Но, нравится это или не нравится, будущее всех хумэнов зависит от этого и это придется сделать. Попытайся убедить ее, чтобы она поняла.
На следующий день, когда он вошел в комнату-тюрьму, он принял решение.
Хэммонд не знал, нравится ли ему Тайан или она ему неприятна, но подобно Уилсону, ему не хотелось бы, чтобы ее мозг был разрушен. И так искренне, как он мог, он сказал ей об этом.
Она покачала головой.
– Я не поддамся пробе.
– Что было бы ужасно, чтобы простые хумэны, мужчины и женщины обладали бы долголетием? – с презрением спросил он ее.
Тайан ответила:
– Да, это было бы ужасно.
– Но почему?
– Я не могу сказать тебе этого. Я не скажу этого никому, даже если меня подвергнут энцефалопробе!
Хэммонд почувствовал беспомощность и злость.
– Ладно, – сказал он резко. – Мне не хотелось бы, чтобы это случилось с кем бы то ни было. Но если для тебя верность кастовым устоям выше здоровья твоей психики, мне ничего не остается делать.
Тайан ответила не сразу. Ее ясные глаза изучали его лицо и затем она сказала:
– Ты не хочешь, чтобы я стала идиоткой.
– Я сказал тебе, что не хотел бы, чтобы это случилось с кем бы то ни было.
– Ты можешь предотвратить это, если захочешь, – сказала она. А затем, когда он хотел возразить, она быстро добавила: – Нет, нет, я не прошу тебя помочь мне бежать. Я знаю, что ты этого не сделаешь.
– Тогда что же?
Она быстро заговорила:
– Энцефалопробу изобрели врамэны. Мы научили хумэнов изготавливать эти установки, но они используют наш первый вариант, когда генерируется ультравысокая электромагнитная радиация, которая проникает в ткани и сканирует тонкие электрические импульсы человеческого мозга. У пробы, которая построена для меня, будет такая же диаграмма проводки.
Хэммонд глядел на нее непонимающим взглядом.
– Ну?
Тайан сказала:
– На задней стенке прибора под крышкой находится плата. К ней подведено двенадцать проводов. Изменить проводку очень легко: провод два нужно подсоединить к клемме четыре, провод четыре – к клемме шесть, а провод шесть нужно вообще отсоединить.
Хэммонд начал понимать.
– И что же получится?
– Изменится качество радиации пробы. Тогда я смогу сопротивляться, а мозг не будет разрушен.
Хэммонд встал.
– Я присоединился к хумэнам в их борьбе. Я верю в их дело, хотя не понимаю почему врамэнам нужны космос и долгая жизнь. А теперь ты предлагаешь мне предать их.
– Похоже, что так, – согласилась Тайан. – Но они все равно не получат от меня информации. Это просто спасет мой ум. Я могла бы потом притвориться, что ум разрушен.
Хэммонд покачал головой, раздосадованный и сердитый.
– Нет, я не могу сделать этого. Мне больно от того, что они хотят сделать с тобой и мне больно, что ты так слепо и тупо упряма. Но я за это не в ответе.
Неожиданно Тайан сказала:
– Да, ты за это не в ответе. Конечно, я не могу винить тебя. Я бы только желала, чтобы когда судьба занесла тебя сюда из прошлого, пусть бы она занесла тебя к врамэнам, а не к хумэнам.
И вдруг неожиданно она улыбнулась.
– Поскольку на завтрашний день ничего нельзя изменить, забудем об этом. Я хочу еще послушать о том, как первые люди покидали Землю. Так давно...
Проходили часы, а она все расспрашивала его и больше ни разу не упомянула о том, что должно случиться. Только, когда Хэммонд собрался уходить, она подошла к нему и сказала:
– Думаю, что следует сказать «прощай», Кирк Дуглас. Я хочу попросить об одном одолжении. Я думаю, хумэны сделают это по твоей просьбе.
– Ничего не получится, Тайан, – сказал он. – Они решительно настроены сделать эту пробу. Я не могу их отговорить.
