Она передала чашку. Пока она переходила из рук в руки, Кэкстону удалось оторвать взгляд от диковинки и хорошенько рассмотреть девушку. Она была высока, около пяти футов и шести дюймов, волосы у нее были каштановые. Очень умное лицо. Оно было тонким, привлекательным, и в нем была какая-то гордость, что придавало ей поразительный вид отстраненности, несмотря на то, как она брала доллары, которые ей совали в руки.
Ее голос поднялся еще раз.
— Извините, только по одной на человека. На днях они появятся на общем рынке. Это просто сувениры.
Толпа рассосалась, все вернулись на свои места. Девушка шла вдоль прохода и остановилась напротив Кэкстона. Кэкстон быстро сказал:
— Здесь мой друг показывал мне фотоснимки, который вы продавали. Интересно…
— У меня есть еще несколько. — Она серьезно кивнула головой. — Вы не хотели бы еще и чашку?
Кэкстон кивнул на Келли.
— Мой друг также хотел бы еще один снимок. Его порвался.
— Извините, я не могу продать ему второй снимок. Она замолчала. Глаза ее расширились.
— Вы сказали, его снимок порвался? Пораженная, она резко повернулась.
— Позвольте посмотреть? Где он? — спросила она яростно.
Она взяла обрывки фотографии из рук Келли и уставилась на них. Губы ее задрожали. Руки затряслись. Лицо исказилось и приобрело серый оттенок. Ее голос, когда она заговорила, даже слегка осип.
— Скажите… как это случилось? Как именно?
— Как? — Келли отпрянул в удивлении. — Я подал его этому пожилому джентльмену, когда…
Он остановился, потому что разговаривать уже было не с кем. Девушка повернулась на пятках. Это был словно сигнал. Старик опустил газету и посмотрел на нее. Она зачарованно уставилась на него, словно птица, загнанная в угол змеей. Затем, во второй раз в течение этих двух минут, она резко повернулась. Корзина чуть не выпала у нее из рук, когда она побежала.
Через какое-то мгновение Кэкстон видел, как она бежала по платформе.
— Что за черт! — взорвался Келли. Он резко повернулся к старику.
— Что вы с ней сделали? — яростно спросил он. — Вы…
Голос его затих, и Кэкстон, который также собирался добавить к этому требованию несколько резких слов, тоже промолчал…
6
Голос коммивояжера под ярким солнцем на платформе «А» на станции Уорвик замолк. Кэкстону понадобилось минута, чтобы понять, что рассказ закончился.
— Вы хотите сказать, что это все? — спросил он. — Что мы вот так сидели, как два болвана, сконфуженных каким-то стариком? И это был конец всей истории? Вы до сих пор не знаете, кто напугал девчонку?
На лице Келли он видел странное выражение человека, мысленно подбирающего слово или фразу, чтобы описать неописуемое. Наконец Келли сказал:
— В нем было что-то такое… словно все самые властные и важные менеджеры в мире сошлись в одно. Мы просто заткнулись.
Кэкстон мрачно кивнул головой и медленно спросил:
— Он не сходил?
— Нет, вы были единственным, кто сошел.
— Да?
Келли посмотрел на него.
— Знаете, это самое странное и чертовски интересное. Но так и было. Вы попросили кондуктора сдать ваш багаж в Инчни. Последний раз я видел вас до того, как поезд тронулся. Вы шли по Пиффер Роуд в том же направлении, куда ушла эта девушка. Ага, вот идет поезд.
Шумно подошел объединенный грузовой и пассажирский поезд… Позже, когда он, петляя, пробирался вдоль края равнины, Кэкстон сидел, глядя в окно, смутно слушая болтовню сидящего рядом Келли. Он наконец решил, какой курс взять: после обеда он сойдет в Инчни, пройдет по домам, пока магазины не закроются, затем поедет на Пиффер Роуд и проведет долгий летний вечер в расспросах. Если он верно помнил свою карту, расстояние между большим городом и крошечной общиной составляло семь миль. В худшем случае, он мог дойти обратно до Инчни за пару часов.
Первая часть плана оказалась еще проще. Служащий отеля Инчни сказал ему, что в шесть часов есть автобус.
Двадцать минут седьмого он сошел с автобуса. Стоя в грязи Пиффер Роуд, смотрел как автобус какими-то толчками тронулся и покатился по шоссе. Шум мотора затих в отдалении, когда он устало потащился через пути. Вечер был теплым и тихим, и его плащ оттягивал руку. Позже будет прохладно, он знал, но сейчас он почти жалел, что взял его с собой.
