Надеюсь, не из-за меня?
Литтл. Нет.
Сильвия. Со мной все в порядке. Вы видите, в каких я чудесных руках.
Литтл. Вижу.
Сильвия. Другого врача мне и не нужно.
Литтл. Конечно.
Пауза.
Сильвия. Однако мне и в самом деле хотелось поговорить с кем-нибудь о смерти. Вы, должно быть, видели много смертей. И для некоторых она была облегчением, правда?
Литтл. Я слышал такие разговоры.
Сильвия. И можете подтвердить?
Литтл. Врач не должен так говорить, миссис Лавджой.
Сильвия. Почему же другие говорят, будто смерть иногда приносит облегчение?
Литтл. Это из-за боли. Из-за того, что больного нельзя вылечить ни за какие деньги — ни за какие деньги в пределах его возможностей. Или когда пациент живет, словно растение, не имея возможности вернуть себе разум.
Сильвия. За любую цену…
Литтл. Насколько я знаю, сейчас нет способа законно или незаконно достать искусственный разум для того, кто потерял свой. Если бы я спросил об этом доктора Франкенштейна, то он, по всей видимости, ответил бы мне, что вскоре и это будет возможно.
Сильвия. Вскоре будет возможно…
Литтл. Он говорил вам об этом?
Сильвия. Вчера я спросила его, что произойдет, если мой мозг откажет. Он невозмутимо сказал, что не следует беспокоить такую симпатичную головку такими мыслями. «Мы перейдем и через этот мост, когда дойдем до него» — так он сказал. (Пауза.) Боже, сколько мостов я уже перешла!
В кадре — комната с аппаратами. Свифт за пультом управления. Входят Франкенштейн и Литтл.
Франкенштейн. Вот вы и совершили ознакомительную экскурсию для повышения квалификации.
Литтл. И вновь могу сказать лишь то, что и вначале: «Бог ты мой… Бог ты мой!»
Франкенштейн. Наверное, нелегко будет после этого вернуться к аспириновой медицине.
Литтл. Нелегко. (Пауза.) Что здесь самое дешевое?
Франкенштейн. Вон тот дурацкий насос.
Литтл. А почем сейчас сердце?
Франкенштейн. Примерно шестьдесят тысяч. Есть подешевле и подороже. Дешевые — барахло. Но дорогие — это ювелирные изделия.
Литтл. И сколько же их продают в год?
Франкенштейн. Шестьсот, плюс-минус несколько.
Литтл. Плюс — это жизнь, минус — смерть.
Франкенштейн. Если сердце не в порядке, считайте, что вам еще повезло — у вас дешевый непорядок. (Свифту.) Том, усыпи ее, пусть доктор посмотрит, чем заканчивается у нас день.
Свифт. На двадцать минут раньше обычного?
Франкенштейн. А какая разница? Дадим ей поспать на двадцать минут больше, она проснется довольная и счастливая, только не полетел бы снова транзистор.
Литтл. Почему бы вам не поставить там телекамеру и наблюдать за ней на экране?
Франкенштейн. Она не захотела.
Литтл. Она что — сама выбирает, что ей нужно, а что нет?
Франкенштейн. Все это она выбрала сама. Да и зачем нам все время глядеть на ее физиономию? Мы можем посмотреть на приборы и узнать о ней больше, чем она сама знает. (Свифту.) Усыпи ее. Том.
Свифт (Литтлу.) Это все равно, что плавно остановить машину или остудить печку.
Франкенштейн. У Тома тоже дипломы инженера и медика.
Литтл. Вы устаете к концу дня, Том?
Свифт. Это приятная усталость, будто я долго-долго летел на самолете из Нью-Йорка в Гонолулу или куда-нибудь вроде этого. (Берется за рычаг.) Пожелаем миссис Лавджой счастливой посадки. (Плавно опускает рычаг, аппаратура затихает.) Вот так.
Литтл. Она заснула?
Франкенштейн. Как ребенок.
Свифт. Я подожду ночного дежурного.
Литтл. Ей кто-нибудь приносил оружие для самоубийства?
Франкенштейн. Нет. А если бы и принес, то без толку. Ее руки устроены так, что она не может направить пистолет на себя или поднести яд к губам. Это гениальная находка Тома.
Литтл. Поздравляю.
Тревожные звонки. Вспышки лампочек.
Франкенштейн. Кто-то вошел в ее комнату. Запри эту дверь, Том, — и кто бы там ни был, мы изловим его. (Литтлу.) Пошли со мной.
Комната Сильвии. Сильвия спит, тихо похрапывая. Крадучись, входит Глория. Оглядывается достает из сумочки револьвер, проверяет его и прячет в корзине с вязанием. Она едва успевает сделать это, как в комнату входят Франкенштейн и Литтл.
Франкенштейн. Что это значит?
Глория. Я оставила здесь часы. И я их взяла.
Франкенштейн. Я же говорил тебе, чтобы ноги твоей здесь больше не было.
Глория. И не будет.
Франкенштейн (Литтлу). Последите за ней. Я проверю, что-то здесь нечисто. (Глории.). Представляешь себе суд за попытку убийства, а? (В микрофон.) Том, ты слышишь меня?
