Молния шипела: «Тщетно!» Грохот грома сотрясал мое тело. Но на помощь пришел ветер вершин. Он понес нас с собой, и высота горы покорилась.
Стремительность ливня, мое безумие и постоянство ветра! Как радовались мы своей силе! Однако с победой пришла разлука, и ливень оставил нас. Он достиг желанной цели: облако приняло его в свои объятия. И ярость моя прошла. «Куда идти дальше? Зачем?» – спросил я у ветра.
И тут я увидел чудо. Среди свинцовой тяжести туч мелькнул кусочек голубого неба. Внизу шумел водопад, и шлейф брызг сиял в лучах солнца. Крик восхищения сорвался с моих уст. «Я принимаю этот путь, о, вольный ветер! Но там внизу остался человек, которого я люблю. И сейчас мне надо рассказать ему о синеве бескрайнего неба. Быть может, он тоже разделит нашу дорогу.»
Я пришел за тобой. Ветер ждет нас в горах, и ливень торопит за дверью.
– Какой ты смешной, Сото, и как печальны твои сказки. Взгляни на меня. Я уже стара, чтобы бегать по скалам.
– Это тревожность туч состарила наши тела. Но я знаю истину голубого неба и говорю тебе: там нет пределов, нет старости, и нет морщин. Есть звезды, манящие ввысь! Есть безграничность пространства и радость ликующей жизни!
– Мне хочется верить тебе, Сото. Но путь твой не для меня. Спасибо, что зовешь за собой. И прости, что зов твой не принят.
Скрипнула дверь, и старик ушел. В окно было видно, как грустно он брел по дороге. Мокрая одежда, седые волосы, тощее тело.
– Бедняга, – со вздохом сказала бабушка. – Безумная старость. За что такая кара?
* * *
Прошло три дня, и я перезнакомился со всеми обитателями селения. Жизнь в городе казалась мне особой привилегией, подаренной судьбой. Я привык к беспорядочной смене событий и встреч, к погоне за неуловимыми звездами своих и чужих желаний. Все это наполняло меня до краев. И я долго не мог понять, что простота и непосредственность селян порождены не узостью их мира, а искренним желанием прожить каждый миг бытия вовлечено и целостно.
И если где-то дороги вели в Рим, то здесь любая тропа кончалась у источника – места встреч и культурного центра ближайших окрестностей.
* * *
Увидев меня, седовласый Гурий замахал рукой.
– Смотри, как странно! – сказал он мне. – Дождь льет, не переставая, а источник оскудел.
Мы стояли под ветхим навесом, и у наших ног по каменистой дороге стекали ручейки воды.
– А меня, сосед, этим не удивишь, – ответил Отар. – Когда кругом такая кутерьма, почему бы и природе не потерять голову. Слышал? Вчера из Исчера пришел путник. Такое рассказывает – верить не хочется. И еще говорит, надо в горы уходить. Оставаться здесь – значит, смерти ждать. Говорит, сель пойдет нашим ущельем. Проклятые дожди, им нет конца!
– Подожди, зачем нам уходить? А Сото?
– Ха-а! И чем тебе поможет безумный старик? Он слишком тощий, чтобы преградить поток. Эй, Фаром, иди к нам. Почему проходишь мимо?
Коренастый кузнец едва не упал, поскользнувшись на мокрой глине. Вбежав под навес, он поправил кепку и с достоинством повернулся к нам.
– Здоровья вам, люди. О чем разговор?
– Я говорю, смотри, как странно, – оживился Гурий. – Дождь льет и льет, а источник сохнет.
– Дался тебе этот источник! – возмутился Отар. – Через день тут будет столько воды и грязи, сколько ты не видел за всю свою жизнь. Надо уходить. Так сказал мне путник из Исчера.
– А Сото? Образумь его, Фаром! Если бы селению грозила беда, старик давно бы поднял тревогу.
– Конечно, – ответил кузнец. – Молчит, значит, порядок.
– Ну, давай, смотри в рот своему Сото, пока сель не подмочит твои штаны. Нашел, кому верить! Безумцу!
– Зря ты так, – обиженно ответил Гурий. – На свете нет мудрее человека.
– Да вон он. Идет твой мудрец. Позови его, спроси.
