Джимми быстро листал страницы.
— Через минуту — весь ваш. Постарайтесь развлечься, пока я занят, загадайте себе загадку. Или свежий анекдот расскажите. Поразмышляйте о жизни. Нет. Опять не то. Не вижу себя в роли импортера вентиляторов, резальщика стекол, брокера отелей. Уничтожение насекомых, сбор макулатуры. Не то, не то! Работник прачечной, строитель мавзолеев, окулист, кровельщик, жестянщик, гробовщик, ветеринар… так, так, так… парики, рентгеновская аппаратура — нет, не то. Даже свинцовые чушки не по мне. — Джимми захлопнул справочник. — Что ж, придется помирать с голоду в канаве. Скажите мне, вы ведь знаете Нью-Йорк, где самая удобная канава?
Тут в ресторан вошла сама элегантность — молодой человек в костюме безупречного покроя, в туфлях без пылинки, со строго вымеренной бутоньеркой в петлице. Через монокль он оглядел зал. Смотреть на него было сплошное удовольствие; однако Джимми вздрогнул, как ужаленный, и удовольствия не испытал. Он узнал нового посетителя. Он хорошо его знал, и тот превосходно был знаком с Джимми. Видел он его всего каких-то две недели назад, в клубе холостяков. В нашем мире мало достоверного, но одно было вернее некуда: если Бартлинг — так назывался пришелец — заметит Джимми, то непременно подойдет и назовет по имени, тогда как тот стал Бейлиссом с головы до пят, Бейлиссом и никем больше. Может, если отрицать категорически, пронесет? В конце концов, Реджи Бартлинг славится слабыми умственными способностями, он поверит чему угодно.
Монокль продолжал обзор, пока не уткнулся в профиль Джимми.
— Вот это да! — воскликнул пришелец.
Реджинальд Бартлинг приплыл в Нью-Йорк только сегодня утром, но его уже давило одиночество чужого города. Приехал он, чтобы поразвлечься, карманы у него были набиты рекомендательными письмами, но их он еще не пустил в ход. Его томила тоска по родине, ему не хватало приятелей. А тут нате вам, Джимми Крокер собственной персоной. Один из лучших! И он заспешил к столу.
— Крокер, дружище! А я и не знал, что ты тут! Когда приехал?
Джимми радовался до глубины души, что углядел его раньше и успел приготовиться к встрече. Внезапно атакованный, он несомненно изобличил бы себя признанием; но предугадав, что Реджи подойдет, сумел победить его. Он сказал Энн целую фразу, прежде чем понял, что обращаются к нему
— Ой, да тут Джимми Крокер!
Джимми напустил на себя недоумевающий вид, взглянул на Энн, перевел взгляд на Бартлинга.
— По-моему, — сказал он, — произошла какая-то ошибка. Моя фамилия Бейлисс.
Под его каменным взглядом безукоризненный Бартлинг сник. Ему припомнилось все, что он читал и слышал о двойниках, и он смешался, полыхнув румянцем стыда. Какая невоспитанность! Подскакивать к совершенно незнакомому человеку, прикидываясь, будто узнаешь его. Пожалуй, друзья сочтут его нахалом. Нет, какая вульгарность! Реджи пунцовел и пунцовел. Со стороны могло показаться, что покраснел он до самых щиколоток. Он отступил, бормоча сбивчивые извинения. Джимми сочувствовал страданиям приятеля. Истовая приверженность того к хорошему тону была ему хорошо известна, и он представлял его неописуемый ужас. Но необходимость диктовала жесткий курс. Пусть душа его корчится в муках, пусть он проводит бессонные ночи после такого ляпа, Джимми все равно готов стоять на своем хоть до осени. И вообще, Реджи только на пользу получать иногда встряску. Поддержит его в резвой, энергичной форме.
С такими мыслями Джимми снова повернулся к Энн, тогда как пунцово алевший Бартлинг засеменил восстанавливать нервы в другой ресторан. Энн смотрела на Джимми изумленно, широко распахнув глаза, приоткрыв рот.
— Как странно! — легко и небрежно, восхищаясь сам собой, обронил Джимми. — Наверное, я чей-то двойник. Как он назвал меня?
— Джимми Крокер!
Подняв бокал, Джимми отхлебнул и поставил его на место.
— Ах да, вспомнил! Любопытно, имя почему-то знакомое… Где то я его уже слышал, как будто…
— Да я же вам рассказывала! В тот вечер, на палубе!
— Н-да! — Джимми с сомнением взглянул на нее. — Ах, ну да, конечно! Припоминаю, тот самый субъект, которого вы так не любите.
Энн по-прежнему всматривалась в него, словно бы он превратился в кого-то нового и незнакомого.