У первого дома на газоне, стоя на коленях, работала какая-то женщина. Кэкстон поколебался, затем подошел к изгороди и какое-то мгновение смотрел на женщину. Он думал, не должен ли он ее помнить. Наконец он сказал:
— Прошу прощения, мадам.
Она не взглянула на него. Не поднялась с клумбы, которую полола. Это было костлявое создание в ситцевом платье. Она, должно быть, видела, как он подходил, раз так упорно молчала.
— Мне бы хотелось знать, — настойчиво продолжал Кэкстон, — не могли бы вы сказать, где тут живет один пожилой человек с дочерью. Дочь зовут Селани и она еще продавала в поездах авторучки, чашки и другие вещи.
Женщина поднялась и подошла ближе. Вблизи она не казалась такой уж большой или неловкой. У нее были серые глаза, глядевшие на него с некоторой враждебностью, а затем с любопытством.
— Послушайте, — сказала она наконец — разве не вы были здесь около двух недель назад, спрашивали о них? И разве я тогда вам не сказала, что они живут вон в той роще.
Она махнула рукой в сторону деревьев в четверти мили от дороги, но когда она смотрела на него, глаза ее были прищурены.
— Я что-то не понимаю, — сказала она мрачно.
Кэкстон не мог представить, как он будет объяснять этой сварливой и подозрительной женщине про свою амнезию. Он сказал поспешно:
— Спасибо большое. Я…
— Туда идти бесполезно, — сказала женщина. — Они уехали в тот же день, когда вы были в прошлый раз… на своем большом трейлере. И не вернулись.
— Они уехали! — воскликнул Кэкстон.
В пылу своего разочарования он чуть было не сказал больше. Затем он увидел, что женщина смотрела на него со слабой улыбкой на лице. Она выглядела так, словно успешно нанесла нокаутирующий удар какому-нибудь неприятному человеку.
— Думаю, — отрезал Кэкстон — я все равно схожу, посмотрю.
Он повернулся, настолько обозленный, что некоторое время почти не видел, что шел по канаве, а не по дороге. Его ярость медленно уступила место разочарованию, а оно так же медленно растаяло перед мыслью, что раз он оказался здесь, то можно было бы и посмотреть.
Через минуту он уже изумлялся, что он позволил одной-единственной женщине так подействовать себе на нервы за такое короткое время. Он покачал головой. Надо быть поосторожнее. Процесс выслеживания проектора и провалы в памяти изнуряли его.
Легкий ветерок подул ниоткуда, когда он свернул в тенистую рощу. Он нежно обдувал лицо, и мягкий шорох деревьев был единственным звуком, нарушающим тишину вечера. Ему не понадобилось и минуты, чтобы понять, что его ожидания, ощущения чего-то, что гнало его в путь, не будут удовлетворены. Потому что здесь не было ничего. Ни одного признака того, что здесь когда-либо жили люди: ни одной жестяной банки, ни связки мусора, ни печной золы. Ничего. Несколько минут он безутешно побродил вокруг, осторожно поворошил палкой засохшие ветки. И, наконец, пошел по дороге обратно. На этот раз уже женщина окликнула его. Он поколебался, затем подошел. В конце концов, она может знать и гораздо больше, чем сказала. Он увидел, что сейчас она было более дружелюбна.
— Нашли что-нибудь? — спросила она с плохо скрываемым интересом.
Кэкстон мрачно улыбнулся этой силе любопытства, затем горестно пожал плечами.
— Когда трейлер уходит, — сказал он, — это как дым — просто исчезает.
Женщина фыркнула.
— Все следы, которые остались, конечно, быстро исчезли после того, как здесь побывал старик.
Кэкстон сделал усилие чтобы сдержать возбуждение.
— Старик? — воскликнул он. Женщина кивнула, затем горько сказала:
— Красивый такой. Сначала все выспрашивал у всех, что нам продала Селани. А через два дня все утром проснулись — всё до единой вещи пропало.
— Украл?
Женщина нахмурилась.
— Почти что так. За каждую вещь была оставлена долларовая бумажка. Но все равно воровство — для таких-то вещей. Знаете, у нее была такая сковородка…
— Но чего он хотел? — перебил озадаченный Кэкстон.
— Разве он ничего не объяснял, когда расспрашивал? Ведь вы не позволили ему просто так ходить и задавать вопросы?
К его изумлению, женщина разволновалась.
— В нем что-то было. Такой внушительный и важный, — она сердито замолчала. — Негодяй!
Ее глаза сузились. Она пристально посмотрела на Кэкстона.
