-Вы тролль, да? Я знаю, мама говорит, что троллей нет, и в книжке они выглядят совсем по-другому. Но вы это он? - здесь он поднял голову и снова посмотрел Рамене в лицо. Слуга Ворона мог поклясться, в этом взгляде читалось тоска и затаенное отчаяние попавшейся дичи. А он, Рамена-нулла был волком! -Нет, я не тролль, - сказал Пономаренко, - я почти такой же человек как и ты. Меня зовут Дмитрий. А сейчас пойдем со мной, нам надо поговорить. Малец безропотно сунул крохотную холодную ладошку в руку Рамене, обхватил ее, как утопающий хватается за соломенку. Сказал между делом: -Вы мне снились. -Да? - спросил Рамена, аккуратно уводя его все дальше от основной группы детей. -Да, и там вы были другим. - Продолжила его жертва с какой то недетской рассудительностью, - у вас были крылья. Черный, как... у вороны. -У Ворона, - поправил Рамена - Ворон с красными глазами. -Он ваш хозяин, - продолжи мальчик выходя вслед за Пономаренко за ограду детского садика, - Вернее это вы так думаете. А на самом деле его нет. Он мираж, фата... -Откуда ты это знаешь? - резко спросил Рамена, двое проходящих мимо людей кинули на него удивленный взгляд и он поспел понизить тон, - Ворон есть. Он очень даже материальный. Он... он властвует. -Властвует не он, - резво перебирая ножками, чтобы успеть за ускорившим шаг Раменой - мираж не может властвовать. А настоящий хозяин это... -Хватит!!! - рявкнул Рамена и крепко, до боли сжал руку мальчика. Тот скривился и одинокая слеза прокатилась у него по щеке, но он не проронил не звука. Рамену сейчас не интересовало откуда пятилетний ребенок может знать такие вещи, и почему ему снится собственный убийца. Кроме того, Дмитрий интуитивно чувствовал, что его малолетняя жертва может сказать что-то еще. Что-то темное, страшное, от которого не убережет даже Ворон. В молчании они пересекли улицу. Пацан шел, подняв голову, ветер развевал его волосы, а на лице была отчаянная решимость. Он что-то шептал одними губами, но к счастью это невозможно было понять. Совершенно не сопротивляясь, ребенок дал завести себя в проем, где они и остановились. -Ты наверное уже все понял, - сказал вдруг Рамена, - не зря идешь так спокойно и не сопротивляешься. Ребенок кивнул, и внезапно у него из глаз покатились крупные слезы. -Тролли, - сказал он, - тролли едят маленьких детей. -Вроде того, - произнес Рамена, - но что б ты знал. Если бы не приказ Ворона, я ни за что бы это ни сделал. Но... ты не понимаешь и не поймешь, Ворона нельзя ослушаться. Он даже не убьет меня нет, просто лишить своей защиты. А это... это страшно. Мягко выговаривая это мальчику, Рамена достал из внутреннего кармана финку. Лезвие ее, чуть затупившееся о стену другой, похожей арки, все равно грозно поблескивало. Надо было наточить, а то затупилось и теперь будет скорее рвать чем резать. Со вздохом слуга Ворона повернул ребенка лицом к стене. Он ведь не садист нет, просто скромный вестник новой эпохи. Задрал своей жертве голову и приложил лезвия ножа собираясь с духом. -Эй там! - крикнули у входа в проем. Рамена сжал зубы. Ну почему так не вовремя?! Почему все время кто-то мешает, кто-то ставит палки в колеса!! Кинул быстрый взгляд на человека маячившего у входа. Час от часу не легче! Это одна из целей - давешний журналист из дома на Школьной. Секунду слуга Ворона раздумывал, что делать: прикончить пацана и бежать, или попытаться убить еще и нежданного спасителя. -Ники-и-та! - донесся неожиданный крик из-за ограды детского сада Трифонов!! Ну где же он! Воспитательница. Хватилась воспитанника. А вроде бы окончательно покорившийся мальчик вдруг спутал окончательно все планы. Немыслимым образом изогнувшись, он выскользнул из-под лезвия и со всех ног побежал к журналисту, который видимо все еще пытался понять что происходит. При этом ребенок громко кричал и тянул руку к стоящему. Вне себя от злости Рамена кинулся за ним, но тут к силуэту журналиста присоединился еще один, раздался короткий вопрос: -Что происходит? Журналист что-то сказал, указал рукой на Рамену. В этот момент дите добежало наконец до них и с ревом обхватило руками штанину бездарного писаки. При этом маленький ублюдок безостановочно выкрикивал: -Тролль!! Тролль!!! Все было ясно. Ко второму силуэту присоединился третий, к Рамене уже бежали люди и потому слуга Ворона, спрятав