Я и мой напарник. Мы определяли стратегию развития его организации, мы определяли тактические задачи и мы устраняли его конкурентов. По крайней мере, тех, кого не мог устранить он сам.
– И ты на моей стороне?
– Да, – сказал Гоша.
– Почему?
– Не ради тебя, – сказал Гоша. – И не ради твоих пришельцев, которых я до сих пор еще не видел. Просто... Мне наплевать на то, что они будут жить в Африке, я в Африке никогда не был, и мне от этого ни горячо, ни холодно. Однако побочным эффектом этой операции является то, во что я верю.
– А...
– Я вырос в великой стране, в Сверхдержаве, – сказал Гоша. – Так меня учили, и так было. Я не говорю сейчас о коммунизме и всех его ошибках. Люди верили, что их страна велика и могуча, и поэтому она такой и была. Потом эта вера куда-то делась, испарилась сама по себе. Я хочу вернуть эту веру. Пришельцы... они могут дать шанс восстановить веру. Я вырос в великой стране и хочу, чтобы мои дети тоже росли в великой стране.
– У тебя есть дети?
– Пока нет. Назови это моим заделом на будущее. Гиптианам нужно, чтобы Россия имела большой политический вес на мировой арене, так им легче будет договориться насчет Африки. А для того чтобы приобрести этот вес, России нужно решить множество проблем. С экономикой, с наукой, с внутренней политикой, с армией, с образованием... Если гиптиане помогут решить нам хотя бы одну такую проблему... Это само по себе станет достойной платой.
– Я не знал, что в ФСБ работают идеалисты.
– Идеалисты есть везде, – сказал Гоша. – Но я не идеалист. Я – практик. Я не строю замков на песке и не лелею несбыточных мечтаний. Я верю в то, что я вижу.
– А вторая моя ошибка?
– Вторая твоя ошибка еще более очевидна, – сказал Гоша. – Ты же работаешь над улучшением образа бегемотов, не так ли? А что будет, если когда-нибудь всплывет информация о том, что на заре своего первого контакта с человечеством гиптиане поддерживали связи с организованной преступностью? Пусть не напрямую, а через посредника – тебя. Как ты думаешь, это положительно скажется на общем имидже их расы?
– Блин, – сказал Лева.
– Вот именно, блин, – сказал Гоша. – Поэтому операцию с Транквилизатором надо свернуть как можно быстрее. Старика мы оставим на месте и трогать больше не будем.... Это я беру на себя. Думаю, что решу вопрос еще до обеда.
– А Левон?
– Левона придется спрятать, – сказал Гоша. – Он же стал легендой криминального мира? Так пусть он этой легендой и останется.
– Алло. Транквилизатор? Это Гоша говорит. Ты не лепи горбатого, ты что, много Гош знаешь? Есть только один Гоша, и это я. Чего звоню? Пошептаться с тобой надо. По поводу Левона, о чем же еще все наши перешептывания в последнее время. В кабаке моем любимом. В двенадцать. Поздно для завтрака, но рано для обеда? Давай в одиннадцать. Во сколько же ты завтракаешь? Ладно, в десять. Много народа с собой не бери, ладно? Я тоже не буду. Со мной будет один мальчик, и все. Поэтому если ты приведешь с собой больше трех человек, я посчитаю это за личное оскорбление. Ты же не хочешь меня обидеть? Вот и ладно. Увидимся.
В ресторане, название которого автора просили не приводить, дабы не создать ему нездоровой репутации, в утренние часы было пустынно. Множество столов, накрытых белоснежными скатертями, задвинутые стулья, еще не разложенные столовые приборы, страдающие от похмелья официанты и скучающий метрдотель составляли весь его внутренний пейзаж, когда Гоша с Левой прошли в отдельный кабинет и заказали себе кофе и легкий завтрак.
.
– Интересно, а где Марина? – подумал вслух Лева.
– Что за Марина?
– Э... Как бы тебе объяснить...
– Она тоже пришелец?
– В некотором роде. Но выглядит как человек. Собственно говоря, она может выглядеть как угодно. Видишь ли, она – робот.