— Ну вы молодец — спросили мы что-нибудь или нет. А вы сами-то? Стоите тут, выспрашиваете… Послушайте, вы мне скажите, это вы приезжали сюда две недели назад? Вы-то здесь при чем?
Кэкстон колебался. Перспектива необходимости вот так рассказывать свою историю людям, оказалось, была полна трудностей. Но все же она должна знать что-то еще. Должно же быть очень много информации о том месяце, что эта девушка, Селани, и ее отец провели в этом районе. Одно казалось определенным. Если были еще какие-то факты, то женщина их обязательно знает.
Его колебание прошло. Он объяснил, но закончил немного неопределенно.
— Так что, как видите, я человек, который, в общем, ищет свою память. Может, меня ударили по голове, хотя шишки нет. Потом, может, меня одурманили. Что-то произошло со мной. Вы говорите, что я туда приходил. А вернулся? Или что я сделал?
Испуганно вздрогнув, он замолчал, потому что женщина без предупреждения разомкнула губы и испустила рев.
— Джимми! — заорала она оглушительным голосом. — Джимми! Поди сюда!
— Да, мам! — раздался из дома мальчишеский голос.
Кэкстон бессмысленно смотрел, как нечесаный двенадцатилетний мальчишка с проницательным, смятым лицом вылетел из дома. Дверь за ним с грохотом закрылась. Кэкстон слушал, все еще наполовину ничего не понимая, как мать объясняла мальчику, что — «этого человека ударили по голове те, в трейлере, и он потерял память, и он хочет, чтобы ты рассказал ему о том, что ты видел».
Женщина повернулась к Кэкстону.
— Джимми, — сказала она гордо, — никогда не верил этим людям. Он был уверен, что они иностранцы или что-нибудь в этом роде, и поэтому внимательно следил за ними. Он видел, как вы пошли туда и почти все, что случилось, вплоть до того, как уехал трейлер. Конечно, было нелегко узнать, что происходило внутри, потому что во всей машине не было ни одного окна. Но, — закончила она, — он забрался внутрь, когда их не было рядом, и осмотрел все место, просто чтобы убедиться конечно, что они ничего не тащат.
Кэкстон кивнул, сдерживая ухмылку. Возможно, это была такая же уважительная причина для того, чтобы совать нос в чужие дела, как и любая другая. В данном случае, она была счастливой для него.
Мысль закончилась с пронзительным голосом Джимми, проникшим в сгущавшиеся сумерки.
…День был жарким, и Кэкстон, остановившись и спросив женщину из первого дома, где живут отец с дочерью, медленно пошел по направлению к роще, которую она показала.
За спиной поезд дважды дал гудок, а затем тронулся. Кэкстон подавил в себе желание повернуть обратно. Он понимал, что все равно не успеет. Кроме того, человек так легко не бросает надежду на удачу. Шаг его ускорился, когда он подумал о снимке, чашке и кинопроекторе.
Он не видел трейлера, пока не свернул под первые деревья. Когда же он увидел его, то резко остановился. Трейлер был гораздо больше, чем он представлял его себе даже по описаниям матери Джимми. Он был такой же длинный, как небольшой грузовой вагон, только модифицирован, так что сзади немного сужался.
На его стук никто не ответил.
Он подумал, что девушка убежала сюда. В неопределенности он обошел этот монстр на колесах. Как доложил Джимми, там не было окон, так что было невозможно ниоткуда ничего увидеть, кроме как спереди, где в лобовом окне были видны два сидения. За вторым сидением была дверь, ведущая в основной отсек трейлера. Дверь была закрыта.
Насколько он мог узнать, было только два выхода, по одному с каждой стороны — впереди, на дальней стороне, и чуть сзади — там, где он впервые подошел к трейлеру.
Кэкстон вернулся к двери, в которую постучал, и напряженно прислушался. Но снова ничего не было. То есть, ничего, кроме легкого ветерка, дувшего по макушкам деревьев. Вдалеке жалобно свистнул поезд. Он попробовал запор, и дверь открылась так легко, что все его колебания кончились. Он решительно распахнул ее и встал, уставившись в одну из комнат.
Первое, что увидел Кэкстон, когда залез внутрь, была корзинка девушки, стоящая у стены как раз слева от двери. От увиденного он резко остановился. Сел в проходе, свесив ноги вниз. Его нервозность уступила место продолжительной тишине, и он начал с растущим любопытством рассматривать содержимое корзинки. Там было около дюжины волшебных снимков, по крайней мере три дюжины складных самонаполняющихся чашек, дюжина каких-то округлых черных предметов, не поддавшихся ему, и три пары пенсне. У каждой пары крошечное прозрачное колесико, приделанное сбоку, у правой линзы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28