нож, кинулся назад во тьму. Переулок этот он знал хорошо и где-то через сто метров заскочил в сквозной подъезд, который благополучно вывел его в один из проходных дворов. Собственно здесь погоня и отстала. На душе было мерзко. Не хотелось возвращаться домой и сообщать демонической птице об очередном провале. Ну почему так получается, почему? -Ненавижу... - процедил брат Рамена улице, ветру и небу над головой. Но больше свою мысль конкретизировать не стал. Покоя, очень хочется покоя. Может быть, все-таки стоит вернуться в деревянный домик и подремать там, невзирая на похабные надписи и дерьмо? Но вот эта мысль была абсолютно ненормальной и Дмитрий Пономаренко это прекрасно понимал. Поэтому он стиснул зубы и направился домой, выместив по пути злобу на стайке ворон роющихся в разворошенном мусорном баке. Подхватив с земли половинку кирпича, брат Рамена нелюбимый сын своей матери, со всей дури зашвырнул его в самую гущу птиц. Хрипло каркая вороны взметнулись в воздух оставив на земле у бака одну свою товарку. Рамена подошел к умирающей птице и уставился в ее бессмысленные глаза. Хотя нет, не бессмысленные. У птицы были глаза Ворона, красные уголья которых, похоже, теперь будут видится Рамене на каждом шагу.
3.
Все случилось так, как ему и предсказывали. На землю пала новая ночь, тихая и прохладная, принесшая с собой запах влаги и людских тревог. И эту ночь встретил Павел Константинович Мартиков, бывший старший экономист бывшего "Паритета" сидя на крыше пятиэтажного дома из белого кирпича. Дом был старый, шиферная его кровля потемнела, а подржавевшие антенны торчали из нее, наподобие психоделических кактусов. Еще здесь было много проломов и острые шиферные края угрожающе уставились в небо. Из дыр тянуло сыростью. Там гнездились голуби, а также мыши, крысы, и прочие мелкие писклявые твари. Вот и с того места, где сидел Мартиков была виден один такой пролом в котором четко различались белесые хрупкие кости. С наступлением темноты на небо заполз толстый раздувшийся месяц, половинка луны. Блеклый и холодный свет его пал на город, и окрасил его в оттенки голубого и серого. Некоторые из крыш стали казаться покрытыми снегом, а какие то обрели непроглядный черный свет. Месяц сразу приковал взгляд Мартикова. Толстый светящийся ломоть сыра, при взгляде на него у Павла Константиновича пробуждались какие то скрытые, древние рефлексы. Месяц был бледно-желтым, так почему же при взгляде на него Мартикову видится багрянец? Кровь? После его героического отказа от страшного задания прошло всего несколько дней. Но эти изменения кромсающие душу и даже тело происходили все быстрее. Тот случай с буйным на улице. Он был не первым, и далеко не последним. Каждую ночь приходили сны. Они были однообразны, примитивны и пугающи этой своей примитивностью. Каждую ночь, во сне Мартиков охотился. И почти каждый раз настигал свою добычу. Хруст костей, запах и вкус горячей крови - все это сводило с ума! А теперь вот еще луна, ему все время хочется смотреть на нее, и при этом из горла начитанного и просвещенного Павла Константиновича вырывались какие то хриплые звуки и он лишь усилием воли не давал им перерасти в заливистый вой. Были изменения и внешние. Мартиков заметил, что у него чрезмерное количество волос. Он брился каждый день, с утра, а к вечеру у него уже вырастала короткая, но вполне оформившаяся бородка. Причем волосы в ней были жесткие и колючие, настоящая шерсть. С каждый новым утром, Павел Константинович замечал, что волос становится все больше, и они растут уже и на скулах, там где их отродясь не было. Шевелюра его тоже не давала покоя. У начавшего лысеть в тридцать пять лет Мартикова она стала вдруг очень густой и с трудом поддавалась расческе. Обломав на несчастном инструменте пару зубьев он плюнул на это дело и теперь на голове у него были длинные спутавшиеся пряди. А вчера... вчера он повернулся спиной к зеркалу и обнаружил что она тоже покрыта этим жестким курчавым ворсом. Мартиков чуть не заплакал, созерцая этот шерстистый атавизм. И кроме того, опасения вызывала форма его ушей. Разве они всегда были такие заостренные? Он не помнил. Он больше не чистил зубы, они и так оставались крепкими и белыми. А как-то раз Павел Константинович выплюнул в раковину пару желтоватых коронок, а когда пощупал языком места, где