– Эй, Сото, скажи, успокой наши сердца. Пойдет сель через наше ущелье или нет? Может быть, обманывает нас путник из Исчера?
– Что вы за люди! – закричал Отар. – Откуда старик может знать о потоке? И зачем обманывать нас путнику? Он всю ночь добирался сюда, чтобы предупредить об опасности. Плотину вот-вот прорвет, а путь для воды один – через наше ущелье. И сель уже идет, будь уверен.
– Ты прав, сынок. Уже идет.
Сото снял шапку и посмотрел на небо.
– Взгляните на эти тучи. Разве не похож их бег на водовороты грязного потока. То же величие и та же неотвратимость. Тихий шепот, переходящий в рев. Удар воздуха в лицо, и пласт земли, летящий в пропасть – с деревьями, домами и людьми.
Он говорил, и мы, как зачарованные, смотрели на низкое клубящееся небо. Слова Сото сплетали вокруг нас магический кокон. А над нами, между небом и землей, сминая облака, катился сель.
– Камни и вода устали от неподвижности. Как узники в тюрьме, они годами тосковали о свободе. И вот теперь их бег подобен вольному полету. Смотри, Отар! Та черная полоска! Как смытое дерево, правда? Или то перила моста с развилки дорог?
– Остановись, старик! Не время сказкам!
– А скажи, Сото, – спросил седовласый Гурий. – Вот это маленькое облако случайно не корова старухи Гуне? И рога не хватает, и пятно на боку. Вай, бедное животное… Фаром! Фаром! Там шапка твоя плывет!
Отар с тревогой посмотрел на лица соседей.
– Что с вами, люди? Это же тучи!
– Ха-а! Точно! Моя шапка! – завопил кузнец. – Я потерял ее на прошлой неделе, когда собирал дрова в ущелье у водопада. Думал найти… Ай, жалко. Хорошая была шапка, теплая.
– Послушай, Сото, – сказал вдруг Гурий. – Давай зайдем ко мне. Посидим, поговорим о прошлом, выпьем по стакану доброго вина. Ты подсушишь одежду, я согрею свое сердце. Пойдем с нами, Фаром.
– Подождите, – не унимался Отар. – А как же сель? Да будет он, в конце концов, или нет?
– Ну, хватит, – сердито ответил кузнец. – Мы его только что проводили, а ты опять начинаешь.
– Я должен знать точно. Вы – старики, и вам терять нечего…
– Не волнуйся, сынок. Люди тревожатся только тогда, когда не верят самим себе.
– А вот скажи, Сото, почему так странно? – поинтересовался Гурий. – Дождь все льет и льет, а источник сохнет…
Ах, милые люди. Они меняли меня, и я чувствовал, как с моих плеч спадало бремя тревог, которое приковывает нас к будущему и прошлому. Мне нравилось общество сельского чудака. Я повсюду искал с ним встреч и на какое-то время стал его тенью.
Как-то мы сидели с ним на берегу небольшого ручья. Ветер ласкал изумрудную траву, птицы пели о мире и благополучии, а чуть ниже, в проеме ущелья, виднелся краешек огромной долины. Там, за туманной дымкой, пылал красный диск заходящего солнца. Его косые лучи пронзали свод небес и раскрашивали скалы в удивительно яркие и переменчивые цвета.
Я повернулся к Сото.
– Отчего одни считают тебя мудрецом, и почему другие думают, что ты – безумный, глупый и вздорный старик?
– О, это моя хитрость! – ответил он. – Когда-то я хотел, чтобы все принимали меня за очень умного человека. Я выбивался из сил, изучая мудрые книги и поступки людей, но, как правило, оставался в дураках, и никакое знание не шло мне на пользу. Тогда я перестал оценивать уроки судьбы и начал наслаждаться ими, как простой наблюдатель. С тех пор люди считают меня безумным и вздорным стариком, однако мудрость все чаще стучит в мои двери.
– Жители селения говорят, что однажды ты пришел сюда неизвестно откуда. Никто не знает твоих корней. Разве это хорошо – быть человеком без рода и племени?