– Я не об этом, – сказала она. – Но когда все кончится, ты можешь попросить их уничтожить мое тело? Я живу очень долго, но не хочу жить без ума.
Он не знал, что ответить ей. Он взглянул на нее, повернулся и постучал в дверь.
В эту ночь Хэммонд не мог спать. Он обратился с просьбой к Уилсону не делать пробу, но тот жестко отказал ему. Он думал, спит ли Тайан. Ему все же казалось, что спит, хотя завтра ее ум перестанет существовать. И она, как личность, тоже.
Он ненавидел свою судьбу, которая привела его из его времени в этот сумасшедший век.
Эти люди далеко ушли в научном прогрессе от его века, они покорили звезды. Жаль, что у них, особенно у Марден, не хватило здравого смысла.
Он умывал руки от всего этого дела. Это не было его виной. Пусть все случится, он не мог ничего остановить. Он будет спать.
Однако сон не шел.
Через некоторое время он тихо поднялся и не надевая туфель вышел украдкой в коридор.
– Я – дурак, – сказал он себе.
Ладно, он был дураком. Но он был таким дураком, который не мог позволить, чтобы произошел этот кошмар.
Он был с хумэнами. Он не мог позволить Тайан убежать и привести врамэнов сюда. Но эта проба, которая сделает идиоткой без всякой пользы, была слишком дорогой ценой.
В главной лаборатории и в комнатах-цехах никого не было. Огни тускло горели, все спали, кроме часового на наблюдательном пункте. Хэммонд направился прямо к электропробе. Описание Тайан было точным. За несколько минут он поменял провода, вернулся в постель и заснул.
Когда он проснулся на следующее утро, он был удивлен, что не чувствует себя виноватым. Он почувствовал облегчение. Он понял, как все это дело давило на него.
Несколько позже Ива сказала ему:
– Они повели Марден на пробу.
– Ты ведь не собираешься присутствовать при этом? – спросил Хэммонд.
Ива покачала головой. Лицо ее было бледное.
– Я не могу. Я ненавижу врамэнов, я ненавижу Марден, но это... не хочу видеть.
Хэммонд покинул ее и пошел в главную лабораторию. Только немногие из хумэнов разделяли чувства Ивы – пришли почти все.
Тайан спокойно пришла с Лундом и Нортом Абелем. Случайно ее взгляд упал на Хэммонда, но она не кивнула головой и не заговорила.
– Твое последнее желание, Марден, – сказал Уилсон сурово. – Сопротивляйся пробе, и все, что случится, произойдет по твоей вине.
Она не ответила. Абель с некоторой неуверенностью указал ей на сиденье, вокруг которого находился сложный аппарат пробы. Когда Тайан молча села, видно было, что алголиец испытал чувство облегчения. Каменным взглядом она смотрела вперед, когда на голову ей одевали большой металлический шлем. Часть лица, не покрытая шлемом, была бледной, холодной и без всякого выражения.
– Не сопротивляйся, расслабься, – сказал ей Абель. Затем повторил: – Расслабься.
Он подошел к пульту управления и начал поворачивать переключатели.
В группе наблюдающих была гробовая тишина. Затем в тишину прорвался гул машины.
Абель осторожно повернул реостат. Тайан слегка зашевелилась и неожиданно закрыла глаза.
– Я начинаю, – сказал Абель.
Он щелкнул переключателем и бумажная лента начала выползать из щели кодирующего устройства машины.
Хэммонда потрясла его мысль. А вдруг он ошибся и женщина получит полный удар от пробы? Ее лицо было очень белым и странным, он, возможно, ошибся в проводах и...
Абель, наклоняясь над лентой, внезапно сказал с озадаченным видом:
– Я не понимаю, что получается...
Хэммонд глубоко вздохнул. Он не ошибся. Тайан просто притворялась.
Часовой появился на лестнице из наблюдательного пункта, что-то крича, и все повернули головы.
– Наш радар на наблюдательном пункте ловит отсюда мощный поток радиации! – закричал он. – Что вы делаете?
