– Для изготовления буровой коронки ученые группы конфисковали все ювелирные украшения, содержащие твердые цветные камни. Всего набрали около тридцати каратов бриллиантов, рубинов, александритов и так далее. Больше всех от конфискации пострадал богатый Джордж Циринский (у него реквизировли кольцо с темно-коричневым бриллиантом в десять карат) и Диана Львовна с Вероникой (рубиновые кольца, кулоны и сережки). Все камни мелко искрошили и внедрили в прочный пластиковый наконечник. После хитромудрого прикрепления этого наконечника к торцу оси электромотора сверлильный агрегат был полностью готов.
Третья группа ученых занималась вопросами безопасности. Во-первых, ее члены привели в негодность все установленные в подземелье микрофоны (в том числе «жучки») и телекамеры. Затем они принялись за решение проблем вентиляции.
За полтора дня до обещанного Худосоковым отключения вентиляторов Джорджу Циринскому был предоставлен обстоятельный доклад, из которого следовало:
1. Один из возможных ходов администрации после того, как она обнаружит попытку взлома стены, – закачка в помещение отравляющих веществ. Рекомендуется сразу после начала буровых работ перекрыть все вентиляционные отверстия.
2. После прекращения принудительной вентиляции пленникам хватит кислорода примерно на три – три с половиной часа. Рекомендуется сразу после начала бурения сократить, насколько это возможно, численность потребителей воздуха.
Получив доклад, Циринский пошел к Митрохину с Бельмондо, пьянствующим с коммунистами.
Выслушав его, Митрохин глубоко задумался, а шустрый Бельмондо немедля предложил во исполнение рекомендаций, изложенных во втором пункте, учредить подземный трибунал-тройку с тем, чтобы он приговорил всех виновных в преступлениях против человечества к смерти через повешение на электрическом стуле при помощи гильотины. Митрохину эта идея понравилась, и Циринский тут же предложил ему занять место почетного председателя трибунала. Но капитан, простой, как Россия, от должности наотрез отказался.
– Ну, тогда я сам как-нибудь с этим разберусь... – озабоченно пробормотал главный менеджер и степенно удалился.
Циринский вернулся, когда по бетонным стенам уже распространялось оптимистичное дребезжание беспрерывно работающей сверлильной машины. Митрохин пробежал глазами по приговору и обнаружил, что Особая тройка в составе Джорджа Циринского (председатель), Айзека К. Файнберга (заседатель) и Бориса Михайловича Сидорова (секретарь) приговорила к смертной казни через повешение всех (список очередности прилагался). И что наблюдение за неукоснительным исполнением приговора возложено на председателя Особой тройки.
– Ма-ла-дец... – только и смог сказать изумленный Митрохин.
Просмотрел приговор еще раз, внимательнее, и, качая головой, передал его Бельмондо.
– Ва-а-н Гоген! Вышинский! – только и сказал Бельмондо, ознакомившись с ним (первыми в списке на удушение в газовой комнате шли фашисты, коммунисты и беспартийные, затем следовали демократы, жириновцы, женщины, Бельмондо и Митрохин. Замыкала список Особая тройка). Вернув бумаги Циринскому, Борис посетовал, стараясь не смотреть в глаза оппоненту:
– Вы тут несколько месяцев работали над проблемой морального уничтожения человечества, а стоите в самом конце списка...
– У нас все аргументировано, – мягко улыбаясь, ответил Циринский и протянул Бельмондо стопку листов, исписанных аккуратным убористым почерком.
– На хер твои аргументы! – возразил ему Митрохин. – Не будем никого вешать! Победим – так все, сдохнем – так скопом. Дырки вентиляционные заткнули?
– Нет пока, – ответил Циринский. – Несколько минут назад третья группа установила в них анализаторы воздуха. Как только что-нибудь опасное пойдет – заткнем. У каждого отверстия уже стоят наготове люди из начала списка.
– Да уж... – сказал Бельмондо и, увидев Диану Львовну и Веронику, появившихся из ванной комнаты после очередного омовения, потянулся к бутылке шампанского.
* * *
Газ, изрядно попахивающий обычным дымом, пошел через тридцать минут после того, как вылетела пробка из последней бутылки шампанского.
Циринский в это время заряжал шпуры, Митрохин обладал второй в своей жизни женщиной, а Бельмондо – последней.
