«Ртутисты» поднимались медленно и равномерно. Дошли до первой площадки, которая расширялась и вела на следующий этаж.
– Вот и фонарь погас! – заметил Бедняк. – Если бы еще на всех этажах были газ и вода… Хотя, впрочем, и так видно.
Действительно, в стене находилась узкая длинная щель – бойница, – куда проникал луч света. Значит, ночь прошла, начался новый день.
«Как-то он закончится?» – подумал Ртуть. Уверенность изменяла ему. Спускались ли они или поднимались – не похоже, что это путь на волю.
Впереди возникла решетка из четырех железных брусьев толщиной в человеческую руку.
– Открывай! – сказал Бедняк Ртути. – Это по твоей части.
– С удовольствием. Кажется, замок не сложнее остальных. Только я удивляюсь – почему здесь нигде нет ловушек?
– Вроде тихо, – заметил Бедняк. – Мне тоже странно. Но я не думаю, что это должно нас пугать.
– Верно. Вперед!
Инструменты помогли. Замок щелкнул, дверь открылась.
– Черт возьми, тяжелая, – заметил Ртуть. – Бедняк, проходи быстрее. Дверь нужно держать, иначе она захлопнется. Там где-то рычаг, который ее закрывает…
Ртуть и Бедняк прислонились к решетке и удерживали ее прижатой к стене, пока весь отряд не прошел. Капитан пересчитал «ртутистов»: все на месте.
– Теперь отпускаем. Если нам придется вернуться, откроем снова, вот и все.
Друзья отстранились. Дверь резко захлопнулась, очевидно благодаря механизму, спрятанному в стене. Внезапно Бедняк воскликнул:
– Смотри, Ртуть, смотри!..
Ступени лестницы, по которой только что поднимались пленники, повернулись вокруг невидимой оси. Шесть – восемь ступеней обнажили черную бездонную дыру.
– Вот чертовщина! – выругался Ртуть. – Мы заблокированы, обратно нам не спуститься!
– Остается лишь подниматься, – констатировал Бедняк. – Но, ей-богу, до чего ловкие трюки: человек доверчиво поднимается, открывает дверь, она сама закрывается, и лестница летит к черту…
Ртуть тоже хотел бы свести все к шутке. Но он думал о своих товарищах, которых нужно спасти во что бы то ни стало, даже ценой собственной жизни. Вместо этого получалось, что он вел их к новым опасностям.
Товарищи прочли мысли Ртути.
– Ну что, капитан, полезем на следующий этаж? – спросил Питух.
Старый горнист сказал это так дружелюбно, что глубоко растроганный Ртуть положил ему руку на плечо.
– Вы – славные парни!
– Вы – отличный капитан, шеф. Пошли?
– Пошли… навстречу неизвестности.
Друзья поднимались вверх. Все чаще попадались бойницы, поэтому было достаточно светло. Ртуть тщательно обследовал стершиеся ступени – ничего подозрительного. Решеток тоже больше не попадалось, пленные беспрепятственно добрались до маленькой постовой будки, выбитой в стене, подобно нише для скульптуры.
– Знаешь, шеф, – проговорил Бедняк, – я посмотрел в бойницу: мы находимся очень высоко. Думаю, мы попадем на крышу монастыря.
– Куда-нибудь выйдем, – небрежно бросил Ртуть. Бедняк замолчал, потом сунул нос в будку:
– Ну да! Вот она, крыша. – Капитан тоже заглянул.
– Не знаю, что лучше – на самом верху или в самом низу. Но, раз мы здесь, ничего не попишешь.
– Что будем делать? – спросил Бедняк.
– Мы подобны вечному страннику, который не мог остановиться. Нельзя оставаться на лестнице, поднимемся вверх, там увидим…
Ртуть повернулся к отряду.
– Друзья, дела плохи, я не знаю, как выбраться отсюда. Можно было бы спуститься, но лестница отрезана, вы сами видите. Если у кого-нибудь есть предложения, говорите…
– Но, капитан, все хорошо, все очень хорошо. Подышим свежим воздухом, уже неплохо… Как хотите… Направо, налево, вперед, назад! На ваш выбор!
Пленники старались шутить и ободрить юношу.
Ртуть и Бедняк заглянули в будку – закуток округлой формы с дверью на крышу. Гаврош правильно заметил, похоже на площадки парижских памятников, Триумфальную арку, Колонну.
Что раздумывать? Дверь открыта, лишь засов из железного прута на уровне пояса. Стоит только отодвинуть его, входя, и отпустить за собой.