Все глядели на него с недоверчивым видом.
– Ты, наверно, ошибся, – сказал Уилсон. – Радиация здесь недостаточно высокой частоты, чтобы проникнуть сквозь нашу защиту.
– Я не ошибся, – сказал часовой. – Найдите утечку, пока врамэнский аппарат не прилетел сюда.
Внезапно Лунд выбежал вперед и закричал Абелю:
– Выключи пробу, быстро!
Ничего не понимая, тот повернул переключатель. Гудение прекратилось.
Тайан Марден открыла глаза.
– Ты сказал, что проба работает неправильно, – яростно сказал ему Абель. – Это единственно возможный источник утечки радиации.
Абель яростно затряс головой.
– Невозможно. Я сам подключал и проверял ее.
И как падающая скала Хэммонд все осознал – фатальное, неизбежное осознание. Когда он перевел взгляд на Тайан, в груди у него бушевали ярость и боль.
– Проверь аппарат, – сказал Уилсон Абелю.
Абель снял заднюю крышку. Он взглянул на провода и поднял голову. На лице его было написано отчаяние.
– Проводку поменяли специально, чтобы пошел сигнал к врамэнским радарам.
Хэммонд встал и начал пристально глядеть на Тайан, а она спокойно смотрела на него из-под шлема.
– Ты... – начал он и голос его прервался от нахлынувшей ярости.
Лунд увидел его и услышал.
– Вот предатель, – сказал он, указывая на Хэммонда. – Поглядите на Хэммонда. Посмотрите на него. Я говорил вам о том, что произойдет, если за него возьмется Марден. Я говорил вам...
Он ринулся к Хэммонду и схватил его за глотку.
Хэммонд сопротивлялся, в ушах его стоял шум ревущей толпы. И внезапно в голове Хэммонда раздался чистый холодный голос. Это был тот странный голос в голове, который говорил с ним той ночью, когда он и Квобба притаились за валуном, прячась от кораблей-светлячков.
– Сложите оружие, все, – сказал чистый голос в голове.
Хэммонд взглянул вверх, когда Лунд отпустил его. По спиральной лестнице спускалось из наблюдательного пункта человек десять. Двое из них держали предметы, похожие на большие фонарики, из которых исходила энергия или свет, обволакивая всех хумэнов в пещере.
Это были гипноусилители – оружие для гипноатаки.
Хэммонд посмотрел на людей, спускающихся по лестнице, затем на Тайан и услышал, как застонал Уилсон.
– Врамэны, это...
Больше никто ничего не сказал. А в мозгу Хэммонда прозвучал другой холодный гипноприказ:
– Спать! Спать...
Все хумэны опускались на пол. Мозг Хэммонда охватила темень.
8
Когда Кирк проснулся, он был полон необыкновенного ощущения силы и бодрости. Впервые с момента необычного оживления в будущем он не чувствовал неприятной слабости. Редко, на самом деле, он вообще себя так не чувствовал.
Он огляделся в недоумении. Он лежал на мягкой низкой лежанке. У его ног находился прибор, напоминавший лампу, чья спиральная стеклянная колба проецировала на него поток радужного света. Он мимолетно заинтересовался, не этот ли свет смыл его прежнюю усталость? Затем мысль погасла, он оглядел комнату. Она была небольшая. Пол, потолок и три стены были из вещества, напоминавшего зеленый фарфор. Четвертая стена, слегка изгибающаяся, была совершенно прозрачной и беспрепятственно изливала сверкающий солнечный свет.
– Боже милосердный! – воскликнул Хэммонд, память внезапно вернулась к нему. – Врамэны...
Теперь он вспомнил все, и в памяти хранился болезненный шок. Тайан сделала из него идиота с легкостью, как с ребенком. Она перехитрила его, переделав зонд в сигнальное устройство, которое призвало врамэнов в подземное убежище. Он мог вспомнить, как они использовали гипноусилители, приказав спать, и теперь.... это.