– А, – сказал Гоша. – Гражданка Морская, если я не ошибаюсь? А я думал, она просто ширма, которую ты нанял для отвода глаз. Ее вроде убрали, нет?
– Сильно сомневаюсь, – сказал Лева, – что это лежит в пределах возможностей нашей братвы. Видишь ли, она – что-то вроде Терминатора...
И сразу же пожалел о последних словах, потому что Гоша ощутимо напрягся.
– Ты хочешь сказать, – медленно произнес он, – что по городу сейчас разгуливает никем не контролируемый инопланетный робот-убийца?
– Она не убийца.
– Ты сам только что сравнил ее с Терминатором.
– Я имел в виду, что ее, как и Терминатора, очень сложно уничтожить.
– Если я строю что-то, что очень сложно уничтожить, – сказал Гоша, – я подразумеваю, что это что-то будут пытаться уничтожить очень настойчиво. А вряд ли кто-то будет пытаться уничтожить что-то, что не представляет собой угрозы.
– Полагаю, для самозащиты ей встроили пару боевых контуров, – признал Лева. – Но в обычном порядке она не представляет угрозы.
– А Папа Римский – духовный наставник Бен Ладена.
– Кто их обоих знает, – сказал Лева и посмотрел на часы. Транквилизатор опаздывал.
– С проблемой робота-убийцы и пропавшего бегемота мы будем разбираться потом, – сказал Гоша. – Сейчас нам надо закрыть вопрос с Транквилизатором, или на Луне не останется свободного места.
– Будут какие-нибудь инструкции?
– Да. Говорить буду я, а ты будешь молчать и поддакивать, если потребуется. И сейчас ты никакой не Левон, а мой сотрудник, понял?
– Понял.
– И никакой самодеятельности.
– Понял.
– И никаких идиотских шуток.
– Понял.
– Левон не может исчезнуть бесследно. Под его командованием находится куча людей, и, если они лишатся своего главаря, польется кровь. Я уравняю тебя с Транквилизатором при условии, что Левон не будет продолжать экспансии.
– А он на это пойдет? Ведь его интересы уже ущемлены.
– Его никто не спросит, – сказал Гоша.
Транквилизатор приехал на пятнадцать минут позже назначенного срока. С ним было двое его сотрудников. Один был старый, толстый и одетый в кричащий ярко-зеленый костюм. Другой был молодой, с фигурой профессионального боксера-супертяжеловеса. Присутствующих в его имидже золотых побрякушек хватило бы на десять человек хотя бы с легким намеком на вкус.
– Бухгалтер и шеф охраны, – пояснил Гоша.
Лева посмотрел на Транквилизатора. Королю преступного мира и держателю московского общака было глубоко за шестьдесят. Он был седовлас и худощав. Костюм, идеально облегающий его фигуру, выглядел тысячи на полторы долларов, а стоил еще дороже. Но больше всего Леву привлекло его лицо.
Это не было лицо обычного бандита.
Это было лицо аристократа, какого-нибудь гордого грузинского князя в десятом поколении. Оно было суровым, надменным и властным. Одного взгляда, брошенного обладателем такого лица, было достаточно, чтобы человек почувствовал себя жалким и никчемным.
– Прости, что я опоздал, Гоша, – сказал Транквилизатор, пока глава охраны отодвигал стул и помогал своему боссу сесть. – Страшные пробки. Слишком много машин стало в столице. Права покупают, машину покупают, ездить не умеют. Самоубийцы. О чем ты хотел поговорить?
– О чем еще можно сегодня говорить? О Левоне.
– Левон. – Транквилизатор сделал жест рукой, словно ловит муху. – Левон – шушера. Я много таких пережил и его переживу.
Лева ему поверил. А ведь действительно переживет. И как он мог надеяться совладать с таким человеком?
– Ты его видел?
– Нет. Зачем? Я много таких видел. Знаешь, что мы с такими на зоне делали?
– В параше топили, – сказал Гоша.
– И не только. – На лице Транквилизатора появилась ностальгическая улыбка. – Не только в параше.