Как только сработали анализаторы, вентиляционные отверстия были заткнуты подушками.
Сделали это по разнарядке главного менеджера коммунисты и беспартийные. Помощь им оказать не удалось – они в полном составе погибли в муках. Погибли бы и остальные – газ оказался крайне ядовитым (зоман или зарин – определил потом Бельмондо, «химик» по роду войск). Но Циринский успел-таки взорвать шпуры при помощи самодельных детонаторов, и все оставшееся в живых население подземелья немедленно устремилось в образовавшийся лаз...
11. Аквариум а-ля Худосоков. – С таким тазом, извините... – Циринский выбирается ровно наполовину
Последними покинули подземную лабораторию Бельмондо и Митрохин. Заткнув лаз матрацами, предусмотрительно приготовленными Циринским, они осмотрелись с помощью карманных фонариков (целый их ящик лежал на матрацах) и обнаружили себя в наклонной ступенчатой галерее высотой чуть более среднего человеческого роста и шириной приблизительно в метр. Справа от пролома галерея была перекрыта массивной железной дверью без замков и замочных скважин.
Убедившись, что дверь закрыта и скорее всего никогда не открывалась, они пошли вниз по широким и невысоким ступенькам вслед за остальными товарищами по несчастью. Метров через десять галерея начала расширяться и скоро влилась в широкое помещение с высоким сводчатым потолком. Входя в него, шедшие впереди беглецы изумленно смотрели сначала вперед-вниз, а потом устремляли глаза вверх. То же самое проделали и Бельмондо с Митрохиным.
Пройдя сквозь застывшую толпу, они увидели, что помещение (далее мы будем называть его склепом) заканчивается довольно широким бассейном, в котором плавают лицом вверх... несколько раздувшихся мертвецов в обычной гражданской одежде. Вокруг них сновали стайки рыб (в основном – щурят и окуней), то и дело устраивавших толчею у обнаженных конечностей трупов. Раскисшие кисти и ступни были уже объедены до костей, и наиболее голодным хищникам приходилось лезть за поживой под одежду покойников. От их быстрых терзающих движений иногда казалось, что мертвецы пляшут «цыганочку»...
Ошарашенные страшным зрелищем, еще не веря своим глазам, беглецы принялись втягивать ноздрями воздух, но тяжелый трупный запах рассеивал без остатка всякие сомнения.
– Сверху их кидают, – первым пришел в себя Бельмондо и указал пальцем на круглое отверстие, чернеющее в верхней части свода. – Смотри, аккурат человек пролезет...
И как бы в подтверждение его слов из отверстия выпало нечто большое и продолговатое и плюхнулось в воду, обдав стоящих у бассейна крупными брызгами. Все в ужасе отпрянули, и тут же в бассейн упало еще что-то весьма напоминающее человеческое тело.
Выждав пару минут, Бельмондо с Митрохиным подошли к бордюру, обрамлявшему бассейн, и увидели, что в нем плавает двумя мертвецами больше. И тот, который плавал на расстоянии вытянутой руки лицом вверх, был Макарыч.
– Елки-палки! – чуть не плача, замотал головой Бельмондо. – Ангела безгрешного, гад, не пожалел! Он же совсем ребенок... У-убью собаку, яйца вместе с ногами оторву!
Он еще не успел кончить фразу, как откуда-то сверху раздался приглушенный хохот Худосокова. Его «ха-ха» были едва различимы, но пропитывающее их злорадство победившего подлеца и торжествующего мучителя зримо всколыхнуло тяжелый воздух подземелья. Все беглецы моментально вздернули головы к своду и стали вслушиваться. Но ничего больше не услышали...
Некоторое время они стояли, таращась обезумевшими глазами друг на друга и на художника, невозмутимо рисующего что-то на стене, затем принялись нервно ходить взад и вперед по подземелью... Не прошло и двух минут, как кто-то кому-то наступил на ногу и охвативший всех стресс тут же вылился в массовые беспорядки. Жириновцы и чистоплюи схватились с врачами сначала словесно, а потом и физически; понаблюдав за ними, два демократа также начали бить друг друга. Испуганные донельзя Диана Львовна и Вероника сначала с ужасом смотрели на распоясавшихся мужчин, затем кинулись друг другу в объятия и заплакали навзрыд...
