— Веселей, ребятки!.. Не посрамим чести взвода… Умрем с честью!.. Слава императору!
Солдаты лежали под проволокой и, подняв руки, шкурили железо. Ржа сыпалась в глаза. Ширк-ширк, ширк-ширк. Вдоль всего фронта проволока шевелилась как живая.
— Зачем чтобы проволока блестела? — спросил младший легионер, отряхивая бархотку.
— Чтобы отблески солнца сбивали их с прицела, — предположил ефрейтор.
— И нас тоже? — спросил младший легионер.
Взорвался снаряд, и младшему легионеру осколком срезало руку. Она так и осталась висеть, зацепившись указательным пальцем за колючку.
— Обидно, — сказал младший легионер, — подыхать за кучу лейтенантского дерьма!
— Мы умираем за императора и отечество! — громко сказал ефрейтор и посмотрел, нет ли кого рядом. Но те, кто был рядом, капралу ничего доложить уже не могли.
— Мы умираем за дерьмо! — повторил младший легионер и умер.
К вечеру мы отползли в свои окопы, сдав бархотки писарю.
Живых представили к наградам «За храбрость».
— Сволочь! — вспоминал ефрейтор легионера. — Вдруг его кто-нибудь слышал? Окопы кишат ушами. Покойника уже не достанешь.
А я вот он, туточки! Сволочь! Надо доложить капралу!
Капрал, сидя на нарах, играл в карты с полковым капелланом на шмат свиного сала, присланного благотворительным обществом «Солдатское братство». На самодельных солдатских картах в совершенно реалистической манере, в самых соблазнительных ракурсах была намалевана жратва. Всякая. Качество изображенного продукта соответствовало достоинству карты. Шестерка бубей предлагала горох в стручках. Трефовый туз демонстрировал свиной копченый окорок.
— Господин капрал! Разрешите доложить!
— Пшел вон, дурак! — отмахнулся капрал. — Я занят!
В прикупе сидела вшивая маринованная селедка и картофельное пюре! Меню не составлялось. Капрал досадливо отбросил карты.
— Ефрейтор! Вы мне сбили игру! — возмутился капрал.
— Господин капрал! Разрешите доложить!
— Молчать, свиная рожа! — взъярился капрал, совершенно расстроенный видом капеллана, смачно пожирающего выигрыш. — Забыл устав, ублюдок? Забыл субординацию?
Капеллан лапал грязными пальцами белое сало, сочно чавкал, разбрызгивая жир по воротнику рясы.
— Я даю тебе одну минуту! Только одну! — орал капрал, поводя кулаком под носом ефрейтора. — За каждую лишнюю минуту болтовни ты отстоишь на бруствере по стойке «смирно». И я буду очень рад, если в твое брюхо, в твое вонючее брюхо засадят килограмм железа!
Понял?! Одну минуту! Я слушаю и засекаю время!
Испуганный ефрейтор уложился в 26 секунд, чем сильно разочаровал капрала.
Капеллан сожрал сало, вытер губы подолом рясы и миролюбиво заметил:
— Пусть постигнет военно-полевая кара всякого, на императора хулу возводящего! Императора надо любить больше, чем свою мать!
Мать зачала нас в грехе и ради греха, а он, не зная сладости греха, любит нас, как детей собственных, и заботится, и плачет денно и нощно о каждом убитом. И тем он выше матери и выше отца!
— Я молчал! Это он… — забеспокоился ефрейтор.
— Это еще надо доказать! — злорадно не поверил капрал.
— Я молча-а-ал! — вскричал ефрейтор.
— Слушающий хулу — подобен хулу говорящему. И каждый из них виновен в равной степени и подлежит одинаковому наказанию! — вздохнул капеллан, собирая с нар карты.
— Напишешь подробный рапорт о том, как младший легионер ругательски ругал армию, императора. Как подбивал взвод к бунту и дезертирству. Понял?
— Он не подбивал. Он сказал… — совершенно сник ефрейтор.
— Покрывающий хулу опаснее хулу возводящего! Ибо развращает говорящего хулу безнаказанностью! — сказал капеллан, тасуя карты.
Капрал вызвал караул. С ефрейтора сняли ремень, чтобы не убежал, и башмаки, потому что они были еще новыми, и заперли в карцер.
— Немой дурак — мудрец! Болтливый дурак — дважды дурак! — мудро заметил капеллан.
Рапорт и ефрейтора отправили по команде. Через ; трое суток капрала вызвали в штаб.