– Он подмял под себя пол-Москвы, – сказал Гоша. – И он все еще жив.
– Он – выскочка, – сказал Транквилизатор. – Они взлетают быстро, а падают еще быстрее. Я остаюсь.
– Твои парни не могут его найти. – Это был не вопрос.
– Пока не могут. Гоша, что ты знаешь? Что ты хочешь? Зачем ты меня позвал?
– Закажешь что-нибудь?
– Я завтракал, спасибо.
– Хорошо, что завтракал, – сказал Гоша. – Плохие новости лучше узнавать на сытый желудок, не так сильна будет последующая депрессия.
– О чем ты говоришь, Гоша?
– О Левоне. Он остается.
– Нет!
– Я выступаю за сохранение статус-кво.
– О чем ты говоришь? Он сидит на половине моей территории. Я не могу это так оставить.
– Мне не нужна еще одна война.
– У меня нет выбора.
– Да, – сказал Гоша. – Выбора нет. Но это совсем не тот выбор, о котором ты говоришь.
Лицо Транквилизатора исказилось.
– Это ты, да? Ты с самого начала его вел?
– Нет, – сказал Гоша. – Не с самого начала. Но мы встретились и поговорили. Нам удалось достичь взаимопонимания. Он остановит экспансию, а ты не будешь предпринимать попыток вернуть то, что он у тебя отнял.
– Это неприемлемо.
– Ты слишком категоричен, – сказал Гоша. – Со мной нельзя быть таким категоричным.
– Меня никто не будет уважать.
– Зато ты будешь жив, – сказал Гоша. – К тому же ты преувеличиваешь. Твое уважение останется с тобой. У тебя огромное влияние, и ты его сохраняешь, сохраняешь большую часть своей территории, сохраняешь свой особняк, свою охрану, сохраняешь свою жизнь. В свое время ты не предоставлял никому такого шанса.
– В мое время все было не так!
– Времена меняются. Ты верно заметил, такие, как Левон, приходят и уходят. Но Левон – это ты десять лет назад. И ты тоже приходишь и уходишь. Остаюсь только я.
– Это угроза?
– Это констатация факта, – сказал Гоша. – Я вижу, ты забыл, кем ты был и кто сделал тебя тем, кто ты есть сейчас. Я тащил тебя к власти. Я организовывал твою группу. Я определял тактические задачи и ставил стратегические цели. Я за уши вытащил твою организацию в двадцать первый век. Без меня ты был бы мелким авторитетом где-нибудь в Кисловодске. Я не собираюсь спорить с тобой, Транквилизатор, потому что спорю только с равными. А ты не равен мне. Я скажу, и ты сделаешь то, что я скажу.
Транквилизатор молчал. В его глазах жила смерть.
Лева подумал, что Гоша переигрывает. А что будет, если Транквилизатор слетит с катушек и прикажет убить их прямо сейчас? И плевать, что перед ним сидит куратор ФСБ, высокопоставленный офицер ведомства, из которого выходят президенты.
– Я вижу, какая мысль зреет сейчас в твоей голове, – сказал Гоша. – Ты можешь согласиться только для вида, а сам предпримешь попытку убрать Левона. Или, быть может, даже меня. Не стоит. Я узнаю о такой попытке, и наказание мое будет суровым.
– Ты шакал, Гоша. Я с самого начала это знал.
Гоша пожал плечами. Наверное, шакал – это не самое страшное оскорбление, которое он слышал за свою карьеру.
– Ты хочешь сохранить нынешний статус-кво? Тебе нужен противовес для меня? – спросил Транквилизатор. – Я согласен, но при одном условии. Найди кого-нибудь другого на место Левона, а самого Левона отдай мне. Я пойду на переговоры с тем другим, я оставлю ему отнятую у меня территорию и людей, но Левона отдай мне.
– Я могу найти другого и на твое место, – вкрадчиво сказал Гоша. – И мне даже не придется долго искать
Они посмотрели друг другу в глаза. Транквилизатор с ненавистью и ярко выраженным желанием убивать. Гоша с равнодушием. Взгляд Транквилизатора испепелял на месте. Но Транквилизатор первым отвел глаза.