Бельмондо и Митрохину тоже захотелось психологической разрядки, и они, засучив рукава, вступили в драку. Через несколько минут четверо зачинщиков (двое врачей и двое политических) были измолочены и отправлены в ссылку в дальний конец галереи. Остальным было приказано сидеть и не пикать.
Немного успокоившись после наведения конституционного порядка, Бельмондо вытащил из воды тело Макарыча и приказал Циринскому обследовать его на предмет установления причин смерти. Затем полюбовался с минуту картиной, только что законченной сумасшедшим художником (на ней был изображен очень похожий Бельмондо собственной персоной, идущий с березовым веником в баню), и, чертыхаясь, полез в бассейн. Глубина его, слава богу, не превышала полутора метров. Отталкивая от себя мертвецов, Борис пошел к дальнему краю бассейна ко второму сброшенному трупу. Это, само собой, был Киркоров...
Толкнув беднягу по направлению к Митрохину, Бельмондо постарался взять себя в руки (еще немного, и он заплакал бы по ангелам) и стал искать отверстие, сквозь которое рыбы проникали в свою подземную столовую. И нашел его ногой на ощупь – оно открывалось в стенке у самого дна бассейна и имело диаметр около пятидесяти сантиметров.
Сообщив эти данные Митрохину, Борис занырнул в отверстие и увидел, что вода в дальнем его конце подсвечена чарующими лучами дневного солнца. Подстегнутый близостью столь долгожданной свободы, поплыл к манящему свету и всего через полтора метра увидел, что на устье проход в Клязьму значительно сужается и, вдобавок, перегорожен двумя толстенными металлическими прутьями...
Вместо того, чтобы вернуться назад, Борис протиснулся к прутьям и попытался их вырвать.
И застрял намертво.
* * *
После того, как Бельмондо исчез под водой, Митрохин начал считать. Досчитав до трехсот, решил, что Борису удалось выбрался на волю, и принялся готовить народ к эвакуации. Циринский к этому времени определил, что и Киркоров, и Макарыч погибли от удушения шнурком и в медицинской помощи не нуждаются. Их снесли в галерею и скоро забыли.
После освидетельствования смерти ангелов главный менеджер занялся антропометрией – то есть стал измерять окружности бедер и плеч всех беглецов. Измерения закончились составлением списка, который сразу был передан Митрохину.
– Любишь ты бумагу марать, – пробормотал капитан, рассматривая список.
– Это не бумага, это пропуск на волю, – мягко улыбнулся Циринский. – Или приговор к медленной и мучительной смерти...
– Не понял?
– Понимаете, первыми в списке идут люди с наименьшим, так сказать, диаметром, а в конце – с наибольшим. Я счел необходимым провести измерения, чтобы кто-нибудь из толстеньких не заткнул собой выход на волю раньше времени...
– В-а-а-н Гоге-е-н! – восхитился Митрохин на манер Бельмондо, но, взглянув вновь на список, вдруг помрачнел:
– А что, Диана Львовна не проходит?
– Нет, – ответил Циринский. – С таким тазом, извините... А первым перекроет выход скорее всего один из представителей демократической партии. Помимо него и Дианы Львовны не смогут покинуть аквариум еще два человека.
– А первым в списке идете вы. Не самый худой из нас.
– Видите ли, мне надо будет произвести кое-какие обмеры канала. Понимаете, очень важно знать, кто именно застрянет первым. Этот человек ведь может и подождать пару дней, похудеть до требуемой кондиции и затем повторить попытку. А Диана Львовна... Ей похудение не поможет.
С та-а-ким тазом, извините...
– И она умрет здесь, – со слезами на глазах прошептал Митрохин, оглядывая сырые слизистые своды подземелья.
– Вы, молодой человек, ее совсем не знаете.
Они же с Вероникой, извините...
– Всех хозяев твоих ублажали? Знаю все.
– Ну, если вы так переживаете, молодой человек... Я могу вам кое-что предложить...
– Что? – встрепенулся капитан.
– Вывих тазобедренного сустава, извините.
– Не понял...
– Я могу путем искусственных вывихов существенно уменьшить ее тазобедренные габариты...
И вы протащите ее через трубу на буксире.
– Да? – обрадовался капитан. – Спасибо. Но что на это скажет Диана Львовна? Надо бы посоветоваться с нею.