Хэммонд поднялся на ноги и пошел к двери. Она была закрыта и все его попытки открыть ее не дали результаты. Озадаченный, он повернулся и пошел к изогнутой прозрачной стене, являвшейся на самом деле огромным окном.
Он глянул в него и остолбенел.
Он находился высоко в городе. И город этот был такой, что ни Хэммонд, ни кто бы то ни было еще в его время, подобного не видели. Это не была гигантская метрополия, как можно было бы предположить. В этом городе было не более сотни зданий. Но они напоминали гигантские, колоссальные пилоны, каждый высотой в милю. Каждый из гигантских пилонов выглядел как стоячий пакет округлых стеклянных стержней, сложенных так, чтобы обеспечить максимум солнечного света в интерьере, с юркими флайерами, снующими туда-сюда. Пилоны потрясали воображение.
– Рурума, – прошептал Хэммонд. – Город Рурума, который описывали хумэны... А это означает...
Его присутствие здесь означает трагедию. Это значит, что он и все его друзья хумэны захвачены врамэнами, и находятся здесь, чтобы подвергнуться наказанию за конспиративную деятельность.
Кирк почувствовал страдания от осознания собственной вины. Было жгучей насмешкой, что он, так глубоко сочувствующий желаниям хумэнов сделать космос свободным снова, стал тем, кто разрушил все их надежды. Где теперь Йон Уилсон и Ива, да и остальные тоже?
Он резко развернулся, когда открылась дверь. Когда он увидел, что это была Тайан Марден, горячая, неистовая ярость бросила его к ней с вытянутыми руками.
Тайан говорила быстро, но спокойно, поигрывая маленькой пластиковой трубкой в руке.
– Я могу парализовать тебя, если ты меня вынудишь.
Хэммонд остановился, потрясенный и негодующий. Но даже в ярости он отметил про себя, что врамэнка даже сейчас была невероятно красива. Она была одета в рубаху и шорты из черного шелковистого материала, который хорошо подчеркивал изящные формы ее тела. На ее груди был странная карточка из мерцающих драгоценностей, а украшенная драгоценностями лента стягивала ее светлые волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
На следующий день, когда он вошел в комнату-тюрьму, он принял решение.
Хэммонд не знал, нравится ли ему Тайан или она ему неприятна, но подобно Уилсону, ему не хотелось бы, чтобы ее мозг был разрушен. И так искренне, как он мог, он сказал ей об этом.
Она покачала головой.
– Я не поддамся пробе.
– Что было бы ужасно, чтобы простые хумэны, мужчины и женщины обладали бы долголетием? – с презрением спросил он ее.
Тайан ответила:
– Да, это было бы ужасно.
– Но почему?
– Я не могу сказать тебе этого. Я не скажу этого никому, даже если меня подвергнут энцефалопробе!
Хэммонд почувствовал беспомощность и злость.
– Ладно, – сказал он резко. – Мне не хотелось бы, чтобы это случилось с кем бы то ни было. Но если для тебя верность кастовым устоям выше здоровья твоей психики, мне ничего не остается делать.
Тайан ответила не сразу. Ее ясные глаза изучали его лицо и затем она сказала:
– Ты не хочешь, чтобы я стала идиоткой.
– Я сказал тебе, что не хотел бы, чтобы это случилось с кем бы то ни было.
– Ты можешь предотвратить это, если захочешь, – сказала она. А затем, когда он хотел возразить, она быстро добавила: – Нет, нет, я не прошу тебя помочь мне бежать. Я знаю, что ты этого не сделаешь.
– Тогда что же?
Она быстро заговорила:
– Энцефалопробу изобрели врамэны. Мы научили хумэнов изготавливать эти установки, но они используют наш первый вариант, когда генерируется ультравысокая электромагнитная радиация, которая проникает в ткани и сканирует тонкие электрические импульсы человеческого мозга. У пробы, которая построена для меня, будет такая же диаграмма проводки.
Хэммонд глядел на нее непонимающим взглядом.
– Ну?