Капитан оттянул засов, вышел и подержал его, чтобы дать пройти Бедняку: естественный жест, которого требовала вежливость. Бедняк оказал такую же услугу Питуху, тот – Толстяку, и так далее. Последний «ртутист» просто отпустил за собой горизонтальный рычаг. И тут…
Будка внезапно повернулась, раздался резкий щелчок, гладкая, ровная поверхность оказалась на месте входа. Мышеловка захлопнулась! Люди бросились на стену, пытаясь снова повернуть ее. В ход пошли ногти, ножи, приклады…
Тщетно.
– Черт побери! Разрази их гром! (Это самые безобидные слова из тех, что вырвались у наших героев.)
– Влипли! – бормотал Бедняк. – Ах, сволочи!
В несколько прыжков Ртуть достиг края террасы, она занимала всю крышу, просторная, покрытая мраморными плитами, обнесенная мощными зубцами. Подходящее место для последнего пристанища. Если бы только иметь боеприпасы и провизию… Но терраса была совершенно пуста.
За высокими зубцами легко спрятаться. Сверху открывался вид на внутренний двор. Ртуть разглядывал мексиканцев. Одни готовили пищу, другие занимались военными упражнениями.
– Ничего не скажешь, – усмехнулся Бедняк, – вот мы и взяли верх над неприятелем!
Утомленные бессонной ночью, пленники расположились на голом полу, устроились поудобнее и заснули. Бодрствовали лишь Ртуть и Бедняк. Друзья не питали больше надежд: в этой поднебесной западне они находились во власти врага едва ли не большей, чем сидя в подземной тюрьме.
С террасы не было выхода, кроме маленькой постовой будки, теперь наглухо закрытой. С других углов располагались просто небольшие башенки, без дверей. Наши герои, в отчаянии от того, что попались в ловушку, обследовали свою новую тюрьму: она была отделена от земли и полностью открыта небу.
– Идиотское положение, – бормотал Бедняк. – Мы не можем здесь оставаться дольше суток. В сумках охранников не нашлось для нас еды, а патроны – увы! – несъедобные… О, смотри скорее, шеф! Что там происходит?
Внезапно внизу во дворе все изменилось. Офицеры забегали, размахивая саблями и выкрикивая команды. Визгливые мексиканские трубы так громко заиграли, что можно было оглохнуть.
Все спешили, суетились. Мексиканцы строились, солдат подгоняли пинками и кулаками. Взвились флаги, грянуло «ура!», и появился всадник в сверкающем мундире.
– Карбахаль! – воскликнул Ртуть. – Неужели этот негодяй был когда-то у меня в плену…
– А глупый Максимилиан поддался на его заверения и отпустил на свободу…
– Чтобы он снова мог продолжать творить предательства и жестокости!
Карбахаль нетерпеливо расспрашивал окружавших его офицеров. Очевидно, он не был в восторге от полученных ответов, яростно жестикулировал и что-то кричал, но наши друзья не различали слов.
– Сеньор не в духе! – заметил Бедняк. – Что еще не по нему…
– Черт возьми! – отозвался капитан, внимательно следящий за событиями. – Все ясно: посмотри, что за человека к нему ведут.
– Да это негодяй Титубал!
– Именно… А знаешь, что у него спрашивают?
– Начинаю догадываться…
– Сейчас поймешь до конца. Ах, несчастные!
Вот что вызвало сочувственное восклицание нашего героя.
Одна из дверей открылась, и во двор вытолкнули жестоко избитых охранников. Очевидно, побег французов и подмена в тюрьме только что обнаружились.
Бедняги! Конечно, французам не стоило бы их жалеть: охранники были способны безжалостно расстрелять пленных. Но, с другой стороны, они тоже люди и исполняли приказ.
– Смотри, смотри! – прошептал Ртуть, показывая вниз.
Провинившихся отдали на растерзание товарищам, которые старательно колотили их, чтобы угодить Карбахалю. Больше всех усердствовал Титубал. Он так рассчитывал заслужить похвалу! Карбахаль смотрел, красный от гнева, стиснув зубы. Вдруг он поднял руку, подозвал Титубала и отдал приказ.
Незадачливых тюремщиков раздели догола. Два отряда по сто человек встали по бокам на расстоянии в пару метров. Что сейчас будет? Сердце Ртути бешено колотилось, Бедняк топал ногами.
Шум разбудил и других пленных, они подошли наблюдать сцену под прикрытием зубцов. Никто из мексиканцев не думал взглянуть вверх, слишком интересное предстояло зрелище. Десять несчастных, озираясь, как загнанные звери, не могли сделать ни шага, их крепко держали. По опыту охранники знали, какие ужасы им предстоит пережить.
Другие мексиканцы носились в поисках беглецов. Они обследовали подземелье, не решаясь проходить далеко и прочесывая сто раз одно и то же место. Титубал же суетился, чтобы как следует покарать своих подчиненных, которых он теперь называл не иначе, как бандитами.
