- Я не понимаю, что здесь происходит?
- Ах, не понимаешь!!! - вновь яростно зашипел Айвен, хватая со стола
свечу и поднося ее к самому лицу Орвина Бина. - Ты не понимаешь?!
Поэт отшатнулся, но Фридрих поймал его за волосы и подтолкнул к огню.
- Бен много пьет в последнее время? - свистящим шепотом спросил
Айвен, пристально глядя в глаза совершенно обезумевшему поэту. Пламя свечи
заколыхалось от его тяжелого астматического дыхания и опалило поэту брови.
- Я... не... знаю... - прошептал Орвин Бин, опуская глаза.
- Не лги! - спокойно сказал Фридрих и, потянув поэта за волосы,
запрокинул ему голову. Вновь расплавленные капли воска упали Орвину Бину
на бескровно-белое лицо.
- Я не могу утверждать с точностью, - судорожно вздохнув сдавленно
прошептал поэт, - но мне кажется... много.
Айвен холодно усмехнулся, поставил свечу на стол и сел в кресло.
- Когда Бен был пьян, он рассказывал тебе о взаимоотношениях внутри
Аппарата Информационного управления?
- Изредка. Он говорил, что я должен знать некоторые нюансы, -
растерянно кивнул Орвин Бин, - но я ведь готовился в будущем стать
настоящим профессионалом... Я должен был иметь представление... Я не
понимаю, что здесь преступного?!
- Вопросы здесь задаю я! - холодно отрезал Айвен. - Ты уже
присутствовал на процедуре Проклятия?
- Да. Один раз, три месяца назад, когда Главный Редактор Бен
рекомендовал мое стихотворение к печати...
- И кому ты успел растрезвонить об этом?!!
- Я не думал...
- Я не спрашиваю, что ты думал, - прорычал Айвен, не в сила сдержать
свою ярость, - я даже не спрашиваю, как ты посмел посторонних посвящать в
детали профессионального ремесла! Тебе гаденышу приоткрыли узенькую щелку,
чтобы ты мог вставить в нее свой сопливый нос, а ты пытаешься просунуть
туда свои грязные лапы, да к тому же норовишь Таинство Профессионально
Творческой Кухни осквернить взорами Непосвященных!!! Имя?! Я спрашиваю
имя?!!
- Орвин Бин, - пролепетал вконец ошалевший поэт.
- Да не твое, придурок, - страшно ухмыльнулся Фридрих, все еще крепко
держащий поэта за волосы.
"Что у него за страсть такая: таскать их за патлы?!" - раздраженно
подумал Айвен брезгливо разглядывая обширные залысины Фридриха. -
"Типичное проявление комплекса собственной неполноценности!"
- Может, все-таки, кликнуть повара? - продолжая зловеще скалиться
спросил Фридрих.
- Не надо! - по заячьи пискнул поэт и, упав на четвереньки, попытался
подползти к ногам Айвена.
- Имя? - холодно потребовал Айвен, брезгливо отодвигаясь от
извивающегося на полу поэта.
Фридрих, рванув за волосы, заставил Орвина Бина вновь стать на
колени.
- Тебя, дурачок, спрашивают имя того человека, которого без ведома
Главных Редакторов ты посмел посвятить в святая-святых Творческого
Процесса? - словно разговаривая с умственно отсталым ласково сказал
Фридрих.
- Дональд, - едва слышно прошептал поэт, все лицо которого было
усеяно слезами, вперемешку, как восковыми, так и обыкновенными.
- Севидж?!! - свистящим шепотом спросил Айвен.
Поэт кивнул, насколько это ему позволил Фридрих все еще крепко
сжимавший поэтову шевелюру.
- Адрес! - рявкнул Айвен.
- Не знаю!
- Не лги!!!
- Я не знаю!!!
- Он опять за старое, - оскалился Фридрих, - может, все-таки, повара
предупредить? Пусть там на кухне подсуетятся.
- Не надо, я вас прошу! - застонал Орвин Бин, безуспешно пытаясь
упасть в ноги Айвену Чену. - Я, действительно, не знаю! Он всегда приходил
сам... Меня никогда не интересовало: кто он и откуда... А сам он никогда
не говорил, все больше слушал... Он так умел слушать, что хотелось
говорить еще и еще... Кто же мог знать, что... так нельзя...
"ОН!" - Айвен закрыл глаза и расслабленно откинулся в кресле.