– Конечно, конечно, молодой человек! Вы идите советуйтесь, а я полезу лаз измерять, – сказал Циринский и, перекрестившись по-православному, полез в бассейн.
Через минуту бедный Циринский вынырнул из воды и с круглыми от страха глазами стал что-то кричать. Не без труда сложив его разрозненные слова в предложение и удалив из него междометия и многочисленные «Fuck you!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Третья группа ученых занималась вопросами безопасности. Во-первых, ее члены привели в негодность все установленные в подземелье микрофоны (в том числе «жучки») и телекамеры. Затем они принялись за решение проблем вентиляции.
За полтора дня до обещанного Худосоковым отключения вентиляторов Джорджу Циринскому был предоставлен обстоятельный доклад, из которого следовало:
1. Один из возможных ходов администрации после того, как она обнаружит попытку взлома стены, – закачка в помещение отравляющих веществ. Рекомендуется сразу после начала буровых работ перекрыть все вентиляционные отверстия.
2. После прекращения принудительной вентиляции пленникам хватит кислорода примерно на три – три с половиной часа. Рекомендуется сразу после начала бурения сократить, насколько это возможно, численность потребителей воздуха.
Получив доклад, Циринский пошел к Митрохину с Бельмондо, пьянствующим с коммунистами.
Выслушав его, Митрохин глубоко задумался, а шустрый Бельмондо немедля предложил во исполнение рекомендаций, изложенных во втором пункте, учредить подземный трибунал-тройку с тем, чтобы он приговорил всех виновных в преступлениях против человечества к смерти через повешение на электрическом стуле при помощи гильотины. Митрохину эта идея понравилась, и Циринский тут же предложил ему занять место почетного председателя трибунала. Но капитан, простой, как Россия, от должности наотрез отказался.
– Ну, тогда я сам как-нибудь с этим разберусь... – озабоченно пробормотал главный менеджер и степенно удалился.
Циринский вернулся, когда по бетонным стенам уже распространялось оптимистичное дребезжание беспрерывно работающей сверлильной машины. Митрохин пробежал глазами по приговору и обнаружил, что Особая тройка в составе Джорджа Циринского (председатель), Айзека К. Файнберга (заседатель) и Бориса Михайловича Сидорова (секретарь) приговорила к смертной казни через повешение всех (список очередности прилагался). И что наблюдение за неукоснительным исполнением приговора возложено на председателя Особой тройки.
– Ма-ла-дец... – только и смог сказать изумленный Митрохин.
Просмотрел приговор еще раз, внимательнее, и, качая головой, передал его Бельмондо.
– Ва-а-н Гоген! Вышинский! – только и сказал Бельмондо, ознакомившись с ним (первыми в списке на удушение в газовой комнате шли фашисты, коммунисты и беспартийные, затем следовали демократы, жириновцы, женщины, Бельмондо и Митрохин. Замыкала список Особая тройка). Вернув бумаги Циринскому, Борис посетовал, стараясь не смотреть в глаза оппоненту:
– Вы тут несколько месяцев работали над проблемой морального уничтожения человечества, а стоите в самом конце списка...
– У нас все аргументировано, – мягко улыбаясь, ответил Циринский и протянул Бельмондо стопку листов, исписанных аккуратным убористым почерком.
– На хер твои аргументы! – возразил ему Митрохин. – Не будем никого вешать! Победим – так все, сдохнем – так скопом. Дырки вентиляционные заткнули?
– Нет пока, – ответил Циринский. – Несколько минут назад третья группа установила в них анализаторы воздуха. Как только что-нибудь опасное пойдет – заткнем. У каждого отверстия уже стоят наготове люди из начала списка.
– Да уж... – сказал Бельмондо и, увидев Диану Львовну и Веронику, появившихся из ванной комнаты после очередного омовения, потянулся к бутылке шампанского.
* * *
Газ, изрядно попахивающий обычным дымом, пошел через тридцать минут после того, как вылетела пробка из последней бутылки шампанского.
Циринский в это время заряжал шпуры, Митрохин обладал второй в своей жизни женщиной, а Бельмондо – последней.
Как только сработали анализаторы, вентиляционные отверстия были заткнуты подушками.
Сделали это по разнарядке главного менеджера коммунисты и беспартийные. Помощь им оказать не удалось – они в полном составе погибли в муках. Погибли бы и остальные – газ оказался крайне ядовитым (зоман или зарин – определил потом Бельмондо, «химик» по роду войск). Но Циринский успел-таки взорвать шпуры при помощи самодельных детонаторов, и все оставшееся в живых население подземелья немедленно устремилось в образовавшийся лаз...