– Не знаю, что ответить тебе. В пустой голове остались только сказки. Послушай одну из них. Быть может, в ней ты найдешь ответ. Помню, я сидел у костра, когда появился путник – усталый, в запыленной одежде, с худым почерневшим лицом.
Я вдруг увидел эту картину, словно на экране телевизора: ночь, темные скалы, подсвеченные отблесками костра. Две фигуры, и над ними тысячи звезд.
«Скажи мне, старик, далеко ли идти до Риона?»
«Так далеко, что устанешь не раз. Присядь, отдохни у костра.»
«Спасибо тебе,» – сказал незнакомец. – «А как называется это селение?»
«Ха! Двадцать домов и старая башня. Стоит ли ради них забивать себе голову лишним словом?»
«Странный вопрос,» – ответил он. – «Я – путник, и каждое место – это веха на моем пути. Мне хочется знать название каждой из них.»
«Вехой на пути? Куда? В Рион?»
«Нет, Рион – это тоже этап. Достигая цели, я раз за разом выбираю новое место. Моя судьба превратилась в дорогу, которая вьется и вьется вперед. Хотя когда-то давно я вел оседлую жизнь – был колхозником, мужем, отцом. Война сломала мое гнездо. И больше нет того колхоза. Нет жены и двух дочерей. Остались только горькие мысли и мое бесконечное путешествие.»
В глазах незнакомца блеснула влага.
«Горькие мысли – тяжелая ноша,» – согласился Сото. – «Как же ты ходишь с таким непомерным грузом?»
«Мне помогает дорога,» – ответил путник. – «Она – лучший и верный друг, который спасает от черных помыслов, от желания мстить и вершить свое правосудие. Взгляни на эти горы, на эти просторы и небо. Мы лишь песчинки в океане пространства. На фоне тех возможностей, которые дарит нам мир, человеческая ненависть смешна и нелепа. Я понял это. И теперь я иду от села к селу. Мои ноги взбивают пыль. Красота земли наполняет сердце, не оставляя места для тоски и боли. Сейчас я наслаждаюсь треском веток в твоем костре, терпким дымом и теплым ветром ночи, но тронусь в путь, и сотни новых ощущений проникнут в душу, даря восторг и свежесть. Я – путник. Цель моя – идти!»
«И все же, откуда ты, странник? Где твои корни и каков твой род?»
«Ты удивляешь меня, старик. Кто же ценит полет стрелы по колчану? Корни есть у дерева, а не у птицы. И родословная нужна лишь очень важным людям. Я горный ручеек. Там, у моих истоков, разлита нефть, и чтобы оставаться чистым, мне следует идти вперед. Какой мой род? Забыл. Но помню буйный запах ржи у кромки поля, огромную луну в глазах селянки и трепет тростника. Идем со мной в Рион! Я научу тебя любить дорогу.»
«Нельзя. Ты – ветер. Я – скала. Ты связан временем, я – местом. Уйдя с тобой в Рион, я потерял бы эти горы, это небо в тучах. Уйдя с тобой, я предал бы себя. И все же ты мне чем-то близок. Давай договоримся так: я буду вехой на твоем пути, а ты скажи мне свое имя.»
«Зачем тебе лишнее имя?» – с усмешкой спросил незнакомец. – «Я – это ты. Зови меня Сото!»
Старик замолчал и посмотрел мне в глаза. Струи ручья журчали, как серебристый детский смех.
– Нет, подожди, Сото! – воскликнул я. – Опять ты все запутал! Ответь, рассказ твой о тебе? Ну, было же все понятно…
– А что ты еще хотел от безумного и вздорного старика?
* * *
Его манера разговора вызывала у меня необъяснимое чувство. Я вновь и вновь находил себя на грани удивительного и необъяснимого состояния. В такие мгновения мне казалось, что еще чуть-чуть, и я пойму какую-то сокровенную истину. Еще немного, и мне откроется тайна, для разгадки которой я был рожден.
Он сам стал для меня чарующей загадкой. В присутствии Сото я забывал обо всем. Был лишь голос, мягкий и печальный, который пробуждал в моей душе какое-то томительное чувство обещания, надежды и уже забытой доброты. Я приходил к нему по вечерам, и каждый раз он дарил мне одну из своих сказок, во многом непонятных для меня, но почему-то желанных и трогавших сердце. Да если бы это было только со мной…
* * *
У дома бывшего бригадира собралась толпа людей. Когда мы подошли, к нам подбежала сестра хозяйки.