– Как мне преподнести это братве? – спросил он. И Лева понял, что они победили.
– Это твоя проблема, – сказал Гоша. – Как хочешь, так и преподноси. Можешь придумать все что угодно, Левон будет не в обиде.
– Могу я с ним встретиться?
– Зачем?
– Познакомиться хочу. Поговорить.
– Нет смысла, – сказал Гоша.
– Ладно, – сказал Транквилизатор. – Это все? Или у тебя есть еще какие-нибудь новости? Мне еще под кого-нибудь лечь?
– Не юродствуй. Ты ни под кого не ложишься. Кроме меня, но так было всегда, и ты уже должен привыкнуть.
– Я привыкну, – пообещал Транквилизатор.
Он ушел молча, не прощаясь. И даже его аристократически прямая спина выражала такую ярость, что от одного взгляда на нее начинали слезиться глаза.
– Вижу, что слухи не слишком преувеличивают влияние твоей организации, – сказал Лева.
Гоша посмотрел на дно своей чашки. Ничего интересного там не было.
– Они сильно его занижают.
Улика номер один
Лене было стыдно.
Еще ей было любопытно.
Сейчас она занималась совсем не тем, чем следует заниматься порядочным еврейским девушкам. Любым порядочным девушкам. Даже просто любым порядочным людям.
Она шарила в чужих вещах, находящихся в чужом доме, в отсутствие хозяев.
Непорядочно при любом раскладе.
Но это же чертовски интересно!
Узнать что-то об инопланетной цивилизации! Настоящие пришельцы, а не книжные инопланетяне или киношные монстры! К тому же она могла найти что-нибудь действительно нужное. Что-нибудь, что могло бы помочь Леве в его нелегком труде и снять с его души часть сомнений.
Иными словами, когда человек совершает нечто неблаговидное, то, что он не должен делать, но что сделать ему ОЧЕНЬ хочется, он найдет множество оправданий своим поступкам. Такова человеческая природа, против которой не попрешь.
Лева и Гоша уехали рано утром, тогда она еще спала.
Гоша не произвел на нее особого впечатления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– И ты на моей стороне?
– Да, – сказал Гоша.
– Почему?
– Не ради тебя, – сказал Гоша. – И не ради твоих пришельцев, которых я до сих пор еще не видел. Просто... Мне наплевать на то, что они будут жить в Африке, я в Африке никогда не был, и мне от этого ни горячо, ни холодно. Однако побочным эффектом этой операции является то, во что я верю.
– А...
– Я вырос в великой стране, в Сверхдержаве, – сказал Гоша. – Так меня учили, и так было. Я не говорю сейчас о коммунизме и всех его ошибках. Люди верили, что их страна велика и могуча, и поэтому она такой и была. Потом эта вера куда-то делась, испарилась сама по себе. Я хочу вернуть эту веру. Пришельцы... они могут дать шанс восстановить веру. Я вырос в великой стране и хочу, чтобы мои дети тоже росли в великой стране.
– У тебя есть дети?
– Пока нет. Назови это моим заделом на будущее. Гиптианам нужно, чтобы Россия имела большой политический вес на мировой арене, так им легче будет договориться насчет Африки. А для того чтобы приобрести этот вес, России нужно решить множество проблем. С экономикой, с наукой, с внутренней политикой, с армией, с образованием... Если гиптиане помогут решить нам хотя бы одну такую проблему... Это само по себе станет достойной платой.
– Я не знал, что в ФСБ работают идеалисты.
– Идеалисты есть везде, – сказал Гоша. – Но я не идеалист. Я – практик. Я не строю замков на песке и не лелею несбыточных мечтаний. Я верю в то, что я вижу.
– А вторая моя ошибка?
– Вторая твоя ошибка еще более очевидна, – сказал Гоша. – Ты же работаешь над улучшением образа бегемотов, не так ли? А что будет, если когда-нибудь всплывет информация о том, что на заре своего первого контакта с человечеством гиптиане поддерживали связи с организованной преступностью? Пусть не напрямую, а через посредника – тебя. Как ты думаешь, это положительно скажется на общем имидже их расы?
