Чемодан
выпустил длинный огненный хвост, сделал небольшой круг и, убедившись, что
все в порядке, заскользил к горизонту.
Пропадав до 500 метров, агент дернул пряжку рюкзака, и из бокового
клапана взметнулся белый купол. Перелет завершился. Приземлившись на
окраине, агент быстро собрал парашют, проводил взглядом огненную комету,
медленно летящую к югу, и понял, что цель близка. Весело насвистывая, он
поспешил в город.
Город действительно оказался Байконуром, но не успел агент
обрадоваться, как выяснилось, что жители его не имеют ни малейшего
представления ни о ракетах, ни о космосе. То есть они, конечно, часто
встречали название своего города в газетах, но все, включая постового
милиционера, были уверены, что "Космодром" - это место сбора неформальных
хулиганов в центре города прямо напротив "Пентагона". Делать здесь было
абсолютно нечего. Агент впал было в отчаяние, но, проходя мимо детского
сада, все же прислушался к звонким голосам за оградой. Через пять минут он
знал - то, что он ищет, находится совсем в другом месте с красивым
непонятным названием "Тюратам".
Известие совершенно выбило агента из колеи. Он не был готов к таким
"неожиданностям". Пришлось мобилизовать всю свою волю. Агент вновь
прислушался к детскому саду и быстро выяснил, где находится Тюратам, и как
туда добраться. Воспрянув духом, он приосанился и отправился искать
верблюда.
Поиски, однако, оказались тщетными. Агент хорошо помнил фотоочерки о
Байконуре, судя по которым, здешние места прямо-таки изобиловали этими
животными. Но ему никогда не приходило в голову, что все это - один и тот
же экземпляр, специально содержащийся для радостей фото- и кинооператоров.
И тем не менее провидение еще раз выручило его. От древнего аксакала агент
узнал, что верблюда вчера доставили в местную ветлечебницу с несварением
желудка.
Остальное было делом техники и ветеринарии. Дождавшись ночи, агент
выкрал животное и, вылечив его в близлежащем овраге, навьючил верблюда и
двинулся в путь.
Дорога была долгой, но сознание важности миссии заполняло агента
целиком, и он даже не заметил, как достиг цели.
Здесь его ждал новый сюрприз. Никакого Тюратама в указанном районе не
оказалось. Вместо него агент увидел большой город, обнесенный колючей
проволокой. Прямо в степи проволочное ограждение обрывалось проходной, на
которой полоскался выцветший транспарант: "Добро пожаловать в Ленинск!"
Через проходную туда-сюда сновали жители города и иностранные журналисты.
Журналистов пропускали беспрепятственно, местных тщательно обыскивали.
Сюрприз не смутил агента. Он уже понял, что задание будет совсем не
таким легким, как ему казалось вначале. Привязав верблюда к заграждению и
проклиная русско-казахскую географию, он смело вошел в проходную и спросил
стоявшего там солдата в зеленой форме, чем-то неуловимо напоминавшего
японца, где здесь "Буран".
Слово "Буран" произвело волшебное действие - правда, не совсем то,
которого ожидал агент. В мгновение ока он оказался прижатым к стенке, и
десятки рук шарили по его карманам, вытаскивая уникальное снаряжение. От
неожиданности агент потерял осторожность и произнес пару крепких выражений
на родном языке. Грубейшая ошибка, недостойная даже разведчика
развивающейся страны, в этот раз помогла - хватка моментально ослабла,
снаряжение вернулось в карманы, он был причесан, вычищен, поглажен и даже
побрит.
- Извините, пожалуйста! - сказал солдат-японец на чистом английском
языке со слабо уловимым - видимо ирландским - акцентом. - Вы бы сразу
сказали, что иностранец. Сами понимаете, служба. Бдительность должна быть!
- он важно поднял палец. - А "Буран"... - он подробно объяснил, где
находится "Буран", всучил агенту пачку советских газет и пригласил
заходить еще.
- Спасибо, непременно, - ответил агент, наслаждаясь музыкой родного
языка.
Он повернулся и, взвалив рюкзак за спину бодро зашагал в степь.
Когда он скрылся за горизонтом, верблюд, стоявший у проходной,
перекусил веревку, сдул горбы, поднялся на задние ноги и сбросил шкуру.