– Тише, люди! Тише! Заходи, Сото. Он – там, в своей комнате. Какое несчастье!
На пороге нас встретила жена бригадира.
– Ну, за что, Сото? Вот ты лет на двадцать старше его, а смерть к нему подбирается. Прости, что так говорю. Совсем от горя потерялась. Еще вчера здоровый был. А утром проснулся и шепчет: «Прощай, Мине, умираю.» Лежит, стонет – смотреть больно. Что я буду делать без него? Как переживу такое горе?
– Ты заходи, Сото, заходи, – вторила ее сестра. – Попрощайся с ним. Очень он просил, чтобы тебя позвали. Успокой его. Ты ведь умеешь…
Проводив нас к больному, женщины вернулись во двор – в компанию собравшихся соседок. Мы услышали новый всплеск восклицаний, печальные вздохи и горький плач. Прикрыв дверь, Сото подошел к лежащему мужчине.
– Что с тобой, старый бездельник?
– Умираю, друг.
– Дело серьезное.
– С утра все силы ушли. Тело, как вата. И дрожь снизу противная – подступит к животу, отойдет, подступит, отойдет. Эх, Сото! Не верил, что так быстро все кончится. Даже пожить-то, как следует, не успел. Сейчас юность свою вспоминал. Войну, работу… Мине совсем молодую… Это она теперь такая неповоротливая, а раньше была как ветер. А ее отец? Ты помнишь ее отца? Вот где упрямец был. До конца жизни не заговорил со мной. Обиделся, что свадьбу не праздновали. Но о чем жалею больше всего, так это о детях. Было двое, и тех не уберегли. Может быть, поэтому и умирать так страшно…
– Ты боишься смерти? – спросил Сото.
– А кто ее не боится? Это она давит мне холодными пальцами на живот. Сил нет с ней бороться.
– А ты не борись. Смерть не одолеешь. Но она, как мудрый садовник, щадит не созревший плод. Если тот еще зелен, она, пощупав его, переходит к другому дереву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Стремительность ливня, мое безумие и постоянство ветра! Как радовались мы своей силе! Однако с победой пришла разлука, и ливень оставил нас. Он достиг желанной цели: облако приняло его в свои объятия. И ярость моя прошла. «Куда идти дальше? Зачем?» – спросил я у ветра.
И тут я увидел чудо. Среди свинцовой тяжести туч мелькнул кусочек голубого неба. Внизу шумел водопад, и шлейф брызг сиял в лучах солнца. Крик восхищения сорвался с моих уст. «Я принимаю этот путь, о, вольный ветер! Но там внизу остался человек, которого я люблю. И сейчас мне надо рассказать ему о синеве бескрайнего неба. Быть может, он тоже разделит нашу дорогу.»
Я пришел за тобой. Ветер ждет нас в горах, и ливень торопит за дверью.
– Какой ты смешной, Сото, и как печальны твои сказки. Взгляни на меня. Я уже стара, чтобы бегать по скалам.
– Это тревожность туч состарила наши тела. Но я знаю истину голубого неба и говорю тебе: там нет пределов, нет старости, и нет морщин. Есть звезды, манящие ввысь! Есть безграничность пространства и радость ликующей жизни!
– Мне хочется верить тебе, Сото. Но путь твой не для меня. Спасибо, что зовешь за собой. И прости, что зов твой не принят.
Скрипнула дверь, и старик ушел. В окно было видно, как грустно он брел по дороге. Мокрая одежда, седые волосы, тощее тело.
– Бедняга, – со вздохом сказала бабушка. – Безумная старость. За что такая кара?
* * *
Прошло три дня, и я перезнакомился со всеми обитателями селения. Жизнь в городе казалась мне особой привилегией, подаренной судьбой. Я привык к беспорядочной смене событий и встреч, к погоне за неуловимыми звездами своих и чужих желаний. Все это наполняло меня до краев. И я долго не мог понять, что простота и непосредственность селян порождены не узостью их мира, а искренним желанием прожить каждый миг бытия вовлечено и целостно.
