И вот теперь, когда настала пора брать преступника, появился марсианин. Покончить с Глобусом было для Гвоздики делом чести, своего рода личным рекордом. Он вправе был рассчитывать на успех, ибо провел операцию безукоризненно и мог с документами в руках доказать до копейки, как Глобус присвоил и как прокутил полмиллиона.
Но упустить марсианина! Да еще с фамагустой!
«Прощай, рецидивист, – Гвоздика мысленно улыбнулся полному невысокому человеку с очень уверенными движениями. – Вернее, до свидания!» В два прыжка он покрыл расстояние до двери и пулей вылетел вслед за марсианином.
КТО ИЗ НАС МАРСИАНИН!
Свет в Заборьевске погас в 21 час 31 минуту. Спустя 12 минут дежуривший по городу младший лейтенант милиции Стенькин принял некую Лютикову Алевтину Никаноровну, которая явилась сделать государственной важности сообщение и исполнить тем самым свой патриотический долг. Занеся в протокол фамилию и домашний адрес заявительницы, установив, что она одинокая, по профессии медсестра и третий год как вышла на пенсию, Стенькин подкрутил фитилек мощной керосиновой лампы и приготовился выслушать главное.
– Уж не знаю, с чего начать. Я бы тебя, сынок, не стала беспокоить, если б не такое дело.
– Не стесняйтесь, излагайте все, как было.
– Сосед у меня марсианин.
– Вот как! – Младший лейтенант пытливо поглядел на Лютикову; она показалась ему нормальной: небольшая, сухонькая, аккуратно одета, волосы седые, коротко острижена, на правой щеке родинка, глаза карие, ясно смотрит из-под очков в золотой оправе. – Давно обнаружили? – спросил он.
– Сегодня.
– А живете вместе сколько?
– Через неделю два года будет. Прежним соседям отдельную квартиру дали, у них четверо.
– Как же это вы, Алевтина Никаноровна, два года с человеком бок о бок прожили, можно сказать, пуд соли вместе съели – кухня-то общая – и только сейчас заметили, что он марсианин?
– Замечать-то я и раньше замечала, а вот додуматься не могла. Нынче, когда по телевизору этот с усиками выступал, меня и осенило.
Стенькин, естественно, телепрограмм в тот вечер не смотрел, да и вообще видел в голубом экране одну забаву, предпочитая черпать информацию из газет. Поэтому он не стал выяснять, что там было по телевизору: мало ли, может статься, какой-нибудь профессор читал лекцию про жизнь на Марсе.
– Какие же симптомы? – спросил он.
– Разные. – Лютикова помедлила, должно быть припоминая и заново осмысливая факты. – Вот, например, интересное обстоятельство. Каждый день в ванне моется, а по субботам и воскресеньям, бывает, и дважды. Я по занятию своему гигиену весьма уважаю, но, извините, голубчик, думаю, вы не обидетесь, если я скажу, что такой чистоплотности у мужчин не бывает.
Стенькин неопределенно покачал головой, не то соглашаясь, не то протестуя.
Лютикова продолжала:
– Разве я не понимаю, что это может показаться пустяком? Подумаешь, нашла старая, чем укорить! Но скажите на милость, почему он каждое утро на голове стоит? По полчаса, проверено по хронометру. Почему стены в своей комнате раскрасил в четыре цвета? Почему огурец сахарным песком, а дыню солью посыпает? Почему на жэковские собрания его не затащишь? И вот так по всем пунктам, хотите верьте, хотите нет. Все не как у людей.
Стенькин почесал затылок.
– Как я понимаю, гражданка Лютикова, – возразил он, – сосед ваш не дерется, не сквернословит, порядка в доме не нарушает, вас не беспокоит?
– Да разве обо мне, миленький, речь! – воскликнула Лютикова, оскорбленная и негодующая. – Не о себе пекусь, по мне, лучше соседа не сыщешь. Но я с ним расстанусь без колебаний, если будет доказано, что он из отряда марсианских захватчиков!
Сказав это, бывшая медсестра поджала губы, от чего ее лицо, поначалу показавшееся младшему лейтенанту добродушным, приобрело жесткий и неумолимый вид.
Стенькин поежился.
– Ну хоть какие-то еще симптомы замечали, Алевтина Никаноровна? – спросил он, досадуя, что говорит с посетительницей несвойственным ему извиняющимся тоном, а поправиться не может. – Постарайтесь припомнить.
– Есть еще симптом, – торжествующе сказала Лютикова, – я его на конец держала. Знаете, какое увлечение у моего соседа? Он радиоманьяк. Это я его так окрестила, поскольку дни и ночи крутит-вертит всякие сопротивления, динамики, репродукторы, микрофоны и прочую технику. Вся его комната, а там ни много ни мало двадцать квадратных метров, завалена этим хламом. А главное… – Она приподнялась со стула и, приблизившись к младшему лейтенанту вплотную, отчего тот даже отшатнулся, со значением произнесла: – Каждый день в эфир выходит.