11. Аквариум а-ля Худосоков. – С таким тазом, извините... – Циринский выбирается ровно наполовину
Последними покинули подземную лабораторию Бельмондо и Митрохин. Заткнув лаз матрацами, предусмотрительно приготовленными Циринским, они осмотрелись с помощью карманных фонариков (целый их ящик лежал на матрацах) и обнаружили себя в наклонной ступенчатой галерее высотой чуть более среднего человеческого роста и шириной приблизительно в метр. Справа от пролома галерея была перекрыта массивной железной дверью без замков и замочных скважин.
Убедившись, что дверь закрыта и скорее всего никогда не открывалась, они пошли вниз по широким и невысоким ступенькам вслед за остальными товарищами по несчастью. Метров через десять галерея начала расширяться и скоро влилась в широкое помещение с высоким сводчатым потолком. Входя в него, шедшие впереди беглецы изумленно смотрели сначала вперед-вниз, а потом устремляли глаза вверх. То же самое проделали и Бельмондо с Митрохиным.
Пройдя сквозь застывшую толпу, они увидели, что помещение (далее мы будем называть его склепом) заканчивается довольно широким бассейном, в котором плавают лицом вверх... несколько раздувшихся мертвецов в обычной гражданской одежде. Вокруг них сновали стайки рыб (в основном – щурят и окуней), то и дело устраивавших толчею у обнаженных конечностей трупов. Раскисшие кисти и ступни были уже объедены до костей, и наиболее голодным хищникам приходилось лезть за поживой под одежду покойников. От их быстрых терзающих движений иногда казалось, что мертвецы пляшут «цыганочку»...
Ошарашенные страшным зрелищем, еще не веря своим глазам, беглецы принялись втягивать ноздрями воздух, но тяжелый трупный запах рассеивал без остатка всякие сомнения.
– Сверху их кидают, – первым пришел в себя Бельмондо и указал пальцем на круглое отверстие, чернеющее в верхней части свода. – Смотри, аккурат человек пролезет...
И как бы в подтверждение его слов из отверстия выпало нечто большое и продолговатое и плюхнулось в воду, обдав стоящих у бассейна крупными брызгами. Все в ужасе отпрянули, и тут же в бассейн упало еще что-то весьма напоминающее человеческое тело.
Выждав пару минут, Бельмондо с Митрохиным подошли к бордюру, обрамлявшему бассейн, и увидели, что в нем плавает двумя мертвецами больше. И тот, который плавал на расстоянии вытянутой руки лицом вверх, был Макарыч.
– Елки-палки! – чуть не плача, замотал головой Бельмондо. – Ангела безгрешного, гад, не пожалел! Он же совсем ребенок... У-убью собаку, яйца вместе с ногами оторву!
Он еще не успел кончить фразу, как откуда-то сверху раздался приглушенный хохот Худосокова. Его «ха-ха» были едва различимы, но пропитывающее их злорадство победившего подлеца и торжествующего мучителя зримо всколыхнуло тяжелый воздух подземелья. Все беглецы моментально вздернули головы к своду и стали вслушиваться. Но ничего больше не услышали...
Некоторое время они стояли, таращась обезумевшими глазами друг на друга и на художника, невозмутимо рисующего что-то на стене, затем принялись нервно ходить взад и вперед по подземелью... Не прошло и двух минут, как кто-то кому-то наступил на ногу и охвативший всех стресс тут же вылился в массовые беспорядки. Жириновцы и чистоплюи схватились с врачами сначала словесно, а потом и физически; понаблюдав за ними, два демократа также начали бить друг друга. Испуганные донельзя Диана Львовна и Вероника сначала с ужасом смотрели на распоясавшихся мужчин, затем кинулись друг другу в объятия и заплакали навзрыд...
Бельмондо и Митрохину тоже захотелось психологической разрядки, и они, засучив рукава, вступили в драку. Через несколько минут четверо зачинщиков (двое врачей и двое политических) были измолочены и отправлены в ссылку в дальний конец галереи. Остальным было приказано сидеть и не пикать.
