? Сводка никуда не годится, ? сказал Родригес. ? Да ты же слышишь.
Я слышал, как из-под земли шел гул. Шахта набирала силу.
? Тогда я пойду, ? сказал я.
? Кого с тобой послать? ? спросил Родригес.
? Никого. Одному проще.
? А то я с тобой пойду.
? У тебя опыта нет. К тому же пока будем тебя готовить, опоздаем. А у меня все готово. Я с утра в горы собирался, в пещеру. Мне только скафандр натянуть, и я пошел.
? Ты уж извини, Ли, ? сказал Родригес.
? Я сам виноват, ? сказал я. ? Ты просил за ним присмотреть. Дверь подъемника была взломана чисто. Я бы так не смог. Я проверил скафандр, взял запасной баллон и маску для Теодора, веревки, ножи, ледоруб. Родригес хлопнул меня по шлему. До рассвета оставалось часа два, и мы надеялись, что вода не пойдет до рассвета, хотя уверенности в этом не было. Родригес с Ахундовым остались наверху на связи. Доктор пошел разбудить Сингха и позвать его сюда на всякий случай со вторым скафандром. Родригес врубил аварийку для главного подъемника, на большее мы не пошли ? не хотелось подымать людей.
Я вошел в подъемник, и Родригес помахал мне, показывая, чтобы я не задерживался. Задерживаться мне самому не хотелось. Мне еще не приходилось попадать в шахту в такой момент.
Странно было спускаться одному ? всегда спускаешься со сменой. Стены главного ствола поблескивали под лучом шлемового прожектора. Содержание сока в породе было больше нормы. Приторный запах наполнял шахту, привычный, не очень приятный запах, которым мы все, кажется, пропитаны навечно. Даже сквозь гудение подъемника слышны были вздохи, шуршания, словно за стенами шевелились живые существа, требуя, чтобы их выпустили на волю.
Внизу, в центральном зале, я постоял с минуту, рассуждая, куда бы Теодор мог направиться. Туннель, ведший к западу, вряд ли мог соблазнить энтомолога. Уж очень он был обжит, исхожен и широк. Я не знал, есть ли у него хотя бы фонарь. Вернее всего, есть. Он казался человеком предусмотрительным. Со стен стекала вода, и пол центрального зала был покрыт ею сантиметров на пять. Я опустил забрало шлема.
? Как у тебя дела??спросил Родригес. Я включил связь.
? Много воды, ? сказал я.
Большой плоскотел вывалился из стены и поспешил к подъемнику, словно хотел спастись с его помощью. Плоскотел громко шлепал по воде, и я погрозил ему ледорубом, чтобы он вел себя попристойней.
? Куда дальше пойдешь? ? спросил Родригес.
? По новому стволу, ? сказал я. ? Он идет вниз, а наверно твой энтомолог рассудит, что так он быстрее проберется в дебри шахты. Его же куда поглубже понесет.
? И поближе к центру, ? сказал Родригес. ? Он вчера мне устроил большой допрос, я ему сдуру показал планы. Он не скрывал, что хочет искать своих куколок в главных сосудах.
? Еще чего не хватало, ? сказал я с чувством. ? Там же потоп. Тем временем я шел по новому стволу, спускаясь и скользя по сладкой массе породы, иногда переходя на неразобранные звенья транспортера.
? Родригес, ? сказал я. ? Это какая бригада здесь оставила метров пятьдесят транспортера?
? Я знаю, ? сказал Родригес. ? Они меня пытались убедить, что здесь периферия и нет смысла таскать туда-сюда тяжести. Я им разрешил. В порядке эксперимента.
? После такого эксперимента придется везти с Земли новый транспортер.
? Ладно уж, ? сказал Родригес. ? Нельзя не рисковать.
? Им просто лень было выволакивать оборудование. Вот и весь эксперимент.
Я был в прескверном настроении, Родригес это понимал, так что на мое ворчание не реагировал.
Мне мешала идти всякая живность. Зимой обитатели шахты спят или тихонечко роют свои ходы. А сейчас... Некоторые из них были весьма злобного нрава и устрашающего вида. В скафандре они мне неопасны, но ведь Теодор пошел практически голым. Вроде бы смертельно опасных зверей у нас в шахте не водилось ? в прошлом году приезжали биологи, резали их, смотрели. Но как сейчас помню: Ахундов наступил на одну суничку, неделю лежал ? нога как бревно.
Штрек повернул налево, пошел вниз. Этот штрек был разведочным. Он вел к большой полости почти в центре месторождения. Полость была естественная, мы думали, как бы ее использовать, но неподалеку проходили главные сосуды, и мы оставили полость как есть, чтобы не повредить месторождение.