"...в результате регрессионных процессов, нашедших благодатную почву
в изолированной, возведенной на изначально порочных принципах, усиленных
симбиозом худших проявлений взаимодействия двух разнородных сфер
человеческой жизнедеятельности, на протяжении одного поколения произошли
такие апокалипсические изменения социального уклада и чисто человеческих
взаимоотношений, что некогда нормальные люди превратились, сначала в
духовных каннибалов, а затем... в самых обыкновенных. Лозунг: "Если враг
не сдается - его уничтожают", в этой среде был воспринят буквально. И тех,
кого "съедали" на первых порах в переносном смысле, стали подавать к столу
в буквальном.
А особым деликатесом на специальном культовом отправлении - процедуре
Проклятия - стала считаться поданная к столу рукопись, приправленная
кровью автора.
Момент, когда процесс деградации членов секты, именующих себя Золотой
манипулой, перешагнул за грань и стал откровенным безумием, прошел
совершенно незаметно и воспринялся как нечто само собой разумеющееся..."

- Оставь его, спокойно сказал Айвен, - похоже, что он действительно
ничего больше не знает.
- Как скажет Главный Редактор Айвен, - несколько театрально произнес
Фридрих, вытирая руки черным носовым платком.
- А вы, Орвин Бин, - не глядя на поэта сказал Айвен, - можете идти.
Но помните, что один раз скомпрометировав свое доброе имя вы поставили
себя в такое положение, в котором следующая ваша ошибка - будет
последней... Язык нам дан не для того, чтобы обсуждать Объективные истины,
а чтобы... держать его за зубами. Неровен час, можно потерять!
- Идите, - подтолкнул поэта к выходу Фридрих, - и помните: вы в этом
кабинете никогда не были!
Орвин Бин поспешно вскочил и кинулся к двери, но, все-таки, у него
хватило мужество на пороге задержаться и пробормотать:
- Я очень благодарен за урок, Главный Редактор Айвен. Вы не
пожалеете, что изыскали время и помогли мне сориентироваться в сложившихся
обстоятельствах. Я все понял и постараюсь оправдать оказанное доверие.
- Я надеюсь, что отныне вы действительно будете идти верным путем, -
устало сказал Айвен Чен, не открывая глаз.
И лишь когда дверь за поэтом закрылась, Айвен Чен приоткрыл глаза и
жестко посмотрел на Фридриха:
- Надеюсь ты дашь соответствующие распоряжения на кухне. Тебе ясна
очередная кандидатура для сегодняшней плановой процедуры Проклятия?
Фридрих ухмыльнувшись молча кивнул.
- Только тихо! Терпеть не могу поросячьего визга.
Фридрих вновь кивнул.
- И напиши соответствующую статью: мол Орвин Бин, не взирая на
дружеское участие в его творческой судьбе Главного Редактора Бена Оу, и
попыток Главного Редактора Зуриха заострить внимание на отдельных
положительных моментах в семантических конструкциях, выбираемых начинающим
поэтом, в конечном итоге ступил не на ту дорогу... Но и так далее - как
положено.
- Хорошо, - плотоядно усмехнулся Фридрих.
Айвен окинул Фридриха пустым безучастным взглядом, и Фридрих, в
соответствии с этикетом поклонившись, направился к двери.
"Ну, а кто будет следующим кандидатом на участие в процедуре
Проклятия..." - Айвен зловеще усмехнулся. Фридрих, словно что-то почуяв,
оглянулся в дверях. Секунду они пристально смотрели друг-другу в глаза,
затем Фридрих ухмыльнулся и осторожно притворил за собой дверь.
Оставшись наконец один, Айвен Чен расслабленно откинулся в кресле.
Идти и принимать участие в процедуре Проклятия Орвина Бина не было ни сил
ни желания.
Айвен пробыл в кабинете не долго. Немного поработал над тезисами
статьи: "А был ли Фридрих?!", а затем, почувствовав бесконечную усталость,
отправился домой.
На выходе, в вестибюле ресторана, Айвен наткнулся на Главного
Редактора Бена Оу.
- Айвен, ведь ты же понимаешь, что я... - ухватив побелевшими
холодными пальцами Айвена за руку лихорадочно, словно в бреду, зашептал
Бен Оу.
- Успокойся, - устало похлопал его по плечу Айвен. - Я все понимаю. Я
тоже периодически чувствую себя страшно одиноким и очень хорошо
представляю, как хочется иногда, чтобы рядом был кто-то... Но надо
помнить, что критериями нашего выбора должны быть не личные симпатии, а...
отношение к работе. Мы должны опираться не на людей, а на профессионалов!
Ведь не даром нам доверен самый могучий инструмент - Слово.
- Я все понимаю... Я исправлю... Я, - сбивчиво зашептал Бен Оу.
- Иди, - сказал Айвен, - иди и спокойно работай.