И если где-то дороги вели в Рим, то здесь любая тропа кончалась у источника – места встреч и культурного центра ближайших окрестностей.
* * *
Увидев меня, седовласый Гурий замахал рукой.
– Смотри, как странно! – сказал он мне. – Дождь льет, не переставая, а источник оскудел.
Мы стояли под ветхим навесом, и у наших ног по каменистой дороге стекали ручейки воды.
– А меня, сосед, этим не удивишь, – ответил Отар. – Когда кругом такая кутерьма, почему бы и природе не потерять голову. Слышал? Вчера из Исчера пришел путник. Такое рассказывает – верить не хочется. И еще говорит, надо в горы уходить. Оставаться здесь – значит, смерти ждать. Говорит, сель пойдет нашим ущельем. Проклятые дожди, им нет конца!
– Подожди, зачем нам уходить? А Сото?
– Ха-а! И чем тебе поможет безумный старик? Он слишком тощий, чтобы преградить поток. Эй, Фаром, иди к нам. Почему проходишь мимо?
Коренастый кузнец едва не упал, поскользнувшись на мокрой глине. Вбежав под навес, он поправил кепку и с достоинством повернулся к нам.
– Здоровья вам, люди. О чем разговор?
– Я говорю, смотри, как странно, – оживился Гурий. – Дождь льет и льет, а источник сохнет.
– Дался тебе этот источник! – возмутился Отар. – Через день тут будет столько воды и грязи, сколько ты не видел за всю свою жизнь. Надо уходить. Так сказал мне путник из Исчера.
– А Сото? Образумь его, Фаром! Если бы селению грозила беда, старик давно бы поднял тревогу.
– Конечно, – ответил кузнец. – Молчит, значит, порядок.
– Ну, давай, смотри в рот своему Сото, пока сель не подмочит твои штаны. Нашел, кому верить! Безумцу!
– Зря ты так, – обиженно ответил Гурий. – На свете нет мудрее человека.
– Да вон он. Идет твой мудрец. Позови его, спроси.
– Эй, Сото, скажи, успокой наши сердца. Пойдет сель через наше ущелье или нет? Может быть, обманывает нас путник из Исчера?
– Что вы за люди! – закричал Отар. – Откуда старик может знать о потоке? И зачем обманывать нас путнику? Он всю ночь добирался сюда, чтобы предупредить об опасности. Плотину вот-вот прорвет, а путь для воды один – через наше ущелье. И сель уже идет, будь уверен.
– Ты прав, сынок. Уже идет.
Сото снял шапку и посмотрел на небо.
– Взгляните на эти тучи. Разве не похож их бег на водовороты грязного потока. То же величие и та же неотвратимость. Тихий шепот, переходящий в рев. Удар воздуха в лицо, и пласт земли, летящий в пропасть – с деревьями, домами и людьми.
Он говорил, и мы, как зачарованные, смотрели на низкое клубящееся небо. Слова Сото сплетали вокруг нас магический кокон. А над нами, между небом и землей, сминая облака, катился сель.
– Камни и вода устали от неподвижности. Как узники в тюрьме, они годами тосковали о свободе. И вот теперь их бег подобен вольному полету. Смотри, Отар! Та черная полоска! Как смытое дерево, правда? Или то перила моста с развилки дорог?
– Остановись, старик! Не время сказкам!
– А скажи, Сото, – спросил седовласый Гурий. – Вот это маленькое облако случайно не корова старухи Гуне? И рога не хватает, и пятно на боку. Вай, бедное животное… Фаром! Фаром! Там шапка твоя плывет!
Отар с тревогой посмотрел на лица соседей.
– Что с вами, люди? Это же тучи!
– Ха-а! Точно! Моя шапка! – завопил кузнец. – Я потерял ее на прошлой неделе, когда собирал дрова в ущелье у водопада. Думал найти… Ай, жалко. Хорошая была шапка, теплая.
– Послушай, Сото, – сказал вдруг Гурий. – Давай зайдем ко мне. Посидим, поговорим о прошлом, выпьем по стакану доброго вина. Ты подсушишь одежду, я согрею свое сердце. Пойдем с нами, Фаром.