– Блин, – сказал Лева.
– Вот именно, блин, – сказал Гоша. – Поэтому операцию с Транквилизатором надо свернуть как можно быстрее. Старика мы оставим на месте и трогать больше не будем.... Это я беру на себя. Думаю, что решу вопрос еще до обеда.
– А Левон?
– Левона придется спрятать, – сказал Гоша. – Он же стал легендой криминального мира? Так пусть он этой легендой и останется.
– Алло. Транквилизатор? Это Гоша говорит. Ты не лепи горбатого, ты что, много Гош знаешь? Есть только один Гоша, и это я. Чего звоню? Пошептаться с тобой надо. По поводу Левона, о чем же еще все наши перешептывания в последнее время. В кабаке моем любимом. В двенадцать. Поздно для завтрака, но рано для обеда? Давай в одиннадцать. Во сколько же ты завтракаешь? Ладно, в десять. Много народа с собой не бери, ладно? Я тоже не буду. Со мной будет один мальчик, и все. Поэтому если ты приведешь с собой больше трех человек, я посчитаю это за личное оскорбление. Ты же не хочешь меня обидеть? Вот и ладно. Увидимся.
В ресторане, название которого автора просили не приводить, дабы не создать ему нездоровой репутации, в утренние часы было пустынно. Множество столов, накрытых белоснежными скатертями, задвинутые стулья, еще не разложенные столовые приборы, страдающие от похмелья официанты и скучающий метрдотель составляли весь его внутренний пейзаж, когда Гоша с Левой прошли в отдельный кабинет и заказали себе кофе и легкий завтрак.
.
– Интересно, а где Марина? – подумал вслух Лева.
– Что за Марина?
– Э... Как бы тебе объяснить...
– Она тоже пришелец?
– В некотором роде. Но выглядит как человек. Собственно говоря, она может выглядеть как угодно. Видишь ли, она – робот.
– А, – сказал Гоша. – Гражданка Морская, если я не ошибаюсь? А я думал, она просто ширма, которую ты нанял для отвода глаз. Ее вроде убрали, нет?
– Сильно сомневаюсь, – сказал Лева, – что это лежит в пределах возможностей нашей братвы. Видишь ли, она – что-то вроде Терминатора...
И сразу же пожалел о последних словах, потому что Гоша ощутимо напрягся.
– Ты хочешь сказать, – медленно произнес он, – что по городу сейчас разгуливает никем не контролируемый инопланетный робот-убийца?
– Она не убийца.
– Ты сам только что сравнил ее с Терминатором.
– Я имел в виду, что ее, как и Терминатора, очень сложно уничтожить.
– Если я строю что-то, что очень сложно уничтожить, – сказал Гоша, – я подразумеваю, что это что-то будут пытаться уничтожить очень настойчиво. А вряд ли кто-то будет пытаться уничтожить что-то, что не представляет собой угрозы.
– Полагаю, для самозащиты ей встроили пару боевых контуров, – признал Лева. – Но в обычном порядке она не представляет угрозы.
– А Папа Римский – духовный наставник Бен Ладена.
– Кто их обоих знает, – сказал Лева и посмотрел на часы. Транквилизатор опаздывал.
– С проблемой робота-убийцы и пропавшего бегемота мы будем разбираться потом, – сказал Гоша. – Сейчас нам надо закрыть вопрос с Транквилизатором, или на Луне не останется свободного места.
– Будут какие-нибудь инструкции?
– Да. Говорить буду я, а ты будешь молчать и поддакивать, если потребуется. И сейчас ты никакой не Левон, а мой сотрудник, понял?
– Понял.
– И никакой самодеятельности.
– Понял.
– И никаких идиотских шуток.
– Понял.
– Левон не может исчезнуть бесследно. Под его командованием находится куча людей, и, если они лишатся своего главаря, польется кровь. Я уравняю тебя с Транквилизатором при условии, что Левон не будет продолжать экспансии.
– А он на это пойдет? Ведь его интересы уже ущемлены.