— Надеюсь, это сходство не настроит вас против меня? — осведомился Джимми. — Одни рождаются Джимми Крокерами, другие — становятся. Надеюсь, вы не упустите из виду, что лично я принадлежу к последним.
— Нет, ну до чего необычно!
— Хм, не знаю… Каких только историй нет про двойников! Несколько лет назад в Англии жил один человек, его регулярно упрятывали в тюрьму за чужие проступки. Кто-то, по случайности, как две капли воды походил на него…
— Я не про это. Конечно, двойники существуют. Но любопытно, что вы приехали в Америку и мы вообще встретились. Понимаете, я ведь ездила в Англию, чтобы уговорить Джимми Крокера вернуться.
— Что?
— Нет, не лично я, конечно. Я ездила с дядей и тетей. Это им хотелось его уговорить.
— Ваши Дядя с тетей? — Джимми обалдел вконец. — С какой стати?!
— Забыла объяснить, что они и его дядя и тетя. Сестра моей тети замужем за его отцом.
— Но…
— Все просто, хотя на первый взгляд вроде запутанно. Вы, наверное, давно не читали «Санди Кроникл»? Там публиковались статьи про его дикие выходки в Лондоне. В газете его называют «Джим с Пиккадилли».
В напечатанном виде прозвище шокировало Джимми. Произнесенное вслух, да еще Энн, оно показалось просто дерзким. Его раздирали угрызения совести.
— Вчера появился новый…
— Я видел, — перебил Джимми, чтобы избежать пересказа.
— Ах, вот как? Вот еще доказательство, что за тип этот Джимми. Лорд Перси Уиппл, на которого он набросился в клубе «Шесть Сотен» — его лучший друг. Его мачеха сама сказала это моей тете. Абсолютно безнадежен, — и Энн улыбнулась.
— Что-то вы приуныли, мистер Бейлисс? Веселее! Может, вы и похожи на него, но все равно вы — не он. Главное — душа. У вас добропорядочная алджерноновская душа. Да, вы так сильно похожи, что даже его друзья подходят в ресторане и с вами заговаривают. Ничего, так даже лучше. Я думаю, если бы вы явились к моей тете как Джимми Крокер, все-таки прикативший сюда в припадке раскаяния, она обрадуется и сделает для вас что угодно. Вы даже могли бы осуществить свои притязания, вас усыновил бы миллионер. Кстати, почему бы вам не попробовать? Я не выдам.
— И прежде чем меня разоблачат и отправят в тюрьму, я смогу побыть рядом с вами. Буду жить с вами в одном доме, разговаривать… — голос у Джимми дрогнул.
Энн повернулась к нему.
— Да послушайте вы! А то распелись, честное слово… Прямо оратор, поистине златоуст!
Джимми сурово глядел на нее. Такого легкомыслия он не одобрял.
— Когда-нибудь вы меня доведете…
— Разве вы услышали? — встревожилась Энн. — Однако, я серьезно. Вы и впрямь златоуст. С таким чувством говорите!
Джимми подладился к новой интонации.
— Ах, что вы! Я только-только разогрелся. Еще минутка, и вы услышали бы кое-что стоящее. Но вы меня обескуражили. Лучше вернемся к моей работе.
— А вы что-то надумали?
— Мне хотелось стать одним из тех, кто сидит в офисе, подписывает чеки и приказывает рассыльному передать Рокфеллеру, что после обеда, так и быть, выкроит для него минуток пять. Хотя тут нужна чековая книжка, а у меня ее нет. Ладно, неважно, подыщу что-нибудь. А теперь расскажите мне о себе. Оставим на время мое будущее.
Час спустя Джимми свернул на Бродвей. Шагал он печально, ему надо было о многом подумать. Как странно, что Пэтты ездили в Англию уговаривать его! И как горько, что теперь, когда он в Нью-Йорке, эта дорога к богатому будущему перекрыта из-за поступка, который он совершил пять лет назад… Он даже не помнил ничего, и это приводило его в бешенство; однако, ничего не попишешь. Энн его возненавидела. Он нежно замечтался о ней, наталкиваясь на прохожих.
Из транса его вывел седьмой, пробормотав имя, от которого он недавно отрекся:
— Джимми Крокер!
Удивление выдернуло Джимми из мечтаний, возвратив в суровую реальность — удивление и некоторая досада. Нет, чушь какая! Приехал в город под чужим именем, инкогнито, можно сказать, не был тут пять лет, а тебя узнает каждый второй! Джимми кисло взглянул на коренастого парня с квадратными плечами, потрепанного в битвах, и увидел на не-красивом лице почтительную, радостную улыбку. на лица у Джимми была не очень хорошая память, но вот такое запомнилось бы даже при самой плохой. Оно, как говорится в рекламных объявлениях, несло печать индивидуальности — перебитый нос, низкий лоб, уши-лопухи… последний раз Джимми видел Джерри Митчелла два года назад, в Лондоне, в национальном спортивном клубе; и мгновенно изготовился, как перед недавней стычкой с несравненным Реджи.