Немного успокоившись после наведения конституционного порядка, Бельмондо вытащил из воды тело Макарыча и приказал Циринскому обследовать его на предмет установления причин смерти. Затем полюбовался с минуту картиной, только что законченной сумасшедшим художником (на ней был изображен очень похожий Бельмондо собственной персоной, идущий с березовым веником в баню), и, чертыхаясь, полез в бассейн. Глубина его, слава богу, не превышала полутора метров. Отталкивая от себя мертвецов, Борис пошел к дальнему краю бассейна ко второму сброшенному трупу. Это, само собой, был Киркоров...
Толкнув беднягу по направлению к Митрохину, Бельмондо постарался взять себя в руки (еще немного, и он заплакал бы по ангелам) и стал искать отверстие, сквозь которое рыбы проникали в свою подземную столовую. И нашел его ногой на ощупь – оно открывалось в стенке у самого дна бассейна и имело диаметр около пятидесяти сантиметров.
Сообщив эти данные Митрохину, Борис занырнул в отверстие и увидел, что вода в дальнем его конце подсвечена чарующими лучами дневного солнца. Подстегнутый близостью столь долгожданной свободы, поплыл к манящему свету и всего через полтора метра увидел, что на устье проход в Клязьму значительно сужается и, вдобавок, перегорожен двумя толстенными металлическими прутьями...
Вместо того, чтобы вернуться назад, Борис протиснулся к прутьям и попытался их вырвать.
И застрял намертво.
* * *
После того, как Бельмондо исчез под водой, Митрохин начал считать. Досчитав до трехсот, решил, что Борису удалось выбрался на волю, и принялся готовить народ к эвакуации. Циринский к этому времени определил, что и Киркоров, и Макарыч погибли от удушения шнурком и в медицинской помощи не нуждаются. Их снесли в галерею и скоро забыли.
После освидетельствования смерти ангелов главный менеджер занялся антропометрией – то есть стал измерять окружности бедер и плеч всех беглецов. Измерения закончились составлением списка, который сразу был передан Митрохину.
– Любишь ты бумагу марать, – пробормотал капитан, рассматривая список.
– Это не бумага, это пропуск на волю, – мягко улыбнулся Циринский. – Или приговор к медленной и мучительной смерти...
– Не понял?
– Понимаете, первыми в списке идут люди с наименьшим, так сказать, диаметром, а в конце – с наибольшим. Я счел необходимым провести измерения, чтобы кто-нибудь из толстеньких не заткнул собой выход на волю раньше времени...
– В-а-а-н Гоге-е-н! – восхитился Митрохин на манер Бельмондо, но, взглянув вновь на список, вдруг помрачнел:
– А что, Диана Львовна не проходит?
– Нет, – ответил Циринский. – С таким тазом, извините... А первым перекроет выход скорее всего один из представителей демократической партии. Помимо него и Дианы Львовны не смогут покинуть аквариум еще два человека.
– А первым в списке идете вы. Не самый худой из нас.
– Видите ли, мне надо будет произвести кое-какие обмеры канала. Понимаете, очень важно знать, кто именно застрянет первым. Этот человек ведь может и подождать пару дней, похудеть до требуемой кондиции и затем повторить попытку. А Диана Львовна... Ей похудение не поможет.
С та-а-ким тазом, извините...
– И она умрет здесь, – со слезами на глазах прошептал Митрохин, оглядывая сырые слизистые своды подземелья.
– Вы, молодой человек, ее совсем не знаете.
Они же с Вероникой, извините...
– Всех хозяев твоих ублажали? Знаю все.
– Ну, если вы так переживаете, молодой человек... Я могу вам кое-что предложить...
– Что? – встрепенулся капитан.
– Вывих тазобедренного сустава, извините.
– Не понял...
– Я могу путем искусственных вывихов существенно уменьшить ее тазобедренные габариты...
И вы протащите ее через трубу на буксире.
– Да? – обрадовался капитан. – Спасибо. Но что на это скажет Диана Львовна? Надо бы посоветоваться с нею.
– Конечно, конечно, молодой человек! Вы идите советуйтесь, а я полезу лаз измерять, – сказал Циринский и, перекрестившись по-православному, полез в бассейн.
Через минуту бедный Циринский вынырнул из воды и с круглыми от страха глазами стал что-то кричать. Не без труда сложив его разрозненные слова в предложение и удалив из него междометия и многочисленные «Fuck you!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35