– Его никто не спросит, – сказал Гоша.
Транквилизатор приехал на пятнадцать минут позже назначенного срока. С ним было двое его сотрудников. Один был старый, толстый и одетый в кричащий ярко-зеленый костюм. Другой был молодой, с фигурой профессионального боксера-супертяжеловеса. Присутствующих в его имидже золотых побрякушек хватило бы на десять человек хотя бы с легким намеком на вкус.
– Бухгалтер и шеф охраны, – пояснил Гоша.
Лева посмотрел на Транквилизатора. Королю преступного мира и держателю московского общака было глубоко за шестьдесят. Он был седовлас и худощав. Костюм, идеально облегающий его фигуру, выглядел тысячи на полторы долларов, а стоил еще дороже. Но больше всего Леву привлекло его лицо.
Это не было лицо обычного бандита.
Это было лицо аристократа, какого-нибудь гордого грузинского князя в десятом поколении. Оно было суровым, надменным и властным. Одного взгляда, брошенного обладателем такого лица, было достаточно, чтобы человек почувствовал себя жалким и никчемным.
– Прости, что я опоздал, Гоша, – сказал Транквилизатор, пока глава охраны отодвигал стул и помогал своему боссу сесть. – Страшные пробки. Слишком много машин стало в столице. Права покупают, машину покупают, ездить не умеют. Самоубийцы. О чем ты хотел поговорить?
– О чем еще можно сегодня говорить? О Левоне.
– Левон. – Транквилизатор сделал жест рукой, словно ловит муху. – Левон – шушера. Я много таких пережил и его переживу.
Лева ему поверил. А ведь действительно переживет. И как он мог надеяться совладать с таким человеком?
– Ты его видел?
– Нет. Зачем? Я много таких видел. Знаешь, что мы с такими на зоне делали?
– В параше топили, – сказал Гоша.
– И не только. – На лице Транквилизатора появилась ностальгическая улыбка. – Не только в параше.
– Он подмял под себя пол-Москвы, – сказал Гоша. – И он все еще жив.
– Он – выскочка, – сказал Транквилизатор. – Они взлетают быстро, а падают еще быстрее. Я остаюсь.
– Твои парни не могут его найти. – Это был не вопрос.
– Пока не могут. Гоша, что ты знаешь? Что ты хочешь? Зачем ты меня позвал?
– Закажешь что-нибудь?
– Я завтракал, спасибо.
– Хорошо, что завтракал, – сказал Гоша. – Плохие новости лучше узнавать на сытый желудок, не так сильна будет последующая депрессия.
– О чем ты говоришь, Гоша?
– О Левоне. Он остается.
– Нет!
– Я выступаю за сохранение статус-кво.
– О чем ты говоришь? Он сидит на половине моей территории. Я не могу это так оставить.
– Мне не нужна еще одна война.
– У меня нет выбора.
– Да, – сказал Гоша. – Выбора нет. Но это совсем не тот выбор, о котором ты говоришь.
Лицо Транквилизатора исказилось.
– Это ты, да? Ты с самого начала его вел?
– Нет, – сказал Гоша. – Не с самого начала. Но мы встретились и поговорили. Нам удалось достичь взаимопонимания. Он остановит экспансию, а ты не будешь предпринимать попыток вернуть то, что он у тебя отнял.
– Это неприемлемо.
– Ты слишком категоричен, – сказал Гоша. – Со мной нельзя быть таким категоричным.
– Меня никто не будет уважать.
– Зато ты будешь жив, – сказал Гоша. – К тому же ты преувеличиваешь. Твое уважение останется с тобой. У тебя огромное влияние, и ты его сохраняешь, сохраняешь большую часть своей территории, сохраняешь свой особняк, свою охрану, сохраняешь свою жизнь. В свое время ты не предоставлял никому такого шанса.
– В мое время все было не так!
– Времена меняются. Ты верно заметил, такие, как Левон, приходят и уходят. Но Левон – это ты десять лет назад. И ты тоже приходишь и уходишь. Остаюсь только я.
– Это угроза?
