Мадам Баттерфляй тоже умолкла, лишь смахнула украдкой предательски
набежавшую слезу.
А Мефодий доиграл таки песнь до конца и лишь потом обернул
просветлевший лик к вновь прибывшему:
- Чего вылупился, семистопный?
- Я - местный гений, - скромно сказал толстяк, потупив взор, тем
более, что так, в "сектор обстрела" попадали обнаженные колени мадам
Баттерфляй, - на сексуально - поэтическом фронте. Я тоже пою... про себя.
А стихи из меня так и прут! Вот например...
Семистопный вскинул руку и, не отрывая взгляда от колен мадам
Баттерфляй, продекламировал:
Как Олоферн склоняю выю,
Ища покой в твоих коленях.
А ты в ответ: "Помой мол шею"...
С тех пор я ем одни пельмени!
- А колбасу не едите? - глухо, но с надеждой спросил Аполлинарий, не
отрывая отяжелевшей головы от дипломата.
- Нет! Это противоречит моим эстетическим нормам.
- И это хорошо, - вздохнул Аполлинарий, - и это - правильно!
- Про колени - это вы здорово, - тревожно сказала мадам Баттерфляй, -
а вот про душу у вас что нибудь есть?
- Сколько душе угодно! - самоуверенно заявил Семистопный. - Вот хотя
бы это...
Когда душа дышать устала,
А впереди лишь дождь и тьма
- Та залезай под одеяло
И согреши в объятиях сна!
- Ведь все равно тебе хана! - подытожил, всхлипывая Аполлинарий
Грызюк, все еще не отрывая головы от дипломата.
- Не-а! - задорно откликнулся неунывающий Семистопный. - Ведь
подовспрявши ото сна, ты вдруг поймешь - УЖЕ ВЕСНА!
- Осень, однако, пока на дворе, - миролюбиво проворчал Мефодий Угуев,
ковыряя палочкой в костре. - Дуют студеные ветры, следом зима прикатит в
декабре - лучшие песенки спеты!
- Отчасти вы конечно правы, - откликнулся Семистопный, - но!!!
Ты оглянись лишь на пройденный путь,
И хоть прикинь сколько мы напахали!
Трем поколениям все удобрять
Времени хватит едва ли!!!
- Эх вы, гуппии вуалехвостые! - заголосила вдруг в тоске мадам
Баттерфляй. - Опять на нерест пошли! Неужели никто крохотной беззащитной
перед силами природы дафнии не может поднести стаканчик ацидофилена или
хотя бы аэрина паршивого?!!
- У меня только кефир, да и тот обезжиренный, - слабо откликнулся
Аполлинарий Грызюк, - а стаканчиков и вовсе нет.
- Стаканчики есть у меня, - встрепенулся поэт, - лишь бы кефира на
всех хватило.
- У меня этого кефира полно! Хоть залейся!!! - мрачно сказал
Аполлинарий Грызюк. - Полный дипломат. Я его всегда с собой таскаю. Я
теперь без этого кефира вообще жить не могу!
- Тогда наливай, - величаво скомандовал Мефодий Угуев, извлекая из-за
пазухи надкушенный колбасный батон и четыре свежепросоленные банана. -
Пока луна такая полная...