Отряхнув сверкающую форму, майор Пронин вошел в будку проходной и, кивнув
вскочившему по стойке "смирно" солдату-казаху, взял трубку телефона.

Когда из-за горизонта поднялись могучие циклопические сооружения,
агент сразу понял, что он у цели. Однако, прошло еще немало времени,
прежде, чем он различил внутри ажурных металлических сплетений контуры
ракеты и корабля, а различив, поразился их неописуемой красоте и гармонии.
Сердце агента учащенно забилось: приближался главный этап задания.
У заграждения, охраняемого суровыми солдатами-первогодками, толпились
иностранные корреспонденты. Дальше их, несмотря на все их языки, не
пускали. Агент отошел в сторонку, развернул советские газеты, подаренные
солдатом-японцем, и через четверть часа знал все самые страшные тайны:
дату и время старта, параметры орбиты и даже фамилию главного конструктора
(последняя, впрочем, была ему совершенно ни к чему). Потом, укрывшись в
бункере, и подождав, пока рассеется толпа журналистов, достал из кармана
солдатскую форму. Солдаты оцепления, увидев выходящего из бункера грозного
"деда", вытянулись и завибрировали. Цыкнув на них для острастки, агент
прошел к ракете и стал подниматься по лестнице (лифт не работал) на башню.
Но добраться до корабля ему так и не удалось. Едва он миновал два ажурных
пролета, как башня вздрогнула всем своим многотонным металлическим телом и
быстро поехала в сторону. Проклиная вездесущую автоматику, агент перебежал
на другую башню, выбрав на этот раз неподвижную.
Здесь его ждала новая проблема. Трап был отведен, и между люком
корабля и башней зияла тридцатиметровая пропасть. Агент попробовал было
привести трап в движение, но обнаружил, что тот намертво приварен к башне.
"Оно и понятно - беспилотный полет!" - подумал агент. Тяжело вздохнув, он
поднялся еще выше и полез по единственной ажурной ферме, еще прикрепленной
к ракете. Лезть было трудно, кружилась голова, но вилла на Мексиканском
заливе маячила впереди с такой необыкновенной реальностью, что агент забыл
о страхе. Наконец, он повис на концевой площадке фермы прямо над носом
корабля. Пока он раздумывал, как спуститься вниз, что-то хрустнуло над
ним, и, сжимая в руках обломки фермы, агент полетел вниз.
Любой дилетант неминуемо погиб бы на его месте, но в Лэнгли не зря
ели хлеб. Не поддаваясь панике и слегка скорректировав траекторию падения,
агент финишировал прямо в носовом сопле "Бурана", вылез из него и быстро
спустился на присосках к люку корабля.
Здесь снова возникла проблема. Отмычки крутились, замки щелкали, но
люк, несмотря на все усилия, не открывался. "Заварен", - понял агент и
заглянул в иллюминатор. Из темноты нижней кабины на него взглянули такие
же темно-карие суровые глаза. "Отражение", - подумал агент. "Сам ты
отражение", - подумал майор Пронин и еще крепче прижал люк.
Дело было плохо. До старта оставались считанные минуты, а находиться
снаружи было опасно - его могли заметить при взлете корабля. Агент
спустился ниже и, приоткрыв створку грузового отсека, нырнул внутрь.
Он упал на что-то большое и круглое и сразу понял, что это модуль
телеметрии. "Вот так удача! - обрадовался агент, открывая люк, - Здесь
можно переждать любые перегрузки".
В модуле оказалось тепло и сухо. Весь интерьер был заставлен
странными одинаковыми приборами, в которых агент к своему величайшему
изумлению узнал аккумуляторы. У задней стенки сиротливо ютились три
самописца. Они не работали.
Некоторое время агент осваивался с обстановкой. Потом посмотрел на
часы и вдруг понял, что уже давно должен лететь. Что же случилось? Он
вытащил антенну, настроил приемник на известную всем волну, услышал, что
старт перенесен на два часа, тут же уловил за стенками корабля журчание
сливаемых компонентов. Пока он осмысливал эти противоречивые сведения,
журчание прекратилось, и по ракете затопали ноги солдат и инженеров. Куда
они бежали, агент не знал, и ему даже в голову не пришло, что вся толпа
собралась прямо над ним у изуродованной фермы гироплатформ, и что помимо
прочих крепких выражений конструктор фермы был абсолютно незаслуженно
обозван американским шпионом.