Стенькин зажмурился. Ему почему-то представился щуплый, отмытый до жуткой белизны человечек, распахивающий окно и плавно летающий над крышей самого большого в Заборьевске дома, в котором разместился горсовет. В полете человечек чуть помахивал руками, а вместо кистей у него были обыкновенные клешни, прикрытые манжетами.
– На чем выходит в эфир? – спросил младший лейтенант, стряхивая с себя наваждение.
Лютикова посмотрела на него с недоумением.
– Как на чем? На радиопередатчике, разумеется.
«Черт-те что! – подумал Стенькин. – Я и впрямь настроился на марсианина».
– С кем же у него связь? – спросил он строго.
– Это уж вам надлежит установить. А вполне вероятно, что и другому ведомству. Лично мне все ясно, как божий день: с базой на Марсе. Докладывает, что разнюхал, получает задания.
– Ладно, – махнул рукой Стенькин. – Распишитесь здесь, товарищ Лютикова. У вас всё?
– Вот что еще, голубок, – сказала заявительница, опять превращаясь в милую пожилую дамочку, – если будете выселять марсианина, намекни начальству, комнату его нехудо бы мне отдать. Я человек вполне заслуженный, тридцать лет в больницах проработала, скоро шестьдесят стукнет, а все по коммунальным квартирам мыкаюсь.
– А марсианина, значит, на Марс? – ехидно спросил младший лейтенант.
– Куда же еще?
Стенькин смял в руке протокол.
– Это что же, гражданочка, получается? Выходит, все ваши марсианские хроники – один лишь голый навет на безвинного человека с умыслом захватить его жилплощадь? Да вы знаете, что по закону полагается за оговор?
Лютикова, однако, ничуть не испугалась. Напротив, она грудью двинулась на младшего лейтенанта, так что тот поневоле должен был шаг за шагом отступать. А голос ее при этом металлически звенел, гулко отдаваясь в коридорах.
– Хочешь, милок, марсианина взять под крылышко? Может, у тебя с ним сговор? Ты и сам, должно быть, из их породы? Так мы вас на чистую воду выведем! Уж я об этом позабочусь, будьте покойны!
Стенькин едва удержался, чтобы не прикрикнуть на старую каргу, но тут загорелся свет и одновременно послышался за дверьми дикий шум. В помещение ввалилась целая орава людей, которых безуспешно пытался удержать сопровождавший их постовой милиционер:
– Всем сюда нельзя, граждане, имейте совесть! Марсианин и свидетели останутся, прочие могут разойтись по домам!
Услышав, что привели марсианина, Стенькин схватился за голову, а Лютикова даже взвизгнула – не то от страха, не то от восторга. Кое-как гомон улегся.
– Кто здесь марсианин? – решительно и зло спросил Стенькин.
– Я! – спокойно ответил Гудаутов, выходя на передний план. Он уселся на стульчик, который только что занимала Лютикова, закинул ногу на ногу и изобразил одну из обаятельнейших своих улыбок.
Свита, сопровождавшая его с вокзала, дружно выдавила: «Сознался!» У одних это прозвучало удивленно, у других торжествующе.
– Я говорил, говорил!.. – заволновался Сарафаненко.
Будушкин, собиравшийся в очередной раз сослаться на своего кумира Азимова, лишился дара речи.
– И давно вы, гражданин, стали марсианином? – устало поинтересовался Стенькин, решивший, что больше дурачить себя никому не позволит.
– От рождения, – резонно заметил Гудаутов. – Как сейчас, помню родной марсианский поселок у канала, в котором мы беззаботно резвились с другими марсианятами. Папу-марсианина, маму-марсианку. Обоих, увы, давно нет в живых. Видели бы они сейчас своего малыша!
В толпе кто-то сочувственно засопел.
– У нас живут недолго, – сказал Гудаутов, входя во вкус. – До тридцати лет. Но очень культурно. Работать никому не надо, все кругом растет, подходи – бери.
– Как же с промтоварами? – поинтересовался кто-то.
– Тоже растут. Получаем путем скрещивания. Очень сложное дело. Объяснить не могу, все равно не поймете. Не доросли вы еще.
– А что едят?
– Разное, – ответил Гудаутов, вспоминая свой недавний ужин в привокзальном ресторанчике. – Например, котлеты по-киевски, шашлык по-карски, пельмени по-сибирски.
– Все как у нас! – одобрительно воскликнул Сарафаненко. – Значит, и овец разводите?