Тайан сказала:
– На задней стенке прибора под крышкой находится плата. К ней подведено двенадцать проводов. Изменить проводку очень легко: провод два нужно подсоединить к клемме четыре, провод четыре – к клемме шесть, а провод шесть нужно вообще отсоединить.
Хэммонд начал понимать.
– И что же получится?
– Изменится качество радиации пробы. Тогда я смогу сопротивляться, а мозг не будет разрушен.
Хэммонд встал.
– Я присоединился к хумэнам в их борьбе. Я верю в их дело, хотя не понимаю почему врамэнам нужны космос и долгая жизнь. А теперь ты предлагаешь мне предать их.
– Похоже, что так, – согласилась Тайан. – Но они все равно не получат от меня информации. Это просто спасет мой ум. Я могла бы потом притвориться, что ум разрушен.
Хэммонд покачал головой, раздосадованный и сердитый.
– Нет, я не могу сделать этого. Мне больно от того, что они хотят сделать с тобой и мне больно, что ты так слепо и тупо упряма. Но я за это не в ответе.
Неожиданно Тайан сказала:
– Да, ты за это не в ответе. Конечно, я не могу винить тебя. Я бы только желала, чтобы когда судьба занесла тебя сюда из прошлого, пусть бы она занесла тебя к врамэнам, а не к хумэнам.
И вдруг неожиданно она улыбнулась.
– Поскольку на завтрашний день ничего нельзя изменить, забудем об этом. Я хочу еще послушать о том, как первые люди покидали Землю. Так давно...
Проходили часы, а она все расспрашивала его и больше ни разу не упомянула о том, что должно случиться. Только, когда Хэммонд собрался уходить, она подошла к нему и сказала:
– Думаю, что следует сказать «прощай», Кирк Дуглас. Я хочу попросить об одном одолжении. Я думаю, хумэны сделают это по твоей просьбе.
– Ничего не получится, Тайан, – сказал он. – Они решительно настроены сделать эту пробу. Я не могу их отговорить.
– Я не об этом, – сказала она. – Но когда все кончится, ты можешь попросить их уничтожить мое тело? Я живу очень долго, но не хочу жить без ума.
Он не знал, что ответить ей. Он взглянул на нее, повернулся и постучал в дверь.
В эту ночь Хэммонд не мог спать. Он обратился с просьбой к Уилсону не делать пробу, но тот жестко отказал ему. Он думал, спит ли Тайан. Ему все же казалось, что спит, хотя завтра ее ум перестанет существовать. И она, как личность, тоже.
Он ненавидел свою судьбу, которая привела его из его времени в этот сумасшедший век.
Эти люди далеко ушли в научном прогрессе от его века, они покорили звезды. Жаль, что у них, особенно у Марден, не хватило здравого смысла.
Он умывал руки от всего этого дела. Это не было его виной. Пусть все случится, он не мог ничего остановить. Он будет спать.
Однако сон не шел.
Через некоторое время он тихо поднялся и не надевая туфель вышел украдкой в коридор.
– Я – дурак, – сказал он себе.
Ладно, он был дураком. Но он был таким дураком, который не мог позволить, чтобы произошел этот кошмар.
Он был с хумэнами. Он не мог позволить Тайан убежать и привести врамэнов сюда. Но эта проба, которая сделает идиоткой без всякой пользы, была слишком дорогой ценой.
В главной лаборатории и в комнатах-цехах никого не было. Огни тускло горели, все спали, кроме часового на наблюдательном пункте. Хэммонд направился прямо к электропробе. Описание Тайан было точным. За несколько минут он поменял провода, вернулся в постель и заснул.
Когда он проснулся на следующее утро, он был удивлен, что не чувствует себя виноватым. Он почувствовал облегчение. Он понял, как все это дело давило на него.
Несколько позже Ива сказала ему:
– Они повели Марден на пробу.
– Ты ведь не собираешься присутствовать при этом? – спросил Хэммонд.
Ива покачала головой. Лицо ее было бледное.
– Я не могу. Я ненавижу врамэнов, я ненавижу Марден, но это... не хочу видеть.