– Это констатация факта, – сказал Гоша. – Я вижу, ты забыл, кем ты был и кто сделал тебя тем, кто ты есть сейчас. Я тащил тебя к власти. Я организовывал твою группу. Я определял тактические задачи и ставил стратегические цели. Я за уши вытащил твою организацию в двадцать первый век. Без меня ты был бы мелким авторитетом где-нибудь в Кисловодске. Я не собираюсь спорить с тобой, Транквилизатор, потому что спорю только с равными. А ты не равен мне. Я скажу, и ты сделаешь то, что я скажу.
Транквилизатор молчал. В его глазах жила смерть.
Лева подумал, что Гоша переигрывает. А что будет, если Транквилизатор слетит с катушек и прикажет убить их прямо сейчас? И плевать, что перед ним сидит куратор ФСБ, высокопоставленный офицер ведомства, из которого выходят президенты.
– Я вижу, какая мысль зреет сейчас в твоей голове, – сказал Гоша. – Ты можешь согласиться только для вида, а сам предпримешь попытку убрать Левона. Или, быть может, даже меня. Не стоит. Я узнаю о такой попытке, и наказание мое будет суровым.
– Ты шакал, Гоша. Я с самого начала это знал.
Гоша пожал плечами. Наверное, шакал – это не самое страшное оскорбление, которое он слышал за свою карьеру.
– Ты хочешь сохранить нынешний статус-кво? Тебе нужен противовес для меня? – спросил Транквилизатор. – Я согласен, но при одном условии. Найди кого-нибудь другого на место Левона, а самого Левона отдай мне. Я пойду на переговоры с тем другим, я оставлю ему отнятую у меня территорию и людей, но Левона отдай мне.
– Я могу найти другого и на твое место, – вкрадчиво сказал Гоша. – И мне даже не придется долго искать
Они посмотрели друг другу в глаза. Транквилизатор с ненавистью и ярко выраженным желанием убивать. Гоша с равнодушием. Взгляд Транквилизатора испепелял на месте. Но Транквилизатор первым отвел глаза.
– Как мне преподнести это братве? – спросил он. И Лева понял, что они победили.
– Это твоя проблема, – сказал Гоша. – Как хочешь, так и преподноси. Можешь придумать все что угодно, Левон будет не в обиде.
– Могу я с ним встретиться?
– Зачем?
– Познакомиться хочу. Поговорить.
– Нет смысла, – сказал Гоша.
– Ладно, – сказал Транквилизатор. – Это все? Или у тебя есть еще какие-нибудь новости? Мне еще под кого-нибудь лечь?
– Не юродствуй. Ты ни под кого не ложишься. Кроме меня, но так было всегда, и ты уже должен привыкнуть.
– Я привыкну, – пообещал Транквилизатор.
Он ушел молча, не прощаясь. И даже его аристократически прямая спина выражала такую ярость, что от одного взгляда на нее начинали слезиться глаза.
– Вижу, что слухи не слишком преувеличивают влияние твоей организации, – сказал Лева.
Гоша посмотрел на дно своей чашки. Ничего интересного там не было.
– Они сильно его занижают.
Улика номер один
Лене было стыдно.
Еще ей было любопытно.
Сейчас она занималась совсем не тем, чем следует заниматься порядочным еврейским девушкам. Любым порядочным девушкам. Даже просто любым порядочным людям.
Она шарила в чужих вещах, находящихся в чужом доме, в отсутствие хозяев.
Непорядочно при любом раскладе.
Но это же чертовски интересно!
Узнать что-то об инопланетной цивилизации! Настоящие пришельцы, а не книжные инопланетяне или киношные монстры! К тому же она могла найти что-нибудь действительно нужное. Что-нибудь, что могло бы помочь Леве в его нелегком труде и снять с его души часть сомнений.
Иными словами, когда человек совершает нечто неблаговидное, то, что он не должен делать, но что сделать ему ОЧЕНЬ хочется, он найдет множество оправданий своим поступкам. Такова человеческая природа, против которой не попрешь.
Лева и Гоша уехали рано утром, тогда она еще спала.
Гоша не произвел на нее особого впечатления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45