Голос Свифта из динамика. Слышу.
Франкенштейн. Разбуди ее. Надо устроить проверку.
Свифт. Ку-ка-реку.
Слышно, как постепенно включается аппаратура. Сильвия открывает глаза в приятном удивлении.
Сильвия (Франкенштейну). Доброе утро, Норберт.
Франкенштейн. Как вы себя чувствуете?
Сильвия. Как и всегда поутру — прекрасно. Как будто я в море. Глория! Доброе утро!
Глория. Доброе утро.
Сильвия. Доктор Литтл! Вы остались еще на день?
Франкенштейн. Сейчас не утро. Через минуту мы снова вас усыпим.
Сильвия. Я заболела?
Франкенштейн. Не думаю.
Сильвия. Новая операция?
Франкенштейн. Успокойтесь, успокойтесь. (Достает из кармана офтальмоскоп.).
Сильвия. Как я могу успокоиться, когда думаю об операции?
Франкенштейн (в микрофон). Том, дай транквилизатор.
Голос Свифта. Пускаю.
Сильвия. Что мне теперь предстоит потерять? Уши? Волосы?
Франкенштейн. Через минуту вы успокоитесь.
Сильвия. Глаза? Мои глаза, Норберт, — они на очереди?
Франкенштейн (Глории). Видишь, что ты наделала, красотка? (В микрофон.) Где, черт подери, транквилизатор?
Голос Свифта. Сейчас подействует.
Сильвия. Ну ладно, это неважно. (Франкенштейн проверяет ее глаза.) Все-таки глаза, да?
Франкенштейн. Ни глаза, ни что другое.
Сильвия. Чему быть, того не миновать.
Франкенштейн. Вы здоровы как лошадь.
Сильвия. Наверняка кто-нибудь выпускает хорошие глаза.
Франкенштейн. Фирма «Ар-Си-Эй» делает чертовски хорошие глаза, но мы пока перебьемся без них. (Отворачивается, удовлетворенный осмотром.) Здесь все в порядке. К счастью для тебя, красотка.
Сильвия. Мне очень нравится, когда мои друзья счастливы.
Голос Свифта. Может, усыпить ее?
Франкенштейн. Пока не надо. Хочу еще кое-что проверить.
Свифт. Вас понял.
Несколько минут спустя. Литтл, Глория и Франкенштейн входят в комнату с аппаратурой. Свифт за пультом.
Свифт. Ночной дежурный что-то запаздывает.
Франкенштейн. У него неприятности дома. Хотите хороший совет, молодой человек? Никогда не женитесь. (Рассматривает прибор за прибором.) Глория (в полном смятении от увиденного). Боже… Что же это…
Литтл. Вы здесь никогда не были?
Глория. Нет.
Франкенштейн. Она великий специалист по волосам. А мы следим за всем остальным… Это еще что? (Постукивает по прибору.) Вот теперь другое дело.
Глория (опустошенно). Наука…
Франкенштейн. А как ты думала, на что это похоже?
Глория. Я боялась думать. Теперь я вижу почему.
Франкенштейн. Ты не очень-то в ладах с наукой, чтобы понять хоть что-то из увиденного.
Глория. В школе я два раза проваливала экзамен по географии.
Франкенштейн. А чему вас учили в парикмахерском училище?
Глория. Глупым вещам для глупых людей. Как наносить косметику. Как завивать и выпрямлять волосы. Как их стричь. Как красить ногти. На руках и на ногах.
Франкенштейн. Не иначе как ты будешь рассказывать всем, какое безумство здесь творится.
Глория. Может быть.
Франкенштейн. У тебя не хватит мозгов и образования, чтобы сказать что-нибудь толковое о нашей операции. Так что же ты скажешь всему миру?
Глория. Не знаю… Может быть, просто, что…
Франкенштейн. Ну?
Глория. Что у вас тут голова мертвой женщины, подключенная к куче приборов, и вы развлекаетесь с ней весь день напролет, что вы неженаты и всякое такое и что кроме этого вы ничего не делаете.
Франкенштейн. Как ты смеешь называть ее мертвой? Она читает журналы! Она разговаривает! Она вяжет! Она пишет письма своим друзьям во всем мире!
Глория. Она похожа на механическую пифию в салоне игральных автоматов.
Франкенштейн. А я думал, ты ее любишь.
Глория. Несколько раз я замечала крошечную искру, отражающую ее настоящие чувства. Эта искра мне нравится. Многие говорят, что любят ее за смелость. Но чего стоит эта смелость, если она подается по трубкам отсюда? Вы повернете несколько ручек, и она будет готова лететь в ракете на Луну. Но что вы тут ни делаете, искра появляется снова и снова и она говорит: «Ради бога, избавьте меня от всего этого!»
Франкенштейн (взглянув на пульт). Доктор Свифт, микрофон включен?
Свифт. Да.
Франкенштейн. Не выключай его. (Глории.) Она слышала все, что ты сказала. Как тебе это?
Глория. Она и сейчас меня слышит?