Хэммонд покинул ее и пошел в главную лабораторию. Только немногие из хумэнов разделяли чувства Ивы – пришли почти все.
Тайан спокойно пришла с Лундом и Нортом Абелем. Случайно ее взгляд упал на Хэммонда, но она не кивнула головой и не заговорила.
– Твое последнее желание, Марден, – сказал Уилсон сурово. – Сопротивляйся пробе, и все, что случится, произойдет по твоей вине.
Она не ответила. Абель с некоторой неуверенностью указал ей на сиденье, вокруг которого находился сложный аппарат пробы. Когда Тайан молча села, видно было, что алголиец испытал чувство облегчения. Каменным взглядом она смотрела вперед, когда на голову ей одевали большой металлический шлем. Часть лица, не покрытая шлемом, была бледной, холодной и без всякого выражения.
– Не сопротивляйся, расслабься, – сказал ей Абель. Затем повторил: – Расслабься.
Он подошел к пульту управления и начал поворачивать переключатели.
В группе наблюдающих была гробовая тишина. Затем в тишину прорвался гул машины.
Абель осторожно повернул реостат. Тайан слегка зашевелилась и неожиданно закрыла глаза.
– Я начинаю, – сказал Абель.
Он щелкнул переключателем и бумажная лента начала выползать из щели кодирующего устройства машины.
Хэммонда потрясла его мысль. А вдруг он ошибся и женщина получит полный удар от пробы? Ее лицо было очень белым и странным, он, возможно, ошибся в проводах и...
Абель, наклоняясь над лентой, внезапно сказал с озадаченным видом:
– Я не понимаю, что получается...
Хэммонд глубоко вздохнул. Он не ошибся. Тайан просто притворялась.
Часовой появился на лестнице из наблюдательного пункта, что-то крича, и все повернули головы.
– Наш радар на наблюдательном пункте ловит отсюда мощный поток радиации! – закричал он. – Что вы делаете?
Все глядели на него с недоверчивым видом.
– Ты, наверно, ошибся, – сказал Уилсон. – Радиация здесь недостаточно высокой частоты, чтобы проникнуть сквозь нашу защиту.
– Я не ошибся, – сказал часовой. – Найдите утечку, пока врамэнский аппарат не прилетел сюда.
Внезапно Лунд выбежал вперед и закричал Абелю:
– Выключи пробу, быстро!
Ничего не понимая, тот повернул переключатель. Гудение прекратилось.
Тайан Марден открыла глаза.
– Ты сказал, что проба работает неправильно, – яростно сказал ему Абель. – Это единственно возможный источник утечки радиации.
Абель яростно затряс головой.
– Невозможно. Я сам подключал и проверял ее.
И как падающая скала Хэммонд все осознал – фатальное, неизбежное осознание. Когда он перевел взгляд на Тайан, в груди у него бушевали ярость и боль.
– Проверь аппарат, – сказал Уилсон Абелю.
Абель снял заднюю крышку. Он взглянул на провода и поднял голову. На лице его было написано отчаяние.
– Проводку поменяли специально, чтобы пошел сигнал к врамэнским радарам.
Хэммонд встал и начал пристально глядеть на Тайан, а она спокойно смотрела на него из-под шлема.
– Ты... – начал он и голос его прервался от нахлынувшей ярости.
Лунд увидел его и услышал.
– Вот предатель, – сказал он, указывая на Хэммонда. – Поглядите на Хэммонда. Посмотрите на него. Я говорил вам о том, что произойдет, если за него возьмется Марден. Я говорил вам...
Он ринулся к Хэммонду и схватил его за глотку.
Хэммонд сопротивлялся, в ушах его стоял шум ревущей толпы. И внезапно в голове Хэммонда раздался чистый холодный голос. Это был тот странный голос в голове, который говорил с ним той ночью, когда он и Квобба притаились за валуном, прячась от кораблей-светлячков.
– Сложите оружие, все, – сказал чистый голос в голове.
