– Это был несчастный случай, – сказал он. – Я не хотел, честно.
– Мы знаем, – сказал Эд. – Мы просто хотим выяснить, как это произошло.
– Ну, мы были наверху, играли в железную дорогу, а потом нам надоело. Мы начали баловаться, и тогда я нашел “люгер” Перри. Перри – это мой другой брат, убитый на войне. Я нашел “люгер” Перри, и мы начали с ним баловаться.
– Ты в первый раз увидел оружие, сынок?
– Нет-нет! – Он повернулся к нам лицом. – Перри давно прислал его домой. Еще до того, как его убили.
– Понятно. Продолжай, сынок.
– Ну, потом мы нашли патроны в коробке. Я…
– Значит, ты не знал, где они?
– Нет. – Джеффри снова посмотрел на меня. – Нет, мы нашли их только сегодня.
– А ты знал, где был револьвер?
– Ну.., да.
– А ты сказал, что ты его нашел. Разве ты оговорился, сынок?
– Ну, я знал, что он где-то на чердаке, потому что мама его туда положила. Но где точно, я не знал, пока не нашел его сегодня.
– Ага, понятно. Продолжай, пожалуйста. Эд бросил на меня удивленный взгляд, но потом сосредоточил свое внимание на мальчике.
– Мы нашли патроны, я взял один из обоймы, просто поиграть. Я засунул его в револьвер, но тут он выстрелил и.., и… Ронни… Ронни…
Малыш отвернулся, а потом упал лицом в подушку.
– Я не хотел! Я не хотел этого, честно! Честно! Револьвер сам выстрелил. Я не знал, что он выстрелит. Если бы я только знал! Я любил своего брата. Я любил его. Теперь мы с мамой остались одни, только вдвоем. Я не хотел, чтобы это случилось! Не хотел! Не хотел!
– Конечно, сынок, – сказал я, подошел к кровати и сел рядом с мальчиком. – Ты сильно любил своего братишку. У меня и у самого есть брат.
Эд снова бросил на меня удивленный взгляд, но я в это время похлопывал мальчика по плечу.
– Да, – всхлипнул Джеффри. – Я его любил. И Перри я тоже любил, но его убили. А теперь, а теперь.., это! Теперь мы с мамой остались одни. Все нас оставили. Отец, и Перри, и.., и… Ронни. Мы теперь совсем одни. – Он принялся реветь снова. – Это я во всем виноват. Если бы мне не захотелось поиграть с этим старым револьвером…
– Ты не виноват, – сказал я. – Произошел несчастный случай. Такое случается. Никто не сможет тебя обвинить в этом.
Он постепенно прекратил лить слезы и, в конце концов, снова уселся на кровати.
– Вы же понимаете, что я не виноват, верно? – печально спросил он.
– Да, – ответил я, – мы понимаем.
Он попробовал улыбнуться, но безуспешно.
– Это был несчастный случай, – повторил он.
– Конечно, – подтвердил я, поднялся с кровати и сказал:
– Пошли, Эд. Тут нам больше нечего делать.
У двери я оглянулся и еще раз посмотрел на Джеффри. Казалось, он почувствовал огромное облегчение и улыбнулся, когда я подмигнул ему. Когда мы выходили, улыбка все еще была на его лице.
***
В “меркурии” было холодно, несмотря на то, что печка работала вовсю. Мы долго ехали в молчании, но Эд, в конце концов, не выдержал:
– Ладно, выкладывай, зачем ты так?
– Что зачем?
– Во-первых, вся эта чепуха о брате. Ты же прекрасно знаешь, черт тебя подери, что ты – единственный, никчемный, испорченный ребенок!
– Конечно, – сказал я. – Просто я хотел услышать из его уст, как сильно он любил своих братьев.
– А во-вторых, какого дьявола ты подвергал малыша перекрестному допросу? Господи помилуй, ему и без тебя досталось!
– Просто мне любопытно было выяснить кое-что, – ответил я. – Только и всего.
– Что еще?
– Во-первых, альбом с вырезками о его старшем брате. Все эти его фотографии и рассказы о его смерти. Почти как собрание критических статей о пьесе или о книге.
– О чем это ты, черт побери?
– Ни о чем! Но эта статья о том, как маленький мальчик случайно убил свою сестренку… Как ты думаешь, почему ребенок хранил такую вырезку?
– Черт, – буркнул Эд. – Ты же знаешь, какие дети. Возможно, она ему просто приглянулась, только и всего.
– Возможно. Может быть, обоймы от “люгера” ему тоже приглянулись.
– Что ты имеешь в виду?
– Мальчишка сказал, что нашел обоймы в первый раз сегодня. Сказал, что вынул патрон из одной обоймы и затолкал его в револьвер. Скажи мне, как ему удалось взять из покрытой пылью коробки патрон, не оставив следов?
– Ну, он…
– Он его не брал – вот ответ. Он взял патрон из обоймы уже давно, Эд. Достаточно давно, чтобы и коробка, и обоймы успели покрыться новым слоем пыли. Это был не минутный порыв. Нет, сэр, вовсе нет.
– Эй, – до Эда вдруг дошло, – к чему, черт тебя подери, ты клонишь? Хочешь сказать, малыш сделал это намеренно? Думаешь, что он и в самом деле совершил убийство собственного брата? Убил его намеренно?
– Они теперь с мамой остались одни, Эд. Только вдвоем. Отца больше нет, нет старшего брата, а теперь нет и младшего братишки. – Я покачал головой и уставился на пар от своего дыхания, туманивший ветровое стекло. – Но попробуй только передать это дело судье, – добавил я. – Попробуй отнести эти домыслы судье, и посмотрим, как быстро он вышвырнет тебя из здания суда.
Больше я ничего не сказал. Пока мы ехали в участок, было чертовски холодно. Просто чертовски холодно.

1 2