они раньше обретались, то обнаружил там зубы - абсолютно целые и здоровые. Может быть только в этом и был плюс всего происходящего. Теперь то Мартиков понимал, что типам из сааба совершенно не нужно было заставлять исполнить их жуткое поручение силой, достаточно было просто пустить все на самотек. Наверняка ведь они наблюдают за ним, ехидно посмеиваются над его превращением. Гнусные демонические твари! Павел Константинович сжал кулаки с крепкими темными ногтями и глухо зарычал. Прозрачная слюна сорвалась с его вывороченных губ и шмякнулась на крышу, откуда и потекла вниз, стремясь достигнуть белеющих, словно облитых фосфором костей анонимного существа. Двойник, темный двойник! Теперь то Мартиков понимал, что это никакой не близнец, а самый настоящий зверь, неведомым образом поселившийся у него в сознании и каждым днем обретавший все большую власть. Не в силах скрывать происходящие с ним изменения Мартиков ушел от жены, не говоря не слова и взяв с собой минимум вещей. Машиной он теперь не пользовался, и потому шел по городу на своих двоих, кидая на прохожих мрачные диковатые взгляды. Его сторонились, в нынешнем своем состоянии Мартиков уже не внушал доверия. Он снял квартиру в Нижнем городе, очень задешево, и кроме крохотной нещадно воняющей комнатушки приобрел еще и соседей - крупных рыжих тараканов и раздувшихся от крови прежних жильцов клопов. Впрочем Павла Константиновича они не тронули, убоявшись характерного звериного запаха. Что хорошо, в этом доме был выход на крышу, так что теперь каждую ночь Мартиков выползал наверх и любовался на ночное светило, тихо поскуливая от непонятных, но очень сильных чувств, которые мутным водопадом обрушивались на его мельчающее существо. Иногда его порывало кинуться за летающими ночными птицами, и хватануть их зубами. Проблема с одой его почти не коснулась. Просто в один прекрасный день Мартиков обнаружил, что в кране нет воды. Сколько то времени он терпел, а потом вышел на улицу и подобно покойному Хромову припал в грязнющей обширной луже, чем поверг шок проходивших мимо горожан. Причем пил он не по-человечески, а пособачьи старательно лакая языком. Потом он поднял голову и испуганно оглядел прохожих, лицо его было заляпано черной грязью, глаза горели какой то нечеловеческой жизнерадостностью. После чего Мартиков поднялся и побежал прочь домой, содрогаясь от только что совершенного поступка. А другая част его существа - примитивная звериная сущность напротив была удовлетворена, жажду то он утолил. Несмотря на грязнейшее, кишащее заразой питье Павел Константинович не только не заболел, но и вообще не почувствовал хоть какое то недомогание. Видимо и желудок его (с гастритом и нарождающейся язвой) успел перестроиться, и мог теперь принимать все что угодно. В один прекрасный день Мартиков зашел на рынок и купил себе мяса - сырого, сероватого тухленького оттенка и оттого чрезвычайно дешевого. Во время покупки он старательно убеждал себя, что приготовит из него гуляш или что ни будь в этом роде. Но в тот же вечер не утерпел, выхватил полузамерзший кусок из холодильника и вонзил в него свои новые крепкие зубы. Минут пять он млел от острого наслаждения, потом то что осталось от человека возмутилось и его вырвало в заляпанную ржавыми потеками раковину. А ночью ему снова снилась погоня и сырое мясо - еще чуть живое, дергающееся, и обильно разбрызгивающее кровавую влагу из разодранных вен и артерий. Жаренного больше не хотелось, больше того, оно теперь вызывало отвращение и какой то панический страх (запах дыма, огня, опасности!) То ли дело этот кусок слегка протухшего мяса... так аппетитно, так близко к природе. -"Неет!!" - вопила человеческая часть, тот прежний цивилизованный Мартиков - "Я не буду есть протухшее мясо, не буду! Не буду!" Но, разумеется он ел - как беременная женщина Павел Константинович Мартиков больше не имел власти над своими желаниями. Его новая сущность знала, что ей надо и каким образом это достать. Дальше хуже. Сломалась бритва и бывший старший экономист купил себе опасную, длинную и жутковато поблескивающую. Найти ее было трудно, но покупка окупила себя - тот толстый ворс, что рос теперь у Мартикова на лице требовал что-то посерьезней обычных тоненьких и хлипких бритвенных лезвий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
3.
