванриане должны были успеть уничтожить по крайней мере архив. Но они этого не сделали. А ведь понимали, что все может попасть в руки врагов.
Этому может быть только одно объяснение: ллорны были настолько могущественней жителей Рина, что техническая документация не могла повлиять на баланс сил.
– Спасибо, Файрли, что вы мне открыли глаза, – сухо произнес Де Витт, взглянув на Луну, бледным призраком висевшую в голубом небе, тогда как Солнце только что появилось из-за горизонта. – Какое теперь это имеет значение? Я уже говорил как-то: неумолимое время всегда равняет всех – и победителей, и побежденных.
– Тогда зачем же мы летим на Альтаир? Побродить среди могил предков?
– Мы летим потому, что можем это сделать. И только мы одни. Неужто не ясно? – раздраженно ответил Де Витт. – Что толку сейчас судить да рядить, что мы найдем и чего не найдем на Рине? Когда мы там окажемся, то…, там видно будет. Русские наверняка не мучаются такими бесплодными вопросами, а делают дело. Неужто дух покорителей новых земель выветрился из нас и мы способны только болтать?
– Я и не спорю с вами, Гленн. Я говорю о себе…
– Боб, вы молодой, подающий большие надежды ученый, с отменным здоровьем. Семьи у вас нет, не то что у меня или у Рааба. Кому же лететь, если не вам? Идите к себе и еще раз подумайте. Поймите, дело касается, быть может, судьбы нашей страны!
Файрли кивнул и, не оглядываясь, пошел к стоянке автомашин. Приехав на базу, он опустил на окнах жалюзи и достал из холодильника несколько банок с пивом. Затем включил телевизор, уселся в кресло и стал пить, поглядывая на экран сквозь полуопущенные веки.
Ему было уютно и хорошо. Даже бесконечные рекламные ролики не раздражали его сегодня. Он с удовольствием посмотрел спортивное обозрение – свою любимую передачу школьных лет, когда еще находил время играть в баскетбол. Затем терпеливо переждал «мыльную оперу», как всегда идиотскую, со вставным, как зубные протезы, хохотом, от которого его всегда тошнило.
Сегодня же все смотрелось нормально, он даже пару раз улыбнулся. Потом домохозяек, их тупых мужей, незадачливых любовников и дебильных толстяков сменили не менее дебильные ковбои. Стоя на широко расставленных ногах посреди фанерных городов «а-ля Дикий Запад», они десятками уничтожали таких же фанерных злодеев, демонстрируя чудеса ловкости. Вестерн сменил красочный фантастический боевик. Суперзвездолеты бороздили просторы Вселенной, уничтожая все на своем пути. Их экипажи состояли из тех же ковбоев, но уже с мечами вместо кольтов. Жуткие на вид инопланетяне говорили на чистом английском языке и после церемонного приветствия также вытаскивали мечи, только более экзотической формы. Рубка во время контакта была, как правило, страшная, но наши всегда побеждали. Остальную часть фильма герои спасали красавицу принцессу, норовившую попасть в плен к злодеям-монстрам, а также чинили свой гипердвигатель отверткой и плоскогубцами.
«Дурацкий, убогий мир, – думал Файрли, потягивая терпкое пиво, – но это мой мир. Я принадлежу ему, и мне здесь неплохо живется. Что мне делать на Альтаире? Пусть ванриане действительно были нашими далекими предками, мне-то что до этого? Я и о своих-то прадедах ни черта не знаю – и ничего, особенно не расстраиваюсь. Нет, решено, остаюсь, ни в колумбы, ни тем более в конкистадоры я не гожусь…»
Ему сразу стало легче, хотя, быть может, дело было в темном пиве, от которого в голове слегка зашумело.
Звездную бредятину сменил выпуск новостей. Энергичные, с иголочки одетые ведущие поведали об очередной «миротворческой миссии», в результате которой перебили массу народа, но справедливость была восстановлена. На экране загремели взрывы, и Файрли отправился на кухню за новой порцией пива.
Время шло к полудню, жара еще больше усилилась. Кондиционер работал во всю мощь, но это уже не спасало. Телевизор вколачивал в размягченные мозги зрителей, что, мол, в кратере Гассенди находится самая обыкновенная исследовательская база, и коварным русским не удастся…
Файрли заставил себя встать и выключить телевизор.
"Мне нужно выспаться, – вяло подумал он. – В последние месяцы я здорово потрудился, теперь можно и отдохнуть всласть.
Свое дело я сделал, а на остальное мне плевать. В конце концов, Де Витт и без переводчика сможет объяснить ванрианам, что им нужно поднять руки и встать лицом к стене. Он все-таки полковник, человек в таких делах опытный. Пусть Кристенсен один держит его за руки, если, конечно, сможет. Я ему все равно не помощник, силы не те…"
Файрли лег на кровать и, закрыв глаза, попытался уснуть. Но было слишком жарко, и удалось лишь слегка задремать. Его посетило кошмарное видение: на экране телевизора появилась очаровательная ведущая и, сладко улыбнувшись, сообщила, что на Альтаир отправилась звездная миссия мира для установления контакта с инопланетянами. Потом на экране загремели взрывы, и Файрли очнулся.
Поднявшись, он стал расхаживать взад-вперед по небольшой комнате. Плотно закрытые окна с опущенными жалюзи, по детской привычке закрытая на внутренний замок дверь… И в качестве шума свежего ветра – гул кондиционера.
"Это было в моей жизни, и это будет всегда. До конца времен.
А все потому, что я не ковбой. Я стар и мудр, как морская черепаха. Что мне до прекрасной звездной певицы, от которой не осталось даже праха? И гипердвигатель я не могу починить одной отверткой, и рожу Де Витту набить не решусь, хотя иногда очень хочется. И даже моя научная любознательность как-то в последнее время притупилась, словно я надорвался на языке пришельцев…"
Файрли оглядел свою комнату-скорлупу и вспомнил обидные насмешливые слова Кристенсена: «маленький книжный червячок».
«Крепко же я ухватился за перья жар-птицы! А птица-то взлетает в облака, и уже поздно прыгать вниз. Поздно!»
Файрли вдруг издал боевой индейский клич и, широко расставив ноги, схватил со стола недопитую банку с пивом, словно кольт выхватил из-за пояса.
– Черт побери, я все-таки полечу! Во славу науки и Де Витта, чтоб ему провалиться! Трепещи, Альтаир, «червячок» летит в космос!
Глава 10
Альтаир сиял в бархатной пустоте словно золотистый бриллиант, сверкающий тысячами невидимых граней. Файрли завороженно смотрел на него, стоя на обзорной палубе около большого экрана.
Космолет мчался по направлению к звезде, которая уже стала для него солнцем. Вскоре на экране появился Рин, его третья планета. Сначала эта была лишь крошечная голубая искорка, но она быстро превратилась в шарик, затем в сферу, росла, наливаясь белым цветом облаков и коричнево-зелеными пятнами материков, очертания которых прояснялись с каждой минутой.
«Рин, мир моих предков, – подумал с волнением Файрли. – Твои блудные сыны возвращаются после трехсотвекового отсутствия, Чем-то ты их встретишь?…»
Через час планета заполнила весь экран, и надоевшая за полгода чернота космоса исчезла.
– Мы все-таки сделали это, – тихо сказал Кристенсен, слабо улыбнувшись.
Он сидел в кресле-каталке и непрерывно смотрел на Рин, которого так боялся и вместе с тем так жаждал.
Шесть месяцев пути, из которых более половины прошли в гиперпространстве, неузнаваемо изменили Кристенсена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25