– А как же, – оскорбился Гудаутов, – что мы, на Марсе, не люди, что ли!
– Товарищи, опомнитесь! – воззвал скептик. – Это же прохвост высшей марки, да еще над нами издевается. Он такой же марсианин, как я китайский император.
– Попрошу официальное лицо, – сказал Гудаутов, обращаясь к Стенькину, – оградить меня от оскорблений. – Если бы кто-нибудь из жителей Заборьевска приехал к нам на Марс, – добавил он с горечью, – его бы так не приняли. Мы гостей уважаем. Хлеб-соль даем, всякие почести оказываем. Неважно, откуда ты – с Луны, с Земли, с этой, как ее, Венеры, хоть с Солнца. Важно, что ты гость. – Заметив, что аудитория внимает ему развесив уши, Гудаутов и вовсе уверился в правильности избранной им тактики. Он ткнул пальцем в сторону скептика и строго сказал: – Он – скептик, он ни во что не верит. Такой человек может не верить даже в свой родной коллектив. Пусть поедет со мной, пусть любой из вас поедет, проверим.
И Гудаутов приподнялся на носках, готовый немедленно стартовать на Марс.
Все посмотрели на скептика.
– Вот еще, – сказал тот, – нашел дурака! С меня хватит! – И исчез, лишь напоследок из-за дверей послышалось приглушенное: – Авантюрист!
Пожевав губами, Будушкин сказал:
– Что ж, извольте, я готов проверить эту версию.
Стенькин решил вернуть себе инициативу.
– Ваши документики, гражданин! – потребовал он.
– Моя фамилия Гудаутов. У марсиан тоже есть фамилии. Будьте любезны, – Гудаутов протянул паспорт и командировочное предписание.
Все молча ждали, пока младший лейтенант изучал бумаги.
– У вас все по норме, как полагается обыкновенному гражданину, – сказал наконец Стенькин. – Чем докажете, что вы марсианин?
Такого поворота дела Гудаутов не ожидал. Вся его тактика строилась на предположении, что человек, объявляющий себя марсианином, должен быть признан безумным и немедленно отправлен в желтый дом. А там можно через пару дней прийти в себя и быть отпущенным официально либо, на худой конец, исчезнуть, не прощаясь.
Как должен вести себя человек, свихнувшийся на марсианской почве?
Гудаутов вдруг засмеялся, и чем больше видел вокруг себя недоумения, тем с большим смаком хохотал, визжал, почти закатывался. Терпение у Стенькина истощилось, он хлопнул кулаком по столу, требуя объяснений.
– Они мне не верят! – воскликнул Гудаутов, утирая слезы. – Сами сказали, что я марсианин, а теперь я еще должен доказывать. Нет уж, я свои права знаю. Либо отпускайте, либо доказывайте.
Стенькин взглянул на Гудаутова с уважением: марсианин знал о презумпции невиновности. Что делать? Его взгляд пробежал по лицам присутствующих, напряженно следивших за развертывающейся драмой. И остановился на остренькой физиономии Лютиковой, которая скромно примостилась во втором ряду, явно не стремясь привлечь к себе внимание.
– А ну-ка, Алевтина Никаноровна, подойдите поближе, помогите установить личность подозреваемого. Узнаете своего соседа?
– Ничуть, – ответила Лютикова, делая шаг вперед. – Этого товарища вижу впервые.
– И правильно. Он ведь совсем из других мест. Но сходство какое-то есть?
– Очень даже похожи, – заметила Лютикова, так прилежно разглядывавшая Гудаутова, что тот даже засмущался. – Как братья.
– Ну вот, – удовлетворенно хмыкнул Стенькин. – Теперь, гражданин Гудаутов, скажите, как часто вы принимаете ванну?
Гудаутов наморщил лоб, соображая, какой ответ должен пойти ему на пользу. Не решив этой задачи, он на всякий случай сказал, что каждый день, а в иные дни и по два раза.
Стенькин и Лютикова со значением переглянулись.
– Есть у вас какое-нибудь хобби? – спросил Стенькин.
– Чего?!
– Ну, увлечение, Например, радиоделом.
– Угу, – неопределенно мотнул головой Гудаутов.
Все сошлось, как дважды два. А раз так, значит, подумал Стенькин, мы имеем в Заборьевске двух марсиан. Не слишком ли много для районного центра?
Зазвонил телефон.
– Дежурный по городу, – сказал Стенькин, беря трубку и услышал взволнованный голос Гвоздики:
– Звоню из автомата на Шекспировской. Только что некто, назвавшийся марсианином, совершил вооруженное ограбление в пивном баре. Угрожал бластером с аннигилирующим устройством и фамагустой…
– Как, как?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12