– Подождите, – не унимался Отар. – А как же сель? Да будет он, в конце концов, или нет?
– Ну, хватит, – сердито ответил кузнец. – Мы его только что проводили, а ты опять начинаешь.
– Я должен знать точно. Вы – старики, и вам терять нечего…
– Не волнуйся, сынок. Люди тревожатся только тогда, когда не верят самим себе.
– А вот скажи, Сото, почему так странно? – поинтересовался Гурий. – Дождь все льет и льет, а источник сохнет…
Ах, милые люди. Они меняли меня, и я чувствовал, как с моих плеч спадало бремя тревог, которое приковывает нас к будущему и прошлому. Мне нравилось общество сельского чудака. Я повсюду искал с ним встреч и на какое-то время стал его тенью.
Как-то мы сидели с ним на берегу небольшого ручья. Ветер ласкал изумрудную траву, птицы пели о мире и благополучии, а чуть ниже, в проеме ущелья, виднелся краешек огромной долины. Там, за туманной дымкой, пылал красный диск заходящего солнца. Его косые лучи пронзали свод небес и раскрашивали скалы в удивительно яркие и переменчивые цвета.
Я повернулся к Сото.
– Отчего одни считают тебя мудрецом, и почему другие думают, что ты – безумный, глупый и вздорный старик?
– О, это моя хитрость! – ответил он. – Когда-то я хотел, чтобы все принимали меня за очень умного человека. Я выбивался из сил, изучая мудрые книги и поступки людей, но, как правило, оставался в дураках, и никакое знание не шло мне на пользу. Тогда я перестал оценивать уроки судьбы и начал наслаждаться ими, как простой наблюдатель. С тех пор люди считают меня безумным и вздорным стариком, однако мудрость все чаще стучит в мои двери.
– Жители селения говорят, что однажды ты пришел сюда неизвестно откуда. Никто не знает твоих корней. Разве это хорошо – быть человеком без рода и племени?
– Не знаю, что ответить тебе. В пустой голове остались только сказки. Послушай одну из них. Быть может, в ней ты найдешь ответ. Помню, я сидел у костра, когда появился путник – усталый, в запыленной одежде, с худым почерневшим лицом.
Я вдруг увидел эту картину, словно на экране телевизора: ночь, темные скалы, подсвеченные отблесками костра. Две фигуры, и над ними тысячи звезд.
«Скажи мне, старик, далеко ли идти до Риона?»
«Так далеко, что устанешь не раз. Присядь, отдохни у костра.»
«Спасибо тебе,» – сказал незнакомец. – «А как называется это селение?»
«Ха! Двадцать домов и старая башня. Стоит ли ради них забивать себе голову лишним словом?»
«Странный вопрос,» – ответил он. – «Я – путник, и каждое место – это веха на моем пути. Мне хочется знать название каждой из них.»
«Вехой на пути? Куда? В Рион?»
«Нет, Рион – это тоже этап. Достигая цели, я раз за разом выбираю новое место. Моя судьба превратилась в дорогу, которая вьется и вьется вперед. Хотя когда-то давно я вел оседлую жизнь – был колхозником, мужем, отцом. Война сломала мое гнездо. И больше нет того колхоза. Нет жены и двух дочерей. Остались только горькие мысли и мое бесконечное путешествие.»
В глазах незнакомца блеснула влага.
«Горькие мысли – тяжелая ноша,» – согласился Сото. – «Как же ты ходишь с таким непомерным грузом?»
«Мне помогает дорога,» – ответил путник. – «Она – лучший и верный друг, который спасает от черных помыслов, от желания мстить и вершить свое правосудие. Взгляни на эти горы, на эти просторы и небо. Мы лишь песчинки в океане пространства. На фоне тех возможностей, которые дарит нам мир, человеческая ненависть смешна и нелепа. Я понял это. И теперь я иду от села к селу. Мои ноги взбивают пыль. Красота земли наполняет сердце, не оставляя места для тоски и боли. Сейчас я наслаждаюсь треском веток в твоем костре, терпким дымом и теплым ветром ночи, но тронусь в путь, и сотни новых ощущений проникнут в душу, даря восторг и свежесть. Я – путник. Цель моя – идти!»