* * *
— В этой высотке что-то есть! — размышлял главнокомандующий войск противника, постукивая ногтями по серебряному наколеннику парадных лат. — Они отбили две наши атаки. Зачем? Если бы высотка для них ничего не значила, они бы этого делать не стали. Это ясно как божий день!
Но если она так нужна им, то еще в большей степени она необходима нам. Это согласуется с логикой войны. То, что противник всеми силами защищает, мы должны любой ценой захватить.
Ибо противник всегда защищает то, что для него наиболее ценно в данный момент. Атакуя самый укрепленный участок фронта противника, мы неизбежно обнаруживаем самое уязвимое место в его боевых порядках.
Если указанная высота укреплена столь мощно, значит, она и есть самое слабое звено в их обороне! — главнокомандующий остался доволен ходом своих рассуждений и вызвал начальника службы дезинформации.
— Умелая дезинформация — это полпобеды! — с порога доложил начальник службы дезинформации. Отсюда вытекало, что целая победа — это лишь две умелые дезинформации, сложенные вместе. И даже не надо срывать пломбы с арсеналов и проводить всеобщую мобилизацию.
Для того чтобы выигрывать войны, достаточно иметь одну утку для выдергивания из нее перьев, одного писца-шифровальщика и одну умную голову, которой как раз располагал начальник службы дезинформации.
— Противник должен считать, что нам не нужна высота, которая нам нужна, — поставил задачу главнокомандующий. — Приказ ясен?
— Так точно! Следует доказать, что интересующая нас высота нас не интересует! — повторил условия задачи начальник службы дезинформации.
И стал размышлять вслух.
— Для решения таковой задачи введем три условных обозначения. Икс — наши доблестные войска под вашим непобедимым командованием, игрек — противостоящие войска противника, зет — та самая высота.
Отсюда мы имеем два варианта решения поставленной задачи.
Первый — доказать противнику игрек, что означенная высота зет нам вовсе и не нужна, при всем при том, что она нам все-таки нужна.
Второй — убедить противника игрек, что высота зет все же нам нужна, но при этом сделать так, чтобы она нам была не нужна!
И в том, и в другом случае противник поверит в заведомую ложь, то есть мы достигнем поставленной перед собой цели, заключающейся в дезинформации противника.
— Он неглуп! — удивился главнокомандующий. — Он слишком неглуп для своего звания и должности. При первой же возможности отправлю его на передовую.
Командующий, как и всякий командующий, не любил держать при себе потенциально опасных умников. В одном штабе должен быть один командующий и один умник, совмещенные в одном лице.
— Благодарю! — поблагодарил главнокомандующий и приказал в спешном порядке созвать военных журналистов, аккредитованных при ставке. Главнокомандующий радел о своем народе, который должен узнавать о гениальности своих военачальников из первых уст, то есть из уст самих военачальников.
— Нам нельзя быть глупее нашего противника! — открыл главнокомандующий полевую пресс-конференцию. — В этом я вижу долг офицера императорской армии. Они думают, что нам нужна их высота.
Болваны! Они сами роют себе могилу! Нам не нужна высота, нам нужна победа!
Я придумал гениальную военную хитрость. Господа, то, что я скажу вам сейчас, имеет историческое значение. Господа, вы присутствуете при рождении новой стратегической концепции, которая, поверьте моему опыту, произведет переворот в военном деле, — фельдмаршал переждал бурные аплодисменты приставленных к журналистам денщиков.
— Мы заставим поверить противника, что эта высота нам нужна.
Более того, мы убедим их, что эта высота есть главная цель всей кампании, всей войны наконец! Что сама война началась из-за этой высоты! Мы убедим их в этом во что бы то ни стало! Они будут вынуждены концентрировать сюда войска, все больше и больше. Будут рыть окопы — тысячи километров окопов, десятки тысяч блиндажей. В конце концов они соберутся здесь все, до последнего солдата. Их станет настолько много на ограниченной площади, что управление войсками станет невозможным, а передвижение солдат затруднено, так как они будут стоять плечом к плечу и каблук к каблуку. И тогда будет достаточно одного нашего удара артиллерии, чтобы деморализовать и уничтожить противника. Мы будем давить их тяжелыми снарядами, как слизняков подошвой ботинок! Мы будем бить без прицела, но всегда попадать! В один час мы уничтожим всю их армию. Всю и разом! И войдем в столицу.
Победу в современной войне определяет массированный артиллерийский удар, господа! Это мое откровение!