Все случилось так, как ему и предсказывали. На землю пала новая ночь, тихая и прохладная, принесшая с собой запах влаги и людских тревог. И эту ночь встретил Павел Константинович Мартиков, бывший старший экономист бывшего "Паритета" сидя на крыше пятиэтажного дома из белого кирпича. Дом был старый, шиферная его кровля потемнела, а подржавевшие антенны торчали из нее, наподобие психоделических кактусов. Еще здесь было много проломов и острые шиферные края угрожающе уставились в небо. Из дыр тянуло сыростью. Там гнездились голуби, а также мыши, крысы, и прочие мелкие писклявые твари. Вот и с того места, где сидел Мартиков была виден один такой пролом в котором четко различались белесые хрупкие кости. С наступлением темноты на небо заполз толстый раздувшийся месяц, половинка луны. Блеклый и холодный свет его пал на город, и окрасил его в оттенки голубого и серого. Некоторые из крыш стали казаться покрытыми снегом, а какие то обрели непроглядный черный свет. Месяц сразу приковал взгляд Мартикова. Толстый светящийся ломоть сыра, при взгляде на него у Павла Константиновича пробуждались какие то скрытые, древние рефлексы. Месяц был бледно-желтым, так почему же при взгляде на него Мартикову видится багрянец? Кровь? После его героического отказа от страшного задания прошло всего несколько дней. Но эти изменения кромсающие душу и даже тело происходили все быстрее. Тот случай с буйным на улице. Он был не первым, и далеко не последним. Каждую ночь приходили сны. Они были однообразны, примитивны и пугающи этой своей примитивностью. Каждую ночь, во сне Мартиков охотился. И почти каждый раз настигал свою добычу. Хруст костей, запах и вкус горячей крови - все это сводило с ума! А теперь вот еще луна, ему все время хочется смотреть на нее, и при этом из горла начитанного и просвещенного Павла Константиновича вырывались какие то хриплые звуки и он лишь усилием воли не давал им перерасти в заливистый вой. Были изменения и внешние. Мартиков заметил, что у него чрезмерное количество волос. Он брился каждый день, с утра, а к вечеру у него уже вырастала короткая, но вполне оформившаяся бородка. Причем волосы в ней были жесткие и колючие, настоящая шерсть. С каждый новым утром, Павел Константинович замечал, что волос становится все больше, и они растут уже и на скулах, там где их отродясь не было. Шевелюра его тоже не давала покоя. У начавшего лысеть в тридцать пять лет Мартикова она стала вдруг очень густой и с трудом поддавалась расческе. Обломав на несчастном инструменте пару зубьев он плюнул на это дело и теперь на голове у него были длинные спутавшиеся пряди. А вчера... вчера он повернулся спиной к зеркалу и обнаружил что она тоже покрыта этим жестким курчавым ворсом. Мартиков чуть не заплакал, созерцая этот шерстистый атавизм. И кроме того, опасения вызывала форма его ушей. Разве они всегда были такие заостренные? Он не помнил. Он больше не чистил зубы, они и так оставались крепкими и белыми. А как-то раз Павел Константинович выплюнул в раковину пару желтоватых коронок, а когда пощупал языком места, где они раньше обретались, то обнаружил там зубы - абсолютно целые и здоровые. Может быть только в этом и был плюс всего происходящего. Теперь то Мартиков понимал, что типам из сааба совершенно не нужно было заставлять исполнить их жуткое поручение силой, достаточно было просто пустить все на самотек. Наверняка ведь они наблюдают за ним, ехидно посмеиваются над его превращением. Гнусные демонические твари! Павел Константинович сжал кулаки с крепкими темными ногтями и глухо зарычал. Прозрачная слюна сорвалась с его вывороченных губ и шмякнулась на крышу, откуда и потекла вниз, стремясь достигнуть белеющих, словно