«И все же, откуда ты, странник? Где твои корни и каков твой род?»
«Ты удивляешь меня, старик. Кто же ценит полет стрелы по колчану? Корни есть у дерева, а не у птицы. И родословная нужна лишь очень важным людям. Я горный ручеек. Там, у моих истоков, разлита нефть, и чтобы оставаться чистым, мне следует идти вперед. Какой мой род? Забыл. Но помню буйный запах ржи у кромки поля, огромную луну в глазах селянки и трепет тростника. Идем со мной в Рион! Я научу тебя любить дорогу.»
«Нельзя. Ты – ветер. Я – скала. Ты связан временем, я – местом. Уйдя с тобой в Рион, я потерял бы эти горы, это небо в тучах. Уйдя с тобой, я предал бы себя. И все же ты мне чем-то близок. Давай договоримся так: я буду вехой на твоем пути, а ты скажи мне свое имя.»
«Зачем тебе лишнее имя?» – с усмешкой спросил незнакомец. – «Я – это ты. Зови меня Сото!»
Старик замолчал и посмотрел мне в глаза. Струи ручья журчали, как серебристый детский смех.
– Нет, подожди, Сото! – воскликнул я. – Опять ты все запутал! Ответь, рассказ твой о тебе? Ну, было же все понятно…
– А что ты еще хотел от безумного и вздорного старика?
* * *
Его манера разговора вызывала у меня необъяснимое чувство. Я вновь и вновь находил себя на грани удивительного и необъяснимого состояния. В такие мгновения мне казалось, что еще чуть-чуть, и я пойму какую-то сокровенную истину. Еще немного, и мне откроется тайна, для разгадки которой я был рожден.
Он сам стал для меня чарующей загадкой. В присутствии Сото я забывал обо всем. Был лишь голос, мягкий и печальный, который пробуждал в моей душе какое-то томительное чувство обещания, надежды и уже забытой доброты. Я приходил к нему по вечерам, и каждый раз он дарил мне одну из своих сказок, во многом непонятных для меня, но почему-то желанных и трогавших сердце. Да если бы это было только со мной…
* * *
У дома бывшего бригадира собралась толпа людей. Когда мы подошли, к нам подбежала сестра хозяйки.
– Тише, люди! Тише! Заходи, Сото. Он – там, в своей комнате. Какое несчастье!
На пороге нас встретила жена бригадира.
– Ну, за что, Сото? Вот ты лет на двадцать старше его, а смерть к нему подбирается. Прости, что так говорю. Совсем от горя потерялась. Еще вчера здоровый был. А утром проснулся и шепчет: «Прощай, Мине, умираю.» Лежит, стонет – смотреть больно. Что я буду делать без него? Как переживу такое горе?
– Ты заходи, Сото, заходи, – вторила ее сестра. – Попрощайся с ним. Очень он просил, чтобы тебя позвали. Успокой его. Ты ведь умеешь…
Проводив нас к больному, женщины вернулись во двор – в компанию собравшихся соседок. Мы услышали новый всплеск восклицаний, печальные вздохи и горький плач. Прикрыв дверь, Сото подошел к лежащему мужчине.
– Что с тобой, старый бездельник?
– Умираю, друг.
– Дело серьезное.
– С утра все силы ушли. Тело, как вата. И дрожь снизу противная – подступит к животу, отойдет, подступит, отойдет. Эх, Сото! Не верил, что так быстро все кончится. Даже пожить-то, как следует, не успел. Сейчас юность свою вспоминал. Войну, работу… Мине совсем молодую… Это она теперь такая неповоротливая, а раньше была как ветер. А ее отец? Ты помнишь ее отца? Вот где упрямец был. До конца жизни не заговорил со мной. Обиделся, что свадьбу не праздновали. Но о чем жалею больше всего, так это о детях. Было двое, и тех не уберегли. Может быть, поэтому и умирать так страшно…
– Ты боишься смерти? – спросил Сото.
– А кто ее не боится? Это она давит мне холодными пальцами на живот. Сил нет с ней бороться.
– А ты не борись. Смерть не одолеешь. Но она, как мудрый садовник, щадит не созревший плод. Если тот еще зелен, она, пощупав его, переходит к другому дереву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11