— Как возможно убедить противника в стратегической важности этой безымянной высоты? — спросил редактор модного столичного журнала.
— О, это просто, — успокоил главнокомандующий. — Надо, чтобы каждый день возле этой высоты погибало 10 тысяч наших солдат.
Каждый день и ровно 10 тысяч! Ни капралом меньше! Это будет грандиозная дезинформация, в которую невозможно не поверить.
Согласно моей концепции, нам в этой операции не нужны солдаты, здесь все будет решаться артиллерией и еще раз артиллерией! Залповым огнем всех стволов! Бабах! И все! Победа!
Силы противника будут скучены вот в этом квадрате, — и главнокомандующий очертил на карте квадрат, — Пушки установлены здесь, — фельдмаршал очертил еще один квадрат. — Согласитесь, это гениально!
— Но наша армия состоит всего из 100 тысяч солдат! Через десять дней ее не станет! — сильно удивился далекий от военной стратегии корреспондент.
— Ерунда! Мы проведем поголовную мобилизацию. Мы поставим под алебарды детей, женщин, если понадобится, даже кошек! Мы бросим их на окопы противника. Главное — сохранить артиллерию! Мы победим не числом, но выдержкой и превосходством в технике! Не надо быть сентиментальными, господа! Ради свободы страны можно пожертвовать ее населением. Свобода человека важнее жизни самого человека!
За двое прошедших суток мы достигли значительного стратегического превосходства. Противник уничтожил 20 тысяч наших солдат. И это меня радует. Это явный успех. Запишите военную аксиому, господа, — каждый убитый солдат приближает нас к победе!
При неукоснительном проведении в жизнь моего плана мы победим в самые короткие сроки!
Денщики зааплодировали и закричали «Браво!».
— А теперь, господа, я вынужден вас оставить. Меня ждут неотложные дела! — извинился главнокомандующий и отбыл.
Журналистам выдали по пачке стенограммречей главнокомандующего, по рюмке настоящего, довоенного коньяка и арестовали, посадив в холодную до конца операции, чтобы они не могли разгласить военную тайну.
За два последующих дня на до блеска ошкуренной колючей проволоке повисло еще 20 тысяч трупов.
* * *
— Мои солдатики молодцы! — сказал император и надел узорный слюнявчик. — Я люблю своих солдатиков, — и стал кушать манную кашу с земляничным вареньем.
Императору было 150 лет. Он впал в детство и поэтому очень любил играть в войну. Он впал в детство 50 лет назад, и 50 лет страна не вылезала из войн. 150-летний ребятенок отличался завидной задиристостью!
— Ваше величество! На юго-западном направлении ваши войска продвинулись на два километра в глубь обороны противника, — продолжил доклад дежурный офицер ставки. — Отбиты 4 хутора, 2 реки, 325 деревьев хвойных пород, 500 кустарников и два верстовых столба. Для дальнейшего развития наступления командующий просит подкрепления. Что ему ответить?
Дежурный офицер склонился над императором и вежливо подобрал пальцами длинную соплю, стекавшую из императорского носа в кашу.
— Дайте! — соблаговолил разрешить император.
Каша была вкусная, камни в почках остановились, император был в духе!
— На северо-восточном направлении ваши войска из тактических соображений спрямили линию фронта на 40 километров , — продолжил чтение оперативной сводки дежурный офицер. — Командующий просит подкрепления.
В каше попался противный комок непроваренной крупы.
Император всхлипнул.
— Отказать! — понял офицер. Император заплакал, каша изо рта по бороде потекла на колени.
— Командующего отдать под трибунал! — наложил резолюцию офицер.
Император не утихал, плакал взахлеб, размазывая по щекам слезы.
— Дежурного адъютанта к императору! — наконец догадался офицер.
— Дежурного адъютанта! — закричали генералы.
— Дежурного адъютанта! — разнеслось по комнатам.
Дежурный адъютант, чеканя шаг, внес сухие ползунки. С лампасами. Император успокоился. Дежурный офицер ставки продолжил доклад.
— Противник запросил пятичасовое перемирие для сбора раненых и захоронения убитых.
Что-то случилось. В императоре на мгновение проснулся боевой здоровый дух.
— Никаких переговоров! — заорал он полевым басом и трахнул по столу кулаком так, что подпрыгнули фуражки на лысых макушках присутствующих генералов. — Никаких уступок врагу! Черт вас возьми! Никаких пленных! Артиллерийский огонь из всех калибров!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10