Я шел штреком, по забралу шлема стекала жидкость, и приходилось все время вытирать ее, чтобы не загустела. Прожектор был ненадежен ? даже при малом объеме множество бликов слепило и мешало смотреть вперед.
Я вдруг подумал: что за глупость, зачем мы называем вещи не своими именами? Ведь когда пришли сюда первые разведчики, они называли вещи проще. Месторождение ? репой, к примеру. Это уж мы, промысловики, наклеили на репу официальную кличку: месторождение.
3.
Когда мне предложили сюда поехать, я сначала воспринял эту шахту как настоящую. Когда мне объяснили, отказался наотрез. А потом меня взяло любопытство, и я все-таки поехал. И не жалею. Ко всему привыкаешь. Работа как работа. И сама планета мне нравится ? сплошное белое пятно. Хотя, конечно, шахты ? главное здесь чудо. Я помню, как-то пытался объяснить Люцине, что это все означает:
? Представь себе, милая, планету, на которой времена года меняются в два с лишним раза чаще, чем у нас. Недалеко от экватора на ней обширная равнина, окруженная горами. Климат там жутко континентальный. Зимой ? ни капли влаги. И морозы градусов до ста. Что, ты думаешь, делают там растения зимой?
Люцина морщила свой прекрасный лоб:
? Наверное, они сбрасывают листья.
? Это не помогло бы.
? Знаю, ? заявила Люцина. Ей так хотелось быть умницей. ? Не подсказывай. Они засыхают и прячут семена в землю.
? Усложняем задачу. Лето короткое, меньше месяца. За это время растение должно завершить цикл развития, дать новые семена...
? Знаю, ? перебила Люцина. ? Они очень быстро растут.
? Теперь я сведу воедино все твои теории и даже дополню их. Итак, представь себе очень большое растение. Такое, чтобы корнем оно могло достать до воды, которая находится здесь глубоко под землей. Этот корень ? не только насос, который качает воду к стеблю, но и кладовая, где хранятся питательные вещества. Получается репа. Только диаметром в полкилометра.
? В полкилометра! ? воскликнула Люцина и развела руками, чтобы представить себе, как это много.
? Теперь, ? продолжал я, ? растение может спокойно отмирать на зиму. Основная его часть живет сотни лет, только под землей. И как только наступает весна, оно дает новые побеги, и репа кормит и поит их. А наша шахта ? внутри репы. И мы строим свои ходы в ней, как гусеница в яблоке, стараясь не нарушать главные сосуды, по которым поступает влага к растению. Года через три переходим к другому растению. В долине их сотни, хотя они и находятся далеко друг от друга. Есть репы молоденькие, они с трехэтажный дом, есть и репы-старожилы, одну нашли диаметром больше километра.
? А там есть другие... насекомые? ? Этим вопросом я был поставлен на положенное мне место. Люцине всегда хотелось, чтобы я был как минимум капитаном звездного корабля.
? У нас масса конкурентов, неужели ты думаешь, что репа, единственный источник пищи в этой долине, будет обойдена вниманием местных тварей?
? Не думаю, ? согласилась Люцина и спросила без особого беспокойства за мою судьбу:
?А они вас заодно не съедят?
? Нет, мы с ними не враждуем. Они вегетарьянцы.
? Ну, а за ними кто-нибудь охотится? ? Моя жизнь показалась ей недостаточно драматичной.
? Когда наступает лето, в долину спускаются хищники, которые охотятся за насекомыми или зверями, что проводят зиму внутри репы, а летом выбираются на поверхность. Для них репа ? лишь зимнее убежище. Есть у нас там, например, бабочки удивительной красоты, крылья у них до полуметра. Мы их зовем радужницами.
? Хочу такую бабочку, ? сразу сказала Люцина.
? Постараюсь достать, ? пообещал я. ? Но для нас главное не бабочки. Это плотная, богатая сахаром, витаминами и белками масса, которую тут же консервируют или сушат. Мы кормим всю планету и соседние базы, мы даже на Землю репу вывозим. Она нужна и парфюмерам, и медикам ? ты наверное, читала...
? Конечно, ? поспешила ответить прекрасная Люцина, и я ей не поверил.
4.
И вот я шел по узкому штреку именно в тот день, когда в шахту спускаться нельзя. Началась весна. Через день, а может раньше, сосуды репы начнут качать наверх воду. В такой период шахта закрывается, из нее вывозят оборудование, и пока не прекратится рост побегов, у нас отпуск. Обычно он длится недели две-три. А этот сумасшедший энтомолог вместо того, чтобы подождать месяц, бросился сюда один без скафандра, в поисках куколок.
Оказалось, я иду правильно. Я сообщил Родригесу.
? Хуан, тут лежит вскрытая торопыга. Он здесь проходил.