- Эх-х-х-х!!! - разухабисто сказал Семистопный, вытер рукавом
финского костюма алые уста и с чувством мажорно икнул:
Когда завод твой на исходе,
Не время думать о приплоде!
Налей стаканчик до краев.
Чу?! Слышишь песнь возникла вроде,
То очумевший от боев,
Твой организм уже поев,
Благую песнь при всем народе
Поет без всяких... холуев!
- Талант районного масштаба! - с тихой завистью сказал Аполлинарий
Грызюк.
- Циклоп! - капризно фыркнула мадам Баттерфляй. - Он на мои коленки
постоянно косится и облизывается при этом... Макропод сухопутный, хоть и
тропический!
- Между первой и второй, - спокойно сказал Мефодий Угуев, - да этакой
параболой!
- Уже-уже, - засуетился Аполлинарий Грызюк, - наливаю!
А В ЭТО ВРЕМЯ в пампасах стояла великая сушь! Но даже если бы и можно
было принести с собой, то все равно выпить было не с кем!
А здесь уютно потрескивали в костре догорающие доски старого
некрашеного забора, томилась доходила и "постреливала" в золе картошка,
слетались на огонек хорошие люди...
Мефодий Угуев окинул спутников спокойным внимательным взглядом и
мимоходом поймав Аполлинария Грызюка за многострадальную петельку от
штанов участливо спросил:
- Ты меня уважаешь, дактиль наш шизокрылый?
- Я преклоняюсь перед вашим умением зажигать, - сдавленно пробормотал
Аполлинарий, - и вести за собой массы...
- А я, вообще, к мужикам не ровно дышу! - сказала мадам Баттерфляй,
окидывая Мефодия Угуева специфическим взглядом.
- Конечно, - с тайной завистью прошептал Семистопный, - кому в наше
бурное время нужен истинный талант, даже взращенный на сексуальной, а не
только исключительно на местной почве.
Но Мефодий Угуев ничего не слышал - мысленно он был далеко - в
пампасах!
- Когда на небе такая луна, - исступленно продолжала мадам
Баттерфляй, - меня всегда тянет впасть в безумства. Например плюнуть на
все и стать домохозяйкой!
- А я хотел стать танкистом, - застенчиво прошептал Аполлинарий
Грызюк, - а потом, чуть позже, рядовым... гинекологом.
- А я стал тем, - радостно подхватил, сияющий похлестче, чем луна,
Семистопный, - кем хотел - непризнанным гением! Ведь истинный талант, грея
бока в лучах славы, хиреет в тепличных условиях.
- Кто был ничем тот в дальнейшей жизни только приобретает со
временем, - философски подытожил Мефодий Угуев, на мгновение вернувшись из
пампасов. - А кто был всем - все равно далеко не уйдет.
- Не мечите бисер перед свиньями, - глухо изрек Аполлинарий, снова
утыкаясь головой в спасительный дипломат и всхлипывая при этом.
- А я люблю икру... метать, - вздохнула мадам Баттерфляй, - в
принципе, конечно.
- Я тоже икру люблю! - задорно воскликнул Семистопный. - Даже
кабачковую!!!
- Однако зима на подходе, - уверенно изрек Мефодий Угуев. - Готовы ли
вы к отопительному сезону?
- Готовы! Готовы!!! - нестройным хором откликнулись случайные
попутчики Мефодия Угуева.
- Тогда в путь! - раскатистым басом объявил Мефодий. - Уж цель
близка, а время не ждет - оно уже давно и окончательно тронулось, а мы
вслед за ним... Потомки нас не забудут! Вперед к светлому будущему, на
месте с левой ноги, не взирая на погодные условия... АРШ!
- Кто там шагает правой? - радостно заголосил Семистопный и в его
безумных глазах отразился мертвецки зеленушный свет полной луны. - Левой!
Левой! Левой!
- Вам не кажется, что нас будет все время заносить, если мы будем
постоянно шагать только левой? - задыхаясь крикнул Аполлинарий Грызюк,
однако, четко печатая шаг, хоть и припадая на правую ногу при этом.
- Путь несет! - бесшабашно захохотала мадам Баттерфляй, подпрыгивая
на марше от возбуждения.
- Средь глобальной общей дури, - не своим голосом запел Семистопный,
-
Пусть сильнее грянет буря!
Мы в пучине катаклизмов
Все отринем атавизмы!
И из недр пустыни дикой
Мы начнем свой путь великий!
Все нам станет по плечу!
Я от счастья хохочу!!!
- Ур-р-ра!!! - подхватила мадам Баттерфляй. -
Сорвем покровы с голых истин,
Подымем время на рога!
Наш бег неудержим - поскольку истин -
Вольны мы словно облака!
- Пока... пока... пока... - откликнулось эхо злым нечеловеческим
голосом.
- А три стопы от ямба вам?!! - проревел Мефодий Угуев, и от его
могучего баса стекла лопнули в близлежащих домах, а две новостройки прямо
по курсу и вовсе осели кучей праха.
И ударил гром, и сверкнула молния, и хлынул ливень подмывая
фундаменты уцелевших строений, взламывая асфальт и заливая окрестности...
Мадам Баттерфляй таки сорвала покровы. Сначала с Аполлинарий Грызюка,
который лишь слабо отбивался опустевшим дипломатом, а потом и с самого
Мефодия Угуева.
- Голые люди на голой земле, - возбужденно бормотал разгоряченный
Семистопный, поспешно и самостоятельно раздеваясь. -
Гонит их гибельный ливень,
Туда, где в последнем котле
Тело и разум будут а отрыве...
А В ЭТО ВРЕМЯ в пампасах было тих-тихо, словно у них в пампасах уже
лет двести, как обезлюдело.

А потом пошел снег.
Сразу стало тихо холодно и страшно. А вокруг уже расстилались только
одни пустыри, над которыми царил мрак...
- Погуляли однако, - громко стуча зубами сказал голый Семистопный, с
завистью поглядывая на Аполлинария Грызюка так и оставшегося при
дипломате.
- А тебя никто не заставлял раздеваться, - раздраженно фыркнула мадам
Баттерфляй, обматывая вокруг роскошных бедер носовой платок Мефодия
Угуева. - Тоже мне секс-символ выискался...
Мефодий Угуев скрестив голые руки на голой груди упрямо набычившись
смотрел вперед - на запад, где почему-то начинало всходить солнце.
Начинался рассвет...
Прямо по курсу была цель их похода - поселок городского типа -
"Светлое Будущее".
Идти до него оставалось часа полтора...

А через час их догнал первый автобус.
Живым уйти не удалось никому...
Даже автобусу.

1 2