облитых фосфором костей анонимного существа. Двойник, темный двойник! Теперь то Мартиков понимал, что это никакой не близнец, а самый настоящий зверь, неведомым образом поселившийся у него в сознании и каждым днем обретавший все большую власть. Не в силах скрывать происходящие с ним изменения Мартиков ушел от жены, не говоря не слова и взяв с собой минимум вещей. Машиной он теперь не пользовался, и потому шел по городу на своих двоих, кидая на прохожих мрачные диковатые взгляды. Его сторонились, в нынешнем своем состоянии Мартиков уже не внушал доверия. Он снял квартиру в Нижнем городе, очень задешево, и кроме крохотной нещадно воняющей комнатушки приобрел еще и соседей - крупных рыжих тараканов и раздувшихся от крови прежних жильцов клопов. Впрочем Павла Константиновича они не тронули, убоявшись характерного звериного запаха. Что хорошо, в этом доме был выход на крышу, так что теперь каждую ночь Мартиков выползал наверх и любовался на ночное светило, тихо поскуливая от непонятных, но очень сильных чувств, которые мутным водопадом обрушивались на его мельчающее существо. Иногда его порывало кинуться за летающими ночными птицами, и хватануть их зубами. Проблема с одой его почти не коснулась. Просто в один прекрасный день Мартиков обнаружил, что в кране нет воды. Сколько то времени он терпел, а потом вышел на улицу и подобно покойному Хромову припал в грязнющей обширной луже, чем поверг шок проходивших мимо горожан. Причем пил он не по-человечески, а пособачьи старательно лакая языком. Потом он поднял голову и испуганно оглядел прохожих, лицо его было заляпано черной грязью, глаза горели какой то нечеловеческой жизнерадостностью. После чего Мартиков поднялся и побежал прочь домой, содрогаясь от только что совершенного поступка. А другая част его существа - примитивная звериная сущность напротив была удовлетворена, жажду то он утолил. Несмотря на грязнейшее, кишащее заразой питье Павел Константинович не только не заболел, но и вообще не почувствовал хоть какое то недомогание. Видимо и желудок его (с гастритом и нарождающейся язвой) успел перестроиться, и мог теперь принимать все что угодно. В один прекрасный день Мартиков зашел на рынок и купил себе мяса - сырого, сероватого тухленького оттенка и оттого чрезвычайно дешевого. Во время покупки он старательно убеждал себя, что приготовит из него гуляш или что ни будь в этом роде. Но в тот же вечер не утерпел, выхватил полузамерзший кусок из холодильника и вонзил в него свои новые крепкие зубы. Минут пять он млел от острого наслаждения, потом то что осталось от человека возмутилось и его вырвало в заляпанную ржавыми потеками раковину. А ночью ему снова снилась погоня и сырое мясо - еще чуть живое, дергающееся, и обильно разбрызгивающее кровавую влагу из разодранных вен и артерий. Жаренного больше не хотелось, больше того, оно теперь вызывало отвращение и какой то панический страх (запах дыма, огня, опасности!) То ли дело этот кусок слегка протухшего мяса... так аппетитно, так близко к природе. -"Неет!!" - вопила человеческая часть, тот прежний цивилизованный Мартиков - "Я не буду есть протухшее мясо, не буду! Не буду!" Но, разумеется он ел - как беременная женщина Павел Константинович Мартиков больше не имел власти над своими желаниями. Его новая сущность знала, что ей надо и каким образом это достать. Дальше хуже. Сломалась бритва и бывший старший экономист купил себе опасную, длинную и жутковато поблескивающую. Найти ее было трудно, но покупка окупила себя - тот толстый ворс, что рос теперь у Мартикова на лице требовал что-то посерьезней обычных тоненьких и хлипких бритвенных лезвий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88