Торопыга была страшненькой на вид, такие нам часто встречались, мы к ним привыкли, и из их тяжелых, сверкающих жвал ребята делали ножи и другие сувениры. Я сам привез как-то Люцине такой нож. Она его тут же выкинула, как узнала, что это ? жвалы какой-то гусеницы.
Уйти он далеко не мог. Я был в башмаках, которые не очень скользили по липкому полу, я знал куда идти, наконец, я не искал ничего, кроме Теодора, и не исследовал гусениц по дороге.
Идти становилось все труднее. С потолка падали капли, каждая наполнила бы стакан сладким соком, под ногами хлюпало. Стены штрека прогибались под напором сладкой воды. Репа гудела, радуясь весне. И где-то в этой липкой бездне бродил Теодор, причем с каждой минутой его спасение становилось все более проблематичным.
Навстречу мне ползли и бежали личинки, нимфы, плоскотелы, манги, торопыги, сунички, ? все те жители репы, что летом не выходят наружу, отсиживаются внутри, на бесплатной кормежке. Беженцы шли сплошным потоком, стремясь уйти подальше от центрального ствола. Они-то уж знали, когда им следует бежать. Я раздвигал их башмаками. Большая, черно-оранжевая леопардовая манга подняла голову и удивленно поглядела мне вслед, подумав видно: вот дурак, куда идет? Оттуда наш брат, подземный житель, живым не возвращается.
Я рассчитывал отыскать Теодора в полости, но нашел там лишь следы его недавнего пребывания. Одной из стен он нанес несколько порезов ножом, словно что-то выковыривал из нее. Затем он, видно, проследовал к дыре. Вот этого делать не следовало. Я сразу сообщил об этом Родригесу.
? Дело плохо, ? сказал я ? Он отправился дальше.
? Ого, ? сказал Родригес и замолчал. Я понимал, почему он молчит. Долг начальника велел ему тут же вызвать меня обратно. Но и этого он сделать не мог ? это означало погубить Теодора. Дыра вела в один из питательных сосудов репы. Это были вертикальные туннели, по которым и поступала вода к ростку. Мне приходилось туда лазить в хороший, сухой период, и то эти колодцы, в которых всегда сыро и жарко, не вызывали желания в них возвращаться. Мы тщательно наносили их на план шахты, чтобы не врезаться к ним штреком. Внизу, в глубине, покачивалась вода. Здесь терпеливо ждали своего времени выползти на свет миллионы всяческих тварей. И это было в сухое время. Что там творится сейчас ? мне и думать не хотелось. Но Родригес молчал, а это значило, что мне все-таки придется туда идти.
? Решай сам, ? сказал Родригес. ? Скафандр у тебя надежный.
Ну и негодяй, подумал я о своем начальнике. Это во мне бушевала трусость. И ничего я с ней поделать не смог. Только я был уверен, что Люцине я об этом ничего не расскажу.
И я пошел к дыре.
Я сунул голову внутрь. Учтите, что я был в скафандре, спасательном скафандре, которому почти ничего не страшно. Теодор же отправился в это путешествие в простом комбинезоне. Вода подошла уже к самому краю отверстия. До нее оставалось метров десять, не больше. Ствол, метров шесть в поперечнике, был заполнен таким количеством живности, что мне захотелось зажмуриться и отправиться домой, к маме. Постояльцы кишели в воде, покрывали в несколько слоев стену, ворошились, праздновали свое скорое освобождение. А на той стороне ствола, пониже отверстия, прижавшись к стене, висел на ледорубе покрытый насекомыми мой Теодор.
? Вы живы? ? спросил я, осветив чудака фонарем.
? А, это вы, ? ответил он также буднично. ? Я скоро упаду. Вы не могли бы мне помочь?
Помочь? Помочь ему было невозможно, о чем я сообщил Родригесу, после чего загнал первый крюк в плотную ткань репы и вылез в ствол. Меня тут же облепили обитатели ствола, хотя, к счастью, приняли за своего и враждебности не проявляли. Но уступать мне сидячие места на стенках туннеля также не намеревались.
? Держитесь! ? крикнул я Теодору, и тут же мне пришлось опустить забрало шлема, потому что какая-то игривая суничка прицелилась со мной подружиться и пожить немножко у меня на щеке.
Потом я помню, как, расталкивая зрителей, я загнал еще один крюк. На третьем я кинул взгляд вниз и увидел, что вода подобралась уже к ногам Теодора. Ему, хоть он и был самоотверженным исследователем, стало не по себе. Теодор пытался подтянуть ноги, грохнулся в воду и тут же пропал в этом компоте.
? Я пошел! ? почему-то сообщил я Родригесу и, с отвращением зажмурившись, нырнул вслед за Поляновским.
1 2 3