Посреди двора устроили большую жаровню. Один из офицеров, вооружившись широким веером, раздувал огонь. На горящие угли положили шпицрутены, одним концом прямо в пламя. Они были достаточно длинны, чтобы держать их рукой с другой стороны, не обжигаясь.
Намеченным жертвам завязали глаза. Со своего наблюдательного поста «ртутисты» видели, что несчастные тряслись от страха, не ведая, какую пытку им готовили, и инстинктивно прижимались друг к другу.
Солдаты Карбахаля взяли в руки шпицрутены. Металлические стержни покраснели на конце, потом потемнели, но жар остался. Виновных подтолкнули кнутом, посыпались обжигающие удары. Зрелище было жуткое: шпицрутены касались плеч, груди, горла, несчастные прыгали, кричали, пытались бежать. Зверская пытка не убивала, резкая боль повторялась каждую секунду. Палачи смеялись, глядя, как корчатся наказуемые.
Ртуть, Бедняк и остальные смотрели, широко раскрыв глаза от ужаса. Неужели из-за них, из-за побега совершается такое злодеяние?
– Друзья! – вскричал Ртуть. – Вы не хотите, чтобы пытка продолжалась?
– Нет, нет!
– Вы согласны сдаться, чтобы прекратить эти мучения?
– Да!
– Питух, труби!
Французы находились в безопасности в неприступном месте, они могли бы еще продержаться. Но с террасы раздался во всю мощь марш зуавов:
Найдется выпивки глоток,
Э-гей!
Найдется выпивки глоток!
Карбахаль, Титубал и все остальные подняли головы и увидели наших благородных героев: они стояли на зубцах старого инквизиторского монастыря, подняв руки вверх. Во имя того, чтобы эти ненавидящие их люди больше не страдали, больше не кричали…
Яростный вопль исторгли мексиканские глотки. Карбахаль отдал приказ, и солдаты побросали орудия пытки. Кому нужны эти несчастные! Наконец-то в его руках человек, нанесший ему когда-то оскорбление…
«Ртутисты» стояли в ожидании, скрестив руки…
ГЛАВА 9
Слово дано. – Долой чужую боль! – Сложить оружие! -Странный трибунал. – Чудовище появляется вновь. – Речь Ртути. – Сиори карающий. – К стенке. – Благодарная мать Ореола. – 0бмен. – Воскресение. – Луиза Делорм в Париже.
– Вот как! – произнес Бедняк, играя карабином. – Все очень мило. Мы спасли этих негодяев, сами сдались, но, надеюсь, успеем немного поразвлечься.
– Мы в ловушке, это ясно. Пока из нас не сделали яичницу, побьем-ка яйца сами…
– Эй, ребята! Устроим напоследок потеху?
Бедняк с воинственным видом тряхнул карабином, и остальные последовали его примеру.
Капитан не вступал в разговор. Он смотрел на своих людей: им придется принести последнюю жертву. Ртуть не отступится от своего слова.
– Сложить оружие! – произнес он спокойно.
– Но мы не можем… – возразил Бедняк.
– Сложить оружие! – повторил Ртуть.
– Капитан!
Ртуть выпрямился и горячо заговорил:
– Неужели вы ничего не поняли? Вы сдались, чтобы прекратить пытки, спасти этих мучеников, ваших вчерашних врагов и сегодняшних братьев по несчастью. Вы снова дали слово солдат, честных людей, французов! А слову нельзя изменять. Иначе вы станете клятвопреступниками. Получится, вы солгали, чтобы заманить мексиканцев в ловушку. На такую подлость и предательство может пойти кто-нибудь другой, но не я и не вы! Мы пожертвовали своей жизнью, не опозорим же ее подлым поступком. Пусть мы умрем, но крикнем с достоинством: «Да здравствует Франция!»
Гордые и великодушные слова поразили всех.
– Сложить оружие! – повторил капитан и положил к своим ногам заряженный карабин.
В эту минуту одна из широких плит террасы передвинулась, и в дыру, о которой и не подозревали наши друзья, ринулись мексиканские солдаты.
Они не верили в порядочность, в честное слово и ожидали выстрелов. Впереди мчался Титубал – что-что, а трусом он не был, – готовый принять на себя первую пулю, с саблей в одной руке и пистолетом в другой.
Семнадцать пленных стояли спокойно. Удивленный Титубал не нашел ничего умнее, чем крикнуть:
– Сдавайтесь!
– Снова! – засмеялся Ртуть. – Такие вещи два раза не повторяют. Однако, если вы оказываете нам честь и говорите с нами, слушайте. Вы приказываете. Если бы нам вздумалось защищаться, немало ваших полегло бы, пока нас не убили или не взяли в плен. Мы сдаемся, решено, но обращайтесь с нами как с солдатами. Мы идем на смерть – но как мужчины, как французы… Вы поняли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27