Хэммонд взглянул вверх, когда Лунд отпустил его. По спиральной лестнице спускалось из наблюдательного пункта человек десять. Двое из них держали предметы, похожие на большие фонарики, из которых исходила энергия или свет, обволакивая всех хумэнов в пещере.
Это были гипноусилители – оружие для гипноатаки.
Хэммонд посмотрел на людей, спускающихся по лестнице, затем на Тайан и услышал, как застонал Уилсон.
– Врамэны, это...
Больше никто ничего не сказал. А в мозгу Хэммонда прозвучал другой холодный гипноприказ:
– Спать! Спать...
Все хумэны опускались на пол. Мозг Хэммонда охватила темень.
8
Когда Кирк проснулся, он был полон необыкновенного ощущения силы и бодрости. Впервые с момента необычного оживления в будущем он не чувствовал неприятной слабости. Редко, на самом деле, он вообще себя так не чувствовал.
Он огляделся в недоумении. Он лежал на мягкой низкой лежанке. У его ног находился прибор, напоминавший лампу, чья спиральная стеклянная колба проецировала на него поток радужного света. Он мимолетно заинтересовался, не этот ли свет смыл его прежнюю усталость? Затем мысль погасла, он оглядел комнату. Она была небольшая. Пол, потолок и три стены были из вещества, напоминавшего зеленый фарфор. Четвертая стена, слегка изгибающаяся, была совершенно прозрачной и беспрепятственно изливала сверкающий солнечный свет.
– Боже милосердный! – воскликнул Хэммонд, память внезапно вернулась к нему. – Врамэны...
Теперь он вспомнил все, и в памяти хранился болезненный шок. Тайан сделала из него идиота с легкостью, как с ребенком. Она перехитрила его, переделав зонд в сигнальное устройство, которое призвало врамэнов в подземное убежище. Он мог вспомнить, как они использовали гипноусилители, приказав спать, и теперь.... это.
Хэммонд поднялся на ноги и пошел к двери. Она была закрыта и все его попытки открыть ее не дали результаты. Озадаченный, он повернулся и пошел к изогнутой прозрачной стене, являвшейся на самом деле огромным окном.
Он глянул в него и остолбенел.
Он находился высоко в городе. И город этот был такой, что ни Хэммонд, ни кто бы то ни было еще в его время, подобного не видели. Это не была гигантская метрополия, как можно было бы предположить. В этом городе было не более сотни зданий. Но они напоминали гигантские, колоссальные пилоны, каждый высотой в милю. Каждый из гигантских пилонов выглядел как стоячий пакет округлых стеклянных стержней, сложенных так, чтобы обеспечить максимум солнечного света в интерьере, с юркими флайерами, снующими туда-сюда. Пилоны потрясали воображение.
– Рурума, – прошептал Хэммонд. – Город Рурума, который описывали хумэны... А это означает...
Его присутствие здесь означает трагедию. Это значит, что он и все его друзья хумэны захвачены врамэнами, и находятся здесь, чтобы подвергнуться наказанию за конспиративную деятельность.
Кирк почувствовал страдания от осознания собственной вины. Было жгучей насмешкой, что он, так глубоко сочувствующий желаниям хумэнов сделать космос свободным снова, стал тем, кто разрушил все их надежды. Где теперь Йон Уилсон и Ива, да и остальные тоже?
Он резко развернулся, когда открылась дверь. Когда он увидел, что это была Тайан Марден, горячая, неистовая ярость бросила его к ней с вытянутыми руками.
Тайан говорила быстро, но спокойно, поигрывая маленькой пластиковой трубкой в руке.
– Я могу парализовать тебя, если ты меня вынудишь.
Хэммонд остановился, потрясенный и негодующий. Но даже в ярости он отметил про себя, что врамэнка даже сейчас была невероятно красива. Она была одета в рубаху и шорты из черного шелковистого материала, который хорошо подчеркивал изящные формы ее тела. На ее груди был странная карточка из мерцающих драгоценностей, а украшенная драгоценностями лента стягивала ее светлые волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26