Франкенштейн. Поболтай, поболтай еще. Ты избавишь меня от многих хлопот. Во всяком случае, не нужно будет объяснять, почему я тебя выставляю отсюда.
Глория (наклоняется к микрофону). Миссис Лавджой?
Свифт. Она говорит: «Что, милая?»
Глория. В вашей корзинке для вязания, миссис Лавджой, лежит заряженный револьвер. На тот случай, если вы не захотите, больше жить.
Франкенштейн (ни капли не беспокоясь). Круглая идиотка. Где ты достала пистолет?
Глория. В фирме заказов по почте. Они давали объявление в газетах.
Франкенштейн. Продают оружие спятившим девчонкам.
Глория. Если бы я захотела, то могла бы заказать базуку. Полторы тысячи.
Франкенштейн. Я заберу твой пистолет, он будет главным вещественным доказательством на твоем процессе. (Уходит.) Литтл (Свифту.) Вы можете усыпить пациентку?
Свифт. Она не в силах причинить себе вред.
Глория (Литтлу.) Что он имеет в виду?
Литтл. Ее руки устроены так, что она не может направить оружие на себя.
Глория. Даже об этом позаботились…
Комната Сильвии. Входит Франкенштейн. Сильвия задумчиво держит револьвер.
Франкенштейн. Хороши у вас игрушки.
Сильвия. Вы не должны сердиться на Глорию. Я просила ее об этом, Норберт. Я даже умоляла ее.
Франкенштейн. Месяц назад. Но сейчас все гораздо лучше.
Сильвия. Все, кроме искры.
Франкенштейн. Искры?
Сильвия. Той самой, которую любит Глория, крошечной искры, отражающей мои подлинные чувства. Я всем довольна, но эта искра просит меня взять револьвер и выстрелить.
Франкенштейн. И что вы решили?
Сильвия. Я сделаю это. Прощайте. (Безуспешно пытается направить револьвер на себя. Франкенштейн стоит, не вмешиваясь.) Это не случайность, Норберт?
Франкенштейн. Мы тоже любим вас.
Сильвия. И сколько времени я смогу так прожить? Я никогда не смела об этом спрашивать.
Франкенштейн. Могу назвать наугад любую цифру.
Сильвия. Не знаю, надо ли. (Пауза). Ну и какую же цифру вы назовете?
Франкенштейн. Скажем… пятьсот лет.
Тишина.
Сильвия. Значит, я буду жить еще долго-долго после того, как вас не станет.
Франкенштейн. Теперь самое время, дорогая Сильвия, рассказать вам кое-что из того, о чем я давно уже собираюсь вам рассказать. Каждый ваш искусственный орган способен служить двум людям, а не одному. Все трубки и провода рассчитаны так, что можно в два счета подключить к ним второго человека. Понимаете, Сильвия? (После паузы, страстно.) Сильвия! Я буду этим вторым человеком. Наша свадьба не уступит лучшим романтическим историям прошлого. Ваши почки будут моими почками! Ваша печень будет моей печенью! Ваше сердце будет моим сердцем! Все ваше будем моим. Мы станем жить в такой совершенной гармонии, что сами боги будут рвать на себе волосы от зависти!
Сильвия. Вы этого хотите?
Франкенштейн. Больше всего на свете.
Сильвия. Что ж… Тогда получайте, Норберт. (Разряжает в него револьвер.) Та же комната примерно полчаса спустя. На втором треножнике голова Франкенштейна. Сильвия и Франкенштейн спят. Свифт и Литтл лихорадочно возятся с аппаратурой. По полу разбросаны инструменты.
Свифт. Вот вроде бы все. (Выпрямляется и оглядывается.) Кажется, все.
Литтл (смотрит на часы.) Ровно двадцать восемь минут после первого выстрела.
Свифт. Хорошо, что вы оказались рядом.
Литтл. Честно говоря, вам было бы больше пользы от водопроводчика.
Свифт (в микрофон). Чарли, у нас тут все готово. Как у тебя?
Голос из громкоговорителя. Все в порядке.
Свифт. Дай-ка им мартини.
В дверях появляется ошалевшая Глория.
Голос Чарли. Получили. Теперь будут витать в небесах.
Свифт. Погодите, я совсем забыл о проигрывателе. Когда это случится, говорил доктор Франкенштейн, я хотел бы слышать в момент пробуждения пластинку. Она здесь, вместе с другими, в простом белом конверте. (Глории.) Попробуй отыскать ее.
Глория (идет к проигрывателю, находит пластинку). Эта?
Свифт. Поставь ее.
Глория. С какой стороны? У нее одна сторона залеплена липкой лентой.
Свифт. Тогда поставь с другой. (В микрофон.) Приготовься разбудить пациентов.
Голос Чарли. Готов!
Играет пластинка, дуэт исполняет песню «Сладкая загадка жизни».
Свифт. Буди их!
Франкенштейн и Сильвия просыпаются, преисполненные беспричинной радостью. Сонно прислушиваются к музыке, затем замечают друг друга, словно встретились давние и любимые друзья.
Сильвия. Привет.
Франкенштейн. Привет.
Сильвия.
1 2 3