К вечеру беготня стихла, агент остался один и начал предаваться
воспоминаниям. Сначала он вспомнил журчание сливаемых компонентов,
напомнившее, что ему самому не помешал бы дренаж, потом - что еды у него в
обрез, воды еще меньше, а воздуха нет совсем, и решил перейти на режим
строгой экономии.
На пятнадцатый день экономии в забытье агента ворвался какой-то
посторонний звук. Приподнявшись на аккумуляторах, он почувствовал вибрацию
и нарастающие перегрузки и понял, что полет все же начался. Помотав
головой, агент вытряхнул из нее остатки тумана и вслушался в работу
двигателей, потом, посмотрев на часы, подумал спокойно: "Десять секунд -
полет нормальный". На семьдесят третьей секунде он втянул голову в плечи,
ожидая удара, но не дождавшись, снова осмелел. Двигатели победно пели, и
душа агента подпевала им во весь голос. Теперь никто не сможет помешать
ему!
Двигатели выключились, и вместо них включилась невесомость. В модуле
стало неуютно. Плохо закрепленные тяжелые аккумуляторы толклись в воздухе
и больно пинали под ребра. "Пора!" - решил агент и, достав из рюкзака
скафандр, облачился. Затем с сожалением посмотрел на приборы и открыл люк.
Засвистел воздух, скафандр раздулся, самописцы у стены вздрогнули и
затрепетали. Агент удивленно глянул на них и шагнул в грузовой отсек.
В отсеке царил мрак. Вопреки ожиданию, корабль не раскрывал створки
трюма, а фонарик у агента давно уже сел. Ощупью найдя люк, агент не без
труда проник в кабину и вплыл на верхнюю палубу. Глазам его открылось
зрелище, которым он грезил все последние дни. Перед широким остеклением и
тускло мерцающими приборами в удобных катапультных креслах сидели два
манекена. Манекен, сидевший слева, сжимал ручку управлению. По кабине
змеились кабели, жгуты, трубки, протянутые поверх приборов от одних стоек
к другим.
Продравшись сквозь паутину проводов, агент подплыл к манекенам,
высадил одного из них из кресла, сел на его место, пристегнул ремни и
гордым взглядом обозрел пульт.
Он все-таки сумел! Пробрался сквозь суровые препоны русского режима,
козни КГБ, грозные опасности космоса, стал хозяином самой замечательной
машины, когда-либо бывшей во власти человека! И теперь его страна, его
свободная звездно-полосатая сияющая Америка получит свой пятый корабль,
получит не через три года, а сейчас, сегодня, через какой-нибудь час!
Работа заканчивалась. Корабль начал второй, последний виток. Впереди
показалось побережье Тихого океана. "Пора!" - встрепенулся агент и,
положив руки на пульт, нажал нужные кнопки.
Кнопки не нажались. Агент надавил сильнее, начиная вновь ощущать
легкое беспокойство. Кнопки упорно не хотели утапливаться. Вместо них
прогнулся сам пульт. Охваченный страшным подозрением, агент рванул пульт
на себя. Пульт, оказавшийся просто декоративной панелью, остался у него в
руках. Под панелью не было ничего. Вообще ничего. Еще не веря в
случившееся, агент потянул на себя ручку управления. Ручка выдернулась без
малейшего сопротивления.
Это был конец. Настолько внезапный и вместе с тем полный и
неотвратимый, что агент даже не сразу осознал всю глубину своего провала.
Появление у русских автоматической системы управления, которую не сумели
сделать даже американцы, было полной неожиданностью, но никому и в голову
не могло прийти, что они могут просто "забыть" поставить ручную! Сжимая
бесполезную теперь ручку, агент смотрел, как проплывают внизу океанские
волны, как появляется из-за круглого горизонта побережье Австралии...
Потом корабль развернулся, включил двигатель и, отработав тормозной
импульс, снова повернулся носом вперед. С предельной ясностью агент
представил, как мягко коснется "Буран" байконуровской полосы, как откроют
кабину, выведут его и увезут на Лубянку, как поставят на допрос перед
советским генералом... "Ну нет, не бывать этому! - возмутился агент всем
своим существом. - Америка не получит "Буран", но его не получит и
Россия!" Он встал и, превозмогая действие перегрузки, подошел к стойкам
БЦВМ.
Красные огоньки бегали по панелям, блоки натужно гудели.
1 2 3