Уже сидя в машине, Айвен подумал:
"Да, стареем. Бен вот совсем уже сдал - пора-пора и ему уже в Дом
Отдыха!"
Припарковав машину у своего дома и войдя в подъезд, Айвен
нерешительно остановился у дверей лифта. Нажал на кнопку вызова, и с
холодным интересом пронаблюдал, как створки дверей лифта открылись и,
выждав некоторое время, закрылись. А потом, несмотря на усталость,
медленно стал подниматься на свой этаж пешком.

Через два дня, рано утром, Айвен набрал номер телефона Фридриха:
- Ты помнишь, что сегодня меня обещал навестить наш таинственный
Дональд Севидж?
- Конечно, - прозвучал в трубке спокойный, уверенный голос Фридриха.
Но Дональд Севидж не появился. И хотя целый день Айвен постоянно
чувствовал чье-то незримое присутствие, но скорей всего это были людишки
Фридриха.
Не появился Дональд Севидж и на следующий день.
А когда Айвен вечером усталый возвращался домой, то то наконец
пересилив себя он, все-таки, переступил порог злополучного лифта... Дверцы
мягко закрылись и кабина медленно поползла вверх. В портфеле у Айвена
лежала уже почти готовая статья "А был ли Фридрих?!". Жизнь казалась
несколько однообразной и утомительной, но в общем-то прекрасной.
Лифт наконец затормозил, но дверцы, почему-то не открылись. Айве
нажал на кнопку вызова диспетчера и в ту же секунду ощутил, что лифт
падает... Айвен даже не успел разобраться, как он к этому относиться.

Утром следующего дня в редакцию журнала "Шаровая молния" входил новый
Главный Редактор.
В коридорах издательства - у каждой двери - занял место сытый холеный
мальчик, хорошо и модно одетый, лениво пожевывающий резинку и спокойно
провожающий проходящих мимо людей взглядом, каким обычно разглядывают
броские, но малозначительные детали архитектуры.
- Главный Редактор Фридрих, - торжественно объявила секретарша,
словно только что снесла золотое яйцо и торопилась об этом событии
известить как минимум пол мира, - ваша утренняя почта!
Фридрих, удобно устроившись за столом Главного Редактора, кивком
отпустил секретаршу и лениво стал перебирать разнокалиберные конверты.
Его взор привлек большой серый конверт, адресованный ему лично, но
без адреса отправителя.
Фридрих не спеша вскрыл интригующее послание и извлек оттуда
обыкновенную потрепанную канцелярскую папку.
На папке неряшливым корявым почерком было написано:
Дональд Севидж
Каннибалы
повесть-хроника
Фридрих в бессильной злобе выскочил из-за стола, швырнул папку на пол
и стал в бешенстве ее топтать...
Разрозненные листки опавшими листьями усеяли в редакции весь пол.
На том, что лежал ближе всего к двери, если бы у кого-нибудь возникло
такое желание, можно было прочесть:

"...но вслед за легионерами, придет новое поколение, заботливо
выпестованное в рамках взлелеянной легионерами системы.
И будет оно - это поколение - воистину ужасным..."

1 2 3