— Привет! — сказал Джерри.
— И вам привет! — вежливо отозвался Джимми. — Чем могу озарить дни вашей жизни?
Улыбка растаяла, сменившись недоумением.
— Вы ведь Джимми Крокер?
— Ну, что вы! Я Алджернон Бейлисс.
— Прощенья прошу. — Джерри покраснел. — Обознался.
И пошел было прочь, но Джимми окликнул его. После расставания с Энн в жизни его образовалась зияющая пустота, и он жаждал заполнить ее общением.
— А я вас узнал!? Вы — Джерри Митчелл. Помню, помню, как вы уложили Кида Берка четыре года назад!
Улыбка шире прежней вернулась на лицо боксера. Он просиял от удовольствия.
— Э-эх, как вспомнишь!… Бросил я спорт. Работаю для одного старикана, такой Пэтт. Потеха, честное слово! Он как раз дядя Джимми Крокера, за которого я вас принял. Нет, ну прям вылитый Джимми! Слушайте, а вы сейчас заняты?
— Не особенно.
— Пойдем, посидим, поболтаем. Тут за уголком одно местечко…
— Пойдем.
Они отправились в местечко.
— Тебе что? — спросил Джерри. — Сам я в завязке.
— Да и я, — отозвался Джимми. — Что поделаешь! Нельзя вечно пить, позориться.
Джерри Митчелл молча принял эти мудрые слова. Они окончательно рассеяли остатки сомнений, таившихся в его душе. Вроде бы согласившись, что встречный этот — не Джимми, от грызущих сомнений Джерри избавиться не мог; но теперь — убедился. Ничего подобного Джимми в жизни бы не сказал, ни за что бы не отказался; и, облегченно вздохнув, Джерри завязал беседу с новым знакомцем.
ГЛАВА IX
В пять часов вечера, дней через десять после возвращения в Америку, миссис Пэтт была для друзей дома. Получился настоящий прием — она не только уведомила официально, что самая знаменитая хозяйка салона снова принимает гостей, но и решила произвести впечатление на Хэммонда Честера, который заехал дня на два в Нью-Йорк, перед очередным путешествием в Южную Америку. На свой отстраненный манер он очень любил Энн, хотя в тайниках сердца считал неразумным с ее стороны родиться девчонкой, а не мальчишкой, и всегда заезжал ненадолго в Америку по пути из одной дикой пустынной местности в другую — если, конечно, выкраивалась минутка.
Большая гостиная, выходящая на Гудзон, была битком набита. Миссис Пэтт благоволила к представителям самых разных групп человечества. Она гордилась богемными экспонатами, а за последнее время превратилась в истинного дракона, похищала гениев из их укромных логовищ и выставляла на свет Божий. В толпе бродили шестеро гениев, гостивших у нее, против чего так возражал муж. Но сегодня она наприглашала еще много народу из ближайших окрестностей Вашингтон-сквер, и воздух звенел надрывными воплями футуристов, буддистов, верлибристов, реформаторов сцены, а также художников по интерьеру. Все они толкались в гуще заурядных членов общества, которые пришли их послушать. Мужчины с новыми теориями развлекали женщин в новых шляпках. Апостолы свободной любви проповедовали тем, кто десятки лет занимался ею на практике. Одним словом, здесь напрягали связки и воспитывали умы.
Честер, стоявший у дверей рядом с Энн, оглядывал собрание с добродушным презрением большого пса к многочисленной своре мелкоты. Рослый, обветренный всеми ветрами, в чем-то очень похожий на Энн, он был бы похож на нее еще больше, если б не то, что часть лица ему содрал рассерженный ягуар, с которым у него вышли разногласия несколько лет назад в перуанских джунглях.
— Тебе нравится? — поинтересовался он.
— Да нет, мне все равно.
— Грустно, конечно, расставаться с тобой, но я рад, что уезжаю сегодня вечером. Кто все эти люди?
Энн оглядела гостей.
— Вот Эрнс Уисден, драматург, вон, разговаривает с Лорой Диллейн Портер, дамской писательницей, феминисткой. А там — Клара, скульптор, со взбитыми волосами. Рядом с ней…
Честер прервал этот перечень сдавленным зевком.
— А где старина Питер? Разве он не посещает эти сборища?
— Бедный дядя Питер! — засмеялась Энн. — Если ему случается вернуться из конторы прежде, чем разойдутся гости, он прокрадывается к себе и сидит там до полной безопасности. Последний раз, когда я заставила его идти на вечеринку, на него набросилась дамочка и битый час трещала о безнравственности бизнеса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29